Книга: "Война во времени-Вольные торговцы-Лоренс ван Норрис-Хроники полукровок. Компиляция. кн.1-16" (Сборник)
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Железный Народ уже несколько дней не трогался с места. Шане это было только на руку. Она побаивалась, что, если кочевники снова пустятся в странствия, их занесет еще дальше от Цитадели, чем теперь. Но тут были хорошие пастбища и вода, так что пока Железный Народ не собирался двигаться дальше.
Оно и к лучшему. Теперь у пленников было время обдумать план побега. Шана все больше тревожилась. Как там без нее в Цитадели? Не то чтобы она не верила, что Денелор и остальные управятся сами, но все же…
«Всякое ведь бывает…» В полуденную жару в войлочном шатре было на удивление прохладно: края немного приподнимались, чтобы впустить ветерок, а нагретый воздух выходил через отверстие для дыма. Поскольку никаких особых обязанностей у пленных не было, все то время, пока их не допрашивали, они проводили в относительном уюте шатра. Идти-то все равно некуда. Что интересного в том, чтобы глазеть на пасущийся скот? Каламадеа временами наблюдал за тренировками молодых воинов, но тренировки всегда проводились утром, по холодку. И какова бы ни была магия, что мешала волшебникам и драконам пустить в ход свою силу, никто из племени, насколько можно судить, магией не занимался.
— Вы уверены, что нам стоит разговаривать при них? — шепнул Меро, кивая на эльфов, дремлющих в своей половине шатра. Не прошло и двух дней, как шатер по молчаливому соглашению был поделен на две половины между давними пленниками и новоприбывшими. Эльфы сидели на своей половине, волшебники — на своей. Гальдор продолжал их игнорировать; Кельян, выспросив подробности о Войне Волшебников и бесславной кончине лорда Дирана, погрузился в апатию. Сам Кельян утверждал, что медитирует, но Шане казалось, что он просто тупо пялится в пространство, как и Гальдор.
Да и в своем ли они уме? В конце концов, их держат в плену уже несколько десятков лет… Делать им нечего, думать не о чем — а уж если эльфы и в собственных землях маются от скуки, насколько же скучнее жить этим двоим?
Изучив хорошенько пленных эльфов, Шана пришла к выводу, что они скорее всего сделались всего лишь тенями настоящих эльфов, Гальдор вообще ушел в себя и почти не проявлял признаков жизни. Зрелище было жутковатое.
Неужто и они сделаются такими, пробыв в плену подольше?
— Думаю, это неважно, — честно ответила она Меро. — Похоже, они не очень-то заинтересованы в том, чтобы вырваться на волю. И к тому же мы ведь не собираемся отсюда сбежать. Мы пытаемся придумать, как нам уговорить Железный Народ отпустить нас по-хорошему.
Никому никакого вреда это ведь не причинит.
Меро пожал плечами:
— Ладно, понял. Даже если они и донесут о наших разговорах, Железный Народ не узнает ничего, кроме…
— Кроме того, что они и так уже знают, — закончила Шана. — Что мы хотим вернуться к своим, что мы явились сюда торговать и что мы действительно не эльфы.
Меро кивнул.
— Ну что ж, если мы решим к кому-то обратиться, то, думаю, следует начать с Джамала, — сказал он. — Он молод и намеревается переменить обычаи племени, так что если кого-то и можно уговорить отпустить пленных вопреки обычаю, так это его. И к тому же он пользуется большим уважением — настолько большим, что люди не станут возражать против его приказов, даже если эти приказы покажутся странными и необычными.
Но Каламадеа энергично замотал головой.
— Джамал чрезвычайно алчен, и если он что-то захватил, то из рук уже не упустит. Мы, так сказать, его имущество, и он не откажется от добычи ради возможностей торговли. И еще.., полагаю, он не заинтересован в мире.
Боюсь, если он проведает о существовании Цитадели, он предпочтет завоевать ее, а не торговать. Пока что я не видел ничего, что говорило бы об обратном.
Он нахмурился.
— И к тому же мне не нравятся те, кого он выбирает себе в помощники. Все они воины, а о чем будет думать воин, как не о войне? Нет, я стою за жреца Дирика. Он человек мыслящий и, думая о войне, думает также и о потерях, которые она принесет.
Теперь была очередь Кемана. Молодой дракон смущенно пожал плечами.
— А я даже не знаю, — признался он. — К тому же я не понимаю, как нам убедить их в том, что мы не эльфы.
Он взглянул на Шану.
— Дирик провел с тобой больше времени, чем со всеми нами, вместе взятыми, и Джамал тоже, особенно после того, как они приказали эльфам передать тебе их язык. Они долго тебя расспрашивали. Как ты думаешь?
Девушка задумчиво прикусила губу.
— Поначалу я тоже подумала, что следует обратиться к Джамалу, в основном из-за его популярности, но еще и потому, что думала, что Дирик похож на наших старых нытиков. Я полагала, что Дирик будет относиться к нам предвзято, просто потому, что мы — «зеленоглазые демоны», и будет стоять скорее за то, чтобы заковать нас в цепи, чем за то, чтобы отпустить нас. Но Джамал держался со мной очень надменно — не знаю, потому ли, что я женщина, или по какой-то иной причине, — а Дирик, наоборот, был весьма учтив. Мне кажется, Дирик и сам понимает, что мы не эльфы. И я точно знаю, что он куда более заинтересован в торговле, чем в войне: он не раз спрашивал меня, чем может торговать наш народ. Его особенно интересуют зерно и металлы, хотя он готов взять и непряденую шерсть, и лен, и готовые изделия из них. А Джамал, когда не пытался меня запугать, расспрашивал о местности, и о том, откуда именно мы пришли, и что у нашего народа есть вообще. По-моему, он действительно ищет легкую добычу. Так что в целом я предпочла бы обратиться к Дирику.
Каламадеа взглянул на нее, на Меро, снова на нее.
— Итак, двое за Дирика, один за Джамала, один воздержался.
Он обернулся к Меро:
— Можешь ли ты сказать еще что-нибудь в пользу Джамала или мы тебя переубедили?
Меро задумчиво потер переносицу.
— Да я в общем-то не особенно стою за Джамала, — сказал он наконец. — Если вы двое так настаиваете на том, чтобы обратиться к Дирику, то я согласен.
Он скроил пренебрежительную мину.
— В конце концов, несмотря на то что я куда больше вашего знаю о жизни в эльфийском поместье, вы куда больше моего знаете о том, как распознать тайные намерения человека по его словам и поступкам.
— Я целиком и полностью за Дирика, — твердо сказала Шана. Каламадеа кивнул.
— Ну, значит, пойдем к Дирику, — согласился Меро. — По крайней мере, он не такой страшный, как Джамал. А то мне все кажется, что Джамал вот-вот выкинет что-нибудь неожиданное — и скорее всего неприятное.
— Это может быть еще одним признаком того, что он человек немирный, — заметил Каламадеа.
Шане не пришлось ничего добавлять — сама она сказала бы, что Джамал небезопасен: он явно подвержен молниеносной перемене настроений, хотя ей самой такого видеть и не доводилось.
— Ну, а теперь сменим тему. Удалось ли кому-то из вас выяснить, почему на этих людей не действует ни людская, ни эльфийская магия?
Каламадеа беспомощно развел руками:
— Я в полном недоумении! Никогда еще не сталкивался ни с чем подобным. А ведь я старше любого из старейших эльфийских лордов! Я могу мысленно общаться с тобой, Шана, и с Тенью, но я не могу коснуться мыслей никого из Железного Народа. Я по-прежнему могу изменить форму скалы, но ошейник не поддается магии. И облик сменить я тоже не могу. Ладно, мысленное общение — это почти человеческая магия, и я понимаю, как они могут ему воспрепятствовать, но как они могут заблокировать способность менять облик и форму предметов? Это ведь чисто драконьи штучки! Просто руки опускаются.
Шана печально кивнула. Все ее собственные эксперименты тоже окончились ничем. Как и попытки Меро.
— Кельян понятия не имеет, как они это делают. И я до сих пор не замечала, чтобы кто-то специально колдовал, чтобы заблокировать нашу магию. Я тоже в недоумении.
— Эти ошейники — очень древние, — негромко заметил Кеман.
Шана удивленно обернулась к нему.
— Откуда ты знаешь? И вообще при чем здесь это?
Кеман пожал плечами.
— Ну, совсем новыми они быть не могут. Они железные, а мне приходилось слышать, как люди жаловались, что им уже в течение нескольких месяцев не удается добыть ни угля, ни металла. К тому же, если присмотреться к ошейникам, заметно, что они порядком стерты, так что, похоже, ими пользуются уже не первую сотню лет. На самом деле, мне думается, что первоначально они предназначались не для людей и не для эльфов, а для животных — крупных собак скорее всего. Они наделяют некой защитой от подчинения или использования магии против того, на ком они надеты. И, похоже, это все. Ведь мы по-прежнему можем общаться мысленно — мы только не можем читать их мысли. А больше мы ничего и не пробовали, кроме как менять облик и лепить камень. Лепить камень получается…
Шана медленно кивнула.
— Значит, по-видимому, наша магия не действует из-за того, что они делают что-то для себя, а вовсе не из-за ошейников?
— Да. Если не считать того, что на ошейники магия тоже не действует,
— согласился Кеман. — Во всяком случае, мне так кажется.
— Видимо, именно поэтому эльфы по-прежнему могут творить свои иллюзии, хотя на них точно такие же ошейники, — размышлял вслух Каламадеа.
— Логично. Но облик-то мы почему менять не можем?
Меро внезапно встрепенулся.
— А вы не пробовали превращаться во что-то размером с полукровку? Или вы пытались превращаться во что-то большее или меньшее?
— Ни во что меньше человека мы превратиться не можем, — объяснил Каламадеа. — И… Нет, не пробовали.
Я пытался превратиться в вола. В дракона я попробовал превратиться только вчера вечером.
— А ведь дракон больше, куда больше! И вол тоже. — Глаза Меро сузились. — Быть может, у тебя не получается превратиться именно потому, что твое тело отлично знает, что ошейник ему порвать не удастся и он попросту придушит тебя, если ты превратишься во что-то большее. Вам мешает вовсе не магия, а инстинкт, обычный инстинкт самосохранения, который не позволяет вам задохнуться.
Каламадеа с Кеманом изумленно переглянулись. Каламадеа кивнул.
— Разумно. Вполне разумно, — медленно произнес он. — В кого бы я ни превратился, если моя шея окажется хоть на палец толще прежнего, я непременно задохнусь.
Надо будет подумать и обсудить это. Наверно, нам с Кеманом удастся придумать что-то, чему ошейник не будет помехой.
Дракон нахмурился.
— Вся проблема в том, что мы учились превращаться только в то, что видели. И я не уверен, что у нас получится превратиться во что-то еще.
— Жалко, что не получается вытянуть побольше сведений из Дирика, — сказала Шана после продолжительного молчания. — У меня такое ощущение, что я могла бы распутать эту загадку, если бы только сумела правильно поставить вопрос.
Она рассеянно играла прядью своих волос.
— По-моему, Дирик меня прощупывает: выясняет, можно ли мне доверять. Между ним и Джамалом что-то происходит. Мы об этом ничего не знаем — но, боюсь, это может повлиять и на нашу судьбу. Мне кажется, это тайная борьба за власть.
— Хм… — сказал Меро. — Похоже на правду. Это соответствует моим наблюдениям.
— Это соответствует и тому, что известно мне, — добавил Каламадеа. — Я бы не стал называть Джамала опрометчивым, но он предпочитает всем распоряжаться лично, а это означает взять дело в свои руки, будь то власть над своим кланом или добыча зерна и металла — и того, и другого Железному Народу не хватает.
Кеман застонал и потер висок, как будто у него разболелась голова.
— Нет, это просто несправедливо! Я вообще терпеть не могу ввязываться в борьбу за власть, так за что же я влип в интриги, которые не имеют ко мне никакого отношения?
— А ты представь, каково мне! — отозвалась Шана. — Я-то была в центре интриг чуть ли не с самого рождения!
И меня никто не спрашивал, нравится мне это или нет.
— У тебя сильная хаменлеаи, Лашана, — заметил Каламадеа со своей непроницаемой улыбкой. — Я так и сказал, еще когда Алара впервые принесла тебя в Род. Ты — причина великих перемен, так что неудивительно, что ты всегда в центре интриг.
— Ну, спасибо! — ехидно поблагодарила Шана. «Иногда я жалею, что Отец-Дракон отказался от должности главного шамана. Тогда бы… А впрочем, что уж теперь!».
— Не за что, не за что, — отозвался дракон, не менее иронично, но не столь ядовито. — Я ведь тут ни при чем, Лашана, — я просто констатирую факт!
Девушка только фыркнула.
— Как бы то ни было, все мы влипли, и хотелось бы найти способ отсюда выбраться. Ну так, есть у кого-нибудь идеи по поводу того, как подъехать к Дирику?
Снаружи донесся шум. Шана не обратила на него внимания. В лагере часто шумели: то молодые воины поссорятся, то детишки затеют шумную игру, то какой-нибудь корове взбредет в голову прогуляться между шатров. Обычно все быстро утихало.
Но на этот раз шум утихать не спешил. Напротив, крики толпы становились все громче.
— Что там такое? — вслух спросила Шана, вставая на ноги. Она обмотала свободный конец цепи вокруг пояса и направилась к выходу. Ее трое товарищей и двое эльфов последовали за ней.
Снаружи ждала полуденная жара. Солнце обрушилось на голову, точно удар дубинки. Шана прикрыла глаза ладонью, вглядываясь в толпу в поисках источника шума.
Теперь, когда Гальдора убедили наложить на всех пленников некое заклятие, которое эльфы называли «заклятием речи», поделившись с ними всеми сведениями о языке Железного Народа, какими располагали они с Кельяном, Шана понимала, что кричат люди.
— Они говорят что-то насчет Народа Зерна! — ошеломленно сообщила она Каламадеа.
Тот кивнул, озадаченно хмурясь.
— Да, — подтвердил он. — Только этого не может быть. Народ Зерна — это племя, которое было союзником грелеводов в их войне против эльфов. Но им, увы, помешало то, что они были не кочевниками, а земледельцами.
Они не хотели оставлять свою землю, да и воевать земледельцы как следует не умели: они всегда полагались на своих союзников. Народ Зерна был истреблен задолго до первой Войны Волшебников, а детей их обратили в рабство. Так что этого народа попросту больше не существует.
Дракон говорил так уверенно, что Шана не могла усомниться в его словах. И тем не менее люди кричали именно об этом. Но если Народа Зерна больше нет, значит…
Крики приближались. Толпа явно двигалась в их сторону.
Мгновением позже в проход между шатрами хлынули взбудораженные люди. В центре шли несколько Железных жрецов, сопровождающих двоих людей — золотоволосых, бледнолицых, которые посреди темнокожих Железных людей казались ромашками на свежевспаханном поле. Пришельцев явно именно сопровождали, а не конвоировали: жрецы обращались с ними как с почетными гостями, толпа вокруг радостно гомонила, и, главное, на пришельцах не было ошейников с цепями.
Толпа миновала шатер пленных. На них никто и внимания не обратил.
Кроме одного из пришельцев.
Мужчина поднял голову, встретился взглядом сперва с Шаной, потом с Меро — и глаза его изумленно расширились. Он открыл рот, словно бы собираясь что-то сказать…
Но было поздно.
Шатер с пленниками остался позади. Толпа увлекала пришельцев к шатру Дирика.
***
Если бы Лоррин увидел среди кочевников самого лорда Тилара, он и то удивился бы меньше. Два эльфа в ошейниках с цепями, а рядом четыре человека, явно волшебники, и тоже в цепях!
Откуда они тут взялись? И почему в цепях?
«Об этом сейчас раздумывать некогда!» — сурово напомнил он себе, в тревоге оглядываясь на толпу. Лоррин всегда гордился своим умением разбираться в людях, и ему не нравилось то, что он видел. Да, все были взбудоражены появлением «союзников» и рады им; но, судя по некоторым признакам, Народ Зерна считался чем-то низшим по сравнению с Железными кланами. К примеру, жрецы, преодолев первое удивление, начали смотреть на них чуточку свысока. Наверное, это оттого, что люди Зерна были земледельцами, а не кочевниками-скотоводами. К тому же они были не очень хорошими воинами, хотя мужественно сопротивлялись эльфам, давая своим союзникам время уйти на юг. Судя по историческим сочинениям, которые читал Лоррин, в войне Народ Зерна всегда полагался на помощь и защиту Железного Народа, расплачиваясь за это зерном и прочими товарами, которые производят только оседлые земледельцы.
Значит, очень важно поддерживать людские личины на них с Реной. И еще это значит, что, когда пришельцы утратят свою прелесть новизны, они окажутся на положении бедных родственников. В конце концов, что они могут предложить? Зерна у них нет, воины из них никудышные.
Только способность приручать единорогов — но быки их не потерпят. Так что пользы от этого никакой. А от демонстрации прочих магических способностей будет больше вреда, чем пользы.
Жрецы, которые встретили «гостей», желали немедленно отвести их к верховному жрецу — и Лоррину ничего не оставалось, как согласиться, хотя он чуял, что здесь таится какой-то подвох. Его тревожило то, что он не может читать мысли этих людей, сколько ни старается. Юноша так привык читать мысли людей с той же легкостью, что и выражение их лиц, что сейчас чувствовал себя полуслепым. Интересно, неужто Рена все время испытывает нечто подобное? А обычные люди-рабы, не имеющие магических способностей? Лоррину стало их ужасно жалко.
Их провели в большой шатер-фургон, наполненный крепким ароматом благовоний. Занавеска опустилась, и сперва Лоррин подумал, что они остались одни. Но, когда его глаза привыкли к полумраку, он заметил, как в глубине шатра что-то шевельнулось.
— Я думаю, ты не то, чем кажешься, укротитель единорогов, — негромко произнес низкий насмешливый голос.
Лоррин вздрогнул.
— Я? — переспросил он с самым невинным видом. — Но как я могу быть чем-то другим?
Рена стиснула руку брата. Она нервничала оттого, что не понимала чужого языка, и от всего происходящего. Лоррин всматривался в темноту, пытаясь разглядеть говорящего. Плохо, что эти люди такие темнокожие: в этом полумраке их почти не видно.
Говорящий встал. Человеческая фигура отделилась от расплывчатого силуэта возвышения и двинулась вперед.
— Я говорю, что ты не то, чем кажешься, — продолжал низкий голос, — потому что кажешься ты одним из Народа Зерна, но под этой видимостью я прозреваю нечто иное.
Я назвал бы тебя зеленоглазым демоном, но две недели назад мне доставили еще четырех таких, как ты.
Высокий, крепко сбитый мужчина с коротко подстриженными, курчавыми, седыми волосами шагнул в луч света, падающего из дымового отверстия в крыше шатра, и остановился перед Лоррином, скрестив руки на груди. Он с вызовом взглянул в глаза Лоррину. Юноша окаменел.
— Так что лучше объясни, кто ты на самом деле, укротитель единорогов,
— потребовал человек. — Объясни, почему ты похож на четырех наших пленников, в то время как та, кого ты называешь сестрой, как две капли воды походит на двух других.
«Он знает, кто мы! Он видит сквозь личины! — в панике думал Лоррин. — О Предки, что же мне делать?» Ну что ж, выбора не оставалось. «Сказать правду? Другого выхода я не вижу…»
— Это очень длинная история… — осторожно начал Лоррин.
Человек — должно быть, это и был верховный жрец — впервые скупо улыбнулся.
— Ничего, времени у нас достаточно.
И Лоррин принялся рассказывать все с самого начала.
Жрец перебивал его лишь затем, чтобы задать вопрос. Вопросы всегда били в точку. К тому времени, как Лоррин закончил свой рассказ, луч света из дымового отверстия успел доползти до середины стенки шатра, а сам юноша охрип.
— Это, пожалуй, все, о чем стоит рассказывать, — закончил Лоррин. — Двое из тех, кого вы держите в плену, действительно эльфы, а остальные четверо — явно полукровки, как и я. Мне кажется, что волшебники и в самом деле должны быть заинтересованы в торговле с вами, как они и говорят. В борьбе против эльфов им годятся любые союзники.
— Интересно…
Жрец задумчиво погладил подбородок, глядя куда-то сквозь Лоррина.
— Я, пожалуй, склонен поверить тебе. Мне надо обдумать все то, что ты мне рассказал. Похоже, дела тут сильно переменились с тех пор, как мой народ бежал на юг.
Он снова посмотрел на Лоррина, и взгляд его был настолько острым, что юношу пробрала дрожь: ему еще никогда не приходилось встречаться со столь сильной личностью.
— Поддерживай ваши личины. Думаю, я единственный, кому удалось заглянуть сквозь них, потому что мне с самого начала не верилось, что вы те, за кого себя выдаете.
Остальные будут видеть в вас людей Зерна. Без моего приказа вас никто не тронет.
«Это именно то, что я ожидал услышать», — подумал Лоррин, содрогнувшись.
— Военному вождю вы неинтересны, — продолжал верховный жрец. — Народ Зерна никогда не отличался воинской доблестью. Так что скорее всего он предоставит разбираться с вами мне. Радуйтесь: если бы он заметил ваш обман, вам пришлось бы куда хуже, чем со мной. И я думаю, что твоя иллюзия не устояла бы перед его желанием поближе познакомиться с чужеземкой.
Вскинутые брови жреца недвусмысленно дали Лоррину понять, что тот имеет в виду. Юноша преисполнился страха и гнева. Жрец хмыкнул, видя, как он переменился в лице.
— Не бойся, мальчик, с моей стороны ей ничто не угрожает. Мне не нужен никто, кроме моей супруги. Оно и к лучшему. Если бы она не избрала меня, она скорее всего, сделалась бы мужеподобной и присоединилась к воинам.
И она не потерпела бы, чтобы я смотрел на сторону.
Жрец снова хмыкнул, как если бы сама эта мысль показалась ему смешной.
— Оставайтесь в жилище, в которое я вас поселю, пока я не решу, что с вами делать. Мне нужно побеседовать с духами предков и Первого Кузнеца.
Лоррин кивнул. Выбора-то все равно не было. Жрец подошел к выходу из шатра и отдал негромкий приказ.
Вошел другой жрец, помоложе. Он вывел «гостей» наружу и проводил в небольшой шатер, один среди многих таких же. Все люди, живущие в этих шатрах, были одеты так же, как и жрец, и носили такую же железную гривну с подвеской в виде языка пламени.
Шатер был достаточно скромным: несколько подушек, яркие одеяла, под дымовым отверстием — пустая жаровня.
Как только их оставили одних, Лоррин торопливо объяснил Рене все, что произошло. Он ожидал, что известие о разоблачении напугает сестру, но девушка внимательно выслушала его, не перебивая.
— Могло быть и хуже, — заметила она, когда Лоррин умолк. — Если он здешний жрец, он мог бы сильно укрепить свой престиж, разоблачив нас. А он этого не сделал — и не сделает, я думаю. Мне кажется, между ним и военным вождем идет нечто вроде борьбы за власть. Я думаю, жрец будет держать нас в резерве, чтобы потом использовать против этого человека.
Лоррин изумленно уставился на сестру: откуда в ней все это? Нет, это, конечно, логично.., более чем логично…
Но как она догадалась об этом так быстро?
Мысли она читать, быть может, и не умеет, но зато чужие лица для нее все равно что открытая книга.
— Любой политический шаг лорда Тилара отражался на нас с матерью, — сардонически пояснила Рена. — Так что мы очень быстро научились узнавать, как обстоят дела, по самым незаметным признакам. Нам просто некуда было деваться. Прежде чем говорить что-нибудь лестное о том, кто был его союзником на прошлой неделе, надо убедиться, что он по-прежнему союзник.
— А-а… — сказал Лоррин. Он не нашел, что еще сказать.
Но тут появилась женщина с корзинкой еды, избавившая Лоррина от необходимости продолжать разговор. В корзине был мягкий белый сыр, полоски сушеного мяса, жесткие, как сапог, и свежая вода. Увидев этот скудный обед, Рена нахмурилась.
— Похоже, эта еда мне надоест, и притом очень скоро, — заметила она, принимаясь жевать полоску мяса. — Может, лучше каждый день изменять с помощью магии пару горстей травы?
— Это точно, — согласился Лоррин, хотя про себя подумал, что после этой травы мясо и сыр — просто пища богов. В последние несколько дней ему уже начало казаться, что у него отрастают рога и копыта. Юноша широко зевнул. Он только теперь заметил, что жутко устал.
— Ну что, может, отдохнем, пока есть возможность?
Рена неудержимо зевнула в ответ.
— Я.., я даже не думала, что смогу заснуть в подобной ситуации. И все же…
— И все же надо выспаться. Оттого, что мы не будем спать, ситуация не изменится.
Лоррин взял полоску мяса и отважно вгрызся в нее.
— То же самое и насчет этой еды…
Но тут Рена отобрала у него мясо. Не успел Лоррин возмутиться, как сестра уже протянула ему мясо обратно.
— Может, так лучше будет?
Лоррин попробовал — и, к своему изумлению, обнаружил, что мясо сделалось мягким. Правда, на вкус оно все равно было как вяленое мясо без приправ, но зато теперь его можно было съесть, не сломав зубов.
— А я и не знал, что ты можешь творить такое не только с травой!
Рена только плечами пожала.
— Да я и сама узнала только что.
Лоррин почувствовал, как его брови поползли вверх.
Что ни день, то новый сюрприз! Теперь она опробовала свою магию на неживом — и обнаружила, что магия действует! Что-то будет через месяц?
Быть может, с ее помощью им удастся удрать от этих кочевников? После всего что было, Лоррин уже не сомневался в необычайных способностях своей сестры.
Немного подремав, Лоррин собрал все силы и наложил на Рену заклятие речи, пока их никто не видел. Это пришлось как нельзя кстати, потому что вскоре явился еще один молодой жрец, чтобы отвести их к верховному жрецу для нового допроса. На этот раз верховный жрец говорил не только с Лоррином, но и с Реной, так что вопросов им досталось примерно поровну.
Однако легче от этого не стало — по крайней мере, Лоррину. Юноша все боялся, как бы сестра не сболтнула лишнего, хотя и сам не знал, что будет лишним, а что нет.
Но жрец, который наконец сообщил, что его зовут Дириком, расспрашивал в основном о волшебниках.
В конце концов, после нескольких часов расспросов, Дирик их отпустил. Они вышли на улицу, окунувшись в ночную прохладу.
— Смотрите, ни с кем больше не разговаривайте, в особенности с пленниками! — сурово предостерег их жрец. — Если кто-то с вами заговорит, отвечайте вежливо, но на все вопросы говорите только, что Дирик запретил вам что-либо рассказывать. А в остальном вы свободны. Можете ходить по лагерю всюду, где захотите.
Он не стал предупреждать их, чтобы не пытались сбежать — это и так было очевидно. Как и то, что любые попытки использовать магию против Железного Народа будут бесполезны. По крайней мере, для Лоррина это было вполне очевидно. Мысли читать он уже пробовал. Если бы отсюда можно было сбежать с помощью магии, ни эльфов, ни четырех волшебников тут давно бы уже не было.
Они с Реной немного побродили по лагерю, просто разглядывая все вокруг. Никто их не останавливал, не задавал вопросов, ничего не запрещал. Люди держались вполне дружелюбно и охотно отвечали на все их вопросы.
Лоррин даже забыл о грозящей им опасности. Он еще никогда не видел, чтобы кто-то жил так, как эти кочевники.
Вся жизнь Железного Народа держалась на их стадах.
Питались кочевники в основном молоком и мясом. А то, что Лоррин принимал за овечью шерсть, на самом деле оказалось зимней шерстью скота, которую вычесывали по весне. Хотя эти люди называли себя Железным Народом, они с тем же правом могли бы назвать себя Кожаным Народом. Лоррин и не подозревал, что коже можно найти такое разнообразное применение. То, что он принимал за ткань, зачастую оказывалось тонко выделанной кожей, мягкой и податливой, как полотно, и искусно раскрашенной или вышитой.
Ткани у них тоже были, но, как Рена узнала от женщины, деловито перекрашивавшей старую юбку в котле, висящем над костром, все ткани были покупные.
— Мы уже много-много лун ни с кем не торговали, и новых тканей у нас нет, — печально сказала женщина, перемешивая краску оструганной палкой. — Мы ведь не бедняки, а между тем нам приходится чинить и штопать наряды, словно беднейшему из кланов! Беда, беда…
Брат с сестрой пошли дальше. Теплый вечерний ветерок нес им вслед резкий запах краски.
У следующего костра, к которому они подошли, расположились несколько воинов. Среди воинов была женщина, одетая почти так же, как и мужчины, в таком же доспехе. И воины обращались с ней, как с мужчиной. — Тут Лоррин узнал, кто такие «мужеподобные», о которых мимоходом упомянул Дирик. Эта женщина была как раз из таких.
Эти женщины давали обет не вступать в брак и не рожать детей, и присоединялись к воинам. Таких женщин было немного, и их зачастую было непросто отличить от юношей, поскольку мышцы у них были переразвиты от непрерывных боевых упражнений. В слове «мужеподобные» не было ничего оскорбительного — оно означало просто, что эти женщины подобны мужчинам.
Интересно, а «женоподобные» мужчины бывают? Когда Лоррин спросил об этом, ему ответили:
— Да, разумеется. Только вряд ли ты отличишь их от девушек.
Еще Лоррин узнал, что кузнецов в этом народе почитают не меньше, чем воинов, — хотя у них уже давно нет металла, который можно ковать, и весь народ очень сильно тревожится по этому поводу. В конце концов, их духовным покровителем был Первый Кузнец, который даровал людям огонь и умение ковать железо. И невозможность совершать кузнечные обряды беспокоила всех людей клана. Так что Железный Народ нуждался не только в новых тканях.
Женщины тоже могли быть кузнецами, как и мужчины, но женщины и мужчины изготовляли разные изделия.
Мужчины ковали в основном оружие и доспехи, а женщины — железные украшения, которые носили как женщины, так и мужчины. Мужские украшения были в основном утилитарны и вели свое происхождение от доспехов: запястья, гривны, головные обручи, пояса и ножные браслеты. А вот женские украшения были настоящим чудом.
Лоррину никогда еще не доводилось видеть ничего подобного. Тонкая филигрань была схожа с черным кружевом — любой эльфийский ювелир позавидует! Если бы эти утонченные и замысловатые ожерелья попали в эльфийские земли, они бы очень быстро вошли в моду не только у эльфийских дам, но и у их супругов…
Но тут их внимание привлекли доносящиеся издалека звуки музыки. Мелодия привела их к огромному шатру, и тут-то они поняли, зачем Железный Народ держит у себя двоих эльфов.
Когда первый шок миновал Лоррин, он вдоволь посмеялся про себя над теми, кто в другое время и в другой обстановке мог бы быть его врагом. Но вскоре юноша, как ни странно, ощутил жалость к пленникам. Оба эльфа казались скорее пародией на тех лордов, какими они, должно быть, были до плена. Теперь, даже если им как-то удастся вырваться на свободу, пути обратно для них нет. Эльфы их не примут. Их просто нельзя было не пожалеть.
Но когда они с Реной возвратились в свой шатер, Лоррину подумалось, что, возможно, скоро ему придется жалеть себя.
***
Для Кемана прибытие новых людей, про которых кочевники говорили, что они из Народа Зерна, было уже вторым сюрпризом за тот день. О первом он почему-то не рассказал даже Каламадеа: он не был уверен, что его открытие важно, и пока не решил, что с ним делать.
Дело в том, что у одного из вьючных животных, которые тащили на себе разнообразные грузы, обнаружилась драконья тень.
Давным-давно, когда они с Шаной еще даже не подозревали о существовании эльфов и людей, Шана показала Кеману, как вычислить дракона, превратившегося во что-то еще. Такой дракон отбрасывает нечто вроде «тени», смутные очертания которой выдают его истинную сущность. Чем большую часть своей массы дракон вытесняет вовне, тем заметнее эта тень — хотя, насколько было известно Кеману, видеть эти тени умели только Алара, Шана да он сам. Во-первых, надо знать, что искать; во-вторых, тени эти видны не всегда, так что нужно еще и правильно выбрать время. Это тебе не прозрение личины, для которого всего-то и нужно что недоверие.
Кеман искренне восхищался разнообразием пород крупного рогатого скота, выведенных Железным Народом. Мало того, что эти коровы снабжали кочевников молоком и мясом, они еще заменяли им и лошадей, и ослов, и грелей. Кеман подолгу наблюдал за животными, вяло надеясь увидеть что-нибудь новенькое. В то утро он смотрел на вьючных быков — короткорогих, с широкой спиной, крепкими ногами и покладистым нравом. И внезапно одно из животных привлекло его внимание — видимо, потому, что двигалось оно чуточку не так, как прочие.
Присмотревшись, Кеман заметил и другое отличие — драконью тень.
Кеман решил, что ошибся, а возможно, потихоньку сходит с ума от скуки. Он пристально наблюдал за той коровой все утро, пока его не позвала Шана. Она только что вернулась от Дирика и созвала маленькое совещание.
Как только они обсудили все что надо, Кеман вернулся к стаду, разыскивая ту самую корову. Корова была на месте — и тень тоже.
Он уселся и принялся наблюдать за ней — и наблюдал, пока солнце не стало клониться к западу. Кеман не обращал внимания ни на жару, ни на оводов, которые тщетно пытались укусить дракона и улетали разочарованные. Он наблюдал за коровой с разных сторон, бродя следом за стадом. И к вечеру наконец убедился, что она действительно ведет себя не так, как другие.
Точнее было бы сказать, что она старательно подражает другим коровам. Ее движения были несколько искусственными. Через некоторое время Кеман обнаружил, что она выбрала себе одного из быков и копирует все его движения. Когда бык опускал голову и принимался щипать траву, корова делала то же самое. Когда бык оборачивался и смотрел на что-нибудь, корова повторяла его движение.
Когда он спустился к реке попить, корова последовала за ним, а когда он улегся на траву, корова легла в нескольких футах от него. Она буквально не сводила глаз с этого быка, что для коровы было несколько странно.
Значит, Кеман все-таки не сошел с ума и драконья тень ему не померещилась. Эта корова на самом деле не корова, а дракон.
Но раз она не дала ему о себе знать, значит, она не из мятежников, примкнувших к Шане и волшебникам. Эти драконы прекрасно знали, как выглядит Кеман в обличье полукровки, и непременно подали бы ему знак, едва увидев его. Так из какого же она Логова? Это очень важно.
Если из прежнего Логова Кемана, она вполне может оказаться врагом, и тогда у них с Шаной будут неприятности.
А если она из другого Логова, неизвестно, как она к ним отнесется, и это опять же грозит неприятностями.
Так что, пожалуй, не стоит подходить к ней и пытаться завести беседу на драконьем языке или поговорить с ней мысленно. Лучше пока не выдавать себя и хорошенько все обдумать.
И Кеман наблюдал за коровой, пока солнце не село.
Сгустились сумерки, но драконы и в темноте видят неплохо.
В траве застрекотали цикады. Стадо устраивалось на ночлег.
Секретным оружием Кемана был Каламадеа. Если эта драконица из чужаков и дело дойдет до конфликта, присутствие Каламадеа, старейшего дракона во всех Логовах, заставит ее убраться прочь. Если только она не из его прежнего Логова. В этом случае она может уйти, а может и не уйти: в Логове было несколько драконов, которые были бы чрезвычайно рады обнаружить, что Каламадеа сейчас так же беспомощен, как Кеман и Шана, и не преминули бы воспользоваться случаем.
Кеман долго колебался. Сумерки сменились ночной темнотой, взошла луна, осыпавшая спины коров нежно-золотистой пылью, а Кеман так и не принял решения. Он уже встал, чтобы вернуться в шатер, к друзьям, но ноги сами понесли его к стаду: Кеману хотелось поближе взглянуть на эту фальшивую корову.
«Интересно… Она — если это „она“: может быть, это „он“, который сменил не только облик, но и пол, — сейчас так же уязвима, как и мы. Как правильно заметил Каламадеа, на то, чтобы сменить облик, требуется время. Если я подниму шум, незамеченной ей уйти не удастся».
Фальшивая корова наблюдала за ним не менее настороженно, чем он за ней. Легкий ночной ветерок взъерошил волосы Кемана. Заметила ли она, что за ней следят?
А вдруг она тоже умеет видеть драконью тень?
«Если да, тогда она все знает. А если она все знает, она может сбежать, как только я уйду, — отойдет потихоньку от стада, пастухи ничего и не заметят…» Это заставило его решиться. Выбора нет, и за Каламадеа ходить некогда. Надо что-то делать, причем немедленно!
Корова-драконица встревоженно шевельнулась. Значит, она действительно догадалась, что он за ней следит!
Ничего не поделаешь, придется действовать.
Оставалось только надеяться, что он сделал правильный выбор.
***
Риадорана решила присоединиться к этому клану Железного Народа в основном потому, что он оказался на территории ее Логова именно тогда, когда она собралась проходить свое Испытание. В их Логове был обычай посылать подростков провести целый сезон в одном и том же облике в таком месте, где они могли шпионить за людьми.
Именно за людьми, а не за эльфами: те жили слишком далеко от территории Логова и к тому же были слишком скучны и предсказуемы, чтобы представлять опасность для Логова. Правда, несколько сезонов тому назад ходили слухи, что дела у эльфов идут хуже и хуже — но все равно, это все далеко и не касается их Логова. Жизнь в горах и на юго-западной равнине и без того достаточно захватывающая, чтобы отправляться так далеко лишь за тем, чтобы разочароваться.
Пребывать в одном и том же облике так долго было весьма непросто, но в этом и состоял смысл Испытания.
Выбор оказался удачным: этот клан, ушедший из своих прежних земель из-за продолжительной засухи, вел себя очень необычно для Железных кланов, связанных древними традициями. Если Дора не ошибалась, здесь намечалось нечто вроде революции: военный вождь намеревался сделаться единственным предводителем клана. Дора обернулась вьючной коровой с клеймом вождя именно затем, чтобы подслушивать, что о нем говорят. Кое о чем она услышала даже из собственных уст Джамала. Все эти сведения могут оказаться чрезвычайно ценными для ее Логова.
Этот Джамал очень честолюбив. Он хочет сделаться не просто вождем клана, а вождем всего Железного Народа!
И, судя по тому, как идут дела, возможно, Джамалу это и удастся, особенно если старый Дирик недооценит его амбиций и хитрости. А ведь этот клан и без Джамала был необычным: Доре еще не случалось видеть, чтобы Железные кланы держали у себя в рабстве эльфов. Возможно, этот клан окажется необычным и в других отношениях… А это может представлять угрозу для ее Рода!
Все это, вместе взятое, заставило Дору задержаться здесь еще на несколько недель, хотя срок Испытания давно истек и можно было отправляться домой. Ее Роду нужно иметь здесь своего наблюдателя, хотя бы затем, чтобы знать, кто одержит верх: Джамал или Дирик. И вот Дора осталась. Она делала вид, что мирно пасется вместе со стадом, когда в лагерь привели новых пленников.
Они походили на эльфов — но это были не эльфы! Ни один эльфийский лорд не может похвастаться загаром, и волосы у них всегда бледно-золотистые. И уши у этих новичков были только слегка заостренные, а не в форме наконечника копья, как у благородных эльфов. Дора с неподдельным коровьим недоумением наблюдала, как их приковывали к задку фургона. А потом она присмотрелась внимательнее и удивилась еще больше.
У двоих пленников была драконья тень!
Она не знала, что думать, не знала, что делать. Первым ее порывом было броситься на выручку. Но благоразумие заставило ее остановиться. А может, они не хотят, чтобы их выручали? Может, они тут нарочно? Возможно, у них какие-то свои планы, а, освободив их, она все испортит!
А возможно, они тоже проходят Испытание. Если Дора вмешается, они будут опозорены. Дракон, у которого возникли проблемы во время прохождения Испытания, должен выпутываться из них самостоятельно. В этом весь смысл. Какое же это Испытание, если тебе помогают? Дора не рассчитывала, что кто-то еще из ее сверстников присоединится к этому клану, но всякое ведь бывает.
А сегодня один из драконов целый день следил за ней, и Дора начала подозревать, что он догадался, кто она такая. Все Логово знало, что она проходит свое Испытание здесь. Значит, он должен был ее узнать. В этом нет ничего плохого, если только…
Если только он не такой же подросток, как она, и все это не часть хитроумного плана! Вдруг он хочет выпутаться из неприятностей, втянув в неприятности ее?
Дора боязливо наблюдала за драконом, подавляя нарастающее чувство голода, который никакой травой не уймешь. Дракону необходимо питаться мясом, даже в коровьем обличье, по крайней мере раз в два-три дня, а Дора уже очень давно не охотилась. Обычно она просто потихоньку уходила от стада, скрывалась в темноте, меняла облик и улетала. Она возвращалась прежде, чем кто-то из пастухов успевал заметить ее отсутствие, наевшись на три дня вперед, так что можно было снова притворяться добропорядочной коровой. Но при этом незнакомце… Если она попытается уйти, он может кликнуть пастухов! Так что при нем скрыться не удастся.
Дора про себя ругательски ругала непрошеного сторожа, жалея, что не может вызвать грозу, как шаман. Под прикрытием хорошего ливня она могла бы уйти незамеченной. А парочка молний, ударивших в землю где-нибудь поблизости, устроит панику даже в самом мирном стаде, и она могла бы убежать вместе с обезумевшим скотом!
Но Дора не была шаманом, и грозовых туч поблизости не наблюдалось. Небо как назло было совершенно ясное, звезды так и сверкали, и ветер нес запах травы, смятой копытами сотен пасущихся животных.
В животе у Доры забурчало. Желудок протестовал против травы, которой его набили. Положение становилось отчаянным!
«Если он так и будет тут торчать, — лихорадочно размышляла Дора, — мне ничего другого не останется, как превратиться в единорога и самой вспугнуть стадо!» Конечно, это означает, что она оставит свой пост и, возможно, провалит Испытание, но это неважно. Если этот дракон ее выдаст, она его все равно провалит.
Стоп! Дракон направляется к ней! Кажется, он собирается обратиться к ней напрямую…
«Ну что, друг мой, — прозвучал у нее в мозгу осторожный голос, — что будем делать? Я не могу отсюда уйти, но и ты не можешь, пока я за тобой слежу».
Голос был мужской и более взрослый, чем она думала.
Но главное — голос был незнакомый!
Как такое может быть?
Чужой дракон? Откуда? Сама мысль о том, что на свете есть дракон, которого она не знает, казалась невероятной.
«Кто ты?» — спросила Дора, не успев ничего обдумать.
— «Кеманорель, бывший обитатель Логова Леланолы, — немедленно ответил незнакомец. — А теперь живу в Логове Волшебников. А ты кто? Из какого ты Логова?» Дора ответила не сразу. Колени у нее подогнулись, рот раскрылся от изумления. Она молча разглядывала дракона в его необычном, полуэльфийском-получеловеческом обличье. Логово Леланолы? Это что еще за Логово? Она никогда еще не слышала, что на свете есть другие Логова, кроме ее собственного. А что это еще за Логово Волшебников такое, во имя Огня и Дождя?
Неужели Логов много? Это значит, что Врата, через которые драконы пришли в этот мир, были не одни! А ведь ее Род об этом и не подозревает…
«Риадорана, — робко ответила она наконец. — Я из… из единственного Логова, о котором я когда-либо слышала. Оно даже никак не называется. И.., мне кажется, нам надо поговорить!» Ответом ей было ошеломленное молчание, такое же длительное.
«Д-да, пожалуй… — медленно ответил незнакомый дракон после мучительной паузы. — И, думается, лучше поговорить прямо сейчас».
***
Шана не ожидала, что Железный жрец вызовет ее снова так поздно. Поэтому, когда один из младших жрецов явился за ней, она сперва испугалась. Кемана не было на месте — она увидела это сразу. Неужели он попытался сбежать и его поймали или, хуже того, ранили или убили?
А иначе зачем бы Дирику говорить с ней посреди ночи?
Каламадеа с Тенью тоже вскочили с постелей, но жрец сурово приказал им оставаться на своих местах. У жреца с собой, кроме светильника, было еще и оружие, так что он мог настоять на выполнении приказа. К тому же скорее всего снаружи его ждали еще полдюжины воинов, готовых ворваться в шатер по первому же зову. Так что оба лишь беспомощно смотрели, как Шана выползла из-под одеяла и встала на ноги. В их глазах отражался тот же страх, который ледяным комом сдавливал ей желудок.
Жрец махнул ей рукой, приказывая следовать за ним.
Шана оглянулась на товарищей, пожала плечами, откинула занавеску и выбралась наружу. Была глухая полночь. В лагере царила тишина — только цикады стрекотали да издалека доносились звуки, издаваемые стадом. В ночном воздухе висела особая тяжесть, какая появляется только после полуночи. Было сыро, безветренно и довольно холодно.
Шану пробрала дрожь — не от страха и не от холода, а просто оттого, что ее разбудили среди ночи. Нервы у нее были напряжены. Она направилась к ожидающему жрецу и предполагаемой полудюжине воинов. Луна села, почти все костры в лагере погасли. Единственный свет шел от светильника, который держал жрец. Шана зевнула и обняла себя за плечи, пытаясь согреться после постели. Она пристально вгляделась в лицо жреца, стараясь по его выражению угадать, что ее ждет.
Лицо жреца выглядело суровым, но не сердитым и даже не особенно озабоченным. Так, возможно, дело вовсе не в Кемане?
Жрец привел ее к шатру Дирика, но, вопреки обыкновению, не поднялся по лесенке, чтобы проводить Шану внутрь, а махнул рукой, показывая, чтобы она шла одна.
Деревянные ступеньки заскрипели под осторожными шагами девушки. Она откинула тяжелую войлочную занавеску и проскользнула в теплое нутро шатра, наполненное благовонным дымом.
Дирик ждал ее, восседая на подушках. На нем был свободный балахон, измятый, словно жрец сам только что встал после беспокойного сна. Над головой жреца горела лампа. Дирик был не один. У входа ждал еще кто-то.
Это был не Кеман, как все время боялась Шана.
Но это был волшебник. Не человек, не эльф, а именно волшебник. Эти заостренные уши и зеленые глаза ни с чем не спутаешь. Но только вот беда: единственными волшебниками во всем лагере были они с Меро. И Меро остался в их шатре.
— Шана, — негромко сказал Дирик, — это Лоррин.
Я попросил его убрать личину, которую он носил все это время. Полагаю, ты знаешь, кто он такой, хотя вы и незнакомы.
Преодолев первое потрясение, Шана вгляделась в незнакомого волшебника повнимательнее — и узнала его.
— Ты один из тех варваров, которые приехали с разведчиками!
Волшебник кивнул и кривовато улыбнулся.
— И моя человеческая личина оказалась недостаточно хороша, чтобы обмануть жреца Дирика, — печально признался он. — Я искал вас, но не думал найти вас здесь!
— Ты искал именно меня или вообще волшебников? — рассеянно уточнила Шана. Дирик наблюдал за ними, чуть заметно улыбаясь.
— Я искал волшебников… — начал Лоррин, потом взглянул на Шану повнимательнее — и глаза у него полезли на лоб.
— Не может быть! — воскликнул он, тряся головой, словно хотел отогнать наваждение. — Это не можешь быть ты.., не одна же такая рыжая…
«Ага, значит, он знает, как я выгляжу».
— В самом деле? — переспросила Шана, немного скривившись — ей было неловко, что ее застали в таком положении. — Это почему же? Потому что Лашана, Проклятие Эльфов, не может быть настолько глупа, чтобы попасть в плен во время обычной разведывательной вылазки? Ну что ж, Проклятие Эльфов, возможно, и нет, а вот я, Лашана, боюсь, действительно достаточно глупа, чтобы то и дело попадать впросак. Только обычно мне хватает ума выпутаться!
Лоррин стоял столбом, глядя на нее, и ничего не отвечал, так что Дирик взял разговор в свои руки с апломбом человека, привыкшего повелевать.
— Теперь верю, — сказал он. — Вы, детки, недостаточно взрослы и хитры, чтобы разыграть такую сцену нарочно. И то, что рассказали мне вы оба, совпадает. Вы действительно не зеленоглазые демоны. Вы нечто совсем другое.
Он указал на груду подушек рядом с собой и приказал:
— Садитесь. Я провел большую часть ночи без сна, обдумывая, что с вами делать. Нам надо потолковать.
Шана не удержалась и зевнула. Потом плюхнулась на подушки. «Неужто до утра подождать нельзя было?» — кисло подумала она.
— До утра я ждать не мог, — сказал Дирик, словно бы прочитав ее мысли. — Во-первых, потому, что утром за нами будут следить соглядатаи Джамала. А то, что я разбудил вас обоих посреди ночи, я могу объяснить тем, что Первый Кузнец послал мне знамение, повелев немедленно допросить вас обоих.
Шана неохотно кивнула. Лоррин терпеливо ждал.
— Я уже не обладаю той властью, что прежде, — продолжал Дирик. Шана поразилась его откровенности. — И с каждым днем власть утекает у меня сквозь пальцы как песок. Если бы все зависело только от меня, на рассвете я отпустил бы вас, чтобы вы вернулись к своему народу и передали ему предложение заключить союз и торговать с нами. Но тут правит Джамал. И пленниками распоряжается именно он. А Джамал желает, чтобы вы навечно остались при племени как доказательство его силы и доблести.
Он убедил себя, что все зеленоглазые демоны такие же, как те двое, которых мы уже держим в плену. Он думает, что нашему клану удастся завоевать земли демонов и завладеть их богатствами.
Лоррин отчаянно замотал головой.
— Простите, сударь, но вы даже представить себе не можете, как велика сила могущественнейших эльфийских владык! — горячо воскликнул он. — Пожалуйста, поверьте мне: если ваш народ нападет на них, вам, возможно, удастся перебить часть солдат-людей, которые им служат, но к самим эльфам вам и близко не подойти! Даже если они не смогут использовать свою магию против вас самих, у них останется еще масса возможностей! Они могут разверзнуть пропасти, которые поглотят ваших воинов, они…
Дирик поднял руку, останавливая юношу.
— Не надо меня убеждать, молодой человек, — мягко сказал он. — Я это и так знаю, настолько хорошо, насколько это может знать человек, который никогда не видел ничего подобного своими глазами. Убеждать нужно Джамала, а Джамал этому не поверит, пока наш клан не погибнет.
— Так что же нам делать? — спросила Шана, остро сознавая собственное бессилие. — Ты не стал бы будить нас посреди ночи только для того, чтобы сообщить, что ты не можешь дать нам уйти и что Джамал ведет ваш народ на войну, в которой вам не победить!
Дирик взглянул на девушку с одобрением.
— Нет, конечно, — кивнул он. — Я позвал вас, чтобы сделать вас участниками моего.., заговора, если хотите.
Или чтобы самому стать участником вашего заговора.
Я действительно хочу, чтобы вы оказались на свободе.
Я хочу заключить торговый договор с вашим народом.
Я хочу избежать войны с зеленоглазыми демонами. Это все вытекает одно из другого, а потому полагаю, что для начала нам следует обсудить, как помочь вам сбежать.
Шана уже вторично за последние несколько минут испытала неимоверное облегчение. У нее даже голова закружилась. Она поспешила сосредоточиться на пряном аромате благовоний, на мягкой ткани, которой касались ее пальцы, на собственном теле, опирающемся на подушки.
— Это надо устроить таким образом, чтобы тебя никто ни в чем не заподозрил, — сказал Лоррин, пока Шана приходила в себя. Его слова заставили девушку мгновенно очнуться.
— И еще, — тут же добавила она, — если мы хотим заставить клан усомниться в мудрости военных планов Джамала, не следует ли обставить дело так, как будто сбежать нам ничего не стоило? Не следует ли сделать вид, что мы могли встать и уйти в любой момент и оставались здесь только потому, что нам было так угодно?
Дирик чуть вскинул брови, как если бы слова Шаны его удивили, и кивнул.
— Да, это было бы очень неплохо, — ответил он. — Очень даже неплохо. Это показало бы всем, что Джамал переоценивает наши силы, и позволило бы существенно ослабить его влияние.
Лоррин нахмурился.
— Следует ли понимать это так, что ты не станешь открыто помогать нам? — осторожно спросил он.
Дирик кивнул. Шану это, впрочем, не особенно удивило.
— А тайно? — спросила она. — Вот, к примеру, нет ли у тебя ключа от этих проклятых ошейников? Они мешают нам использовать нашу силу. Если надо сделать вид, что ошейники нам не помеха, без твоей помощи не обойтись!
Дирик поразмыслил.
— Ключа у меня нет, — ответил он, потом улыбнулся. — Но я ведь кузнец, в конце концов! Я могу либо изготовить ключ, либо переделать замки таким образом, что они будут казаться запертыми, но вы в любой момент сможете их снять. Этого достаточно?
— Конечно! — радостно ответила Шана. — И еще надо, чтобы Лоррин потихоньку посещал нас. Мы научим его как следует пользоваться своей магией. Мы с Меро знаем кое-какие штучки, которым он точно никак не мог научиться.
Лоррин поклонился Шане, к ее немалому удовольствию.
— Я так и думал, — сказал юноша. — Все, чем я владею, — это эльфийская магия и чтение мыслей. Зато я знаю кое-какие эльфийские штучки, которые могут оказаться новыми для вас. Меня ведь обучали, и обучали очень неплохо. До недавнего времени я считался сыном и законным наследником лорда Тилара, и меня воспитывали, как благородного эльфа.
У Шаны снова глаза на лоб полезли.
— Хотела бы я знать, как это вышло! — воскликнула она.
— Еще узнаешь, но только не сегодня, — перебил ее Дирик. Теперь и он зевнул. — Этот разговор избавил меня от части тревог, и теперь мое тело требует отдыха, в котором я ему отказывал.
Шана попыталась удержаться от зевка, но у нее ничего не вышло. Лоррин тоже зевнул, и стало ясно, что сегодня они больше ничего разумного не скажут.
— Я сведу тебя и твоих товарищей с Лоррином и его сестрой, — пообещал Шане Дирик. — И думаю.., думаю, это будет проще, если утром я окажу людям Зерна великую честь.
Он выжидающе взглянул на Лоррина. Юноша улыбнулся и задал ожидаемый вопрос:
— Какую честь, о жрец?
— Я приглашу вас поселиться в моем шатре и быть моими гостями, — ответил Дирик. — И вы, разумеется, тут же согласитесь. Ибо честь эта воистину велика, и к тому же тогда вы окажетесь под моей защитой.
— Конечно, о жрец! — Лоррин поклонился с утрированным почтением. — А поскольку мы — всего лишь люди Зерна и воины из нас никакие, Джамалу мы неинтересны, и он увидит в этом всего лишь твою безнадежную попытку вернуть себе утраченный авторитет.
Дирик широко улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Он жестом предложил им встать и поднялся сам.
Шана услышала, как хрустнули суставы жреца, и не в первый раз спросила себя, сколько же ему лет.
— Да, волшебник, сдается мне, ты не менее хитер, чем Железный жрец! — сказал Дирик.
— А ты, жрец, не менее хитер, чем полукровка! — отпарировал Лоррин. Они с Шаной хихикнули, направляясь к выходу.
***
Мире лениво кружила над лагерем, кишащим этими странными чернокожими людьми, и внимательно наблюдала за всем, что творилось внизу. Ей ничего не стоило придать своему зрению такую остроту, что даже орел по сравнению с ней показался бы близоруким. Она парила так высоко, что с земли казалась не более чем точкой, и все же легко могла сосчитать кольца на руках у женщины или шарики в детской погремушке.
А когда стемнеет, среди шатров появится еще один воин. Железные украшения подделать не так трудно, если их не будут разглядывать при дневном свете.
Она уже довольно много выведала таким образом.
Хотя в эльфийских торговых городах, конечно, можно узнать куда больше.
Мире делила свое время между Цитаделью волшебников — там она обычно притворялась выступом скалы в той пещере, где Каэллах Гвайн встречался со своими приспешниками, — и торговыми городами, где она появлялась в нескольких обличьях. Но самые интересные сведения она добыла, обернувшись мужчиной-рабом и проникнув в дом предполагаемого супруга Рены.
Ей пришлось проторчать там дольше, чем она рассчитывала. Но полученные сведения стоили риска.
Выбравшись из поместья, Мире опять взмыла в небо и вернулась в новую Цитадель. Проскользнуть в пещеры и спрятаться там оказалось совсем нетрудно. В Цитадели Мире тоже пробыла дольше, чем собиралась, но дело опять же того стоило.
Она узнала, что Шаны и Кемана тут нет. Узнала, в какую сторону они направились. Именно так ей и удалось их отыскать.
И еще Мире узнала из первых уст, что волшебники тратят слишком много времени на обсуждение того, кто должен быть главным в Цитадели, и слишком мало — на строительство защитных укреплений.
Старший братец будет не слишком-то рад услышать все это. Мире собиралась сообщить ему новости в самый неподходящий момент…
Особенно внимательно драконица следила за одним из шатров. Там жил человек, с которым ей непременно надо было поговорить.
«Ага, вот он! Хорошо».
Джамал вышел из шатра напряженной походкой, выдающей сдерживаемый гнев. Мире на это и рассчитывала.
Когда вождь бывал не в духе, он всегда отправлялся на охоту и всегда в одиночестве.
Как и раньше, Джамал задержался лишь затем, чтобы захватить лук и стрелы с оружейной стойки под навесом рядом с шатром, и направился к краю становища. Остановить его никто бы не осмелился: все знали, каков бывает Джамал в дурном настроении, и предпочитали предоставить ему излить свой гнев на диких животных.
Выйдя за пределы лагеря, Джамал пустился бежать быстрой, неутомимой волчьей рысцой, которой всегда передвигались эти люди, когда не ехали верхом. Они могли пробежать так много миль, а сегодня Джамал, похоже, вознамерился побить свой собственный рекорд.
«Прекрасно!» Мире было нужно, чтобы вождь удалился как можно дальше от лагеря.
Она продолжала описывать круги в небе, но теперь в центре этих кругов был Джамал — крошечная черная фигурка, скользящая через травы с легкостью дельфина, ныряющего в волнах.
«Сейчас.., сейчас…» Джамал внезапно свернул. Когда Мире увидела, куда он направляется, она чрезвычайно обрадовалась. «Как нарочно!» Джамал бежал в сторону небольшого овражка, заканчивающегося тупиком. До лагеря отсюда было как до эльфийских земель. В овражке бил родничок, и сюда часто приходили единороги. Наверно, потому Джамал его и выбрал.
Мире застыла в воздухе, точно сокол, готовый ринуться на добычу. Джамал достиг устья оврага, помедлил — и начал спускаться.
«Ур-ра!» Мире прижала крылья к бокам и камнем рухнула вниз.
Ветер ударил ей в ноздри, в глаза, вынудив опустить второе веко и оттянуть назад уголки рта.
В последний момент Мире распахнула крылья, замедлила падение, превратив его в изящный спуск, и с шумом приземлилась у входа в овражек.
Джамал резко развернулся, изумленно разинул рот и выронил лук со стрелами, уставившись на существо, внезапно преградившее ему дорогу.
Мгновение он стоял неподвижно. Потом глаза его сузились. Вождь подхватил оружие и приготовился дорого продать свою жизнь.
Мире расхохоталась.
— Опусти свою игрушку, друг мой! — прогремела она, обращаясь к вождю на его родном языке. — И я не напрасно называю тебя другом. Ведь у вас в народе говорят: «Враг моего врага — мой друг», не так ли?
Джамал осторожно кивнул. Очевидно, он снова был ошарашен — как тем, что Мире говорит на его языке, так и самой ее речью.
— Так вот, — хмыкнула Мире, — я твой друг. Ибо мои враги — также и твои. Хочешь, я назову их?, Джамал кивнул снова.
— Железный жрец Дирик, — начала Мире, видя, как при каждом имени вождь удовлетворенно прижмуривается. — Эти двое из Народа Зерна. И, — тут она сделала многозначительную паузу, — так называемые «демоны», Шана и Кеман. Которые на самом деле вовсе не демоны, а нечто другое.
— Как ты? — уточнил Джамал. Мире мысленно похвалила его за проницательность.
— Один из них — да, — сказала драконица. — Который — потом скажу. А пока нам с тобой надо обсудить наши планы. Вдвоем мы сумеем отомстить, а ты — ты станешь единовластным вождем Железного Народа.
Джамал улыбнулся, выпрямился и поклонился драконице, признав в чуждом существе родственную душу. Мире поклонилась ему в ответ и улыбнулась про себя. Все шло именно так, как она рассчитывала.
Жизнь прекрасна!
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8