Конец финансового месяца. Самое что ни на есть горячее время для финансовой группы корпорации «Дженерал Компоненте» – самого мощного и «агрессивного» поставщика товаров высоких технологий для гигантов компьютерной индустрии. Помассировав затекшую шею, Гэри Леджер хорошенько потянулся. За последние два с лишним часа это был первый раз, когда он оказался на расстоянии дальше фута от экрана. Он огляделся и обнаружил, что в разделенном перегородками на отсеки офисе не осталось, кроме него, никого. Поглощенный работой, он и не заметил, как все ушли на перерыв. Он поглядел на часы – с минуты на минуту они должны вернуться.

Гэри издал глубокий вздох. Ему хотелось колы, пожалуй что и с кофеином, а окончательный доклад нужно было представить Рику к пяти часам, к совещанию руководства. Гэри вновь перевел взгляд на экран дисплея и на громоздящуюся возле компьютера кипу бумаг – планов, прогнозов, данных по доходам за истекший месяц. Оставалось еще ввести данные по трем учреждениям, по сотне цифр или по две с лишним страницы на каждый, затем нажать клавишу «Enter» и положиться на компьютер – что он все сложит верно и выведет правильный результат на странице «Итоги».

Гэри всем сердцем ненавидел связанную с вводом данных часть работы. Он хотел бы, чтобы Рик не жмотничал, а нашел бы в бюджете несколько баксов, чтобы оплатить раз в месяц работу помощника. Однако сам процесс подведения итогов ему нравился. Ему доставляло удовольствие проводить неминуемое расследование – ловить за хвост затерявшиеся в компьютерных дебрях доходы и прослеживать местонахождение недостающих кредитов. Гэри лишь тихонько засмеялся при воспоминании о многочисленных телевизионных шоу, изображающих бухгалтеров как занудливых, смахивающих на червей личностей. Гэри и сам верил в этот стереотип – и жизнь подтверждала его, – но лишь до поры до времени. Однажды Гэри, когда он шел по следу целой кучи баксов, пришлось самому стать бухгалтером. Первое же подбивание бабок в конце месяца, когда он принялся решать на первый взгляд невыполнимую задачу – подогнать цифры, заставить их сойтись в, по всей видимости, невероятных местах, – полностью перевернуло все его представления. Образ работы бухгалтера как нудной вылетел в окно офиса.

– У тебя усталый вид, – раздался из-за спины голос Рика.

– Сделал почти все, – не оборачиваясь, объяснил Гэри. Затем потянулся к кипе бумаг и выудил из нее следующий лист.

– Ты ходил на перерыв? – спросил Рик, приблизившись и положив руку на плечо Гэри. Он низко склонился к экрану, чтобы увидеть, на какой стадии находится работа.

– Я съел ланч.

– Пойди отдохни, – произнес Рик, забирая у Гэри листок. Легонько подтолкнув Гэри, он заставил того освободить стул и уселся на его место. – И можешь не торопиться.

Некоторое время Гэри стоял с озадаченным видом. Он был не любителем делиться работой. Ему был свойствен перфекционизм, при котором человек стремится контролировать весь процесс – от начала до конца.

– Думаю, я справлюсь, – сухо бросил через плечо Рик. Гэри поежился при мысли, что тот с такой легкостью читает его мысли. А подумав об ответе Рика на свои сомнения, почувствовал себя еще глупее. В конце концов, именно Рик создал эту электронную таблицу.

– Если идешь на перерыв, иди, – спокойно произнес Рик.

Гэри кивнул и был таков. В коридоре он то и дело натыкался на коллег, возвращавшихся из комнаты отдыха. Как и следовало ожидать, разговор вертелся вокруг войны. Обсуждались подробности последней бомбардировки арабской столицы, и рисовались красочные картины военных действий, когда враги, по ставшему модным выражению, «разбегались на карачках».

Минуя их, Гэри ограничился улыбкой, затем обменялся парой дружеских щипков с Томом, бухгалтером по отчетности, и быстро проследовал в комнату отдыха. Рик посоветовал ему не торопиться, и Гэри знал, что Рик, всегда заботящийся о своих служащих, действительно имел это в виду. Но он знал и другое – что отчет лежит на его совести, а потому намеревался закончить его и сделать это хорошо и в срок.

Кто-то принес в комнату отдыха телевизор, перманентно настроенный на Си-эн-эн – программу, круглосуточно освещавшую ход военных действий. Когда Гэри вошел, у экрана теснилась куча народу – черт, подумал Гэри, вечно они тут сидят. Показывали последний брифинг, на этот раз с участием французских генералов – командующих силами ООН. Стараясь сбросить напряжение и расслабиться, Гэри наблюдал за нападками репортеров, атаковавших генералов идиотскими вопросами типа «Когда начнется наземная атака?».

«Вот прямо сейчас они вам и скажут точное время, – саркастически подумал Гэри. – Наплевать, что телевизионные приемники врага настроены на прием той же самой передачи Си-эн-эн».

Гэри повезло: потребовалось всего пять четвертаков, чтобы выпросить у автомата семидесятипятицентовую колу. Перейдя к столику, расположенному подальше от телевизионного экрана, он притянул стул и уселся. Затем извлек из кармана пару портативных ручных тренажеров и принялся сжимать и разжимать их, с удовлетворением отмечая, как на мускулистых предплечьях вздуваются бугры. Гэри всегда находился в хорошей форме, всегда занимался спортом. Но со времени своего неожиданного путешествия в Волшебноземье он начал подходить к этому особенно серьезно. В стране драконов и лепреконов Гэри носил доспехи и копье древнего героя, бился с гоблинами и троллями, даже с самим драконом и злой колдуньей. Он ждал, что в один прекрасный день вернется в очарованную землю. Он всей душой жаждал туда вернуться и твердо решил как можно лучше подготовиться, хотя бы физически, к возникновению такой ситуации.

Да, Гэри Леджер хотел бы вернуться в Волшебноземье. И хотел бы взять с собой Диану. Перед внутренним взором Гэри возник образ: вот они с Дианой бегут по поросшему густой травой и пересыпанному галькой холму. Гэри улыбнулся: пожалуй, для полноты картины не хватает оравы гоблинов. С высунутыми языками и пеной у рта они гонятся за ним и его подругой. Расстояние все сокращается, они вот-вот догонят молодую пару. Но Гэри уверен – злобным созданиям никогда не победить их, ведь у них есть такие друзья, как благородный Кэлси и находчивый Микки Мак-Микки.

Образ Волшебноземья поблек, на его месте возник более яркий и осязаемый образ Дианы. Гэри встречался с ней всего лишь три месяца, но почему-то был уверен, что она именно та, на ком ему следует жениться. Эта мысль порядком пугала Гэри. Беспокойство вызывал сам по себе факт потенциальной нерасторжимости брачного договора и, следовательно, скрытой в нем неизменности – на фоне общей изменчивости и непостоянства мира. Однако он любил ее. Ощущал это сердцем и лишь надеялся, что все устроится само собой и что жизнь, как это водится, сама все расставит по местам.

К соседнему столику протиснулись двое компьютерщиков из информационной службы администрации. Один из них спросил у Гэри разрешения позаимствовать стул от его столика, поскольку большую часть стульев любители новостей перетащили к телевизору.

– «Холодная война», – уловил Гэри обрывок фразы и прислушался, – в разгаре драки мы просто не замечаем, насколько это истощает экономику. Осталось помахать флагом и завесить им подведение экономического баланса.

– Да уж, ситуация нешуточная, – согласился второй, – поговаривают о массовых увольнениях в конце третьего квартала, если сделка со Спорандом не увенчается успехом.

– Повсюду идут увольнения, – произнес в ответ первый.

Гэри отключился от этого переливания из пустого в порожнее. Все, что они говорили, в достаточной мере соответствовало истине. «Бэби бумеры» и «яппи», похоже, дошли до точки. Размеры задолженности сравнялись с размерами наличного оборота. Гэри то и дело слышал жалобы – и, как правило, не от детей, а от избалованных и привыкших потакать своим желаниям взрослых. Они ныли по поводу того, что очередная выплата за покупку в кредит новехонькой, только что сошедшей с конвейера машины стоимостью в тридцать тысяч долларов оказалась непомерно высокой.

Несмотря на наличие тех немногих, у которых не было оснований для жалоб, в целом страну окутала густая пелена уныния. И на то имелись веские причины. Множество людей осталось без крова, уровень жизни других упал ниже всяких стандартов. Но этим дело не ограничивалось, и Гэри Леджер, человек, посетивший исполненное магии Волшебноземье, хорошо это знал. У сгустившегося мрака было еще одно измерение. Поколение людей, чьи интересы ограничивались лишь материальными вещами, падало в духовную пропасть. В этом мире ценным считалось лишь то, что можно подержать в руках.

«Даже флаг – чтобы им завесили лист экономического баланса – не миновала общая судьба. Разброд коснулся и его», – заметил про себя Гэри, и воспоминание об этом вызвало в нем волну гнева. Президент потребовал внесения в Конституцию поправки, согласно которой тот, кто сожжет флаг, объявлялся вне закона. Очевидно, материальный символ идеалов стал важнее самих идеалов. Но Гэри настораживало не это. Гораздо большую тревогу вызывал тот факт, что огромное количество людей соглашались с этой поверхностной идеей президента. Эти люди не понимали, что наложение ограничений на символ свободы не столько защищает, сколько умаляет этот символ.

Гэри отогнал эту мысль, отнеся ее в разряд тех, что быстро и верно вызывают язву желудка. И без того хватает неприятностей.

По крайней мере его личная ситуация была лучше. Он должен был верить в это. Из грязной фабрики по производству пластмассы он перешел в большую корпорацию. Новая работа приносила ему вдвое больше денег и давала возможность использовать изо дня в день не столько мышечную силу, сколько собственные таланты. У него была постоянная подруга, к которой он относился с глубокой нежностью, которую он любил, хотя до сих пор еще боялся признаться себе в этом. Так что дела у Гэри Леджера обстояли отлично, просто идеально.

Взрыв смеха, донесшийся от кучки собравшихся перед телевизором людей, заставил Гэри обернуться – как раз вовремя. На экране грузовик, освещенный вспышками от выстрелов летящего на бреющем полете реактивного самолета, съехал с моста ровно за мгновение до того, как «умная» бомба разнесла мост в клочки. Общая картина впечатляла, наводила на мысль о какой-то технологической игре.

И эта мысль также не на шутку рассердила Гэри.

Продолжение брифинга увлекло его. На этот раз французский офицер указывал на экран и говорил о важности поражения следующей цели – бункера. По черно-белому изображению скользила крошечная черная фигурка. Она совместилась с бункером за долю секунды до того, как «умная» бомба совершила свою смертоносную работу, превратив все строение в груду щебня.

– Бедняга, – произнес французский офицер в ответ на целый хор охов и вздохов, вырвавшихся как у репортеров брифинга, так и у собравшихся у телевизионного экрана в «Дженерал Компоненте».

Бедняга, прошептал, не веря собственным ушам, Гэри. Он сказал «бедняга»? Дело было вовсе не в том, что Гэри не испытывал жалости к, по всей очевидности, убитому солдату вражеской армии. Напротив, он испытывал сильную жалость – как к этому человеку, так и ко всякому другому из тех, которые страдают на этой далекой войне. Просто казалось абсолютно нелепым, что французский офицер, репортеры и собрание у экрана исполнились такого сожаления, даже удивления при виде убитого человеческого существа.

Неужели в их представлении эта кровавая бойня и в самом деле была чем-то вроде компьютерной игры, где понарошку убивают и понарошку умирают?

Взяв с собой колу, Гэри направился к выходу, на каждом шагу сокрушенно качая головой. Он думал о матери и о ее самом последнем излюбленном клише «Куда катится этот мир?».

Насколько верно это изречение звучало сейчас для Гэри, исполненного непонятных для него самого печалей, ищущего нечто недостижимое и духовное, нечто, чему нет места в этот мире.

Городок гномов было таким маленьким и аккуратным, что казался игрушечным. Уютно угнездившийся в горной долине у северо-восточного окончания могучего Двергамала, Гондабугган – а именно так назывался городок – был в обычное время тихим и мирным местом. Улицы Гондабуггана представляли собой в основном ряды выложенных из квадратных камней магазинчиков, набитых столь же удивительными и затейливыми, сколь и по большей части бесполезными хитроумными штуками и приспособлениями. Половина населения находилась под землей, в норах с плотно утрамбованными стенами и потолком. Другая половина – в квадратных постройках, в основном служивших библиотеками или местом для занятий. Мирно и располагает к научным изысканиям: именно эти два определения самими гномами расценивались как величайший комплимент.

Однако жители Гондабуггана были далеки от охранников Волшебноземья, далеки даже от помощи живущих на отшибе в горах дварфов. Века протекали в уединенной борьбе за выживание в дикой горной местности. Поэтому гномы, не будучи, безусловно, народом воинственным, не были в то же время и беспомощными.

Над каждым зданием вспучились купола огромных металлических зонтов, хлопая составляющими их круто изогнутыми лопастями и покрывая весь город лоскутным одеялом сияющего металла. Под этим покрытием заработали мощные насосы. По широким трубам они качали воду из ближайшей реки и распыляли ее в воздухе.

Пролетая над городом, дракон проревел. Его огненное дыхание, смешавшись с облаком водяной пыли из пульверизаторов и ударившись о влажные металлические листы зонтов, зашипело и превратилось в пар. Это ничуть не испугало и не остановило могучего Роберта. Он накренился и сделал широкий разворот. Он был уверен, что сможет еще не раз возобновить свои огненные атаки после того, как иссякнет вода в реке.

Один из зонтов, расположенный ближе к центру квадратного городка, внезапно закрылся. Роберт повернул к возникшей прорехе и вдруг услышал тройное «вву-у-ш-ш» трех катапульт. Дракон никак не мог уразуметь: ведь из своего укрытия гномы даже не видят его, так зачем же стрелять?

Почти в то же мгновение зонт со щелчком встал на место, тем самым восстанавливая целостность защитного покрова.

Роберту суждено было разгадать тайну раскрывшегося зонта, когда он пересекал воздушное пространство над металлическим покровом. Катапульты выбросили в воздух плотное облако металлических опилок. Жгучие хлопья рикошетом отскакивали от чешуи дракона, жгли глаза, плавились в огнедышащих раздувающихся ноздрях.

– Будь прокляты эти гномы! – проревел Роберт и вновь изрыгнул поток смертоносного пламени. Те зоны металлического покрытия, которые не были в достаточной степени увлажнены, раскалились докрасна, а вся долина в северо-восточном районе Двергамала покрылась густым облаком пара.

На этот раз втянулись одновременно несколько зонтов, и до Роберта донесся звук залпов многих катапульт. В воздухе зависла туча жалящего металла. Его укусы Роберт ощущал на всем пути, пока парил в пространстве над защищенным городом. Огромный дракон вновь накренился и пошел на взлет. В течение нескольких минут он описывал в воздухе широкую и высокую дугу. Он почти исчез из поля зрения гномов, превратился в быстро движущуюся черную точку на туманном горизонте. Затем ринулся вниз.

– Жмите! О, жмите, жмите, жмите! – изо всех сил подгонял гном Маквигген свою команду по борьбе с физическими нападениями. Сотня гномов на стационарно установленных велосипедах бешено крутила маленькими ножками педали. Из похожих на нитки ртов на вдохах и выдохах вырывались ритмичные «хаффс» и «паффс». Они работали так слаженно, что все вместе напоминали небольшой паровозик. Пот струился с сотни гномовских лбов с высоко расположенными бровями, стекал вниз по целиком заросшим бородой лицам и капал с сотни длинных и острых гномовских носов, образуя все расширяющиеся лужи у основания бешено вращающихся колес.

Маквигген уставился в перископ – изогнутую на конце длинную вертикальную трубу. Прибор можно было вращать, описывая полные круги. На дальнем от гнома конце горизонтального окуляра располагался угловой отражатель, передающий изображение от аналогичного отражателя у вершины вертикальной трубки. Последний отражатель, в свою очередь, передавал изображение от горизонтального конца прибора. В гномовском перископе предусматривалось также несколько щелей, в которые при необходимости вставляли увеличительные линзы. Но сейчас Маквигген не нуждался в увеличении. Он и так прекрасно видел быстро растущую на горизонте точку.

Руководствуясь показаниями прибора, гном уточнил точное направление полета дракона. Затем перевел взгляд на карту, определяя наиболее вероятную зону, по которой Роберт нанесет свой удар.

– Четырнадцать Д, – рявкнул гном, обращаясь к помощнику – более молодому гному с короткой бородой. Руки последнего облегали толстые перчатки, которые отливали из густого и тягучего сока дерева пвит-пвит. Повинуясь знаку Маквиггена, он взял наконечник провода, ведущего к катушке, которая, в свою очередь, соединялась с резисторами на колесах сотни велосипедов, и вставил его в гнездо на панели управления. Каждое гнездо на этой панели соответствовало тому или иному сектору города.

– Четырнадцать Д! – прокричал в трубу Маквигген. Его слова эхом прогремели в таких же трубах в каждом уголке Гондабуггана, предупреждая жителей сектора четырнадцать Д (а также тринадцать и пятнадцать Д) о возможной опасности и давая им возможность убраться от греха подальше. Затем гном вернулся к перископу, наблюдая за полетом дракона и периодически сверяясь с картами, чтобы оценить скорость полета дракона и время столкновения. Роберт спикировал на южную оконечность компактного городка. Непрерывный огонь катапульт заставил его сузить свои глаза рептилии до злобных щелей. Затем он, подобно самонаводящейся баллистической ракете, которая ни на долю градуса не отклоняется от своего пути, ринулся именно на тот зонт, который гномы определили как «четырнадцать Д».

– Тройной заряд! – последовал молниеносный приказ Маквиггена, чувствующего, что в своих расчетах он на долю секунды запаздывает. Однако его помощник сориентировался мгновенно и тут же вставил наконечник провода в соответствующее гнездо на панели управления.

Когда дракон врезался в металлические листы, лопасти зонта поднялись вверх и вновь сомкнулись, тем самым заключив дракона в клетку. Могучее чудовище не забило тревогу сразу – из прошлого опыта оно знало, что с легкостью взломает хрупкий барьер. Ему ничего не стоило вспороть металл, словно папиросную бумагу, превратив его в безвредные измочаленные лохмотья.

Но чего самоуверенный Роберт не мог заметить – это расположенного на несущей опоре зонта желоба электропроводки. Что не помешало ему ощутить удар электрического заряда, пронизавшего захлопнувшиеся металлические створки.

Те гномы, которые находились ближе других к «четырнадцать Д», были оглушены, некоторые на всю оставшуюся жизнь, последовавшим вслед за этим воем дракона. На Двергамале начался камнепад. В радиусе мили валялись валуны, вибрирующие в унисон с раскатами титанического рева.

Истекающие потом гномы бешено крутили педали своей динамо-машины, поддерживая высокий и постоянный уровень заряда. Покрытые жесткой кожей крылья дракона затлели. Своей ужасающей мордой он пробивал себе путь к свободе, из ноздрей валил едкий дым.

Вновь рев, звук раздираемого металлического покрытия – и дракон вырвался, выбросился на волю. Он кувыркался в воздухе, каждый сантиметр драконьего тела испускал струю дыма. Набрав высоту двести футов, Роберт восстановил равновесие, круто повернул назад и излил свою пылающую ярость на проломленную секцию металлического покрытия Гондабуггана.

В подвергшейся нападению части города многие распылители работали на полную мощность. Пара образовалось столько, что он слепил глаза, но нападение все равно не прошло для города бесследно. На нескольких зданиях занялись пожары, металл превратился в жидкость и лавой стекал по улицам.

– Какой огонь? – спросил у Маквиггена его помощник, вновь берясь за свободный конец катушки. Маквигген сокрушенно покачал головой.

– Ничего не вижу из-за пара, – встревоженно воскликнул он, охваченный внезапным предчувствием, что его драгоценному городу грозит неминуемая гибель.

– Рассеянный огонь! – прогремела по трубам команда. Тотчас же раздался щелчок захлопываемого зонта и следом за ним шипящее «в-уу-шш!» катапульты. Над сетью открытых рупоров завибрировало громкое «тон-гг», когда прогремел пушечный выстрел и стрела размером с великанское копье понеслась в воздухе, описывая дугу.

Но Маквигген знал, что артиллерия гномов стреляет в белый свет как в копеечку. Вряд ли имелся шанс попасть в быстро летящее чудовище. Он перебросил несколько костяшек на счетах, которые всегда держал под рукой, и сокрушенно покачал головой с льняными волосами и такой же льняной бородой. Силы так неравны, думал он, и силы, и то, что поставлено на карту.

Однако и Роберт, влекомый воздушным потоком на высоте сотен футов над окутанным клубами пара городом, видел немногим лучше гномов. Гигантский дракон еще не оправился после удара электрическим током: мускулы продолжали непроизвольно подергиваться, за крыльями тянулся дымный след. Он был изнурен и пострадал гораздо серьезнее, чем ему казалось. Защитные приспособления оказались поразительно эффективными даже для изобретательных гномов!

Окружающий воздух содрогнулся от очередного выстрела зенитной артиллерии. Несколько гигантских стрел рассекли слой пара и со свистом понеслись в горном воздухе, устремляясь в чистое голубое небо. Одна из стрел, пролетая на страшной скорости мимо дракона, едва не зацепила его длинный извивающийся хвост.

Роберту было достаточно на сегодня. Сложив крылья, он устремился прочь, на юг. Там он найдет тихое и спокойное место, где можно отсидеться и зализать раны. Он еще вернется. К тому времени его раны полностью заживут, а гномы еще не смогут восстановить свои защитные мощности.

– Я еще попраздную, еще поем мяса этих хилых гномов, – оскалился дракон, разинув огромную утробную пасть и дыхнув пламенем. Сквозь бесчисленные кинжалообразные клыки просачивалась шипевшая от жара слюна. – И человечины, и мяса дварфов, и эльфов тоже! О безумец, Келсенэльэнельвиал Гил-Равадри! О, только безумец мог взять кинжал из пещеры Роберта и сослать злодейку Керидвен, в то время как Роберт летает себе на свободе!

Несмотря на то, что оказанное ему сопротивление было неожиданно, дракон издал победоносный рев и забил дымящимися крыльями. А затем полетел, подобно ветру, к спасительным горным вершинам на юге.

Четырьмя милями юго-западнее Гондабуггана над горными пиками возносилась скала, формой напоминающая палец с плоской вершиной. С этого небольшого плато кучка гномов пристально наблюдала за ходом разворачивающегося сражения. Отняв от глаз подзорные трубы, они издали вздох искреннего облегчения. Оно было лишь слегка омрачено видом темного дыма, тут и там просачивавшегося сквозь защитный покров отдаленного города и смешивавшегося с белым паром.

– Похоже на то, что удалось отразить атаку, – промолвил Джербил Колбасник, трехфутовый коротышка с выпирающим бочонкообразным животом, огромной белоснежной бородой и сверкающими, пронзительными синими глазами. – Хэй-а – ура Гондабуггану!

– Хэй-а – ура! – в унисон воскликнули остальные гномы и в следующее мгновение собрались в круг. Они вытянули руки вверх и вперед, образовав что-то вроде центральной оси, и победительно подняли вверх большие пальцы.

Ликование оборвалось так же внезапно, как и началось. Гномы отвернулись друг от друга и отправились по текущим делам

– Атака отбита? – раздался зов со следующего плато, расположенного на пятьдесят футов западнее и на тридцать футов ниже первой и самой высокой площадки. Услышав ответ, два гнома от всего сердца прокричали «ура!», воздели руки с поднятыми вверх большими пальцами и кинулись к заднему краю площадки, чтобы передать радостную весть следующей группе, расположенной еще западнее и еще ниже. Таким образом, сообщение о победе передавалось от группы к группе, пока не достигло пятой и последней из них, расположенной почти на двести футов западнее и на сто ниже, чем первые наблюдатели на самой верхней площадке.

Безусловно, эти пять примерно одинаковых по размерам каменных колонн с плоскими вершинами, да еще расположенных через равные интервалы, на фоне диких гор смотрелись весьма необычно. Но впечатление странности этих образований сохранялось лишь до тех пор, пока наблюдатель не понимал, что гномы с помощью своей невероятной технологии и взрывами внесли немалый вклад в их создание. Столбы понадобились Джербилу для его последнего изобретения, и вот теперь взору открывалось творение его рук – Маунтин Мессенджер, или Горный Вестник. Сооружение представляло собой тянущуюся от пальца к пальцу полую трубу. На каждой площадке ее поддерживали металлические скобы. Все вместе напоминало гигантский альпийский рог, только не раскрывающийся на конце, подобно цветку. И, вместо того чтобы издавать гулкие звуки, это механическое приспособление «выплевывало» пакеты и конверты.

Согласно первоначальной идее Джербила, с которой он обратился в гондабугганский комитет по одобрению изобретений, основное предназначение Маунтин Мессенджера состояло в доставке посылок и другой почтовой корреспонденции на длинные расстояния – в населенные главным образом людьми и расположенные на западных склонах Двергамала города Дрохит и Бремар. Но если говорить начистоту, то Маунтин Мессенджер, подобно почти каждому изобретению гномов, был построен в силу свойственного им технического любопытства – заработает или нет? Первые испытания оказались не слишком многообещающими. В ходе их пробные грузы терялись в горах и пропадали там навеки, а одна посылка даже застряла на крыше городской часовни в Дрохите. Постоянные проверки и мучительные подсчеты, изменение местонахождения и веса расположенных по всей длине Эм-энд-Эма (так в итоге решили назвать сооружение) взрывчатых веществ, а также немереное количество антигравитатора – нейтрализующего земное тяготение раствора – сделали свое дело: экспресс теперь функционировал довольно сносно, и если не мешали противные ветры, то грузы прибывали более или менее точно туда, куда их посылали.

Однако до сегодняшнего дня ни один из достигающих трех футов в диаметре доставочных шаров не нес в себе живое существо – не говоря уже о гноме.

– Я так завидую вам! – восторженно воскликнула, обращаясь к Джербилу, юная Будабу – пухлая гномочка с ямками на щеках. Несмотря на свой характерный для гномов трехфутовый рост, она отличалась точеной фигуркой и напоминала изящную статуэтку. Джербил занимался проверкой экипировки нижней полусферы открытого металлического шара, а Будабу вертелась вокруг. – Это такая честь – быть первым пассажиром Эм-энд-Эма!

– В конце концов, именно я построил его, – скромно ответствовал Джербил.

– Но вас может даже раздавить, как муху паровым молотом! – Девица прямо-таки захлебывалась от энтузиазма и возбужденно подпрыгивала, так что ее спелая грудь пружинисто подскакивала, подобно приземляющимся доставочным шарам. – И тогда ваше имя будет навеки высечено на университетском мемориале «Наша гордость – погибшие изобретатели».

– Это уж точно, – с хмурой торжественностью произнес Джербил и выдавил слабую улыбку. На память ему пришли молодые годы, когда он и сам считал, что нет для гнома цели более достойной, чем прославиться и оставить след.

– О, как бы я мечтала удостоиться этой чести – быть раздавленной! – упорно гнула свое Будабу.

Полуобернувшись, Джербил смерил взглядом шуструю малолетку. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда клонит Будабу со своей надоедливой лестью. Ясно, зачем она его обрабатывает. Подобно большинству молодых гномов, она была честолюбива и к тому же одарена выдающимся даже для исключительно высокоразвитой в умственном отношении расы интеллектом.

– Ты не поедешь, – открытым текстом сказал он.

Разочарованная до глубины души, Будабу понуро опустила округлые плечи и побрела прочь. Надо было проверить, как идет завод огромного арбалета – спускового механизма, с помощью которого доставочному шару давался старт. Сейчас его заводили специальной рукояткой.

Когда Джербил полностью убедился, что все принадлежности для путешествия, включая квадрицикл, должным образом упакованы и уложены, он извлек из кармана подзорную трубу и бросил прощальный взор на Гондабугган. К этому времени пар и дым успели рассеяться. Гном разглядел два поврежденных защитных зонта: один погнулся, а на другом сплавились несколько составляющих его металлических листов. По меньшей мере одно из расположенных под прорехой зданий превратилось в развалины, а поддерживающие его сваи обуглились, но насколько мог судить со своего расстояния Джербил, из гномов никто не пострадал. Впрочем, утверждать этого со стопроцентной гарантией нельзя. И даже если бы надежды Джербила подтвердились, он все равно подозревал, что безжалостный Роберт скоро вернется.

Покачав головой, он окликнул товарищей и принялся устраиваться на последнем свободном пятачке нижней полусферы шара, предварительно убедившись, что пластичные нагубники дыхательной трубки плотно прилегают к губам.

Остальные гномы под чутким руководством Будабу аккуратно примерили верхнюю полусферу и медленно опустили ее на место – совсем непростой трюк, учитывая, что шар состоял из двух слоев. Верхний, твердый слой защищал его содержимое от взрывов, а внутренняя вращающаяся камера смягчала удары и толчки при подскакивании. Во время сопровождавшейся сложными расчетами работы над Маунтин Мессенджером именно конструкция доставочных шаров представляла для Джербила наибольшую трудность. К решению этой задачи ему пришлось привлечь весь персонал академии, занимавшейся практическим применением физических законов.

С помощью напоминающего стетоскоп прибора Будабу тщательно «прослушала» шар, чтобы убедиться, что все шесть внутренних затворов щелкнули, как им полагается. Покончив с этим, юная гномочка установила таймер. После приземления он автоматически освободит затворы, и шар откроется. При установке таймера Будабу добавила пять минут – для гарантии, чтобы в момент открытия шара он уже точно не катился и не подпрыгивал.

Другие гномы откупорили небольшое отверстие в оболочке и сквозь оба слоя ввели во внутреннюю полость наконечник шланга. Два гнома по команде открыли клапаны соединенных между собой рукавов шланга, в то время как третий с помощью подсоединенного к велосипеду насоса откачивал из шара воздух. Содержащиеся в каждом из рукавов вещества смешались вместе и ринулись в шар, мгновенно образовывая пену. Она обеспечивала для всего содержимого шара дополнительную амортизацию. В пене содержались также специальные компоненты, придающие шару дополнительную летучесть.

После этого гномы собрали рычаги с плоскими концами и с их помощью покатили шар вверх по склону, а затем установили его прямо перед натянутой тетивой заведенного с помощью рычагов арбалета. Прикрепленный к тетиве кожаный мешок наполовину обернули вокруг шара. Потом началась передача световых сигналов, когда пара гномов на каждой из последовательно расположенных площадок зажигала факелы и устанавливала их в держателях по обеим сторонам трубы.

– Тяжелый груз, – заметил один из гномов на верхней площадке. – Джербил-то, видать, потолстел.

– Мы скорректировали объем взрывчатых веществ, – успокоила его Будабу, бросив взгляд на ответственного за запуск.

– Освободите дорогу! – прокричал тот в рупор. На каждой из расположенных ниже площадок имелись ведущие в укрытие люки. Заслышав команду, гномы на этих площадках устремились в них и исчезли из поля зрения.

Вытащив подзорную трубу, Будабу испытующе оглядела ряды факелов, по четыре на каждой стороне. Надо было убедиться, что порыв ветра не загасил ни один из них. Если хотя бы на каком-либо участке Эм-энд-Эма факелы будут гореть с одной стороны, то шару Джербила грозит опасность нежелательного и неконтролируемого вращения. Это вращение может изменить траекторию его полета, когда он будет парить среди гор. В результате шар или приземлится на значительном расстоянии от намеченной точки, или вообще врежется в скалу.

– Можно отправлять, – обратилась Будабу к ответственному за запуск, убедившись, что все на своих местах. «Счастливый Джербил», – прошептала она про себя, жалея, что не она является первым пассажиром Эм-энд-Эма.

Ответственный за запуск отпустил тетиву, и гигантский арбалет со щелчком выстрелил доставочным шаром, и тот скользнул внутрь трубы. Колокольчики, присоединенные к трубе рядом с ближайшей смотровой площадкой, зазвенели. Рычаги, удерживающие в вертикальном положении факелы, упали. Факелы вошли в отверстия в трубе. Языки пламени по обеим сторонам трубы коснулись плотно упакованных по периметру шара взрывчатых веществ в тот точно рассчитанный момент, когда шар Джербила скользил мимо. Не успел затихнуть грохот первого взрыва, как раздался громкий треск словно бы гигантской трещотки – это один за другим взорвались шесть оставшихся зарядов. И вслед за этим набравший скорость доставочный шар с оглушительным «тву-у-шш» вылетел с Эм-энд-Эма и пустился в свое парящее путешествие над Двергамалом. Через несколько секунд он исчез из поля зрения наблюдателей.

– Сорок миль в сторону и три вниз. А потом подскакивание и приземление где-то в поле к северу от Дрохита, – заметил один из наблюдавших с верхней площадки гномов.

– Да, если только противный ветер не подхватит его и не расплющит о скалу, – добавил другой.

– Счастливый Джербил, – тихонько пробормотала Будабу. Ей оставалось лишь надеяться, что Гондабуггану еще понадобится посланник – когда вернется Роберт.