В светлый сентябрьский день 2050 года фермер Джайлс из Хэма просыпается под песнь пастуха из Пасторальной симфонии Бетховена. Приложение на его телефоне, отвечающее за сбор урожая, сообщает: на трех его ячменных полях условия идеальны для сбора урожая. Предполагается, что остальные будут готовы в течение ближайших нескольких дней, и приложение сообщит, когда именно.

Джайлс с женой находятся далеко от дома: выходные они провели в городе, но это неважно. Вчера вечером они ели на ужин свежевыловленного морского окуня — меню утверждало, что это рыба из придонной океанической аквафабрики. Она подавалась с гарниром из овощей из Altitude — цепочки вертикальных ферм, лозунг которых «Еда из города для города».

Фермер протирает глаза. Его задача — просто принять решение, нажав в приложении кнопку «Согласиться». Программное обеспечение, установленное в облаке, знает, куда и когда в этом случае нужно направить робот-комбайн, которым Джайлс владеет совместно с четырьмя соседями (у каждого из которых тоже есть несколько полей, где тоже зреет урожай). К сожалению, наблюдается столкновение интересов: приложение указывает, что в уборке нуждается еще одно поле и на нем должна работать эта же машина. Конечно, она могла бы трудиться всю ночь: через облако у нее есть доступ к точным топографическим картам всех пяти ферм, поэтому отслеживать, куда направится комбайн, не нужно. Но дело в том, что для переезда с поля одного фермера на поле другого комбайну пришлось бы ехать по общественным дорогам, а закон не позволяет этого в темное время суток.

Поэтому кому-то придется уступить. Поскольку у Джайлса сегодня хорошее настроение, он решает, что одно из его полей может подождать до завтра. Он не сомневается, что в сложной дипломатии отношений между соседями-фермерами его уступка будет учтена, когда ему это понадобится.

Сам ячмень — штамм, не требующий удобрений, поскольку преобразует атмосферный азот в питательные элементы с помощью бактерий, живущих в его корнях. Он был генетически оптимизирован как под условия полей Джайлса, так и для конечного применения — использования на местном пивоваренном заводе. Поскольку у нашего фермера отличные отношения с владельцем последнего, он с нетерпением ждет, когда бочонок Old and Nasty из нынешнего урожая таинственно появится за дверью его кухни. Вернут ему и отработанное зерно — оно сделает более вкусным корм для его избавленных от вирусов свиней, которых он держит в полувольных условиях для оптимального роста. Разумеется, у Джайлса есть акции в Muscle Factory — было умным шагом купить их в ходе первичного публичного предложения (IPO). Но настоящее мясо всегда будет дороже.

Тем не менее Muscle Factory и ее конкуренты радикально изменили положение вещей. Было забавно наблюдать за непрекращавшимися среди городских модников спорами противников искусственного мяса («нет Франкенштейну вместо свиньи!») и сторонников гуманного обращения с животными. Но Джайлс был уверен, что сторонники гуманности выиграют, и оказался прав. И это тоже хорошо. Фермы-фабрики XX века были отвратительными предприятиями. Производство мяса для массового рынка без гибели животных, на нормальной фабрике, безусловно, шаг вперед. Джефф уже прикидывал возможность вложиться в компанию IPO Milkmade, которая надеялась сделать то же самое с молочным сельским хозяйством.

Это или что-то вроде того представляют себе технологи в качестве будущего сельского хозяйства. Есть и другое: выращивающий рис крестьянин в Азии или живущий в рондавеле африканец, сейчас трудящиеся, просто чтобы выжить, вольются в экономику, где и свойства, и урожайность сельскохозяйственных культур радикально изменены модификацией генов и искусственным отбором — и даже есть мобильные приложения, указывающие, когда сеять и когда жать.

Таким образом, как фермер Джайлс, так и его азиатские и африканские коллеги получат выгоду от технического прогресса, очертания которого уже проступают. Его первые предвестники появились два с половиной столетия назад: тогда механическая сеялка, севооборот и научная селекция скота и сельскохозяйственных культур запустили аграрную революцию в Великобритании в середине XVIII столетия. В результате эта отрасль, которая тогда была в состоянии прокормить менее миллиарда человек, к 2050 году сможет обеспечить пищей 10 миллиардов. Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН, специализирующаяся на этих вопросах, рассчитывает на дальнейшее увеличение количества калорий на человека на еще более густонаселенной планете 2050 года (рис. 7.1).

Рис. 7.1. Состав среднемирового меню.

Ежедневное потребление калорий на человека по видам питания

О фермах 2050 года с уверенностью можно сказать только одно: их хозяйства будут еще более механизированными, автоматизированными и напоминающими фабрики, чем сегодня. Конные сеялки Джетро Тала, помещавшие зерно в землю через равные интервалы и даже закапывавшие его, являются предками всех видов сельскохозяйственного механического оборудования. К 2050 году у таких фермерских товариществ, как у Джайлса и его соседей, оно будет состоять из роботов-тракторов (и сопутствующего им навесного оборудования), роботов-комбайнов, беспилотников и даже спутников — чтобы следить за созреванием урожая.

По большей части орошение (и связанное с ним распределение удобрений и гербицидов) будет осуществляться посредством проложенных рядом с посадками сельскохозяйственных культур сетей труб, а не расточительных опрыскивающих систем. Управлять трубами будут датчики состояния почвы. Для тех химикатов, которые необходимо именно разбрызгивать, например пестицидов и фунгицидов, и которые обязательно должны попасть на листву, а не на землю, чтобы подействовать, будут использоваться специальные роботы, получающие информацию с беспилотников и спутников. Кроме того, эти роботы с помощью камер смогут находить любые сорняки и уничтожать их лазерами.

Более того, отношения фермеров с самой землей к 2050 году сильно изменятся. Давно понятно, что почва — в равной степени продукт жизнедеятельности тех, кто в ней живет, и минералов, из которых она состоит. Именно это и отличает ее от реголита, покрывающего Луну и Марс. Но рост знаний о микроорганизмах, в изобилии населяющих почву, позволит улучшать ее в той же степени, сколь и введение севооборота виконтом Чарльзом Тауншендом, прозванным современниками «Репой», и изобретение синтетических азотных удобрений Фрицем Габером.

Заселение почвы бактериями, извлекающими азот из атмосферы и высвобождающими иначе химически недоступный фосфор, станет привычным делом. Это позволит снизить потребность в искусственных удобрениях Габера. Однако наибольшую пользу принесет лучшее понимание взаимосвязи между растениями и грибами. Похоже, первые нередко вступают в симбиотические отношения со вторыми — сегодня мы лишь начинаем узнавать об этом и изучать эти процессы. К 2050 году все это агрономам должно быть уже достаточно хорошо известно, и они смогут воспользоваться этим для повышения урожайности.

Трудно сказать, насколько культуры 2050 года будут отличаться от сегодняшних, поскольку способ их создания вскоре изменится. Тут следует вспомнить неудачный старт генной инженерии, которая, как предполагалось, должна была прийти на помощь потребителям и фермерам. Занимающиеся ею компании не видели принципиальной разницы между перемещением генов, скажем, бактерий в кукурузу или бобы и модификацией генома этих культур посредством облучения их радиацией или применения химических препаратов, изменяющих ДНК. Может быть, они считали, что генная инженерия лучше, поскольку более предсказуема. Тем не менее подогреваемая различными чрезмерно обеспокоенными лоббистскими группами большая часть широкой публики пришла к другому выводу. Хотя культуры, устойчивые к поражению насекомыми-вредителями и гербицидами, хорошо проявили себя в самых разных местах, похоже, вряд ли кто-то рискнет инвестировать деньги в их дальнейшую генетическую модификацию (например, для увеличения питательной ценности).

Ситуация может измениться, когда к сельскохозяйственным культурам начнет применяться новое поколение точных инструментов модификации генов. Тогда PR-отделы компаний, продающих семена, взяли бы реванш за прошлое и объяснили публике ее выгоду от происходящего и что это является «выведением Франкенштейна» не больше, чем другие общепринятые способы культивации сельскохозяйственных культур. Примером того, что может быть сделано с помощью подобной технологии, является ячмень фермера Джайлса, связывающий азот из атмосферы. При наличии общественного одобрения все может пойти гораздо дальше. Питательную ценность масличных культур реально улучшить, допустим, добавлением ценных жиров омега‐3 в продукты (в настоящий момент там в основном присутствует менее ценная версия — омега‐6). Фрукты могут быть изменены для создания новых вкусов или улучшения уже существующих. Ассортимент овощей, имеющихся в распоряжении покупателей из богатых стран мира, может быть расширен за счет изменения пока еще некоммерческих тропических культур таким образом, чтобы они стали пригодны для продажи на массовом рынке.

Настоящей находкой для 2050 года было бы радикальное ускорение фотосинтеза, что заставило бы культуры расти быстрее. Уже сейчас исследователи работают над тем, чтобы перенести характерный для высших растений C₄-фотосинтез в виды, использующие более примитивный процесс C₃-фотосинтеза. И это только начало. У микроорганизмов имеется множество вариантов фотосинтеза, недоступных растениям. Некоторые вполне годны для переноса в растения уже сейчас. Если достаточное число потребителей воспримет это позитивно, то в ближайшие два-три десятилетия нас ждет настоящий Дикий Запад инноваций, направленных на повышение урожайности. И страх того, что человечество не сможет себя прокормить, уйдет.

Все это, однако, по большому счету является продолжением методов нынешнего ведения сельского хозяйства. Однако поездка фермера Джайлса в город показывает нам, что в сельском хозяйстве 2050 года появятся совершенно новые элементы.

Наименее необычным нововведением станут городские овощные заводы. По функциям (но не по форме) они будут напоминать огороды, снабжавшие города свежими фруктами и овощами до появления механизированного транспорта и супермаркетов. Продукция будет продаваться и, как правило, потребляться в день сбора урожая. Но эти заводы не будут подвержены воздействию капризов солнца и дождя. Или гигантские теплицы — они станут зданиями без окон, в которых точно контролируются не только подача воды и питательных веществ, но и освещение. Спектральный состав последнего будет отрегулирован таким образом, чтобы точно соответствовать требованиям хлорофилла растений — так что ни один лишний фотон не будет потрачен.

Среднюю степень новизны имели бы в наших глазах городские рыбные хозяйства. Рыбоводство является одним из самых крупных достижений науки конца XX — начала XXI в. Производство искусственно разводимой рыбы в 2015 г. превысило производство говядины (рис. 7.2). Но подобные хозяйства были в основном пресноводными прудами или, например, отгороженным сеткой пространством в морских заливах или фьордах. Городское рыболовство обеспечит появление систем с замкнутым циклом для выращивания рыбы из оплодотворенной икры, а затем используя часть этих рыб для получения следующего поколения. Более того, едва этот процесс будет освоен для уже выращивающихся видов рыб, как откроется прямая дорога новым, таким как тунец. В результате в море повторится сельскохозяйственная революция времен неолита, когда большинство сегодняшних домашних животных как раз и были одомашнены.

Рис. 7.2. Соревнование.

Производство на рыбных и мясных фермах, млн. т.

Этот процесс может существенно изменить питание людей. Рыба настолько эффективно преобразует корм в человеческую пищу (гораздо лучше, чем млекопитающие, поскольку рыбы — холоднокровные, а млекопитающие — теплокровные), что можно предположить: к 2050 году они станут доминирующими поставщиками животного белка. Но этого может и не произойти вследствие появления к тому времени настоящих сельскохозяйственных фабрик. Если эта технология принесет хороший урожай, искусственные аналоги животной пищи будут выращиваться из клеточной культуры без необходимости использования животных.

К 2050 году, скорее всего, искусственные стейки и молоко будут производиться в достаточном количестве. То же самое можно сказать по поводу куриных яиц (правда, вероятно, они будут без скорлупы, по крайней мере предназначенные для промышленного использования, а не для продажи в магазинах). И — для самых смелых — можно искусственно выращивать такие органы, как печень и почки. Как заметил наш фермер Джайлс во время своего визита в город, эволюция этой отрасли может привести к столкновению двух групп идеалистов, выступающих против либо «синтетических» продуктов любого типа, либо животноводства как такового (особенно в случае содержания животных в неволе). Скорее всего, выиграют сторонники гуманности. Ведь кто решится отрицать, что, скажем, фуа-гра является продуктом, получаемым в результате жестокого обращения с гусями и утками?

Однако, как всегда, распространение технологических изменений и определяет социальные изменения, и определяется ими. Фермеры всегда были консервативны, а потребители, вначале с энтузиазмом приняв индустриализацию и меркантилизацию продуктов питания после Второй мировой войны, затем стали консервативны тоже, по крайней мере в некоторых богатых странах. Как вкусы потребителей будут развиваться в дальнейшем, непредсказуемо. Тем не менее для некоторых фермеров социальные изменения в прошлом могут оказаться руководством для действий в будущем.

В частности, в более бедных частях мира (таких, как Африка) маленькие хозяйства, основная цель которых — прокормить своих владельцев, объединятся в коммерческие фермы и начнут работать в основном на снабжение рынка. При этом в тех местах, где коллективное использование земли по-прежнему является нормой, произойдет ее деколлективизация, и ее коммерческое использование получит приоритет над традиционным. Все это уже происходило в сельском хозяйстве богатых стран, но так давно, что перекочевало в книги по истории. Однако именно такое изменение структуры землевладения и позволит развернуть в тех местах новые технологии, о которых идет речь в этой главе, да и многие технологии из числа существующих там еще только предстоит внедрить.

Следствием станут более высокие урожаи и более высокие доходы оставшихся фермеров, в то время как избыточные трудовые ресурсы, вытесненные с земли, найдут себе занятие в городах. Если все пойдет хорошо, к 2050 году африканские агенты по недвижимости, возможно, освоят трюк, придуманный их европейскими коллегами 100 лет назад. Эти коварные бизнесмены начнут рекламировать земляные хижины с соломенной крышей, где ныне обитают бедные крестьяне, в качестве престижных дач, и горожане станут наперегонки покупать их. Почему не предположить, что подобное вполне может произойти с рондавелями, выстроенными на берегу озера Виктория или в тени гор Вирунга?