ГЛАВА 40 ПОЛУНОЧНИК СОБИРАЕТ ОТРЯД

ГЛАВА 40
ПОЛУНОЧНИК СОБИРАЕТ ОТРЯД

— Они не сожгли деревню, — заметил Элбрайн, вместе с Пони, кентавром и Эвелином глядя на Дундалис.

— Интересно почему? — спросил Смотритель. — Ведь когда они вошли туда, деревня уже опустела.

Так оно и было. Свидетельства уцелевших жителей Сорного Луга и На-Краю-Земли помогли быстро уговорить жителей Дундалиса покинуть деревню. Все они ушли в лагерь, организованный Элбрайном и его друзьями глубоко в лесу, вдалеке от дорог.

— И другие деревни они тоже не стали жечь, — заметила Пони.

— Наверно, хотят использовать их как базовые склады, — высказал мрачное предположение кентавр.

— А это означает, что они собираются и дальше на юг, — голос Эвелина дрогнул. — Интересно как далеко?

— Еще несколько деревень к югу отсюда, — сказал кентавр, — и путь к большой реке открыт.

— Палмарис… — растерянно пробормотал Эвелин.

Повисло тяжелое, мрачное молчание.

— Не в наших силах остановить такую армию, — сказал в конце концов Элбрайн. — Но есть то, что мы можем и обязаны сделать: любыми способами вредить этим тварям, послать сообщение в остальные деревни и Палмарис и позаботиться о тех, кто прибегнул к нашей защите.

— Всего с нами человек сто шестьдесят, — заметил кентавр, — но это еще не точно. Хуже всего то, что не больше трети из них способны вступить в схватку хотя бы с одним-единственным гоблином.

— Ну, что есть, то есть, — ответил Элбрайн. — Тех, кто не может сражаться, нужно отвести в безопасное место, а остальным помочь встать в строй.

— Непростая задача, Защитник, — заметил Смотритель. — Ну, как бы то ни было, я с тобой. Но не потому, что у поври вкусное мясо. Жесткий оказался, мерзавец.

— Хо, хо, знай наших! — провозгласил Эвелин.

Они принялись за дело немедленно и разбили беженцев на две группы. Тех, кто не мог сражаться, предполагалось отвести в безопасные убежища — в пещеры к востоку и югу от Дундалиса, местоположение которых было известно кентавру. В итоге выяснилось, что к Элбрайну могут присоединиться всего лишь чуть больше двадцати человек. Но что это были за люди! Сброд, иначе не скажешь. Лучшими среди них, если не принимать в расчет Пони, Смотрителя и Эвелина, были не слишком-то надежный Паулсон и вечно всем недовольный, по любому поводу затевающий споры Тол Юджаник.

Пони обратила на этот факт внимание Элбрайна в тот же день вечером, когда они сидели у костра.

— Отошли его на юг с беженцами, — она кивнула на Тола, который бродил по лагерю, задирая всех, кто попадался на пути.

— Он сильный и хорошо владеет копьем, — возразил Элбрайн.

— Он все время будет спорить с тобой. Тол жаждет командовать.

Да, с этим было трудно не согласиться. Даже Паулсон, и тот был более дисциплинирован; когда Элбрайн приказал трапперам установить ловушки на склоне холмов около Сорного Луга, они безропотно подчинились.

— Говорю тебе, отошли его! — настойчиво повторила Пони. — Пусть Белстер О’Комели утихомиривает его. А то может дойти до того, что вы с Толом скрестите мечи. Хорошенькое дело! На глазах у всех тебе придется убить одного из своих.

Элбрайн полагал, что она немного драматизирует ситуацию, но в общем и целом оценивает ее правильно; тем более если учесть, какие сложные и трудные их ждут времена.

— Когда ты собираешься послать кого-нибудь на юг? — спросила Пони, в женской мудрости своей понимая, что нужно дать ему время для принятия непростого решения относительно Тола.

— Паулсон, Крис и Бурундук уже сейчас отправились на разведку. Сначала они посмотрят, что творится в Сорном Луге и На-Краю-Земли, а потом свернут на юг и выяснят, не перекрыты ли дороги. Они вернутся через несколько дней, тогда и решим, что делать с беженцами.

— Я не о том. Нужно послать гонца с сообщением о том, что здесь происходит, — сказала Пони.

Элбрайн тяжело вздохнул, понимая, что она права. Он знал, кто лучше всех подойдет для этой роли, кто обладает достаточным тактом и владеет всеми необходимыми навыками, без которых нельзя осуществить столь важную и тонкую миссию. Но язык не поворачивался выразить его мысли словами.

Пони сделала это за него.

— Дар не откажется понести меня? — спросила она, ловя его взгляд.

Элбрайн неотрывно смотрел на женщину, которую любил больше жизни. Они только что встретились после разлуки; как он мог снова отослать прочь часть самого себя? И все же, вопреки собственному желанию, он кивнул. Дар не откажется понести Пони; этот вопрос они с жеребцом уже выяснили.

— Тогда я отправлюсь в путь на рассвете, — твердо сказала Пони. Элбрайн снова вздохнул. Она взяла его лицо в свои ладони, повернула к себе, притянула поближе и нежно поцеловала. — Не волнуйся. Дар будет со мной, и никакие гоблины, поври или великаны не схватят меня.

— Ты должна вернуться ко мне, — прошептал он, — чтобы сражаться рядом со мной, а ночью, когда все тревоги дня останутся позади, засыпать в моих объятиях.

Пони снова поцеловала его, на этот раз более страстно. Лагерь вокруг них уже спал, только откуда-то доносилось недовольное брюзжание Тола Юджаника. Они незаметно ускользнули от всех и растворились в ночи в поисках укромного местечка.

Верная своему слову, Пони отправилась в путь, едва солнце показалось над горизонтом. Перед этим, однако, у нее состоялись два разговора; один, сугубо личный, с Элбрайном, а второй, совершенно неожиданный, с Эвелином, поджидавшим ее у выхода из лагеря.

— Несколько минут назад я видел Дара неподалеку, на гребне холма, — сказал монах. — Ждет тебя, я полагаю. И я тоже.

— Дар не понесет нас двоих, — с кривой улыбкой ответила Пони.

— Что? Ха, славная шутка!

Однако его смех тут же оборвался, на полном лице вновь возникло мрачное выражение. Пони подумала, что он беспокоится за нее.

— Я вернусь, — сказала она.

— Ну да, — монах кивнул. — Но с этим еще быстрее, — он протянул ей серебряный обруч.

Пони взяла его, прекрасно понимая, что это не просто красивое украшение. В центре в оправе из серебра был вделан камень, подобного которому она еще не видела, — желтовато-зеленый, с черными прожилками.

— «Кошачий глаз», — объяснил Эвелин, взял обруч и надел ей на лоб. — С ним ты будешь видеть даже ночью.

Действительно, предрассветная мгла внезапно как будто прояснилась для Пони, и каждый предмет стал отчетливо виден. Она с благодарностью посмотрела на Эвелина, удивляясь тому, что у нее так быстро получилось пробудить магию «кошачьего глаза».

— Почему этот камень с такой легкостью подчинился мне? — спросила Пони. — Я что, тоже могу испускать молнии и огненные шары, как ты во время битвы в Сорном Луге? Значит, все дело в камне, неважно, кто им пользуется? И почему, в таком случае, считается, что у тебя к ним особый дар?

— Это еще как посмотреть… Кто говорит — дар, а я говорю — проклятье. Сила исходит и от камня, и от того, кто использует его. Однако некоторые камни — бирюзу, к примеру, которую я дал Элбрайну, а он Дару — можно так перенастроить, что их магия будет действовать постоянно и независимо от того, кто ими пользуется. Они превращаются в магические предметы, которые могут служить самым обычным людям. Знаешь, такие небольшие амулеты. Ты наверняка их видела даже у крестьян и мелких землевладельцев.

— И этот такой же, — Пони похлопала по «кошачьему глазу».

— Да, я поработал над ним. Для тебя, или для себя, или для Элбрайна. Для того, кому он будет нужен, и сейчас он нужен тебе. С ним ты самой темной ночью укажешь Дару путь.

Послышалось фырканье. Обернувшись, они увидели на гребне ближайшего холма чудесного жеребца, стоящего с таким видом, словно он подслушивал их разговор.

— Сомневаюсь, что ему нужно указывать путь, днем или ночью, — сказала Пони.

— Ну, тогда пусть обруч защитит твою голову от низко растущих веток, — рассмеялся Эвелин.

Ответная улыбка Пони тут же погасла — пора было отправляться в путь. Однако монах протянул ей ладонь, на которой лежал еще один камень, кусок графита.

— Думаю, ты уже можешь использовать и его, — сказал Эвелин.

Пони крепко сжала графит, повернулась и ушла.

День был ясный, но пронзительно холодный — дул сильный северный ветер. Элбрайн собрал на лесной опушке тех, кто входил в его отряд.

— Мы не можем одолеть врагов, которые разорили наши дома, — сказал он. — Их слишком много.

Послышалось недовольное ворчание, и Тол Юджаник с иронией заметил:

— Очень воодушевляет.

— Но мы можем причинить им немало вреда, — продолжал Элбрайн. — И не исключено, что наши усилия сделают войну…

— Войну? — переспросил Тол.

— А ты что, все еще полагаешь, будто это рядовой набег? — хмуро спросил Элбрайн. — С тех пор как захвачен Сорный Луг, через него прошли уже десять тысяч гоблинов и двинулись дальше, на юг. — Тол фыркнул и махнул рукой. — Чем больше мы будем досаждать им здесь, тем легче придется тем, кому предстоит сражаться с ними на юге.

— Глупости! — немедленно возразил Тол. — Эти мерзавцы захватили Дундалис. Ну, значит, надо пойти и прогнать их оттуда.

— Не прогнать их оттуда, а умереть, — перебил его Элбрайн. — Именно умереть.

Он подошел к Толу и остановился прямо напротив него. В воздухе нарастало напряжение, усиливающееся с каждым его шагом. Они были примерно одного роста, но Тол, с его широкой грудью и большим животом, выглядел тяжелее.

— Я не стану останавливать тех, кто пожелает вместе с Толом Юджаником отправиться в Дундалис, — заговорил Элбрайн после долгой напряженной паузы. — Или в Сорный Луг, или в На-Краю-Земли, или куда угодно, где им предпочтительнее закончить свои дни. Лес большой, мне не составит труда перенести лагерь в другое место. Вы не сможете предать меня, когда гоблины повыдергают вам ногти или молотами расплющат яйца. — Эти слова заставили побледнеть даже Тола Юджаника. — Нет, вы не сможете предать меня, но и я не стану оплакивать вас и тем более подвергать риску тех, у кого хватит ума остаться со мной.

Довольно для начала, решил Элбрайн. Он отошел от Тола, взмахом руки отпустил всех и направился к стоящему на краю опушки Смотрителю.

— Про яйца это у тебя здорово получилось, — усмехнулся кентавр.

Элбрайн ответил ему кривой улыбкой, но она тут же погасла. Да, Пони была во многом права относительно Тола. Ах, Пони! Где она сейчас?

— Нам… Тебе придется немало потрудиться, чтобы сделать из них настоящих воинов, — заметил кентавр. Элбрайн и сам понимал это. — Я не верил, что ты поступил правильно, оставив в живых тех троих.

— Это ты говорил, что их нужно убить, а у меня такого и в мыслях не было.

Кентавр смущенно засмеялся.

— Я говорил, да! Я говорил! А они с тех пор десять раз доказали, что достойны твоего милосердия.

— Да, они оказались ценными помощниками, — согласился Элбрайн.

— Но с этим, — кентавр ткнул подбородком в сторону Тола Юджаника, — ты хлебнешь горя. Он не уважает тебя, Защитник. Может, тебе стоит увести его в лес и хорошенько поколотить?

Элбрайн улыбнулся. А что? Не такая уж плохая идея.

Настроение в лагере заметно поднялось, когда вечером появились человек десять отставших из деревни На-Краю-Земли, в основном люди среднего возраста. Все они успели оголодать, некоторые были ранены, но не слишком серьезно. Выяснилось, что, когда напали гоблины, эти люди сбежали из деревни вместе с остальными, но каким-то образом потеряли основную группу. Ночью поври и пара великанов загнали их в ущелье, из которого не было выхода.

— Но тут, — сказала одна из женщин, — весь воздух ожил, как будто разом слетелись, наверно, тысячи и тысячи пчел.

А когда все закончилось, и великаны, и карлики лежали мертвые. Истекли кровью из множества крошечных ран.

Элбрайну Виндону это, конечно, кое-что напомнило.

— А потом нас вывели оттуда, — добавил один из мужчин.

— Кто? — воскликнул Элбрайн.

Мужчина пожал плечами и кивнул на мальчика лет шести, спящего у костра.

— Шавно сказал, что разговаривал с ними. «Тул», так он их назвал.

— Тул? — удивленно спросил Эвелин.

— Не тул, а тол, — объяснил Элбрайн и посмотрел на мальчика.

Надо будет непременно поговорить с ним утром, когда тот отдохнет и поест.

ГЛАВА 41
УРАГАН

— Дядя Мазер?

Элбрайн ждал, сидя в тускло освещенной пещере. Снаружи был холодный серый день, снова шел снег, а здесь, в углублении под корнями раскидистой сосны, было на удивление сухо и гораздо теплее.

Его грызли тревога и желание рассказать дяде Мазеру, какая ответственность легла на его плечи, как резко изменилась его собственная жизнь и жизнь всех жителей приграничных деревень. В последнее время все свои страхи и сомнения Элбрайн доверял Пони и со времени ее возвращения редко обращался к Оракулу.

Но сейчас Пони была от него далеко.

Элбрайн молился, чтобы на этот раз дядя Мазер по-настоящему поговорил с ним, хотя прежде этого никогда не случалось. Но сейчас все по-другому. Сейчас он не мог извлечь ответы на интересующие его вопросы из собственного сознания.

Он снова окликнул дядю Мазера, и потом еще раз, спустя примерно полчаса, когда тьма в пещере сгустилась настолько, что даже зоркие глаза Элбрайна едва различали края зеркала.

Закрыв глаза, он перебирал в уме последние события. От Шавно, мальчика из деревни На-Краю-Земли, толку оказалось немного, но Элбрайн не сомневался, что именно тол’алфар помогли людям спастись, а потом вывели их из ущелья.

Но где эльфы сейчас, в таком случае? Если они поблизости, то Джуравиль, без сомнения, найдет Элбрайна. Да и Тантан тоже, хотя бы ради того, чтобы бросить ему упрек, что он не смог защитить «свои» деревни!

Открыв глаза, он испуганно вздрогнул, заметив свет в глубине зеркала. Свеча. Ее яркий свет приглушала странная легкая белесоватая дымка.

В самом деле, по ту сторону зеркала горела свеча!

А рядом с ней стоял призрак, брат отца.

— Дядя Мазер, я так рад, что в эти тревожные дни ты откликнулся на мой призыв.

Как обычно, никакого ответа. С чего начать?

— Деревни пали, все три, — выпалил Элбрайн, — но многие люди спаслись, в том числе почти все жители Сорного Луга и Дундалиса. — Призрак по-прежнему безмолвствовал, но Элбрайн каким-то образом чувствовал, что он доволен. — Теперь мы прячемся, хотя это нелегко, потому что все еще стоит зима. Я собираюсь отвести в безопасное место на юг тех, кто не может сражаться, а моя возлюбленная, Пони, сейчас скачет во весь опор, чтобы предупредить южан о надвигающейся опасности. Неясным остается лишь вопрос о том, что можем предпринять мы — те, кто готов и может сражаться.

Он замолчал, надеясь услышать ответ. И заговорил снова, так и не дождавшись его.

— Я хочу сформировать из них чертовски быстрый отряд, который будет наносить удары по врагу и исчезать прежде, чем гоблины и поври очухаются, — и снова Элбрайн почувствовал, что призрак доволен. — Но мы стали бы гораздо сильнее, если бы к нам присоединились тол’алфар, которые, как я подозреваю, сейчас находятся где-то поблизости. Ты не знаешь? Где…

Голос Элбрайна сошел на нет — картина в зеркале внезапно изменилась, как будто изображение в нем отодвинулось от него. Теперь он видел не одну свечу, а множество огоньков, горящих внутри слепленных из снега хижин, стоящих на поле, показавшемся ему смутно знакомым.

— Дядя Мазер? — позвал Элбрайн.

Однако призрак уже растаял, остались лишь поле и огоньки, посверкивающие на фоне тусклой белизны и постепенно гаснущие, гаснущие, пока в пещере не стало совсем темно.

Элбрайн еще долго сидел, обдумывая, что ему делать дальше. Луна уже зашла, когда он выбрался из пещеры, и тут, к своему удивлению, обнаружил, что его ждет Эвелин, перебирая свои магические камни. Монах воткнул в развилку ближайшего дерева факел, и в его желтоватом свете на засыпанной снегом земле подрагивали тени.

— Холодно, — с кривой улыбкой сказал Эвелин. — Друзей не заставляют так долго ждать.

— Я понятия не имел, что ты меня ждешь. Даже не знал, что тебе вообще известно об этом месте.

— Камни мне рассказали, — монах показал ему кусок кварца размером с монету.

— Значит, ты искал меня.

— У нас много работы впереди, друг мой. Это не просто набег, даже не просто вторжение.

— А что такое «просто вторжение»? — спросил Элбрайн.

— Когда за ним не стоит какой-то более высокой цели, — ответил монах. — Поври и раньше нередко нападали на Хонсе-Бир, удовлетворяли свою жажду крови, но потом отдельные группки начинали драться между собой, отступали, и все постепенно приходило в норму.

— Но на этот раз все по-другому, — заметил Элбрайн.

— Это меня и пугает.

— Все они настолько разные и так ненавидят друг друга, что должны бы вскоре перегрызться между собой.

— Так оно и произошло бы, — ответил Эвелин. — Так оно и произошло бы, если бы их не направляла несравненно более могучая сила.

Элбрайн задумался, прислонившись к дереву. Он мало что мог сказать по этому поводу. Правда, припоминалось, что незадолго до его ухода из Облачного Леса шли какие-то разговоры о пробудившемся на севере демоне.

— И что, если ты прав? — спросил он в конце концов.

Лицо Эвелина помрачнело.

— Тогда мне понятно, каково мое предназначение. Тогда становится ясно, что меня направляла божественная рука, когда я в Санта-Мир-Абель наполнял камнями сумку. Я не по своей воле сделал этот выбор…

— Завидую твоей вере, — сказал Элбрайн. — Лично мне всегда казалось, что мы сами выбираем свою судьбу, сами совершаем ошибки и сами расплачиваемся за них.

Эвелин обдумал его слова.

— На самом деле эта точка зрения не так уж сильно отличается от моей. Может быть, выбор потому и пал именно на меня, что с самого начала я шел верной дорогой. Как бы то ни было, если мои предположения о природе этого… создания верны, то я знаю, что мне делать. Просто хотелось сообщить тебе об этом…

— Ты уходишь? — перебил его Элбрайн.

— Пока нет, — ответил Эвелин. — Пока я с тобой, все мои силы и способности будут служить твоему делу. Но только пока.

И то хорошо, подумал Элбрайн; он уже имел возможность убедиться, что помощь монаха неоценима. Если бы не этот человек и его магические камни, погибших в Сорном Луге было бы гораздо больше. Его мужество, по мнению Элбрайна, проявлялось во всем — в том, что он сбежал из Санта-Мир-Абель, прихватив с собой камни, в том, как вел себя во время столкновения с Карающим Братом, и в том, как сражался с монстрами.

— Ты веришь в видения? — неожиданно спросил Элбрайн. — В то, что они способны предсказывать будущее?

— Ты ведь не просто так спрашиваешь?

— А как узнать, истинно ли видение или просто так кажется?

— А-а… — протянул Эвелин. — Ты что-то видел сегодня ночью в яме под этим деревом!

— Да, но не знаю как истолковать.

Эвелин рассмеялся.

— На твои плечи легла тяжкая ноша, друг мой. Ты хочешь найти подсказку в своем видении, хочешь быть уверен, что избрал правильный путь, потому что от тебя зависит жизнь множества людей. Постарайся внутренне освободиться от этой ноши и тогда уж решай. Как бы ты действовал, увидев то, что увидел, если бы эта ответственность не легла на твои сильные плечи?

Элбрайн задумался, поглядывая на Эвелина. У него мелькнула мысль, что мудрости у этого человека не меньше, чем у эльфов, сделавших из Элбрайна Виндона Полуночника.

И вдруг ответ пришел как бы сам собой. Элбрайн знал, что должен делать, и понимал, что, поскольку до рассвета осталось всего несколько часов и Дар сейчас не с ним, действовать нужно быстро.

— Прошу прощения, друг мой.

— Ты понял? — спросил Эвелин. Элбрайн кивнул. — Моя помощь не понадобится?

Предложение Эвелина обрадовало Элбрайна, потому что ему и в самом деле могла понадобиться помощь. И в то же время он понимал, что это сугубо его личное дело. Он похлопал Эвелина по плечу.

— Я хочу, чтобы ты помог кентавру. Проследите, чтобы все здесь шло как надо.

С этими словами Элбрайн растворился в ночи.

В заповедной роще было противоестественно тихо — не шуршал среди веток ветер, не рыскали во мраке животные, не перекликались птицы; кажется, застыл даже сам воздух. Луна уже зашла, и в темноте было почти ничего не видно. Может быть, зажечь свечу, подумал Элбрайн? Прежде чем отправиться сюда, он набил их полную сумку.

Ладно, справлюсь и так, решил он и приступил к делу. Медленно приближаясь к роще по заснеженному полю, он лепил снежки размером в два своих кулака, выдалбливал в каждом из них углубление и ставил внутрь свечу. Покончив с этим, он с помощью огнива разжег огонь и пошел по полю, поджигая все свечи по очереди.

Он не знал, сколько времени будут гореть свечи. Ему казалось — это происходит очень медленно, неестественно медленно, как будто какая-то сила мешала им сгорать с обычной скоростью.

Потом он услышал, как кто-то негромко окликает его по имени. Догадываясь, откуда послышался звук, он медленно вошел в рощу и направился к сложенной из камней пирамиде.

Внезапно им овладело тяжелое и неприятное чувство. Что-то здесь было ужасно не так, будто гармония заповедной рощи оказалась каким-то образом разрушена. Он всегда считал, что это место — святое для тол’алфар, а сейчас ощущение святости исчезло.

Элбрайн стоял перед пирамидой, тяжело опираясь на лук, и не сразу понял, что, хотя в роще почти совсем темно, он очень отчетливо различает все камни, из которых была сложена пирамида.

Она сама мерцала бледно-зеленоватым светом!

Элбрайн затаил дыхание — один из камней медленно сдвинулся в сторону. Возникло страстное желание немедленно развернуться и убежать. Инстинкт самосохранения вопил: «Беги!»

Но сила, гораздо более могущественная по сравнению с его собственной волей, словно пригвоздила ноги к земле.

Пирамида продолжала видоизменяться, медленно и неторопливо; перекатываясь, камни укладывались в невысокие стены по сторонам могилы. Свечение стало ярче, и Элбрайн отчетливо увидел останки, сгнившие и ссохшиеся, — пустая оболочка человека, которым они были когда-то.

Совершенно инстинктивно он крепко сжимал в руках лук, словно готовясь отразить нападение, но едва не потерял сознание, увидев, что труп открыл глаза — они выглядели как красные, светящиеся во мраке точки — и внезапно сел, неестественно выпрямив спину.

— Уходи, демон, — прошептал Элбрайн.

Его слова не возымели никакого действия. Словно в спину ему была вставлена проволока, зомби поднялся, не прибегая к помощи рук и не сгибая ног.

Элбрайн отступил на шаг, с трудом подавив вновь вспыхнувшее острое желание убежать.

— Кто ты? — спросил он. — Что несешь в себе, добро или зло?

И тут же понял бессмысленность последнего вопроса — разве стали бы силы добра так терзать покоящееся с миром тело? И все же… Эта роща — благословенное место, а останки этого тела и душа, когда-то обитавшая в нем, принадлежали тому, кого эльфы называли своим другом.

Чудовищное создание протянуло к Элбрайну руки; непонятно, то ли угрожая, то ли моля о чем-то.

Но спустя мгновение оно оказалось совсем рядом — и передвигалось без помощи ног, — и костяные пальцы сомкнулись на горле Элбрайна!

Он попытался вырваться, но тщетно. Попытался закричать, но ему не хватало воздуха. Вот когда он пожалел, что с ним нет Эвелина с его магическими камнями!

Но нет, сказал он себе, все правильно. Видение предназначалось для него одного. Значит, и этот бой тоже. Справившись с охватившей его паникой, Элбрайн просунул лук между руками зомби и начал поворачивать его, действуя как рычагом, чтобы ослабить хватку.

В какой-то момент ему показалось, что сейчас у него сломается шея, но спустя миг он сумел ускользнуть, отпрыгнул назад и луком с размаху ударил зомби по голове.

Это не произвело на того, однако, никакого впечатления. Даже не дрогнув, монстр двинулся вперед и снова потянулся к его горлу.

Элбрайн бросился в сторону, перекувырнулся, откатился подальше, но зомби таинственным образом уже был над ним. Защищаясь, Элбрайн выставил перед собой лук, но удар оказался слишком тяжел, и Элбрайн отлетел в сторону.

Вскочив, он бросился бежать, петляя между сосен и кустов, чтобы сбить своего преследователя с толку. Два раза, стоило ему свернуть, монстр непостижимым образом оказывался перед ним. Первый раз Элбрайн резко затормозил и тут же бросился в обратную сторону. Во второй раз зомби с силой сжал его плечо, но Элбрайн сумел вывернуться и убежать.

Вскоре он оказался у края рощи, прямо перед полем, на котором горели свечи.

Монстр снова стоял у него на пути.

И тут у Элбрайна буквально отвалилась челюсть. Открывшаяся перед ним картина выглядела в точности так, как недавно в зеркале, только на том месте, где тогда стоял дядя Мазер, сейчас был зомби.

— Дядя Мазер? — недоверчиво спросил Элбрайн.

Но тот уже стоял прямо перед ним и толкнул его своими костлявыми руками в сторону рощи. Ну и удар! Элбрайну пришлось потрясти головой, чтобы мир вокруг перестал вращаться. Из уха стекала теплая кровь.

Вскочив, он обогнул группу тесно растущих сосен, ничуть не сомневаясь, что зомби и на этот раз окажется перед ним. Так оно и произошло. Лук взлетел и обрушился на голову монстра раз, другой, третий — последний удар угодил ему точно между глаз.

Однако тому как будто все было нипочем.

Костяная рука взметнулась вверх, но Элбрайн успел пригнуться, и удар прошел вскользь, не причинив ему особого вреда. Как выстоять против такого монстра? Может, это сам демон дактиль заманил его сюда, чтобы Элбрайн не встал у него на пути?

Он прорвался сквозь плотно растущие кусты, и зомби, конечно, уже поджидал его. Не останавливаясь, Элбрайн побежал прямо на него, целясь луком в лицо. Удар получился неслабый, но монстр даже не дрогнул. Мощный толчок в плечо отбросил Элбрайна в сторону.

— Да, мне давно следовало обзавестись мечом, — пробормотал он.

Хорошо, что ветки смягчили его падение. И вот он уже снова мчится как ветер, надеясь оторваться от монстра. Какая может быть стратегия борьбы с таким противником? Куда бежать? В лес или, напротив, в поле?

Петляя, точно заяц, чтобы сбить монстра с толку, Элбрайн кругами бегал по роще, неуклонно сужая их и приближаясь к тому, что совсем недавно было надгробной пирамидой.

И вот последняя линия деревьев осталась позади, и зеленоватый свет снова засиял перед ним. Монстр с силой ударил его по спине, отбросив прямо на камни.

Истекая кровью, Элбрайн подтянулся на локтях и заглянул в могилу, понимая, что нужно вскочить и бежать, а иначе зомби просто столкнет его туда.

Однако он не двигался, изумленно глядя в яму. Там, точно посредине, лежал меч, и не просто обычный меч, а прекрасный, мерцающий — настоящее произведение искусства. Воткнутый в землю, он не доставал бы Элбрайну до пояса, а по ширине лезвие было не больше одного из суставов его мизинца. И тем не менее вокруг меча безошибочно угадывалась аура невероятной мощи.

Элбрайн потянулся к мечу, но не достал до него. А между тем зомби уже чуть ли не дышал ему в затылок.

И вдруг меч точно сам собой прыгнул ему в руку. Элбрайн развернулся, меч описал дугу, оставляя за собой светящийся зеленовато-белый свет, обрушился на зомби, и тот упал.

Элбрайн поднялся на ноги, внимательно разглядывая меч, но одновременно не выпуская из виду и своего противника. Меч был удивительно легкий; по всей его длине сбегал желобок для стока крови, само лезвие было выковано из серебра, а кончик — из золота. Рукоятку плотно обтягивала голубоватая кожа, крепившаяся к ней с помощью серебряных нитей, так хорошо знакомых Элбрайну. Шар между рукояткой и лезвием тоже был серебряный, полый внутри; его украшал драгоценный камень, какого Элбрайну никогда не доводилось видеть — голубой с пятнышками серого и белого, похожий на осеннее небо с быстро бегущими по нему облаками. И чувствовалось, что камень этот не простой, что он сродни магическим камням Эвелина.

Элбрайн уронил лук и медленно взмахнул мечом, любуясь его красотой и отличной балансировкой. Перекинул из руки в руку и сделал несколько взмахов, как бы приглашая зомби принять бой.

Но тот лишь заворчал и отступил назад, яростно сверкая красными точками глаз.

— Ну, давай! — сказал Элбрайн. — Ты хотел меня убить? Давай, попробуй!

Однако монстр продолжал отступать, а Элбрайн преследовать его. Ха! Теперь их сражение будет напоминать уже не игру кошки с мышью, а схватку двух котов.

Вскоре они снова добрались до поля со свечами. Зомби остановился, а потом бросился вперед, яростно молотя перед собой руками.

Элбрайн парировал атаку, нанес удар, отпрыгнул в сторону и сам пошел в наступление. В отличие от лука, удары чудесного меча не проходили для зомби даром. Лезвие вонзилось глубоко в гниющую плоть и звякнуло о ребра. Монстр нападал снова и снова, но Элбрайн стоял твердо, нанося удары сначала по груди, а потом по шее противника.

Тот вскинул руку, чтобы блокировать удар, но тут ослепительно засиял драгоценный камень меча. Само лезвие засверкало, словно превратившись в молнию, отсекло руку монстра чуть повыше локтя и рубануло его по лицу.

Ослепленный, зомби сделал шаг назад и взвыл от боли, но Элбрайн уже наносил ему новые удары, наискосок по груди.

Монстр рухнул на землю и распался на части зеленоватой плоти. Элбрайн ткнул кончиком меча прямо в красноватый глаз…

Когда он проснулся, небо на востоке уже порозовело. Он сидел, положив голову на руки, покоящиеся на камнях нетронутой пирамиды. Попытался встать, но каждая косточка в теле ныла, и только тут до него дошло, что он насквозь промерз. Что за ужас ему привиделся? Как можно было заснуть здесь? Так недолго и погибнуть от холода.

Неужели и впрямь все это было лишь сном — монстр, меч?

Он с трудом поднялся, залез на пирамиду и увидел меч — тот самый, невыразимо прекрасный.

Элбрайн потянулся к нему, но тот сам поплыл к нему и мгновенно оказался в руке!

Он смотрел на это изумительное творение, не в силах оторвать взгляда — мерцающее серебро, голубой драгоценный камень, в глубине которого, казалось, быстро мчались облака.

— Ураган, — прошептал он.

Это Ураган, меч Мазера, один из шести мечей, изготовленных эльфами для Защитников.

— Все правильно, — раздался мелодичный голос откуда-то сзади и сверху.

Элбрайн круто развернулся и увидел Джуравиля, сидящего на ветке дерева и улыбающегося ему.

— Меч Мазера, — сказал Элбрайн.

— Теперь нет, — поправил его Джуравиль. — Теперь это меч Элбрайна, который Элбрайн отвоевал, победив тьму.

У Элбрайна перехватило дыхание.

— Старый дружище, — произнес он в конце концов. — Мне кажется, весь мир сошел с ума.

Джуравиль лишь кивнул. Что тут было еще сказать?

ГЛАВА 42
СЛАВА

Спустя три недели после весеннего равноденствия зима наконец начала отступать. Изредка еще падал снег, но, как правило, оборачивался холодным дождем, превращающим белый покров земли в серую грязь. Эти перемены несли для лесного отряда Элбрайна и радость, и горе. Жизнь, конечно, стала проще; по ночам не надо было жаться к костру, опаляя брови. Но в то же время и монстрам теперь стало легче передвигаться. Патрули гоблинов, поври и горных великанов заходили далеко в лес, и, хотя по большей части люди Элбрайна их уничтожали, грозящая отряду опасность возрастала с каждым днем.

Пони все еще не вернулась с юга, зато прибыли трапперы и представили полную картину наступления вражеской армии. Все было именно так, как и предполагалось: монстры использовали захваченные деревни в качестве баз и складов, просовывая свои черные щупальца все дальше на юг. Пока они просто выясняли обстановку, но их решающее наступление не за горами, так считал Паулсон.

— Не пройдет и недели, как они обрушатся на Ландсдаун, если только не разразится буря, — с мрачным видом заявил он.

— Сезон бурь уже прошел, — заметил Эвелин.

Элбрайн был согласен с ним. Точно так же считали и эльфы; они держались неподалеку от лагеря, но не вступали в контакт ни с кем, кроме Элбрайна и кентавра.

— Ну, значит Ландсдауну конец, — сказал Паулсон.

— Нужно послать им сообщение, — предложил Эвелин.

Элбрайн вопросительно посмотрел на Паулсона.

— Мы уже предупредили жителей, — объяснил тот, — и твоя девушка тоже.

При последних словах Элбрайн воспрянул духом.

— Ну, и что они? — спросил Эвелин.

— Мы же не можем их заставить, верно? — сказал Паулсон.

Элбрайн закрыл глаза, обдумывая услышанное. Да, наверняка южан раскачать еще труднее, чем жителей приграничья. Может быть, самое время послать в Ландсдаун эльфов, и если даже появление этих созданий не заставит тамошних тупиц очнуться, значит, туда им и дорога.

— Я сам займусь этим, — сказал Элбрайн и сменил тему разговора. — Ну, а что с нашими беженцами?

— У нас осталось около ста человек, которым в здешних условиях не выдюжить, — ответил кентавр. — Что с них спрашивать?

— Куда мы будем переправлять их? — спросил Элбрайн.

Трапперам по этому поводу сказать было нечего. Брат Эвелин знал лишь одно надежное убежище — аббатство Святой Матери Божьей в Палмарисе, — но не представлял себе, как можно доставить туда сотню человек, без того чтобы по дороге их не обнаружили монстры. Судя по выражению физиономии кентавра, его мысли устремились в том же направлении, что и у Элбрайна, — самое надежное убежище беглецам могли бы предоставить эльфы. Однако Элбрайн, проведший годы в Облачном Лесу, очень сомневался, что туда пустят людей, в каком бы отчаянном положении те ни оказались. Даже Джуравиль, больше других своих собратьев общавшийся с людьми и самый дружелюбный из эльфов, отказывался появляться в лагере под тем предлогом, что его присутствие может напугать людей, зачастую неспособных отличить врага от друга.

— Тогда нужно как-то обустроить их здесь, — решил Элбрайн, — пока не наступит момент, когда можно будет безопасно переправить их подальше на юг, — он перевел взгляд на трапперов. — Обдумайте это.

Те кивнули в знак согласия. Хорошие солдаты, подумал Элбрайн.

Следующая неделя прошла относительно спокойно. Элбрайн, Эвелин и кентавр наткнулись на группу гоблинов, посланных в лес за дровами, и уничтожили их. Разыскивать их отправили горного великана, кентавр подставил ему подножку, тот упал, и последним, кого он увидел на этом свете, был склонившийся над ним Элбрайн, взмахнувший своим сверкающим мечом.

На протяжении этой недели Элбрайн почти не виделся с эльфами. Вскоре после обсуждения судьбы беженцев он встретился с Джуравилем, и тот с большой неохотой, но все же согласился послать эльфов в Ландсдаун, чтобы еще раз предостеречь жителей этой деревни.

— Мне не нравится, что мы втягиваемся в неурядицы, имеющие значение прежде всего для людей, — тяжело вздохнул он.

На что Элбрайн ему ответил:

— Только с вашего собственного согласия.

В конце недели Джуравиль и Тантан явились к Элбрайну с хорошими новостями.

— Жители Ландсдауна ушли на юг, — сообщил Джуравиль. — Все до одного.

— Их встретили и сопровождают солдаты королевской армии, — добавила Тантан.

— Огромное спасибо вам обоим, — торжественно заявил Элбрайн и поклонился.

— Не нам, — засмеялась Тантан, — Они покинули деревню еще до того, как мы там появились.

Элбрайн недоуменно посмотрел на эльфийку.

— Ее благодари, — сказал Джуравиль, и тут из кустов вышла Пони.

Элбрайн бросился к ней, сжал в объятиях. Удивительно! Получается, что эльфы не стали прятаться от нее! Он перевел взгляд на Джуравиля и Тантан.

— Ты ведь все равно уже рассказывал ей о нас, — с кривой улыбкой произнес Джуравиль.

— Тем не менее мы явно произвели на нее впечатление.

Удивительно, но голос Тантан звучал сейчас мягче, чем обычно.

— Я была в Ландсдауне, когда увидела их, — объяснила Пони. Элбрайн скользнул по ней взглядом; вроде бы никаких ран, просто грязная и донельзя усталая после долгой дороги. — Что за конь твой Дар! Без единой жалобы он довез меня до Палмариса, а потом с той же скоростью поскакал обратно. В королевстве объявлена общая тревога, так что врасплох враги больше никого не застанут.

Не отрывая взгляда от сияющих голубых глаз Пони, кончиком пальца Элбрайн стер пятно грязи с ее щеки. Как он любил и уважал эту удивительную женщину, Джилсепони Альт, как восхищался ею! Ему страстно хотелось защитить ее от всех напастей, но тут-то и возникала проблема. Тогда отступали на задний план и теряли всякий смысл те качества, которые он так любил в ней, — воля и сила.

— Весь мир должен благодарить тебя, — прошептал он и обернулся к эльфам.

Но те, со свойственной им чуткостью, уже исчезли, чтобы не мешать уединению влюбленных.

— Они знали, что мы были здесь, а теперь хотят выяснить, куда мы подевались, — сказал Элбрайн Эвелину.

Они стояли под прикрытием тесно растущих деревьев, обрамляющих долину, по форме напоминающую чашу; Элбрайн — верхом на коне. Грязноватый снег казался бело-голубым в бледном свете яркого месяца. На противоположной стороне долины по склону двигались три неясно различимые фигуры: по-видимому, посланные на разведку гоблины.

— Может, никого не обнаружив, они поверят, что мы просто ушли отсюда, — высказал предположение Эвелин.

В самом деле, большая часть беженцев отправилась дальше на восток. Однако чуть меньше сорока воинов остались с Элбрайном; ну и, конечно, все еще прячущиеся от человеческих глаз эльфы, точного числа которых не знал даже он.

— Это было бы большой ошибкой с их стороны, — ответил Элбрайн.

Однако то, что он сделал дальше, заставило Эвелина заволноваться. Вместо того чтобы по-прежнему держаться в тени деревьев, Элбрайн подал жеребцу знак выйти на свободное пространство. Спускающиеся по противоположному склону гоблины на мгновение остановились и схватились за свои луки.

— Элбрайн! — яростно зашептал Эвелин, — Куда ты?

Тот не шелохнулся — величественная фигура, неподвижно застывшая на фоне ночного неба.

Три стрелы взлетели и упали, недолетев или перелетев через него.

— Им даже в голову не приходит, что мы тоже можем видеть их, — с усмешкой заметил Элбрайн.

Эвелин подбежал к нему и остановился, прячась за конем.

— Лучше бы они сами не видели нас! — проворчал он.

— Успокойся, друг мой, — ответил Элбрайн.

Еще одна стрела вонзилась в покрытую снегом землю не дальше двадцати футов от них. Конь даже ухом не повел; жаль, что Эвелин не обладал его выдержкой.

Гоблины между тем продолжили свой спуск по склону. Элбрайн медленно поднял лук и выстрелил. Эвелин, конечно, не мог различить, куда попала стрела, но один из темных силуэтов внезапно дернулся и упал на землю. Двое оставшихся гоблинов бросились назад, оскальзываясь на склоне.

— Давай разделайся с ними, а то уйдут! — не выдержал Эвелин.

— Спешка тут ни к чему, — ответил Элбрайн. — Главное — не промахнуться.

Дождавшись подходящего момента, он снова выстрелил. Стрела угодила второму гоблину в голову. Оставшийся заверещал и начал быстро карабкаться вверх. Поскользнулся, упал на живот и сполз по склону, оказавшись даже ниже, чем был вначале.

— Ну, давай же! — возбужденно воскликнул Эвелин. — Хо, хо, знай наших!

Однако Элбрайн почему-то повесил на плечо лук и сейчас сидел, закрыв глаза и откинув назад голову, как будто просто подставляя лицо мягкому ночному ветру.

— Ну, что такое? — спросил Эвелин, провожая взглядом гоблина, который наконец добрался до хребта, перевалил через него и скрылся из виду.

Элбрайн медленно открыл глаза и посмотрел на Эвелина.

— Слава, друг мой, — объяснил он, развернул коня и направил его под прикрытие деревьев.

— Слава? — повторил Эвелин. — При чем тут слава? Ты дал ему уйти! Теперь он сообщит своим, что мы не ушли. Или, по крайней мере, что ты не ушел… — его голос сошел на нет, на полноватом лице расплылась широкая улыбка. Конечно, этот мерзкий гоблин расскажет остальным, что таинственный Защитник на своем могучем жеребце никуда не ушел и что, следовательно, в лесу их по-прежнему поджидает смерть. — Хо, хо, знай наших! Слава об Элбрайне разнесется по всей вражеской армии!

— Нет, — поправил его Элбрайн. — Слава о Полуночнике. И пусть трепещут враги.

Да, подумал Эвелин, провожая взглядом могучего коня и его всадника. Да, они будут трепетать, можно не сомневаться.

Элбрайн исполнял свой танец с мечом, как он это делал когда-то в Облачном Лесу. Меч плавно взлетал — вверх, в сторону и по дуге вниз: шаг, удар, шаг, удар и шаг назад.

Медленно, грациозно движения перетекали друг в друга — мускулистый обнаженный мужчина, воплощение истинного воина, меч которого казался его гармоничным продолжением.

Из-за деревьев за ним с благоговейным восхищением наблюдали Пони и Эвелин. Они наткнулись на него совершенно случайно. Монах шел первым и, увидев, что Элбрайн обнажен, попытался увести Пони в сторону. Однако она уже заметила Элбрайна и теперь не могла оторвать от него взгляда.

Он грациозно двигался, словно находясь в трансе, и это зрелище потрясло Пони. Полное слияние тела и духа, экстаз, сродни тому, который возникал во время их близости, и все же в чем-то другой, хотя и не слабее по интенсивности. Что-то выходящее за пределы обычного человеческого опыта, что-то почти божественное.

В бытность монахом Санта-Мир-Абель Эвелину тоже приходилось наблюдать, как хорошо сложенные, сильные мужчины делают физические упражнения, но такого совершенства он не видел никогда.

— Уйдем поскорее, — прошептал Эвелин, когда Элбрайн на мгновение остановился.

Пони понимала, что он прав: нехорошо подглядывать за тем, что человек предпочитает делать в одиночестве. Но как только Элбрайн возобновил танец, как только меч снова начал свои медленные, плавные движения, оторваться от этого зрелища оказалось выше ее сил.

Те же самые чувства охватили и Эвелина.

Закончив танец, Элбрайн опустился на траву; они тут же потихоньку ушли.

Встретив его спустя час, Пони не сумела скрыть охватившее ее чувство вины, ощущение, что она вторглась туда, куда не следовало.

— Я видела тебя сегодня утром, — в конце концов призналась она. Элбрайн вопросительно посмотрел на нее. — Когда ты упражнялся. Я… Я не хотела… — она запнулась и опустила взгляд.

— Ты была одна?

Что-то такое было в его тоне и улыбке, промелькнувшей в уголках губ…

— Ты знал! — возмутилась она. Элбрайн приложил руку к груди, как бы извиняясь. — Ты знал! — Пони шлепнула его по плечу.

— Но я не знал, признаешься ли ты мне.

— Мы случайно наткнулись на тебя, — объяснила она.

— Мы? Ах, ну да! Ты и Эвелин.

— Сердишься? — после паузы спросила Пони.

— У меня от тебя секретов нет, — улыбнулся он.

— Но я не ушла. Стояла и смотрела все время, пока ты танцевал.

— Я был бы разочарован, если бы ты ушла, — шутливо заметил Элбрайн, и напряжение отпустило Пони.

Она крепко обняла и поцеловала его.

— Научишь меня? Так танцевать, я имею в виду.

— Этот дар я получил от эльфов, — ответил он. — Его я могу передать тебе только с их благословения.

Польщенная Пони хотела было снова поцеловать его, но тут неподалеку послышался шорох.

Из кустов вышел Паулсон.

— Караван гоблинов уже снова в пути. Лучше всего нанести им удар сегодня ночью.

— Они по-прежнему идут вдоль реки? — спросил Элбрайн.

Траппер кивнул.

Элбрайн посмотрел на Пони. Она знала свое дело и тут же побежала разыскивать Эвелина и тех воинов, которые находились под ее началом.

Закрыв глаза, Элбрайн мысленно воззвал к Дару и убедился, что тот, как обычно в эти дни, пасется неподалеку.

На пути каравана не было высоких холмов, просто относительно ровная лесистая местность и россыпь валунов на берегу реки. Нужно было перехватить караван до того, как он приблизится к Сорному Лугу, откуда могла прийти помощь. Хорошо, что река послужит естественной преградой, подумал Элбрайн, и затруднит им возможность сбежать.

— Они идут двумя группами, — сказал кентавр во время обсуждения тактики предстоящего боя. — Впереди совсем небольшая, в основном гоблины. С ними великан, который расчищает дорогу.

— Повозки? — спросил Элбрайн, от всей души надеясь, что так оно и есть.

— Боевые машины, — ответил кентавр. — Две большие катапульты, каждую тащат три великана.

— Многовато получается, — пробормотал Паулсон. Он сказал это не из трусости, и Элбрайн не мог с ним не согласиться. Семь великанов — по крайней мере — и целая уйма поври и гоблинов. Может быть, отряду Элбрайна с ними и не справиться. — Ну, попытаться-то, по-моему, все равно стоит, только нужно, чтобы мы имели возможность в любой момент удрать.

— А разведчиков они выслали? — спросил Элбрайн кентавра.

— Да, целая туча этих крыс бегает среди деревьев, — широко улыбаясь, Смотритель веточкой чистил зубы. — Теперь, правда, на двоих меньше.

Элбрайн сделал движение, замеченное только кентавром, — поднял указательный палец рядом с ухом — давая понять, что имеет в виду эльфов, у которых были остроконечные уши.

Кентавр кивнул: да, эльфы были неподалеку, и, следовательно, о разведчиках можно не беспокоиться.

Прискакала Пони на чалой лошади, одной из тех диких, которые позволили себя приручить. Рядом с ней, исторгая жалобы, пыхтел брат Эвелин.

— Важнее всего для нас уничтожить боевые машины, — решил Элбрайн, — Сколько гоблинов в первой группе?

— Целая шайка, — кентавр скривился, словно даже говорить о них было ему противно. — Около дюжины. Рубят деревья, а великан оттаскивает стволы. Мерзкие твари. Хочешь, я их прикончу?

Элбрайн хотел бы верить, что тот и в самом деле с этой задачей справится.

— А великана одолеешь?

Кентавр фыркнул, словно этот вопрос обидел его.

Элбрайн посмотрел на Пони.

— Возьми десять человек и кентавра, — сказал он. — Твоя задача — быстро расправиться с передовой группой. Остальные пойдут со мной. Мы займемся самим караваном.

— Против шести великанов? — недоверчиво спросил Паулсон.

— Отвлечем их внимание, а в это время Эвелин подожжет катапульты. На этом наша задача будет выполнена, хотя я надеюсь, что мы многих успеем прикончить, прежде чем разбежаться.

— А разведчики? — спросил Паулсон. — Они могут сообщить о нашем приближении.

— Разведчики к тому времени будут мертвы, — ответил Элбрайн.

— Что, твои друзья-эльфы постараются? — спросил траппер. — А вдруг они подведут нас?

— Поговорим об этом после, — сухо ответил Элбрайн и крикнул Пони. — Ну, давай!

Паулсон вздохнул — приходилось верить Элбрайну на слово. Пони похлопала траппера по плечу; к его удивлению, она хотела, чтобы вся троица отправилась вместе с ней.

Собрав людей, Пони ускакала. Элбрайн чувствовал возбуждение, вызванное ожиданием схватки, и не сомневался, что Пони испытывает то же самое. Близость опасности лишь придавала остроту ощущениям Элбрайна и Пони. Это была их жизнь, их предназначение.

Скрипя зубами, Элбрайн позволил передовой группе монстров спокойно пройти мимо, хотя было ужасно жаль прекрасное дерево, которое эти твари только что срубили.

Вскоре послышалось тарахтение боевых машин и ворчание тянущих их великанов.

— Ждем, пока они не окажутся прямо против нас, — сказал Элбрайн своим, — а потом осыпаем их стрелами и копьями. Цельтесь только в великанов, они представляют собой главную опасность. Хорошо бы сразу свалить парочку, тогда наши силы почти уравняются.

— А если не получится? — проворчал Тол Юджаник. — Шестеро великанов могут стереть нас в порошок.

Титаническим усилием воли Элбрайн постарался, чтобы в его тоне не чувствовалось, как ему надоел этот человек со своими вечными пререканиями.

— Будем держаться, пока сможем, а потом отойдем. Никакой караван не стоит того, чтобы терять людей.

— Ну да, тебе легко говорить — отойдем, — вскинулся Тол, — ты на коне. А попробуй-ка убеги от великана на своих двоих!

И почему только Пони не взяла этого человека с собой, с досадой подумал Элбрайн? А еще лучше было бы отослать его на восток вместе с другими беженцами. Тол был отличным бойцом, но его вечное брюзжание заставляло об этом забыть.

Спорить с ним не имело смыслами Элбрайн повторил, обращаясь ко всей группе:

— Ждем, пока они не окажутся совсем рядом. Они думают, что разведчики на месте, и не ждут никакого подвоха, — он повернулся к Эвелину. — Сколько человек тебе нужно?

Монах покачал головой.

— Нисколько. Просто отвлекайте их, чтобы я мог сделать свое дело. И держитесь подальше от катапульт! Сегодня я чувствую в себе необычайную мощь.

Удивительно! Сейчас, в самой гуще войны, Эвелин, по иронии судьбы, обрел наконец душевный покой. Больше его не раздирали сомнения и не мучили угрызения совести; он действовал, и тяжкий груз, давивший долгие годы, исчез без следа.

Элбрайн оглядел местность — широкая полоса деревьев, кустарник, камни на речном берегу и сама река, быстро несущая на себе обломки тающего льда. Грохот боевых машин приближался, перекрывая шум воды.

Элбрайн подал знак, и люди заскользили от дерева к дереву. Сам он оставался на месте, укрытый густо сплетенными ветвями буйно разросшегося болиголова. Огляделся по сторонам — интересно, эльфы здесь? Элбрайн прекрасно понимал, что никакой великан не устоит против града их маленьких стрел.

Одна из женщин впереди подала сигнал, что караван совсем рядом.

Элбрайн поднял Крыло Сокола; конь под ним, чувствуя, что приближается волнующий момент, негромко заржал.

Показался первый великан. Сильно наклонившись вперед, он тянул за собой катапульту; упряжь крест-накрест обхватывала его мощное туловище. Вскоре стали видны и двое других монстров.

Элбрайн видел взволнованные взгляды своих товарищей, ожидающих, когда он подаст сигнал к атаке. Впереди по ходу каравана послышались звуки сражения — это Пони со своими людьми напала на передовой отряд.

Элбрайн выпустил стрелу и одновременно легким толчком пяток дал понять Дару, что пора двигаться; конь тут же прыгнул вперед.

Когда стрела угодила в плечо первого великана, он угрожающе заворчал, не столько от боли, сколько от удивления, но почти сразу же на него и двух его товарищей обрушился град стрел и копий.

Элбрайн стрелял почти без остановки, пока конь медленно приближался к каравану. К тому времени, когда они оказались рядом с ним, первый великан был уже мертв, а двое других отчаянно пытались сбросить свою упряжь, в то время как гоблины и поври с пронзительными криками метались вокруг них, ища хоть какое-то укрытие.

Правда, один из карликов взгромоздился на катапульту и криками пытался образумить своих товарищей.

Выстрел Элбрайна сбил его на землю.

Пони скакала на своей кобыле, рубя мечом направо и налево. Она знала, что это самая легкая часть дела, поскольку им удалось застать гоблинов врасплох. К тому же те были не такие крепкие, как поври, и удары валили их с ног. Уже в самом начале схватки половина мерзких тварей лежали мертвыми или катались по земле, завывая от боли.

Горный великан — вот задачка посложнее. Пони заставила кобылу свернуть, когда чудище затопало в ее сторону. Краем глаза она увидела, как в атаку бросился кентавр, вопя во всю мощь своих легких и размахивая дубиной.

Великан попытался схватить его, но тот ускользнул, развернувшись спиной к противнику. Решив, что кентавр испугался и хочет сбежать, великан наклонился, чтобы схватить его за хвост, но Смотритель высоко вскинул задние ноги и копытами с силой врезал по уродливому лицу.

Великан сделал шаг назад, колени у него подогнулись.

Мгновенно развернувшись, кентавр обрушил на его голову удар дубины.

Тут и Пони вступила в бой, рубанув мечом по шее великана.

— Эй, не лишай меня удовольствия! — запротестовал кентавр, взмахнул дубиной и нанес великану еще пару ударов, от которых тот рухнул на землю.

Широко улыбаясь, кентавр смотрел, как Пони расправляется с гоблинами и как уцелевшие твари разбегаются кто куда. Но больше всего его радовало зрелище лежащего на земле великана, растерянного, беспомощного.

Добить его в таком состоянии не составило труда.

Второй великан погиб, так и не успев выпутаться из своей упряжи. Третий в этом смысле оказался удачливее, но стрела Элбрайна вонзилась ему прямо в глаз, и еще с полдюжины стрел обрушились на лицо и шею.

В результате он тоже рухнул на землю.

Теперь наибольшую опасность представляли собой поври и великаны второй катапульты, успевшие выбраться из упряжи и без единой царапины.

— Давай, Эвелин! — пробормотал Элбрайн. — Поторопись.

— Джилли со своими скачет сюда! — закричал кто-то.

Отлично, подумал Элбрайн, поддержка нам не помешает. К тому же, похоже, с передовой группой гоблинов покончено.

— Поторопись, Эвелин, — повторил Элбрайн.

Кентавр поскакал следом за Джилл и ее отрядом, но по дороге остановился, увидев, что Бурундук вытаскивает свои кинжальчики из мертвого гоблина, но при этом лицо его залито слезами.

— Крис! — причитал траппер. — Ох, Крис!

Проследив за его взглядом, кентавр увидел двух мертвых гоблинов и лежащего между ними лысого траппера.

— Он погиб! — продолжал всхлипывать Бурундук.

— А где же ваш третий? — спросил кентавр. — Такой… крупный?

— Паулсон побежал вперед. Сказал, раз такое дело, ни одному поври, ни одному гоблину и великану не уйти.

— Садись ко мне на спину, человек, да побыстрее! — приказал кентавр.

Бурундук, естественно, тут же взгромоздился на него, и они понеслись. Кентавр затянул боевую песню, слезы Бурундука высохли, и в сердце заклокотала ярость.

Эвелин припал к земле позади дерева, всего в футах десяти от катапульты. На беду, в схватку ввязались лишь двое великанов, а третий остался на месте в окружении множества вооруженных арбалетами поври.

Необходимо было поближе подобраться к катапульте, но как это сделать? Если Эвелин встанет и пойдет в открытую, его застрелят раньше, чем он высвободит энергию магических камней.

А между тем времени у него было в обрез. Накрыв себя защитным щитом змеевика, он выскочил из-за дерева, перекатился и оказался прямо под катапультой.

Великан опустился рядом с ней на колени и, едва не касаясь лицом земли, протянул руку, пытаясь достать до Эвелина.

Пущенная из арбалета стрела воткнулась в землю прямо перед ним. Оглянувшись, он увидел двух поври с копьями в руках, которые залезли под катапульту и теперь ползли в его сторону.

Эвелин чувствовал покалывание в руке, как будто рубин умолял отпустить его мощь на свободу. Он посмотрел прямо в безобразную физиономию великана и закричал:

— Хо, хо, знай наших!

И тут же — бум! — огненный шар подбросил катапульту, испепелив карликов за спиной монаха и ослепив великана. Деревянное сооружение вспыхнуло мгновенно и запылало, словно огромная свеча. Стоящие на ней карлики завопили, попадали на землю и принялись кататься по ней, чтобы сбить охватившее их пламя. Одному поври в особенности не повезло — он упал прямо на пути воющего от боли великана, и тот расплющил его огромным сапогом. Причем сам он даже не заметил этого; ничего не видя, он бежал, пытаясь ударами ладоней погасить на себе пламя. Наткнулся на молодое деревце и едва не упал, но удержался на ногах — тупица, он не понимал, что его единственное спасение как раз в том, чтобы сбить огонь, катаясь по земле, — и побежал дальше.

Скорчившись под градом падающих на него пылающих обломков катапульты, Эвелин крепко сжимал в руке змеевик. От дыма, однако, камень не мог его защитить; значит, нужно как можно скорее выбираться отсюда. Он пополз в сторону, но тут прямо на него рухнул целый угол горящей боевой машины.

— Ох, кто-нибудь, помогите… — пробормотал Эвелин, чувствуя, что ему самому не выбраться.

Взрыв катапульты свел на нет численное преимущество монстров; сейчас против тридцати человек остались всего лишь два великана и примерно два десятка поври. Но даже при таком соотношении сил Элбрайн не мог продолжать схватку, поскольку его главной заботой было сохранить людей. Он дал сигнал к отступлению, удерживая Пони, рвущуюся в бой, но тут появился кентавр, громко распевая боевую песню и с Бурундуком на спине.

— Стой! — крикнул ему Элбрайн, но тут ушей его коснулся знакомый жужжащий звук, издаваемый маленькими, но смертоносными эльфийскими стрелами.

Несколько поври свалились с уцелевшей катапульты.

Кентавр поскакал к ближайшему великану, в которого один за другим полетели кинжалы Бурундука. Великан взвыл от боли, прикрывая руками лицо.

Ну как тут Элбрайн мог остановить своих людей? Паулсон, вытаращив обезумевшие глаза, увернулся от копья поври, схватил его, поднял в воздух и отшвырнул в сторону, прямо о ствол дерева.

Уцелевший великан бросился к лесу; поври разбежались кто куда, лишь бы подальше от охваченных яростью людей.

— Разбирайте вторую катапульту! — приказал Элбрайн. — Сожжем ее на костре, который разжег Эвелин.

— Где Эвелин? — спросила Пони.

— В лесу с эльфами, надо полагать, — ответил Элбрайн. — Скорее всего, преследует великана.

Как бы в ответ на его слова, горящая катапульта затрещала и еще больше накренилась. Трудно сказать почему, но в душу Элбрайна закралось сомнение.

— Нет! — пробормотал он и слез с коня.

Пошел вокруг пылающей катапульты, пытаясь заглянуть под нее, несмотря на густой дым. На глаза ему попались два мертвых поври.

— Но как они оказались под катапультой? — Внезапно Элбрайн почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. — Тащите сюда бревно! — закричал он. — Да побыстрее!

— Эвелин… — одними губами сказала Пони, поняв, что у Элбрайна на уме.

Сражение в основном было уже закончено, и сейчас кентавр с помощью людей разбирал катапульту. Он первым обратил внимание на крик Элбрайна.

Бурундук с треском вытащил последние деревянные колышки, и кентавр с силой великана выдернул из механизма одно из огромных бревен. Люди бросились на помощь, и все вместе они потащили бревно к горящей катапульте.

— С другой стороны нужно поддеть под него веревки, — приказал Элбрайн и начал подсовывать бревно под горящую катапульту, собираясь использовать его как рычаг.

Остальные бросились помогать ему. Веревки закрепили на бревне, Пони обвязала их концы вокруг спин Дара и своей кобылы, и те потащили их, поднимая свободный конец бревна вверх. В конце концов катапульта перевернулась и рухнула, выбросив фонтан оранжевых искр.

И под ней неподвижно лежал Эвелин, с ног до головы покрытый копотью.

Все бросились к нему.

— Он не дышит! — закричал Элбрайн и принялся с силой нажимать на грудь Эвелина.

Пони избрала другую тактику. Порывшись в сумке монаха, она извлекла из нее гематит. Вообще-то обращению с этим едва ли не самым опасным из камней он ее не обучал, но она знала, что должна попытаться. Эвелин так много сделал для нее, она любила его, как брата!

Сосредоточившись, Пони воззвала к силе камня и обратилась к Господу с горячей мольбой о помощи. Она и сама не верила, что у нее получится, не верила до тех пор, пока не почувствовала, как ее руку успокаивающим жестом накрыла другая ладонь. Пони глянула вниз и увидела, что Эвелин смотрит на нее, слабо улыбаясь.

— Жарковато тут, — с трудом выговорил он, закашлялся и сплюнул. — Хо, хо, знай наших!

Позже, той же ночью, Элбрайн вместе с Джуравилем и Тантан сидели рядом с раненым Эвелином.

— Неплохо получилось, — заметил Элбрайн.

Эвелин открыл глаза и увидел эльфов. Он, конечно, слышал, что они держатся поблизости — всем в лагере было известно об этом, — но никогда прежде не видел тол’алфар. Он тут же закрыл глаза, боясь спугнуть их.

Поздно. Элбрайн заметил движение его век.

— Ну, наконец-то. А я уж было испугался, что твои пророчества начинают сбываться, — сказал он и легонько похлопал Эвелина по плечу. Тот снова открыл глаза, но смотрел не на Элбрайна, а на эльфов. — Позволь представить тебе Белли’мара Джуравиля и Тантан, двух моих наставников и самых дорогих друзей.

— Ну, я очень рад… — Эвелин широко распахнул глаза и тут же неистово раскашлялся.

— И мы тоже, дорогой монах, — сказал Джуравиль. — Ты со своими камнями просто творишь чудеса и даришь нам надежду.

— А она нам очень нужна, потому что на мир надвигается тьма, — добавила Тантан.

Эвелину было известно об этом лучше, чем кому бы то ни было. Он многое мог бы сказать по этому поводу, но не хватало сил. Чувствуя себя слабым и больным, он закрыл глаза.

— Я лишний раз убедился, что мы имеем дело с хорошо организованной армией, — заявил Элбрайн.

— Их ведут, — заметила Тантан, — и не позволяют ссориться между собой.

— Мы непременно обсудим все это, но чуть позже, — Джуравиль кивнул на Эвелина, медленно погружающегося в сон.

Эльфы выскользнули из палатки. Они прошли через весь лагерь, мимо спящих людей и караульных, которые обратили на них не больше внимания, чем на поднятые ветром листья или тени парящих в небе птиц.

Элбрайн просидел с Эвелином оставшуюся часть ночи. Монах то засыпал, то просыпался, и тогда ему вспоминалось, что тьма наступает на землю, но происходит это лишь потому, что еще раньше она поселилась в человеческих сердцах.

— Наш господин будет недоволен, — провизжал однорукий гоблин Готра, бегая туда и обратно по маленькой комнате.

Улг Тик’нарн с кислой миной смотрел на своего соратника. Он терпеть не мог гоблинов вообще и этого жалкого Готру в частности. И все же тот, без сомнения, был прав; к тому же, в отличие от туповатого Мейер Дика, он явно понимал, что ситуация ухудшается с каждым днем. Они захватили деревни, это правда, но погибло не так уж много людей, и этот таинственный Полуночник постоянно препятствует продвижению всех караванов, доставляющих грузы на юг. Можно не сомневаться, что демону все это уже известно, хотя бы со слов духа — его нового слуги, называющего себя Карающим Братом.

И Улг Тик’нарн понимал, что всю вину за эти досадные помехи возложат прежде всего на него. На кого опереться? Что делать? Кое-какие мыслишки по этому поводу у него уже имелись.

ГЛАВА 43
ТО, ЧТО ДОРОГО СЕРДЦУ

— Вырывают прямо с корнем!

Кентавр носился туда и обратно, как угорелый, из-под его копыт летела грязь. Только что прошел сильный дождь, и остатки снега превратились в мокрую слякоть.

— Они валят сосны в долине к северу от Дундалиса, — с мрачным видом объяснил Элбрайн Пони. — Все подряд.

— Это ужасно…

На лицо Пони легла тень. Если не считать заповедной рощи, эта долина с соснами и белым мхом под ними была самым прекрасным местом во всей округе; к тому же с ней было связано столько воспоминаний…

— Мы можем остановить их, — сказал Элбрайн, не в силах спокойно смотреть на помрачневшее лицо Пони.

Тем не менее в его словах не было уверенности. В самом деле, совсем недавно они уже обсуждали этот вопрос с кентавром, который как раз и призывал напасть на мерзавцев. Однако Элбрайн считал, что эта показательная рубка может оказаться ловушкой для отряда. Он превратился в занозу на теле наступающей армии, и те, кто ее возглавлял, без сомнения, не прочь выманить отряд из укрытия и покончить с ним раз и навсегда. Элбрайн знал, что в отличие от тупых гоблинов поври достаточно умны и понимают, какую роль играет в жизни людей красота.

— Слишком близко к Дундалису, — заметила Пони. — Не успеем мы расправиться с теми, кто рубит сосны, как им на помощь подоспеет подкрепление.

— Просто нужно действовать очень быстро, — гнул свое кентавр. — Прогнать их оттуда и скрыться. Тогда, может, они дважды подумают, прежде чем вернуться в эту долину!

Пони перевела взгляд на Элбрайна, на Полуночника. Это его игра, ему и решать.

— Мне нравится идея напасть на них, — сказала она, — хотя бы ради того, чтобы проявить уважение к земле, которую они губят.

— А что Эвелин? — спросил Элбрайн.

— Ему сейчас не до сражений, — Пони покачала головой, отчего с ее густых волос посыпались мелкие капли дождя. — Он занят со своими камнями. Ведет дальний поиск, так он сказал.

Элбрайну пришлось этим удовлетвориться; что ж, у каждого из них свое предназначение.

— У нас не так уж много коней, — рассуждая вслух, задумчиво произнес он. — Возьмем только добровольцев.

— Я пойду, у меня есть кобыла, — сказала Пони.

— А мне кобыла не нужна, — засмеялся кентавр.

Элбрайн рассеянно улыбнулся и погрузился в свои мысли. Потом сквозь дождь и лесную чащу он воззвал к Дару, который, как обычно, пасся неподалеку. Спустя час семь всадников — в том числе Паулсон и Бурундук, которые до сих не могли прийти в себя из-за гибели Криса — и кентавр уже скакали по лесу, направляясь к сосновой долине. Элбрайн знал, что их сопровождают эльфы — безмолвный и неразличимый эскорт.

Безо всяких приключений они добрались до северного склона долины и увидели внизу десятка два гоблинов, столько же поври и двух великанов, которые валили деревья. Сейчас наступил тот редкий ежегодный период, когда земля под соснами имела коричневый цвет, поскольку снег уже стаял, а мох карибу еще не вырос. Тем не менее невысокие опрятные сосны по-прежнему выглядели очень красиво, а в Элбрайне и Пони будили дорогие их сердцу воспоминания.

— Подберемся поближе, нанесем удар и скроемся, — Элбрайн обращался ко всем, но смотрел прямо на Паулсона. Траппер настолько тяжело переживал смерть товарища, что запросто мог попытаться ворваться в Дундалис, убивая всех, кто встретится на пути. — В нашу задачу входит не убить их — для этого нас слишком мало, — а лишь прогнать отсюда в надежде, что в дальнейшем они побоятся покидать деревню.

Элбрайн, Пони, Паулсон и Бурундук стали спускаться вниз, подходя к монстрам слева, кентавр повел остальных справа. Дождь и ветер заметно усилились, и всадники промокли насквозь, однако, по мнению Элбрайна, это было им лишь на руку. Монстрам тоже приходится несладко, к тому же за шумом ливня они могут не заметить приближения врага.

Прокладывая путь среди низких сосен к тому месту, где стучали топоры, Элбрайн вытащил меч и тут же вскинул его, заметив, что в густой зелени кто-то скрывается.

Оттуда показалась голова Джуравиля. Паулсон и Бурундук раскрыли рты — это была их первая встреча с неуловимыми эльфами.

— За холмом их собралось видимо-невидимо, — сказал Джуравиль. — В том числе и великанов. Уходите отсюда, уходите!

Не успел Элбрайн произнести и слова, как эльф скрылся за толстым суком и, судя по шуршанию ветвей, поспешно удалился от них.

— Ловушка, — прошептал Элбрайн и быстро поскакал вперед.

Остальные последовали за ним и вскоре выскочили на просеку. Гоблины и поври от неожиданности застыли на месте. Элбрайн замахал мечом, разя врагов направо и налево. Бурундук на скаку попал кому-то кинжалом в глаз и срезал другому ухо. Под натиском Пони трое гоблинов бросились в разные стороны.

Паулсон пошел вперед, как таран, — сбил с ног и подмял копытами одного поври, топором разрубил череп другому. Направил коня чуть в сторону от остальных, обогнул небольшую группу деревьев и врезался прямо в горного великана. Упал на землю и увидел, как почти не пострадавший от столкновения великан отшвырнул в сторону коня и поднял над головой дубинку.

Паулсон понял, что до встречи с беднягой Крисом ему осталось совсем недолго.

Чувствуя себя слабым и больным, Эвелин тем не менее понимал, что ждать больше нельзя. Он сам, его друзья, да и вообще весь мир должны наконец узнать, кто является причиной столь неслыханного нашествия. Он позволил могущественному гематиту завладеть собой, его дух освободился от бренного тела и отправился в полет.

По дороге он бросил взгляд на Дундалис и сражение в долине рядом с ним. Увидел притаившихся за холмом монстров, готовых вот-вот броситься в бой, действовавших продуманно и слаженно.

Чем Эвелин мог помочь Элбрайну и его людям? Только помолиться за то, чтобы удача не покинула их и они успели вовремя убраться оттуда.

Его мысли, однако, были обращены на север, куда он и полетел со все возрастающей скоростью. Ему припомнился тот далекий день — казалось, это было в другой жизни, — когда магистр Джоджонах впервые обучал его выходу из материального тела и Эвелин парил над стенами аббатства, глядя сверху на рисунок на крыше.

Однако зрелище еще одного каравана, везущего на юг боевые машины, прогнало эти мирные мысли.

Дождь остался позади, небо очистилось, но при виде изломанной линии гор на горизонте Эвелина внезапно пробрал страх. Он почувствовал скрывающееся там зло и подумал, что, рискнув проникнуть в это наводящее ужас, мрачное место, может ведь и не выбраться оттуда.

Тем не менее его дух продолжал лететь к Барбакану — так велико было желание монаха узнать наконец правду. Внизу проплыли горные пики, а за ними все больше сгущалась тьма, как будто внезапно наступила безлунная ночь.

Если число монстров, которые сейчас устремились на юг, исчислялось примерно десятью тысячами, то здесь их собралось раз в пять больше — огромная масса темных фигур, суетившихся в долине между двумя странными черными горными хребтами.

И от этих гор валил дым! Расплавленная магма, из которой они состояли, была насыщена демонической магией.

Эвелин уже выяснил все, что его интересовало, и мог бы не продолжать путь, но что-то неудержимо толкало его вперед: возможно, любопытство?

Нет, вовсе не любопытство, внезапно понял он, и уж конечно, не призрачная надежда сразиться с обитающим здесь созданием. Одинокая курящаяся дымом гора притягивала его, звала к себе, и у него не было сил сопротивляться.

Его заметили — это единственное объяснение! Демон почувствовал присутствие чужеродного духа и пытается притянуть его к себе, чтобы уничтожить. Понимание этого придало Эвелину сил, и он повернул обратно, на юг.

— Ты должен перейти на нашу сторону, — услышал он негромкий призыв.

Скорее телепатический, хотя «голос» показался Эвелину знакомым. Он снова развернулся и увидел на горном утесе призрак человека, вместе с которым проходил обучение в Санта-Мир-Абель, а позже путешествовал на остров Пиманиникуит во славу Божью; человека падшего, судя по всему.

— Переходи на нашу сторону, — повторил Квинтал.

На нашу сторону!

— Ты служишь демону! — воскликнул Эвелин.

— Мне открылась истина, — возразил Квинтал. — За тенью скрывается свет, обнажающий ложь…

— Ты будешь проклят навеки!

Похоже, это заявление лишь позабавило Квинтала.

— О чем ты? Наша победа неотвратима.

— Мы будем бороться с вами, драться за каждую милю!

— Маленькое неудобство, не больше того, — ответил Квинтал. — Прямо сейчас гибнут ваш могучий Полуночник и твоя дорогая подруга. Вам от нас не скрыться и тем более не победить…

Дьявольский призрак Квинтала смолк на полуслове — Эвелин бросился в атаку. Эта была прежде всего схватка воли и веры — веры Эвелина в Бога, веры Квинтала в демона. Они кружили и ускользали друг от друга, свободно проходя сквозь скалы и возносясь над ними. «Удары» Квинтала несли на себе печать его хозяина — леденящие, вытягивающие из противника жизненные силы. «Удары» Эвелина его враг воспринимал как ослепительные, жгучие вспышки света.

Они то сходились, то расходились и, дождавшись удобного момента, снова бросались в атаку.

Эвелин понимал, что ему не победить, — здесь, в непосредственной близости от демона. Более того, тот наверняка уже заметил, что происходит, и если ему вздумается прийти на помощь своему слуге, то Эвелину конец.

Однако — странное дело! — эта мысль почему-то не пугала его, как будто он даже желал смерти во славу Божью в битве с Его злейшим врагом. Нет, нельзя, ведь он не один, напомнил себе Эвелин. В лесу остались друзья, и они должны узнать то, что стало известно ему, — о существовании одинокой дымящейся горы в Барбакане и о том, кто скрывается в ней.

Потом, когда весь мир узнает правду, он сможет принять свой последний бой.

— Ты будешь проклят навеки, Квинтал! — повторил Эвелин, но призрак лишь рассмеялся в ответ.

Приложив все силы, Эвелин вырвался из смертельных «объятий» и устремился на юг, слыша за спиной насмешливые выкрики Квинтала, уверенного, что Эвелин просто испугался.

Он не отвечал, но от всей души надеялся, что они с Квинталом еще встретятся.

Пони и Бурундук скакали как бешеные; она орудовала мечом, он метко швырял свои смертоносные кинжалы. Или, если цель оказывалась слишком близко, чтобы применять оружие, они просто сбивали противника с ног. Поври и гоблины в ужасе разбегались из-под копыт их лошадей.

Даже те из них, кто не впал в панику и пытался оказать какое-то сопротивление, не могли причинить им серьезного вреда; слишком быстры и сильны были лошади.

— Ко мне! Ко мне!

Услышав призыв упоенного боем кентавра, Пони тут же свернула в его сторону.

Элбрайн, однако, не последовал за ней. Исчезновение Паулсона его не удивило; гнев и печаль настолько завладели этим человеком, что, наверно, его вообще не следовало брать с собой. По крайней мере сейчас, когда боль от потери Криса была еще слишком свежа.

Тем не менее Паулсон отнюдь не ускакал в Дундалис, как опасался Элбрайн. Лежа в грязи, траппер отчаянно пытался уползти от склонившегося над ним великана. Жаль, что сейчас некогда доставать Крыло Сокола, подумал Элбрайн и на полной скорости врезался в великана.

Тот плюхнулся в грязь; Дар и сам пошатнулся от удара, но устоял.

— Беги! — закричал Элбрайн.

Паулсону не нужно было повторять дважды. Он рванул между сосен, оскальзываясь, падая, но тут же снова поднимаясь на ноги,

У Элбрайна мелькнула мысль догнать его и усадить на спину своего коня, но этот маневр отнял бы слишком много времени и дал бы возможность упрямому великану добраться до них. Да и вообще сражение пора сворачивать — весь южный склон долины сейчас густо усыпали монстры, среди которых было немало великанов, тащивших сумки с тяжелыми булыжниками. Они принялись швырять их, так что земля под ногами задрожала, но пока, правда, причиняли больше вреда поври и гоблинам, чем своим противникам, скачущим на быстрых конях.

Элбрайн с облегчением увидел, что Пони, кентавр и остальные поскакали в сторону северного склона, под надежное укрытие леса. Лошадь Паулсона от них не отставала; конечно, хорошо, если ей удастся сбежать, но как будет выбираться отсюда сам Паулсон?

Вряд ли он сможет сделать это пешком — если только Элбрайн не отвлечет и не задержит врагов. Чем он и занялся: достал лук и принялся зигзагами носиться между сосен, стреляя в каждого, кто оказывался в поле зрения.

Однако время работало не на него — в долине появлялись все новые и новые монстры. Поискав взглядом, он увидел на склоне маленькую карабкающуюся вверх фигурку — Элбрайн надеялся, что это Паулсон — и преследующего ее великана.

Пора заканчивать игру, решил Элбрайн, круто развернулся, сбил концом лука прячущегося среди густых ветвей поври и поскакал в сторону Паулсона и великана.

Вслед ему летели камни и крики монстров.

Великан между тем догнал Паулсона; траппер споткнулся о корень и упал в грязь. Он лежал, слыша ликующий хохот своего преследователя, представляя себе, как дубинка взлетает вверх, чтобы затем размозжить ему череп, и чисто инстинктивно прикрывая голову руками.

Великан действительно занес над ним свою смертоносную дубинку, но тут в спину ему вонзилась стрела, и смех перешел в хриплый вой. Великан в ярости развернулся.

И увидел мчащегося во весь опор жеребца, на спине которого стоял Элбрайн с мечом в руке.

— Действуем быстро и решительно, — сказал Элбрайн Дару, и тот до мельчайших тонкостей понял его план.

Конь свернул ко второму вязу, ветки которого переплелись с ветками того дерева, рядом с которым стоял великан. Элбрайн перескочил на одну из них и уверенно побежал по ней.

Разинув рот, великан с любопытством уставился на коня, который продолжал во весь опор скакать в его сторону. Решив, видимо, что этого врага он одолеет без труда, монстр поднял дубинку, собираясь обрушить ее на Дара.

В последнюю секунду, однако, жеребец резко свернул в сторону, и великан промахнулся. Только тут этот тупица заметил человека, перескакивающего с ветки на ветку, неуклонно приближаясь к нему.

Меч сверкнул, словно бело-голубая молния, и оставил длинную кровавую полосу на горле великана. Он взревел и с размаху опустил дубину туда, где только что стоял Элбрайн, но тот уже спрыгнул с дерева. Вдобавок дубина застряла в густом переплетении ветвей. Пока великан безуспешно пытался вытащить ее, на него обрушился новый удар меча.

Но мучительнее всего была боль в горле; к тому же хлещущая из раны кровь затрудняла дыхание. С каждым мгновеньем силы монстра таяли. Он выронил дубину, зашатался и отступил, с хрипом ловя ртом воздух. В глазах у него помутилось, он уже с трудом различал человека на спине жеребца и другого, бывшего почти у него в руках, а сейчас карабкающегося в их сторону.

Великан потянулся к ним, но затуманенное болью сознание сыграло с ним злую шутку: враги оказались дальше, чем ему виделось. Он тянулся, тянулся, потерял в конце концов равновесие и упал на землю.

Женский голос, взвывающий к кому-то издалека, — это было последнее, что он услышал, прежде чем тьма поглотила его.

ГЛАВА 44
МАСКИ СОРВАНЫ

— Это была ловушка, рассчитанная на тех, кто прежде жил в Дундалисе, — сказал Джуравиль.

Вместе с Элбрайном и Пони он сидел в заповедной роще у могилы Мазера. Тантан и остальные эльфы тоже были неподалеку. По словам Джуравиля, вскоре все они собирались вернуться в Облачный Лес.

— Откуда они узнали? — спросил Элбрайн.

Как-то не верилось, что безжалостная рубка прекрасных сосен в долине была затеяна исключительно ради того, чтобы заманить их в ловушку.

— Ну, в Дундалисе было пусто, когда они вошли туда, — ответил Джуравиль. — Значит, рассудили они, среди вас есть и жители этой деревни, которым прекрасная сосновая долина наверняка дорога.

— Как-то странно, — возразила Пони. — За деревню драться мы не стали. Откуда им было знать, что за рощу будем?

— Да и вообще, что значит для них слово «прекрасная»? — поддержал ее Элбрайн. — Очень сомневаюсь, что у поври, гоблинов и великанов есть хоть какое-то представление о красоте.

В этих рассуждениях была своя логика. Но тогда почему, в самом деле, внимание врагов привлекла именно эта долина?

Этот вопрос не давал покоя Элбрайну. Рубить сосны не имело никакого практического смысла. Использовать бревна монстры не могли: для катапульты стволы сосен были слишком коротки, а для костра, как всякие относительно молодые деревья, слишком напоены влагой и соками. Вокруг леса и леса, где полным-полно гораздо более высоких деревьев и сушняка. С какой стати поври понадобились именно эти сосны? Только потому, что они надеялись заманить туда врагов, должен был признать Элбрайн. В особенности его самого и Джилсепони. Для них эта долина действительно священна.

Слишком хитроумно для этой братии, сам себе возразил он. И главное — откуда им было знать такие подробности?

— Они знали, — уверенно заявил Элбрайн. — Должны были знать, иначе вся эта затея не имеет никакого смысла.

— Откуда? — спросил теперь уже Джуравиль.

Послышался свист; Тантан предупреждала о появлении гостя. Это оказался Эвелин, выглядевший сейчас гораздо лучше, даже слегка похудевший и вернувший себе былую подвижность.

— Хо, хо, знай наших? — дружески поддразнила его Пони.

— Они знали, — сказал Эвелин, усаживаясь на землю рядом с остальными. — Им вообще очень много известно о нас. Слишком много.

— Как ты это выяснил? — спросил Джуравиль.

— Мне рассказал призрак, — Элбрайн тут же насторожился; может, монах вступил в контакт с дядей Мазером? — Пока вы сражались в долине, я «слетал» далеко на север и теперь могу с уверенностью сказать — то, с чем мы сейчас имеем дело, всего лишь проба сил. Наш главный враг, демон дактиль, сформировал в горах гигантскую армию, которую собирается бросить на нас.

— Тогда мы обречены, — прошептала Пони.

— У нашего врага есть еще один союзник, — продолжал Эвелин, глядя на Элбрайна. — Призрак человека, которого ты убил, защищая меня.

— Карающий Брат.

Эвелин кивнул.

— На самом деле его зовут Квинтал, — объяснил он; слишком нелепо звучал сейчас высокопарный титул бывшего монаха. — У нас с ним произошла схватка, но до этого мы немного поговорили. Так вот, ему многое известно о нас — и в частности о тебе и Пони. Например, он знал, что во время нашей встречи вы сражались в долине, и заявил, что вас обоих там ждет смерть.

— Выходит, это действительно была ловушка, — произнес Джуравиль.

— Похоже на то, — согласился Эвелин. — Они знали, как заманить вас… по крайней мере вас двоих, — добавил он, обращаясь к Элбрайну и Пони.

— Но откуда? — спросила Пони. — Карающий… Квинтал не мог знать, что эта долина дорога нам.

— Может, этот призрак бродил среди нас, — послышался голос с ближайшего дерева.

Все повернулись и увидели сидящую на ветке Тантан.

Это казалось весьма правдоподобным, но Эвелин возразил, что почувствовал бы присутствие духа Квинтала, если бы тот оказался поблизости.

— А может, не один Квинтал переметнулся на сторону тьмы? — спросил он.

То есть среди них есть предатель? Трудно было предположить что-либо ужаснее, и не только потому, что само существование отряда зависело от полного соблюдения их тайны. Может быть, хуже всего было то, что в сознании Элбрайна — и, конечно, всех остальных — родились подозрения, одно ужаснее другого. Наконец, поймав себя на том, что задается вопросом, можно ли доверять кентавру, Элбрайн сказал себе, что этот путь ведет в тупик.

— У нас нет оснований строить такие предположения, — твердо заявил он. — Может, это и впрямь призрак Квинтала. Или, может, поври хитрее, чем мы думаем. Не исключено также, что они захватили пленников и под пытками вырвали у них признания.

— Но из Дундалиса — я имею в виду ту, прежнюю деревню — никто, кроме нас с тобой, не уцелел, — возразила Пони. — А откуда жителям нового Дундалиса знать, что для нас значит эта долина?

— Это все одни догадки, — стоял на своем Элбрайн. — И они могут очень далеко нас завести. Как сражаться с врагом, не доверяя друг другу? Нет, — судя по решительному тону, он собирался до конца отстаивать свою позицию, — я против того, чтобы подозревать кого-то из своих. Предлагаю никому не рассказывать о том, что мы здесь слышали, и вообще не обсуждать эту тему, пока не будут найдены убедительные доказательства.

— Но соблюдать осторожность во всех случаях не помешает, — заметил Эвелин.

— Что, теперь на очереди заповедная роща? — спросила Пони.

Этот вопрос очень беспокоил и самого Элбрайна.

— Теперь весь мир на очереди, — ответила Тантан, — если слова Эвелина соответствуют действительности.

— Соответствуют, — заверил ее Эвелин. — Их в горах собралось столько, что просто уму непостижимо.

— И не забывайте, такое единение противно самой их природе, — сказал Джуравиль. — Все дело в том, что они действуют не сами по себе. Их ведут и направляют.

— Ты говорил о демоне, — сказала Пони Эвелину. — Это точно?

— Демон пробуждается, — без колебаний ответил тот.

— Мы в Кер’алфар тоже опасались этого, — добавил Джуравиль.

Пони вспомнила речи, которые Эвелин произносил во время их совместного путешествия.

— Но мне всегда казалось, что ты подразумеваешь под этим словом не физическое существо, а слабость в человеческих сердцах, — сказала она.

— И то, и другое, — Эвелин вспомнил годы обучения в Санта-Мир-Абель. По иронии судьбы те же самые люди, которые рассказывали ему о демоне, из-за своих слабостей и душевной пустоты способствовали возвращению монстра. — Слабость человеческая вызывает демона из небытия, но, когда это происходит, он обретает плоть, превращаясь в существо невероятной мощи. Он подчиняет себе тех, в чьих сердцах затаилось зло, кто забыл Бога; таких, как Квинтал, к примеру.

— Не все утратили веру, — сухо заметила Тантан.

Эльфы поклонялись самым разным богам, но, с точки зрения Эвелина, это ничего не меняло.

— Конечно, — торопливо согласился он. — У Бога много имен, но суть одна и та же. И если эта суть искажается, если веру используют для достижения личных целей или расправы с неугодными, то вся Корона оказывается в опасности, потому что именно тогда демон пробуждается.

— Да, наступают темные времена, — согласился Джуравиль.

Элбрайн слушал эту дискуссию, не слишком вникая в нее. В принципе философские раздумья были небезынтересны и ему, но сейчас его волновали более насущные проблемы. В данный момент мифические орды монстров находились далеко отсюда, а вот если в отряде и в самом деле есть предатель, это может обернуться очень плохо.

— Они знали, дядя Мазер, — прошептал он, когда знакомый образ проступил в зеркале. — Они знали, что надругательство над долиной больно ранит меня, заставит выйти из укрытия. Но откуда? Меня зовут Полуночник, и я борюсь с ними — вот все, что им известно обо мне. Откуда они узнали, что таится в глубине моего сердца?

Он откинулся назад, прислонившись к стене маленькой пещеры и не сводя взгляда с зеркала. Не ожидая ответа, но надеясь, что, как это уже не раз бывало, дядя Мазер поможет ему разобраться в собственных мыслях, решить волнующую его проблему.

И тут в зеркале — или просто в его сознании? — возник образ человека, которого Элбрайн, затевая свой рейд в долину, тоже приглашал отправиться с ними. Однако тот отказался, сославшись на болезнь. Элбрайн знал, что это неправда, и его удивило столь неожиданное проявление трусости. Однако в тот момент более насущные проблемы вытеснили из головы эти мимолетные соображения.

Элбрайн вызвал в памяти сцену их возвращения в лагерь: Паулсон тяжело сползает со спины Дара, Пони стоит, прислонившись к кентавру, как будто без его поддержки просто рухнула бы на землю. Все эти образы мелькали перед ним в зеркале, и теперь он придирчиво изучал их, хотя в реальной жизни они прошли по краю его сознания. Тот человек, который сказался больным, стоял в стороне, и только сейчас Элбрайн понял, о чем говорило выражение его лица.

Человек был удивлен, в высшей степени удивлен тем, что они вернулись.

Прошло несколько дней после набега на сосновую долину. И вот однажды поздно вечером Элбрайн тенью выскользнул из лагеря вслед за Толом Юджаником.

Этот человек якобы отправился в лес собирать сушняк, но то и дело оглядывался через плечо, очевидно, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Эльфы, однако, недаром столько лет обучали Элбрайна буквально растворяться в лесу. Тол не заметил его и в конце концов, отойдя от лагеря на расстояние около двух миль, встретился с кривоногим поври.

— Я сделал, что мне было приказано, — в голосе Тола послышались жалобные нотки. — Куда ты сказал, туда они и поскакали.

— Нам нужны были только Полуночник и его подруга, — проворчал в ответ поври. — С какой стати там объявились кентавр и другие воины?

— По-твоему, Полуночник настолько глуп, чтобы отправиться в рощу рядом с Дундалисом в одиночку?

— Заткнись! — рявкнул поври. — Подумай-ка лучше о себе, Тол Юджаник. Бестесбулзибар не так уж далеко, и он жаждет человеческой плоти.

Элбрайн одними губами повторил незнакомое имя, заметив, что румяное лицо Тола побледнело при одном лишь его упоминании.

— Мы должны разделаться с Полуночником, и как можно скорее, — продолжал поври. — Мой господин узнал, что у нас проблемы, и очень недоволен.

— Это ваши проблемы, Улг Тик’нарн, не мои! — внезапно огрызнулся Тол. — Вы, поври, использовали меня, и теперь во рту у меня такой мерзкий привкус, который ничем не смыть, выпей я хоть целую реку! — Элбрайна обрадовало уже и то, что этого человека мучают угрызения совести. — Мои дела с вами и вашим крылатым дьяволом закончены! — он с возмущенным видом повернулся и зашагал обратно.

— Ну да, и с призраком, который проникает в твои сны, — с насмешкой заметил поври, — и все доносит Бестесбулзибару? — Тол Юджаник остановился и неуверенно повернул обратно. — А что сделает Полуночник, если узнает, что ты — предатель?

— Это была сделка, — горячо возразил Тол.

— Это и есть сделка, — поправил его поври. — Ты будешь делать то, что я прикажу, или умрешь в страшных мучениях. Мой господин позаботится об этом. — Лицо Тола исказилось; прагматизм в нем боролся с совестью. — Ты увяз дальше некуда. Вернуться назад невозможно, как и исправить то, что уже совершено. Один раз ты уже сделал так, что Полуночник угодил в нашу ловушку. Придется повторить. И до тех пор, пока с ним не будет покончено, тебе, урод, не будет покоя. Призрак Квинтала не даст тебе спокойно уснуть, и сбежать от всемогущего Бестесбулзибара невозможно.

У Элбрайна перехватило дыхание, когда он понял, о ком идет речь. На это открытие, конечно, его навело имя духа-перебежчика. Теперь он был почти уверен, что знает, кто такой Бестесбулзибар.

— Есть такая роща, — с явной неохотой начал Тол. — Особенная, заповедная, — эти слова словно пробудили Элбрайна. Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, он вытащил лук и прицелился предателю точно между глаз. — Эта роща дорога Полуночнику. Он ни за что не допустит, чтобы ее осквернили.

И все же Элбрайну не хотелось убивать этого человека, по крайней мере, не поговорив с ним, не выяснив, какими угрозами его склонили к предательству.

Однако к поври у него не было ни малейшего сочувствия. Поэтому он совсем чуть-чуть переместил лук и выстрелил с двадцати футов, без осечки, как ему казалось. Однако в последний момент стрела непостижимым образом изменила направление полета и вонзилась в дерево. В мгновение ока Улг Тик’нарн сорвался с места и бросился в чащу. Тол, однако, не успел и шагу ступить, как Элбрайн оказался перед ним, с мечом в руке. Оглянувшись на поври, он пришел к выводу, что непосредственной угрозы тот собой не представляет.

С другой стороны, Тол явно занервничал и тоже вытащил меч.

— Я все слышал, — сказал Элбрайн. Не отвечая, Тол оглядывался по сторонам, надеясь, видимо, удрать. — В лесу, да еще ночью, тебе от меня не сбежать.

— Еще неизвестно, кому от кого придется бежать, гад ползучий. Я хотел с тобой разделаться с самой первой нашей встречи. Уходи, если не хочешь лишиться головы!

За этой бравадой явственно слышался страх; на самом деле Толу меньше всего хотелось сражаться с Защитником и попробовать на своей шкуре мощь его меча.

— Брось меч на землю, — приказал Элбрайн, — Здесь и сейчас я не собираюсь судить тебя, Тол Юджаник. Ты вернешься со мной в лагерь и сам расскажешь о своих преступлениях, а там уж пусть люди решают.

— Бросить оружие, чтобы потом болтаться в петле? — насмешливо спросил Тол.

— Это вряд ли, — ответил Элбрайн. — Народ у нас милосердный.

Тол сплюнул ему под ноги.

— Даю тебе последний шанс. Остановись!

Но Тол уже бросился вперед, размахивая мечом.

Легко парировав его удары, Элбрайн мгновенно выбил меч из руки Тола, зашвырнув его в кусты.

Безоружный Тол замер, тяжело дыша и во все глаза глядя на смертоносного Защитника, но потом резко повернулся и заковылял прочь.

Элбрайн поднял меч Тола, собираясь метнуть его вдогонку, но не успел. Из темноты взметнулась пара лошадиных ног и с силой обрушилась на предателя, отшвырнув на землю.

На полянку вышел кентавр.

— Я шел за тобой, — объяснил он, — с Эвелином на спине. Нужно время от времени оглядываться, дружок.

— И где монах?

— Догоняет поври. Сказал, эта маленькая куча дерьма от него не уйдет.

Элбрайн перевел взгляд на Тола. Тот сидел, прислонившись к стволу и обхватив руками голову.

— Я не считаю, что вправе судить его.

— Вечно ты со своим милосердием! — вскинулся кентавр. — Как тогда, с этими трапперами.

— И, как выяснилось, я не ошибся.

— Ну, тут совсем другой случай, — стоял на своем кентавр. — Это конченый человек, и его преступлению нет никаких оправданий. Спасая свою шкуру, он продал нас демону. Да он и сам понимает это. В данном случае милосерднее будет убить его, чем позволить жить с таким грузом на совести.

— Я не считаю себя вправе судить его.

— Зато я считаю, — жестко сказал кентавр. — По-моему, тебе лучше уйти, друг мой. Возможно, Эвелину нужна помощь. Да и вряд ли тебе понравится то, что ты тут увидишь.

Элбрайн понимал, что с кентавром ему ничего не поделать. Не сражаться же с ним из-за Тола Юджаника, который и впрямь пал так низко?

— Будь милосерден к нему, — сказал он. — Я уверен, он жалеет о своем выборе.

— Он сделал его по доброй воле.

— Даже если это так, милосердие всегда идет рука об руку со справедливостью.

Кентавр кивнул с мрачным видом, а Элбрайн взял Крыло Сокола и побежал догонять поври, хотя не сомневался, что Эвелин прекрасно с ним справится. Он успел сделать всего десять шагов, как за спиной послышался один-единственный мощный удар. С Толом Юджаником было покончено.

Внутри возникло неприятное ощущение слабости, но что делать, если столько человеческих жизней поставлено на карту? Тол сделал свой выбор и теперь сполна заплатил за него.

Вскоре за поворотом тропы Элбрайн наткнулся на группу лежащих на земле поври, мертвых или умирающих. Удар молнии, понял он. Значит, Эвелин где-то рядом.

Остановившись, он вслушивался в ночь и вскоре смог различить звуки, неподалеку отсюда. Тенью проскользнул поближе и увидел Эвелина. Тот, зажав еще одного поври под мышкой, бил его головой о ствол дерева.

Внезапно внимание Элбрайна привлекло какое-то движение дальше по тропе. Приглядевшись, он увидел последнего поври, того самого Улг Тик’нарна, который разговаривал с Толом Юджаником. Опустившись на одно колено, Элбрайн взял лук, прицелился и выстрелил. Повторилась та же самая история, что и прежде, — в последний момент стрела изменила направление полета и исчезла среди деревьев.

Разочарованный и недоумевающий, Элбрайн выхватил меч и бросился к поври. Тот, по-видимому, понял, что от длинноногого человека ему не убежать, и повернулся к нему лицом. В его руке посверкивал зазубренный меч.

— Полуночник… — пораженно сказал он. — Ха! Вот сейчас ты и умрешь! — И поври бросился в атаку.

Элбрайн молча отбил удар, ткнув кончиком меча прямо в горло карлика. И что же? Точно нацеленный меч ушел в сторону под воздействием какой-то непонятной силы, а сам Элбрайн потерял равновесие и упал лицом вперед.

Поври, конечно, тут же воспользовался этим. Удар его меча пришелся по свободной руке Элбрайна, прямо по ладони.

Элбрайн откатился в сторону, вскочил и снова оказался лицом к лицу со своим странным противником.

Рассмеявшись, Улг Тик’нарн снова бросился в атаку.

Стоя неподалеку, Эвелин с любопытством наблюдал за происходящим. Элбрайн сделал еще один безукоризненный выпад, и снова в последний момент меч словно отвело в сторону. На этот раз, однако, Элбрайн устоял на ногах.

Эвелин убрал графит, который держал в руке, поскольку в данном случае прибегать к удару молнии было опасно. Что-то с этим поври не так, в этом нет никаких сомнений: его окружала магическая защита, природы которой Эвелин не понимал.

Элбрайн дважды тщетно попытался ударить хохочущего поври мечом по голове. Эвелин достал карбункул, найденный около тела мертвого Квинтала, и… — совершенно отчетливо ощутил, какую мощную магию излучают усеянные шипами нарукавники поври.

— Все ясно! — проворчал монах. — Хо, хо, знай наших!

Он достал могущественный солнечный камень — второй из позаимствованных у мертвого Квинтала.

— Глупый Полуночник, меня нельзя убить, — насмешливо сказал Улг Тик’нарн, продолжая теснить растерянного Элбрайна. — Мой господин защищает меня. Бестесбу…

Вместо окончания слова послышалось бульканье — под воздействием солнечного камня магическая защита поври рухнула, и меч Элбрайна пронзил ему грудь.

— Мне это имя не известно, — признался Джуравиль, глядя на Элбрайна, сидящего по ту сторону костра.

— А мне известно, — Эвелин удобно устроился на упавшем бревне. — Бестесбулзибар, Азтемефостофель, Пелукаин, Декамбринезар…

— Я понял — это имена демонов дактилей! — воскликнул Джуравиль, узнавший два из названных имен.

— Теперь, если этому поври можно верить, мы знаем, что наших врагов ведет и направляет зверь, самый настоящий зверь в физическом смысле этого слова, — заметила Пони.

— Да, теперь мы знаем это, — Эвелин швырнул на землю заколдованные нарукавники. — И знаем, где он обитает.

— Барбакан, — сказал Элбрайн.

— Дымящаяся гора, — уточнил Эвелин.

Воцарилось молчание, во время которого все пятеро — трое людей, Джуравиль и Тантан — внезапно остро ощутили беззащитность. Демон в самом деле существует, и — через дух Квинтала или по отчетам своих генералов — ему известно об отряде, известно о Полуночнике.

Эвелин встал; Пони схватила его за руку, пытаясь удержать.

— Я знаю, каково мое предназначение, — монах говорил очень тихо, но Элбрайн, мгновенно оказавшийся рядом, и эльфы с их острым слухом прекрасно слышали каждое слово. — Знаю, зачем Дух Божий сделал так, что мне пришлось бежать из Санта-Мир-Абель, украв камни.

— Ты хочешь отправиться в Барбакан, — сказала Пони.

— Я видел собравшуюся там армию, — ответил Эвелин. — Я видел тьму, которая вот-вот поглотит все королевство: Санта-Мир-Абель и Палмарис, Урсал и даже Энтел на Поясе-и-Пряжке. Не исключено, что и Бехрен не устоит, — посмотрев прямо в глаза Пони, он перевел взгляд на Элбрайна. — Нам не одолеть приспешников демона. Люди находятся в плену собственных слабостей, а эльфов осталось слишком мало. Единственный способ предотвратить наступление тьмы состоит в том, чтобы обезглавить врага, уничтожить ту могучую связующую силу, которая удерживает вместе поври, гоблинов и великанов, ненавидящих друг друга.

— Ты хочешь сразиться с созданием, обладающим таким могуществом? — недоверчиво спросил Элбрайн.

— Даже если все армии всех королевств Короны объединятся, они не смогут подойти близко к демону, — ответил Эвелин. — А я смогу.

— Пожалуй. Небольшому отряду сделать это будет проще, чем армии, — заметила Пони.

Она заглянула в глаза Эвелину, который стал для нее как брат. И увидела в них боль и страх, которых не было, пока речь шла о том, что он отправится на север один. Эвелин боялся за нее, не за себя.

— Ты сказал, что таково твое предназначение, — продолжала Пони. — Но наши судьбы связаны неразрывно. Значит, куда ты, туда и я, — он покачал головой, но она не дала ему сказать ни слова. — Даже и не пытайся остановить меня. В любом случае, скажи, где я буду в безопасности? Здесь, где поври расставляют нам ловушки? На юге? И как далеко мне придется бежать?

— Или даже в эльфийской долине? — неожиданно поддержал ее Джуравиль.

— Ну скажи, где? — повторила Пони. — Лучше я, стоя рядом с тобой, встречусь с этим монстром лицом к лицу.

Эвелин перевел взгляд на Элбрайна, надеясь, что тот поддержит его, не позволит любимой женщине участвовать в столь рискованном предприятии.

Однако Эвелин не до конца понимал силу любви, связывающей этих двоих.

— Я с вами, — просто сказал Элбрайн. Монах, казалось, не поверил своим ушам. Внезапно Элбрайн повернулся к Джуравилю и Тантан. — Терранен Диноньел тоже был Защитником, прошедшим обучение у эльфов?

— Кроме того, он был наполовину эльфом, — ответила Тантан таким тоном, словно этот факт ставил легендарного героя несравненно выше Элбрайна.

— Тогда я должен тоже отправиться с ними — чтобы уравновесить недостаток эльфийской крови у Элбрайна, — неожиданно заявил Джуравиль и добавил, встретившись с изумленным взглядом Тантан. — С благословения Леди Дасслеронд, конечно.

— Хо, хо, знай наших! — Эвелин был удивлен, но в то же время и явно обрадован неожиданной поддержкой.

Остальные, правда, его радости не разделяли. Монах окинул всех понимающим взглядом и удалился; ему было о чем подумать.

И тут выяснилось, что все это время за кустами, невидимый и неслышимый, несмотря на свой внушительный объем, стоял еще один друг.

— Так я и знал, что этим кончится, — насмешливо заявил кентавр. — Людей просто тянет на подвиги, о которых потом будут слагать легенды, — он покачал головой. — Ну что ж, готовьте и для меня седельные вьюки. Должен же кто-то везти на себе припасы? И желательно, чтобы этот «кто-то» мог вытащить вас из беды, в которую вы как пить дать угодите.

— Ты что, хочешь отправиться с нами? — удивился Элбрайн.

— Путь не близкий, — ответил кентавр. — Моя волынка пригодится тебе, чтобы успокаивать нервы.

Назад: ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ЗАЩИТНИК

Дальше: ЧАСТЬ ПЯТАЯ ЗВЕРЬ

ГЛАВА 41 УРАГАН

ГЛАВА 42 СЛАВА

ГЛАВА 43 ТО, ЧТО ДОРОГО СЕРДЦУ

ГЛАВА 44 МАСКИ СОРВАНЫ