Роберт, вновь облекшийся в личину крупного рыжебородого человека, гордой поступью вошел в сожженную оконечность Жутколесья. Мощными руками он небрежно отбрасывал в сторону почерневшие, все еще дымящиеся деревья. Прикосновение к горящей древесине не причиняло ему боли. Одной рукой он схватил большое бревно и отшвырнул его от себя, злорадно наблюдая, как оно врезалось в дерево. Оно еще стояло, но внутренняя его часть прогорела до углей. Мощный удар вышиб из ствола целый сноп искр.

– Ты здесь, малютка эльф? – проревел обернувшийся человеком дракон, с треском продираясь сквозь раскаленный бурелом. Он не обращал ни малейшего внимания на небольшие, вспыхивающие тут и там от его движения пожары.

Никакой огонь не мог повредить Роберту.

– Ну что же ты, выходи, поиграем, Келсенэльэнельвиал Гил-Равадри! – взывал дракон. – Иначе мне придется сжечь лес до конца.

Ответа не было. В сожженном лесу царила мертвая тишина, даже птицы не чирикали. Глаза Роберта сузились. Он принялся тщательно осматривать близлежащую местность. Он трижды налетал на лес, каждый раз в полную силу. Он яростно изливал потоки пламени, после чего решил, что Кэлси и его друзья, включая жалкого самозванца Гэри Леджера из Бритэйна, по всей вероятности, уже мертвы. Однако, размышляя об этом сейчас, при полном отсутствии чего-либо хотя бы отдаленно напоминающего обугленные трупы, дракон все больше и больше приходил к выводу, что выбрал неверную тактику. Вероятно, ему не следовало нападать так открыто. Он действовал слишком в лоб, позволив ярости встать на пути здравого смысла. А теперь он чувствовал себя утомленным – слишком утомленным, чтобы взмахнуть драконскими крыльями и обыскать окрестности или исторгнуть из легких еще один поток смертоносного огня и спалить остаток леса.

Однако он не поддавался тревоге. Роберт знал, что эльфу и его друзьям не под силу тягаться с ним даже теперь, когда он пребывает в человеческом облике. Он был уверен, что им нечего противопоставить и нечем повредить такому могущественному созданию, как он.

Дракон продолжал поиски еще больше часа, пока не натолкнулся на следы лошадиных копыт, а рядом с ними – неглубокие отпечатки сапог эльфа. Следы вели из леса на север, туда же, откуда Кэлси и его друзья изначально вошли в лес.

– Ага, значит, кто-то улизнул, – задумчиво пробормотал дракон. Он нисколько не сомневался, что на свободе им разгуливать недолго. Идя по следу, Роберт вышел к самому Двергамалу, увидел, что след тянется и дальше в том же направлении – по плавным холмам, к южной оконечности Двергамала. Дракон кивнул, словно его мысли подтвердились; по крайней мере, он заставил Келсенэльэнельвиала и его друзей повернуть. Кроме того, их число, похоже, уменьшилось.

Недолгое время Роберт размышлял, не пуститься ли ему в погоню. Но солнце висело низко, а он устал. Он может всю ночь провести в безуспешных поисках, а утро застанет его еще более утомленным.

– Драпают домой, – произнес Роберт, и его злобная улыбка вернулась с удесятеренной силой – он-то знал, где может быть этот «дом».

– Сколько времени ты сможешь продержаться? – В голосе Джено присутствовали интонации не столько обеспокоенности, сколько спортивного интереса. Сидя верхом, он наблюдал, как Кэлси полубежит-полулетит параллельно бегущему быстрой рысцой пони. За спиной у дворфа Джербил, подскакивающий при каждом толчке и отчаянно жаждущий вернуться к своему квадрициклу, сочувственно застонал.

– Мы будем продолжать в том же духе еще долго после захода солнца, – сообщил эльф Джено. – И я буду бежать столько, сколько понадобится.

– Ты считаешь, что дракон пустится за нами в погоню? – встревоженно спросил Джербил, оглядываясь назад, на юго-восток. – Вообще-то, по всем рассказам, они отличаются настырностью. Но этот, похоже, сует свой нос сразу в тысячу разных мест, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Роберт пустится в погоню утром, если не раньше, – отвечал Кэлси. – Остается только надеяться, что он нападет на наш след, а не на след наших компаньонов.

– Ну вот, теперь у нас есть на что надеяться, – саркастически вставил Джено и просто ради удовольствия слегка ослабил натяжение уздечки. Пони увеличил скорость, так что Кэлси, который держался за привязанную к шее коня веревку, вынужден был не столько бежать, сколько лететь.

К ночи они устроили привал. Но беспокойство не позволило им по-настоящему отдохнуть. Кэлси то и дело принимался вышагивать взад и вперед, а Джербил был настолько охвачен тревогой, что вообще ни на мгновение не сомкнул глаз. Один только Джено вскоре уснул и громко захрапел, и это причиняло эльфу и гному немалое беспокойство. После нескольких неудачных попыток разбудить дворфа или перевернуть его Кэлси отломил тонкую веточку и пощекотал Джено в носу.

Еще до того, как восточная часть горизонта озарилась первыми признаками рассвета, все трое опять были на ногах. Кэлси то и дело оглядывался через плечо, как будто предполагал, что дракон может спикировать на них в любой момент. Это, конечно, порядком нервировало бедного Джербила. В конце концов гном как можно крепче обхватил дворфа за талию и зарылся лицом ему в спину.

Наступивший рассвет не сильно улучшил настроение беглецов. Напротив, при свете дня, двигаясь рысью по покатым и по большей части открытым холмам, они еще острее ощущали свою уязвимость.

– Это ворона колдуньи? – через некоторое время спросил Джено. Кэлси посмотрел на убегающую вперед и вдаль тропу и увидел большую черную птицу, с невозмутимым видом стоящую прямо на траве. В похожих на синие льдинки глазах Джено запрыгали кровожадные искорки. Он занес молот, приготовившись к броску.

– Подожди, – остановил его Кэлси, чем навлек на себя разочарованный, даже разгневанный взгляд дворфа. – Мы не знаем, с какой вестью прилетела птица.

– С каким враньем она прилетела, ты хочешь сказать, – поправил Джено, однако опустил молот и замедлил ход, чтобы дать Кэлси возможность поговорить с птицей.

– Дракон, дракон, – прокаркала ворона. – Уходите!

– Уже уходим, – сухо ответил Джено.

– Возможно, птица хочет сказать, что дракон приближается и что нам надо уходить СЕЙЧАС, – вмешался Джербил.

– Дракон, дракон, уходите! – прокричала ворона и быстро полетела прочь, по направлению к небольшой, но густой рощице, расположенной неподалеку от них и несколько к югу.

– Не вижу никакого Роберта, – раздраженно заявил Джено, оглядываясь назад.

– К тому времени, как ты увидишь Роберта, Роберт увидит тебя, – предостерег его Кэлси. – А тогда будет уже поздно.

– Драконы больше, чем дворфы, – возразил Джено.

– Но зрение у них острее, чем у орлов, – отрезал в ответ Кэлси. Он уже тянул за веревку, поворачивая пони на юг.

Находясь под прикрытием деревьев, они следили за приближением Роберта. Он пролетел неподалеку, держась невероятно близко к земле. Дракон принюхивался и приглядывался, втягивал носом воздух, шарил взглядом по земле. Треск хлопающих крыльев громом прокатывался по холмам. За драконом тянулся шлейф тугого ветра. От него затряслись деревья в роще, хоть она и находилась на расстоянии добрых пятидесяти футов от дракона.

– Он охотится, – заметил Джено.

– На нас, – добавил Джербил. Кэлси мрачно кивнул. Оба – и дворф, и гном – нашли какое-то утешение в том факте, что Роберт пронесся мимо и уже давно исчез из виду. Но выражение лица Кэлси по-прежнему оставалось серьезным и глубоко озабоченным.

Джено оглядел ближайшие деревья.

– Надеюсь, что ворона все еще здесь, – признался дворф. – Когда этот дракон не найдет нас на дороге впереди, он обязательно повернет обратно.

Кэлси покачал головой и, к ужасу Джено и Джербила, принялся выводить пони из-за деревьев.

– Роберт сейчас не вернется, – заверил эльф своих друзей. – Какое-то время, по крайней мере, у нас есть.

Кэлси поморщился от собственных слов, хотя настроение компаньонов он, похоже, своим заявлением улучшил. Кэлси искренне считал, что в настоящий момент им практически ничто не угрожает. Но он также считал, что ему известна цена этой безопасности.

Как и Кэлси, дракон направлялся в Бремар.

Дракон ощутил, что след похолодел, и заключил из этого, что эльф и его друзья, вероятно, свернули где-нибудь по дороге и пропустили его мимо себя. Он хотел развернуться и догнать отряд, но другие инстинкты восставали против такого маневра. Голод гнал Роберта вперед, как можно быстрее, прямо в Бремар.

Он бешено забил крыльями, набрал высоту, затем в пике пошел вниз, набирая скорость. В такие минуты он забывал об усталости, драконий голод гнал его, он жаждал утоления, жаждал разрушения.

Роберт пронесся над первыми, еще низкими, предгорьями Двергамала, скрылся за ближайшими горными пиками, чтобы застать беспомощных жителей деревушки врасплох. Небо над горами потемнело от низко нависших, напитанных влагой облаков, но, насколько дракон мог судить, дождь еще не шел.

Тростниковые крыши и деревянная обшивка домов во время нападения будут сухими. Тем лучше.

Вскоре Роберт увидел, как из трубы одного из домишек навстречу хмурому небу заструился дымок. Он лениво парил в воздушном пространстве над Бремаром, постепенно смещаясь в сторону. Из утробы дракона вырвалось кровожадное урчание, когда он представил себе, в какую густую пелену вскоре превратится этот дымок.

Возвещая тревогу, зазвонил одинокий колокол маленькой бремарской часовенки. Своим острым слухом Роберт уловил отдаленные выкрики крестьян, которые увидели ужасного вурма и предупреждали соседей о его приближении.

Дракон сделал крутой поворот, огибая высокую каменную стену. На уровне его глаз расстилалась как на ладони панорама города. Роберт начал пикирующее снижение.

Выпущенные в него стрелы молниеносно рассекали воздух и отскакивали от защищенного чешуей, словно броней, тела дракона, не причиняя ему никакого вреда. Роберт опять злорадно оскалился, ибо это были всего лишь простые крестьяне и шахтеры, куда им до хитроумных гондабугганских гномов! На этот раз, чтобы преградить ему дорогу, никакие металлические щиты не поднимутся, никакие катапульты не выстрелят жалящей металлической щепой, чтобы помешать его полету.

Он спикировал на окраину и полетел на высоте не больше тридцати футов, изрыгая лаву огненного дыхания. Вот заполыхала одна тростниковая крыша, за ней другая, а потом еще одна. Дракон пошел на разворот, еще не долетев до конца этого скопления домов. Щелкнув гигантским хвостом, он задел вторую дверь центрального здания, «ступицы колеса», как его назвал Микки. С этого боку строение подкосилось и рухнуло. Людишки внизу словно обезумели – одни носились с луками, другие потрясали копьями, третьи бежали с полными водой ведрами, чтобы тушить пожары.

– Бесполезно! – проревел дракон, видя, как стрелы, по-прежнему не причиняя никакого вреда, отскакивают от чешуи. Напрасно старались и те, кто боролся с огнем. Их ничтожные ведра-наперстки представляли собой жалкое зрелище на фоне вздымающихся высоко – так высоко! – языков пламени. Пламя уже почти поглотило один из домов и теперь едва тлело просто потому, что израсходовало запас камыша и древесины.

Огромному вурму потребовалось порядочно времени, чтобы сделать вираж, в результате которого он смог выйти на вторую атаку. Бремарцы, видимо, воспользовались этим, чтобы организовать оборону. Теперь их действия выглядели более скоординированными. На этот раз Роберт налетел на город с другой, западной стороны. Он не встретил никакого сопротивления, когда его огненное дыхание поглотило еще одну крестьянскую хижину. Достигнув центрального района города, Роберт опять хлестнул хвостом по двухэтажному строению. И тут путь дракону преградила стена стрел и копий, пущенных практически в упор. Опять же жесткая броня помогла ему отбить этот натиск, но один снаряд воткнулся Роберту в глаз.

Его рев расколол камни в радиусе мили и оглушил находящихся сравнительно недалеко от него людей. Он сделал внезапный вираж в небо, после чего шлепнулся задними лапами на землю.

Второй залп не заставил себя ждать. На этот раз град стрел и копий обрушился на него из-за длинного и низкого здания таверны «Дремлющая фея». Теперь уже множество стрел вонзились дракону в пасть и застряли там, причиняя ему мучительную боль, пока наконец его утроба не исторгла поток лавы, расплавив стрелы и подпалив угол здания. Несмотря на неожиданную боль, злобный дракон зашипел от удовольствия, услышав вопли, – это закричали лучники, когда из-за «Дремлющей феи» выкатился охваченный языками пламени человек.

Однако Роберту не суждено было долго злорадствовать. Его шипение было оборвано появлением пары десятков суровых крестьян, сопровождаемых Кервином и его закаленными в боях дворфами. Они ринулись на дракона из другого потайного места. Готовясь к возмездию, которое они собирались совершить, они несли с собой все оружие, которым обладали, – топоры и молоты, мечи и копья, даже вилы и косы.

Роберт взбрыкнул хвостом, отчего горстка врагов отлетела в сторону. Брошенное лассо затянулось вокруг его когтя, а когда дракон инстинктивно дернулся, пытаясь освободиться, то обнаружил, что толстая веревка надежно прикреплена к огромному дубу.

Дворфский молот вмазался в лодыжку Роберта. Роберт поднял ногу и размазал надоедливого дворфа по земле.

Но остервенелая яростность реакции крестьян удивила вурма. Пока он размазывал бедного дворфа, о его пластинчатую чешую с силой ударилось не меньше дюжины других снарядов. Один большой топор отсек кусок от нижней части кожистого крыла дракона. Роберт забил крылом, и человек с топором отлетел далеко в сторону.

Еще одного человека дракон расплавил своим дыханием до костей; хлестнув хвостом, он отправил в полет троих дворфов.

Из-за другого конца полыхающей таверны обрушился еще один град стрел. На этот раз все они были нацелены в драконью морду. Роберт окончательно рассвирепел; он извивался и бил хвостом, с каждым ударом новая порция людей и дворфов, кувыркаясь, летела прочь. И затем, забыв о попавшем в силки когте, он оттолкнулся от земли и забил крыльями.

Веревка натянулась, дракон дернулся в воздухе и рухнул вниз, врезавшись головой в каменное строение и превратив его в груду обломков и мелкого щебня. Разъяренный дракон прыгнул опять, сопровождая прыжок еще одним раскалывающим камни раскатом рева. Он крутился в воздухе и тянул. Упорные крестьяне не отступали. Град жалящих стрел опять полетел прямо ему в глаза – сузившиеся от злобы и налитые кровью глаза рептилии.

Роберт рванулся вверх, бешено колотя крыльями о землю.

Он тянул с колоссальной силой, и дерево поддалось. Земля под ним отворилась, как дверь. Все больше и больше обнажались вывороченные корни. Еще чуть-чуть – и дракон выдернет его из земли, но тут он почувствовал усталость, обернулся и дыхнул пламенем, расплавив толстую веревку.

Люди, издавая вопли, побежали прочь. Над ними нависла тень дракона. Роберт спикировал ниже. Теперь-то уж он отыграется! Оставалось лишь закидывать языком этих жалких людишек себе в пасть – одного за другим, одного за другим!

Вурм сровнял бы Бремар с землей, сжег бы его, не оставя камня на камне и в живых – ни единого человека, если бы не один факт – он устал. Жители оборонялись упорнее и более умело, чем Роберт ожидал, а со времени своего последнего настоящего отдыха ему пришлось немало поработать: он испепелил половину леса и пролетел сотню миль.

Он издал еще один, на этот раз победительный рев и плавно заскользил прочь. Надо было найти подходящий «насест» в горах и там хорошенько отдохнуть. Роберт был уверен – набравшись сил, он вернется и покончит с этим городишком.

В этот день удача оказалась на стороне города. Вскоре после нападения дракона низко нависшие облака разрешились ливнем, который потушил пожары и пропитал тростник и древесину уцелевших зданий.

– Дождь дракону не друг, – воспрянув духом, произнес один из крестьян. Но на фоне разрушений и смерти эти обнадеживающие слова звучали не слишком убедительно.

В другом здании перед пустым окном – стекло было выбито взрывной волной от полета дракона – сидели, удрученно глядя на улицу, Баденох Бремарский и барон Пвилл.