Глава 8
Дуэль в небе
Их путь пролегал по задним дворам туземного квартала Тжины. Здесь мало что напоминало о диком возбуждении, наполнявшем европейский район толпами народа. Напротив, большинство кампонгов было заперто и темно, маленькие магазины позакрывались, и только одна-две спешащие фигуры виднелись на улицах.
Лоренс отметил это и Ху Шань коротко рассмеялся.
— Богатые уже сбежали, бедные заползли в известные им норы. Некоторые планируют, какие бы сделки заключить с коричневыми коротышками.
— У них нет надежды, что город удержат?
— Как может один человек или даже тысяча удержать этот город? Борьба, возможно, даст нам несколько часов для отправки ещё нескольких кораблей, которых тут же торпедируют за ближайшим рифом. Но это в лучшем случае. Ява пала ещё до того, как приземлились первые десантники. На самом деле она пала в тот день, когда первый японец вошёл в Индокитай.
— Но мы победим, — голос Карлы пресёкся в детском смущении. — Америка никогда не проигрывала войну.
— Войны, — заметил Ху Шань, — не выигрывали на одной самонадеянности, их выигрывали тяжёлой борьбой и превосходством над противником в искусстве военных действий и в умении думать. И прошлое не предсказывает будущее. Ещё далёк тот день, когда мы отыграем то, что потеряли нынче вечером. Мы должны доказать, что у нас есть терпение и…
— Вера, — добавил Лоренс, вспомнив беседу с Сунгом неделю назад.
— Да, вера, весьма необходимое оружие. А теперь извольте сюда, в лодку.
Китаец подобрал длинные полы своего балахона и неуклюже спустился в маленький ялик. Лоренс передал вниз Карлу и затем присоединился к ним. Голландец взялся за вёсла, тогда как Ху Шань принял руль, и, после нескольких пробных взмахов, вошёл в ритм, заученный ещё на каналах и болотных протоках своей родины.
Они огибали береговую линию, направляясь прочь от города и горящих нефтяных полей. Плечи Лоренса уже начинали всерьёз болеть, когда Ху Шань направил их к берегу, велев гребцу убрать вёсла. Волны принесли их к полоске песка, окаймляющей язык суши, врезающийся в море. Ху Шань свистнул и издали пришёл ответ. Лоренс последовал за китайцем через спутанные заросли, начинающиеся от самой кромки песка, стараясь прокладывать проход через лианы и кусты для Карлы, безропотно ковылявшей позади него, уцепившись пальцами за ремень. Как выяснилось, винтовка оказалась отличным оружием защиты от растений, круша и разрывая их на куски.
Пять минут такого путешествия привели их в бухточку, заросшую и хорошо защищенную деревьями. Невдалеке на якоре покачивался гидросамолёт.
— Ну, что же вы? — с жёстким акцентом спросил по-голландски чей-то голос. — Уже почти время. Я хочу взлететь до того, как эти парни начнут шуметь вокруг. Леди здесь?
— Да, — спокойствие Ху Шаня выглядело как упрёк раздражительности другого. — И ещё джентльмен.
— Послушайте, — тёмная фигура, отделившаяся от деревьев внезапно остановилась, — я говорил, что возьму одного, а не двоих.
— Всё в порядке, — прервал его поспешно Лоренс. — Я не собирался уходить. Я должен найти моего кузена.
— Капитан Пит Ван Норрис, — сказал Ху Шань, — отплыл на «Королеве острова» два часа назад. Если у вас есть намерение присоединиться к нему в Австралии, лучше отправляйтесь с Лю Гонгом. А вы, Гонг, можете выкинуть часть груза, который я отправляю с леди.
— Но я не могу позволить этого, — запротестовал Лоренс. Он изрядно вознегодовал на способ, каким китаец, казалось, устраивает его будущее, не посоветовавшись с ним самим.
— Минхеер Ван Норрис, многие годы я имел дело с Домом Норрисов и никогда не встречал среди их людей глупцов. А я встречал многих из них за те годы, что был агентом Дома в Порт Дарвине. Если я решил выплатить сейчас некоторые неординарные долги, кто может мне возражать? Поверьте мне, минхеер Ван Норрис, я говорю чистую правду, заявляя, что вы принесёте больше пользы своей стране, будучи живым и в Австралии, чем если вернётесь, чтобы умереть в каком-нибудь тщетном сражении в холмах.
— Ну, что делать будем? Решайте побыстрее, минхеер, — вмешался пилот. — Нам надо отправляться.
Как предположил Лоренс, человек стоял на резиновом плоту, укрывшись в тени. Идти или остаться, решение надо было принимать сейчас. Чего Пит ожидал от него? Но внезапно вместо опалённого войной лица Пита он увидел другое, тонкое и коричневое, на фоне выбеленного солнцем полотна.
«Мудрый человек не бросается своей жизнью, если не видит какой-то выгоды от этого». Сказал ли дедушка что-нибудь подобное в их последнюю беседу? Действительно, он может помочь убить несколько захватчиков в горах, но всякий согласится, что опустошение острова — это только вопрос времени. Если же он доберётся до Австралии, это будет означать шанс вступить в ВВС. А дать сдачи в воздухе — это сейчас единственный способ бить врага эффективно.
— Хорошо, я еду.
Плот мог принять только двоих за раз. Так что Карла первой прошлёпала по воде и взобралась в самолёт.
Затем Гонг привёз обратно два ящика, которые остались на берегу, когда Лоренс занял их место. Юноша попытался поблагодарить Ху Шаня, но китаец отказался его выслушивать.
— Время говорить об этом, минхеер, наступит, когда Дом Норрисов снова откроет двери для торговли.
— Я запомню это, — медленно проговорил Лоренс, и каждое слово было частью обещания, которое он никогда не забудет.
Сидений в самолёте не было. Карла поместилась в кресло второго пилота, а Лоренс был вынужден устроиться на полу внешней кабины, заставленной сейчас рядами корзин и коробок, связанных вместе. Он беспокоился, не слишком ли перегружен самолёт, чтобы взлететь, когда они выруливали для длинного разбега по воде залива.
Но пилот уверенно поднял их в воздух и взял курс на юг, прочь от пламени и дыма горящих нефтяных скважин, в свежую ночь над морем. Где-то на юг от Тимора лежал великий островной континент Австралия. Лоренс не имел представления о расстояниях в воздухе — как много времени потребуется им, чтобы достичь той ненадёжной безопасности, что предлагала теперь Австралия.
Должно быть, голландец заснул, потому что не смог бы припомнить ничего между взлётом и толчком, выкинувшим его с места на полу. Широкая полоса утреннего солнца лежала на его глазах. Они сели и бежали по неспокойным волнам в место, где подъёмы и спуски были менее беспокойными.
— Требуется дозаправка, дружище, и ты можешь приложить к этому руку, — над ним склонился пилот. Лицо в шлеме было лицом китайца, но Лоренс определил, наконец, его акцент — агрессивно американский.
— Но ведь вы же китаец, — пробормотал он неуверенно, пока тот разыскивал канистры с горючим.
— Китаец? Я стопроцентный американец, дружище. Рождён в Городе Ангелов. Осторожнее, слышишь? Если это попадёт в питьё, мы отправимся в рай играть на арфах. Путь до Сиднея и даже до Порт Дарвина долог, а у нас нет лишнего горючего.
Заправка оказалась тяжёлым утомительным занятием. Пока они управились, их рубашки поприлипали к спинам. Гидроплан покоился в почти замкнутом кольце кораллового рифа с покрытым пальмами островом по левую сторону.
— Отыскал это местечко пару месяцев назад, — объяснил Гонг. — Ага, бросай эти пустышки за борт, у нас каждая унция веса на счету, — он швырнул свою жестянку в чистую воду лагуны и Лоренс последовал его примеру.
— Не верь, что это место обозначено на карте. Это хорошая гавань. Слишком мелкая для транспортников, а нам в самый раз. Мисс Картландт, вы можете вынести корзину с провизией ещё раз. Нам стоит ещё слегка подзаправиться. Выбирай первым, парень, ты проспал завтрак.
Лоренс вгрызся в сухой сэндвич. Даже чёрствый, он был лучшей едой за все эти прошедшие дни. Поднимался лёгкий ветерок. Гонг взглянул на небо и закрыл дверь поплотнее.
— Этот боковой ветер не внушает доверия. Лучше нам опять взлететь.
Они летели над покрытым солнечными бликами морем. Полёт белых птиц, пересекших их путь, был направлен к покинутому ими безымянному островку.
Лоренс пробрался вперёд, чтобы прислониться к двери пилотской кабины. Он опёрся об неё одеревеневшими плечами, чтобы расслабить мускулы. Не принимая во внимание неудобство его положения, всё остальное как две капли воды походило на его прежние полёты. Он мог бы закрыть глаза и представить, что летит вместе с Питом, направляясь к аэродрому на Яве, где пулемётчики ПВО должны были толпой бежать на взлётно-посадочную полосу и гонять оттуда уток, когда самолёт заходит на посадку — всё очень по домашнему и странно невоинственно.
Теперь это поле, должно быть, покрыла сеть рваных воронок от бомб. Или же оно находилось в руках врагов. Юноша понадеялся, что утки по-прежнему не склонны к сотрудничеству. И кто будет сидеть теперь за его столом в старом доме в Батавии? Сейчас вся жизнь стала бесконечной чередой сборов и уходов — или уходов, когда нет времени на сборы. Что ему удалось унести с собой на этот раз? Он занялся инвентаризацией.
Винтовка, которую он нёс с собой с самой Сапабании. Пояс с патронами и фляжкой. А в поясе для денег — всё, что осталось от наличности, его паспорт и другие бумаги. Да ещё драные остатки полевой формы. Не слишком впечатляющий список имущества, подумал он. Можно предположить, что лицо его весьма далеко от чистого, а пальцы сообщили, что не мешало бы побриться. Тут он уловил пристальный взгляд Карлы.
— Интересно, юффру, сильно я похож на разбойника с большой дороги?
Девушка засмеялась.
— Скорее на романтичного викторианского разбойника, чем на грабителя, минхеер. Но мы тут все не представляем собой пример элегантности. Взять хотя бы мой собственный наряд. Надеюсь, что нам дадут возможность переодеться, прежде чем пригласят на какую-нибудь вечеринку.
На подоле её хлопчатобумажного платья зияла длинная прореха, неумело залатанная на скорую руку. Волосы она повязала местным платком из яркого батика, а лицо было откровенно грязным. Ноги без чулок были втиснуты в плетёные травяные сандалии.
— У меня даже пудры нет, чтобы привести лицо в порядок, — пожаловалась ему девушка, — а худшего для женщины и не придумаешь. Насколько я могу судить, это ситуация типа: «Не смейте смотреть сейчас — я пугало!» Мистер Гонг наш единственный респектабельный представитель. Мы заставим его выйти из самолёта первым — для поднятия духа.
— О'кей, мисс Картландт, — засмеялся пилот. — Но вам не придётся потратить много времени, чтобы привести себя в порядок. Эти анцаки — отличные ребята. Надеюсь, что мы по дороге не встретимся с джапами.
Земли по-прежнему не было видно. Только море на многие мили вокруг — сплошные переливы голубого, зелёного и бирюзового.
— Смотрите-ка! Нет, чуть левее! — указал Гонг и остальные посмотрели в ту сторону.
Сразу под поверхностью воды, искажавшей её очертания, пряталась тонкая тёмная полоска. Но это не было похоже на малька в пруду.
— Это подлодка! Не ясно только чья — наша или их. В этих водах могут рыскать и те и другие. Нам лучше спрятаться вон за той кучей облаков. Сейчас не время для глупостей. Возможно, что это джапы.
— Но что она может нам сделать? — удивлённо спросила Карла. Тут она заметила быстрый обмен взглядами между пилотом и Лоренсом. — О, понятно. Радио. Они могут передать сообщение о нас.
— Думаю, нет, — Лоренс вмешался, как он надеялся, с непререкаемой твёрдостью. — Мы для них, как вы американцы выражаетесь, мелкая сошка. Они не станут так волноваться из-за нас, как переживали бы из-за бомбардировщика. У них нет причин для охоты на безоружный коммерческий самолёт.
— Откуда вы знаете так много американских выражений, минхеер Ван Норрис? — спросила девушка, когда дымка облаков окутала самолёт. — Вы когда-нибудь бывали в Америке?
— Пожалуйста, — улыбнулся он сквозь подсыхающую грязь и потёки машинного масла, — для друзей у меня есть имя. Почему я всегда должен быть «минхеер»? Нет, я никогда не бывал в вашей замечательной стране, но у меня в Америке есть друг, который мне её подробно описывал. Так что мне даже иногда кажется, что я там бывал. Вы говорили, что посещали Нью-Йорк и Радио-Сити, верно? Лоренс мне много о них рассказывал.
— Да… Отличное место, — с энтузиазмом вмешался Гонг. — Самое грандиозное шоу из всех, что я когда-либо видел. И Таймс-Сквер, и Баттери, и всё остальное. Ты должен это увидеть своими глазами, парень.
— Возможно, так оно и будет, — добавила Карла.
Лоренс пожал плечами.
— Сейчас никто не может сказать, где он будет через год, даже через месяц или неделю.
— В этом что-то есть, парень, — бодро согласился Гонг. — Три месяца назад я торговал с пристани в Чайнатауне во Фриско и тратил лишние деньги, набирая лётные часы. А сейчас посмотрите на меня — гоняю частную маршрутку с Явы в Австралию. А если удача мне не изменит, скоро я буду гонять джапов в небе над Чунгкингом. Вы очень близко к этой войне, — повторил он утверждение сержанта.
— Что это вон там? На птицу не похоже, — Карла указала на чёрное пятнышко, быстро увеличивающееся за облачным полем.
— Конечно, нет! — мягкий юный рот Гонга неожиданно сложился в твёрдую линию. — Это Зеро!
— Что мы можем сделать? — Лоренс увидел, что ладони Карлы, свободно лежавшие на коленях, конвульсивно сжались.
— Поиграть в пятнашки! — Гонг потянул полукруг штурвала к животу. Самолёт ринулся в облачное морс, окунувшись в плотный туман. Они вышли уже над слоем облачности. — Он постарается сесть нам на хвост, — пробормотал пилот себе под нос. — А потом пришибёт нас, стоит ему только захотеть.
— А нельзя его обхитрить?
Косой взгляд, брошенный Гонгом, сверкал презрением, пока он не увидел, что Лоренс наблюдает за Карлой.
— Можно попытаться сделать что-нибудь. Ему же надо следить за расходом горючего, он довольно далеко забрался для сухопутного самолёта. Вот он, опять появился, смываемся!
Они вернулись под сомнительную защиту облака едва ли не раньше, чем Гонг закончил фразу.
— Далеко ещё до Австралии? — спросила Карла. Она смотрела прямо перед собой, весёлый изгиб её губ превратился в тонкую линию.
— Слишком далеко для нашего спокойствия. И до любого другого места, от которого нам была бы хоть какая-то польза. Впереди по курсу ничего, кроме пустыни, а это не то место, куда стоило бы направляться.
Некоторое время казалось, что Зеро лениво удовлетворяется предложенной ими игрой в прятки, или маневры Гонга и в самом деле привели противника в замешательство. Действительно, в эти стремительные мгновения китаец показал себя классным пилотом. Его повороты, развороты, искусное использование каждого облачка на небе поражали Лоренса.
— Либо эта птичка очень, очень глупая, во что я не верю — глупые курицы не летают на Зеро, — либо у него кончились боеприпасы или мало горючего. Он мог бы сбить нас в любой момент за последние пять минут.
— Может, он не решается нападать на гражданский самолёт? — предположила Карла.
Лоренц подумал, что этот вопрос порождён скорее надеждой, нежели здравым смыслом.
— Ну, так всегда в первый раз, — согласился Гонг — но я бы чувствовал себя куда лучше, если бы знал, что у него в пулемётах.
— Это не земля? — Карла указала на тёмную линию на горизонте.
— Да, это Австралия. Теперь мы повернём на запад, чтобы добраться до Дарвина. До которого, похоже, не доберёмся!
Его голос сорвался — Зеро покончил с игрой и теперь пикировал точнёхонько на них.
— Сможешь сесть? — вскрикнул Лоренс.
Едва последнее слово слетело с его губ, как правый мотор заглох, и клубы маслянистого, жирного дыма повалили на них.
— Таки попал! — ругнулся Гонг — С таким грузом я не смогу дотянуть на одном моторе. Постараюсь совершить вынужденную посадку. Привяжитесь! — велел он Карле — А вы, — бросил он через плечо Лоренсу, — держитесь. Садиться будем тяжело, если я вообще смогу это сделать!
И Гонг начал свою последнюю отчаянную битву за спасение самолёта. В течение бесконечного промежутка времени они пикировали к земле. Даже Зеро был позабыт, когда они увидели, что береговая линия превращается в жёлтый твердый утёс и земля стремительно надвигается на них. И вот, в последнем невыносимом всплеске грохота и перегрузки, Гонг совершил посадку.
Лоренс лежал на боку, придавленный к стене кабины одной из связок груза. Он сглотнул и почувствовал липкую сладость крови, наполнявшей рот и стекавшей по подбородку. Попытка пошевелиться была столь же инстинктивной, как и попытка открыть глаза и проглотить жидкость, продолжавшую заполнять его рот. Но он был надёжно придавлен грузом и абсолютно беспомощен.
Но уже через пару мгновений сплошной паники это, казалось, больше не имело никакого значения. Когда он открыл глаза и попытался поднять голову, смятые стены салона завертелись вокруг него.
Когда он снова очнулся, повсюду вокруг него был свет и воздух. Он лежал на спине в тени, отбрасываемой покосившимся крылом, голову подпирало свёрнутое пальто. Гонг сидел рядышком на коленях, наклонив голову, пока Карла затягивала повязку у него на лбу. Красноватые пятна украсили спереди подол её платья, а глубокая царапина, покрытая подсыхающей кровью, перечеркивала её скулу.
— Это всё чепуха! — пилот потроган повязку, когда она закончила. — Спасибо, мисс Картландт. Если этот — этот… — он сглотнул и продолжил более сдержанно, — джап опять вернётся, может, я смогу разглядеть достаточно, чтобы попасть в него из винтовки!
— Из чего? — голос Лоренса зарождался в глотке как обычно сильным и глубоким, но, достигнув губ, оказался едва ли громче обычного сиплого шёпота.
— Ох! — Карла подбежала и опустилась на колени рядом с ним. Гонг подошёл следом и рот его растянулся в то, что он хотел бы выдать за ободряющую улыбку.
— Итак, вы снова в рядах живых, — начал было пилот, когда Лоренс перебил его:
— Каков ущерб?
Гонг пожал плечами.
— Старушка больше ни на что не годится — абсолютно. У меня пробита голова и общая контузия. С мисс Картландт ничего не случилось, а…
— А я? — подстегнул его Лоренс, в отчаянном требовании впившись в чёрные глаза Гонга. — Предлагаю сказать правду — сейчас нет времени…
— Подсластить пилюлю? Что ж, это только на пользу. Вас прихлопнуло, когда мы плюхнулись. Один из тюков оборвал растяжки и свалился на вас. Насколько мы смогли выяснить, по меньшей мере сломана нога и…
Карла протестующе затрясла головой.
— Всё не так уж страшно, Лоренс. Множество людей ломали себе ноги.
Боль пока ещё сидела глубоко внутри смутным беспокоящим ощущением. Фактически он ощущал ошеломляющую отстранённость, как будто настоящий Лоренс Ван Норрис отступил от этого изломанного тела, распростёртого под крылом разбитого самолёта. И там он и должен оставаться, пока не ответит Карле. Потому что новый Лоренс боялся, отчаянно боялся того, что должен сделать, сделать таким образом, чтобы по крайней мере один из стоявших возле него не догадался, чего это ему стоит.
— Это пустыня, — начал он и снова посмотрел в глаза Гонгу. — Я так понимаю, что провизии у нас маловато, — он должен был удержать голову, должен! Бороться, чтобы не дать волне общей слабости, снова накатывающей на него, захлестнуть разум. — Я слышал, что на побережье попадаются миссионерские станции. Если вы пойдёте вдоль береговой линии, то доберётесь до одной из них. Нас никто не ждал и искать не будут.
Пусть они идут, пусть уйдут побыстрее. Прежде чем он потеряет всякий контроль над собой и начнёт стонать. Это будет непростительно — тогда они не захотят оставить его здесь одного! Только бы ему удержать это за сломанными зубами до тех пор, пока они не окажутся достаточно далеко.
— Но вы… — Карла вполне способна заставить его потерять самообладание. Даже эти произнесённые два слова значительно усложняли дело. Неужели Гонг не понимает? Неужели он не может просто уйти и забрать её с собой?
— Вы сможете послать мне помощь из миссии, — как это хорошо сказано, веский аргумент, способный отвлечь их внимание. — Неужели вы не видите, что мой единственный шанс выжить в том, что вы скорее туда доберётесь.
Но Карла не поднималась. И Гонг не делал попыток поторопить девушку. Она опять заговорила:
— Пусть Гонг пойдёт. Я выдохлась. Я свалюсь, не пройдя и мили, и тогда стану лишь обузой для него. В одиночку он сможет дойти и привести помощь.
— Вы должны забрать её с собой, — Лоренс приподнялся на локте, обращаясь непосредственно к китайцу.
— Ничего подобного он не сделает. А вы ложитесь. Слава богу, у меня хватило здравого смысла высидеть все эти курсы по оказанию первой помощи. Кое-что мне в голову вдолбили. Неужели вы не понимаете, что ваша история про миссию может оказаться правдой? Мы не можем отбрасывать такую возможность. Гонг сейчас самый сильный из нас. У него хорошие шансы найти помощь.
— Я кое-что знаю об этой части страны, — добавил пилот.
Он развернул карту на валуне и высчитывал расстояние от одной карандашной отметки до другой.
— Миссия примерно в двадцати милях отсюда. Я буду придерживаться побережья вот до этих пор, — он сделал ещё одну пометку на карте, — потом возьму направление по компасу. Потом…
Его слова растворились в гуле, заполнившем сознание Лоренса. Но юноша отчаянно уцепился за одну мысль — он не будет один. Он сделал всё от него зависящее и ничего больше не мог поделать. Он не будет лежать и наблюдать за их уходом. И появился проблеск надежды. Он не видел, как Гонг вскинул на плечо крохотный мешок с провизией и двинулся в необъятную дикую пустыню. И не видел, как Карла неподвижно сидела, наблюдая за его уходом, лишь однажды подняв руку в ободряющем жесте, прежде чем Гонг скрылся из виду.
«… Гонгу не сладко пришлось в пустыне. Скалы, на которые он не мог взобраться, вынудили его удалиться от побережья. Он заблудился. Но через два дня его нашли местные следопыты и доставили в миссию. Так что помощь всё-таки пришла, хотя я об этом ничего не помню.
Карла какое-то время проболела в доме отдыха. Сейчас она уехала к отцу. Всем нам там было очень хорошо. Для нашего удобства и удовольствия было сделано всё что можно.
Но всё, о чём я могу думать теперь, это вернуться — как уже сделал Гонг, улетев на бомбардировщике в Индию. Прошлой ночью в новостях, передаваемых здесь по радио, говорили о последнем сообщении, полученном с Явы. Это было:
«Мы разбиты. Встретимся в лучшие времена. Да здравствует Королева!»
Может, эти лучшие времена скоро наступят. Такая возможность не исключена, пока такие люди как Де Витт, Хейс, Гонг и ваш генерал Макартур желают этого и работают вместе ради этого.
Здесь я должен закончить, потому что слышу звуки из коридора, означающие, что сестра несёт ужин. У неё сразу испортится настроение, если она застанет меня с карандашом и бумагой. Даже Пит, который расположился неподалёку и часто меня навещает, пугается её голоса!
Спокойной ночи и до скорого свидания, мой добрый американский друг!
Лоренс Ван Норрис».
«Где-то в Соединённых Штатах.
21 апреля 1942 г.
Дорогой Лоренс!
Это написано в поезде где-то между вашим великим городом Нью-Йорком и канадской границей. Мне так жаль, что мы не смогли встретиться во время моего пребывания в вашей стране, но дела приобрели большую срочность.
У меня появился шанс и я наконец-то ухожу на войну! Мою работу может сделать только один человек. И этого человека зовут Лоренсом Ван Норрисом. Мне это до сих пор кажется странным. Когда всего одна фраза Пита заставила меня это понять…»
