— Ланти, — повторил ведущий допрос. Он взглянул на толстяка, который по-прежнему водил пальцами по краям экрана системы слежения. Тот лишь пожал плечами.

— Кто может знать, чего он хотел? Чужая душа — потемки.

— У него была цель…

— Разве у нас всех нет цели, разве что нам вычистили бы разум? Может быть, речь идет о чьем-то похищении?

— Как можно даже предположить, что такое, — коммандер указал на Фарри, — имеет какую-то ценность и кто-то будет из-за него волноваться? На любом рынке за него дадут не больше медного гроша, Сальв. Если, конечно, ему не известно что-то. Не известно чего-то о том, что мы отобрали у Ланти — или, по крайней мере, он знает о… о том, что это было?

— Я не знаю, — проговорил Фарри.

— Ах, ты не знаешь! — передразнил его Сальв противным голосом, напоминающим крик попугая. — А вот мне почему-то кажется, что ты знаешь. Очень мало, но знаешь, разве не так? Почему Ворланд и эта женщина взяли тебя с собой?

Почему они это сделали? Потому что он мог мысленно разговаривать со смуксом? Если удастся, он ни в коем случае не должен упоминать о Тоггоре.

— Расстиф имел дела с дикими животными. Тэссы же отыскивали их, а потом обнаружилось, что я способен вступать с некоторыми из них в телепатический контакт.

— Гм. Возможно, это довольно веская причина для тэссов, — произнес коммандер, проведя ногтем большого пальца по подбородку. — Известно, что эта женщина некогда устраивала представления с дрессированными животными — и ни для кого не секрет, что время от времени они обменивались телами, как это она делала на Сехмете.

Жирные руки Сальва внезапно застыли на месте.

— А этот? — он приподнял тройной подбородок в сторону Фарри.

— Нет, тогда бы «опросник» сообщил бы нам об этом. Они обещали тебе новое тело, покрытое мехом, а, отребье?

— Нет.

— Но ведь ты имел дело с животными, ведь так? И ты по-прежнему человек до восьмого пункта… — коммандер перевел взгляд с лица Фарри на какую-то точку, висящую над ним — по-видимому, на индикатор механизма правды.

«Человек до восьмого пункта». Фарри услышал эти слова достаточно отчетливо. Выходит, он не человек до десятого пункта, не говоря уже о том, что он — полностью человеческое существо! Он посмотрел на свои тонкие руки с когтями и зеленоватую кожу, покрывавшую его тело. Значит, он не просто уродец человеческого рода, а что-то еще… вероятно, именно поэтому с ним дружат только Йяз с Тоггором! Он задумался об этом и вздрогнул. Возможно, для тэссов он не так уж и отличался от Йяз и Бохора.

Он попытался слегка выпрямиться, и тотчас же горб пронзила нестерпимая боль. Вот теперь-то самое время задать ему самый главный и важный вопрос: «Кто же он?»

— Зачем они вернулись на Йиктор? Разве женщина не находилась в изгнании? — продолжил свой допрос Сальв.

— Она мне об этом ничего не говорила. — Правда, опять правда. Лорд Крип разговаривал с ним, но он практически ничего не слышал от самой леди.

Коммандер с толстяком пристально смотрели на пункт над его головой, а спустя несколько секунд коммандер слегка нахмурился.

— Что они рассказывали о Сехмете? — резко спросил он.

— Что они помогли отыскать место Предтеч — какое-то бесценное сокровище, — и что этим сорвали какие-то планы людей из Гильдии.

— И больше ничего?

— Ничего, — поспешно ответил Фарри.

— Ага. — Коммандер взял трубку, лежащую перед ним на столе, и положил ее рядом со своим сигаретой. Затем нацелился ею в Фарри, и горбун издал пронзительный крик: ибо он почти не смог дышать, когда боль, подобно разъедающей кожу кислоте, пронзила все его естество.

— Что они говорили о Сехмете? И на этот раз говори правду…

— Только то, что леди Майлин теперь носит тело, в котором она пребывает и сейчас… что она разрушила нечто необычное, и что это не из плоти и крови. — Фарри не мог понять ничего важного в этих словах, но это было остатками правды о прошлом… что-то такое, о чем те двое прекрасно знали, и таким образом они могли проверить его слова.

— Вот видишь, ты можешь кое-что вспомнить, если тебя как следует «встряхнуть», — усмехнулся коммандер. — Поэтому больше не играй со мной. Итак, леди Майлин с Ворландом возвратились сюда, чтобы собрать силы для каких-то поисков, надеясь или зная, что им будет продолжать везти, как и раньше?

— Я не знаю. Они говорили что-то о трех кольцах и силе…

— Нам прекрасно известен этот вздор о трех кольцах, отребье. Знаем мы и о том, что тэссы обладают неким своим могуществом. А эта Майлин обладает чем-нибудь еще, не так ли?

Он с ухмылкой поигрывал своим орудием пытки, время от времени поглядывая то на Фарри, то на то, что находилось у него над головой.

— Я не знаю, — с трудом вымолвил Фарри, пытаясь выдержать следующий удар, приносящий ему нестерпимую боль, от которой все его тело сотрясалось. Хмурые морщины на лице коммандера разгладились.

— Похоже, тебе и вправду известно слишком мало для наших целей. Давай-ка теперь вернемся к вопросу о Ланти.

Какой-то момент Фарри показалось, что Сальв собрался возразить, но если он и не соглашался со своим компаньоном, то не высказал это вслух.

— Кем был Ланти?

И снова Фарри поведал им историю из своего первого воспоминания — об астронавте, который умер, по-видимому, слишком много выпив, и тем самым выпустил его на свободу.

Коммандер затушил душистую сигарету.

— Иными словами, отребье, о том, что могло сослужить бы нам службу, тебе известно или слишком мало, или вовсе ничего. Так с какой стати нам оставлять тебя в живых?

Фарри даже не попытался ответить. В нем по-прежнему теплилась искорка веры, не позволявшая ему падать духом и хныкать в Приграничье, и которая, даже несмотря на страдания, теперь удерживала его от крика боли. Интересно, был ли он человеком только до восьмого пункта? Он мог бы доказать, что его род, чем он ни был, тоже имеет хоть капельку храбрости.

Сальв снова провел жирными пальцами-сардельками по краю следящего устройства.

— Он не стоит и двух медных грошей… да что там говорить — он не стоит даже одного деревянного ингуава!

— Возможно, сам он ничего не стоит. Но как приманка… да, да, приманка. Они уже высылали сюда свои летающие глаза. Может быть, нам стоит подержать его здесь подольше.

Он щелкнул пальцами, и охранник, надевавший на голову Фарри браслет, быстро подошел к Фарри и грубо сорвал с его головы устройство, причинявшее бедняге невыносимую боль.

— В башню его, — приказал коммандер. — А ты, Сальв, следи за наблюдательным устройством. Если они придут на выручку этому бесполезному ублюдку, то мы по крайней мере сразу же узнаем, когда они окажутся за пределами своих непроницаемых стен. Убежден, что они не останутся там навеки.

— Но время… — начал было толстяк.

— Время течет само собой. Мы не можем ни запустить его вперед, ни оттянуть назад. Они зависят от третьего кольца своей луны. Возможно, это лишь суеверие, но я склонен полагать, что тут таится нечто большее, поскольку тэссы явно обеспокоены. Помни, у них очень древние корни, и они обитали в этих краях еще до того, как здесь возникли первые лорды, чтобы присвоить себе эти земли.

— Да они давным-давно выродились и…

— Нет! — решительно покачал головой коммандер. — Не делай типичной ошибки, типичной для тех, кто ни разу не путешествовал по Вселенной, Сальв. Ты должен это знать, причем, возможно, лучше меня. То, что эти люди не строят города и не искушаются различными товарами, еще не значит, что они примитивны. Я много слышал о тэссах — и не верю, что они пребывают в упадке. Скорее, они нашли совершенно иной способ жизни и сделали это благодаря своему же мужественному выбору.

Фарри грубо схватили за руку, так, что он чуть не упал, и он с трудом удерживал равновесие, когда его выводили из комнаты и волокли по разбитой брусчатке внутреннего двора. Они ничего не узнали от него о тэссах, а какую пользу им принес подробный рассказ о Ланти, Фарри не понимал. Он не рискнул попытаться связаться с Тоггором, ибо Сальв, вероятно, мог засечь его. Фарри слышал слишком много рассказов о превосходном оборудовании Гильдии, которым Сальв мог воспользоваться в любую минуту. Но какая польза от того, что смукс на свободе в этом проклятом месте, когда сам Фарри даже не может связаться с ним?

Вскоре он вновь очутился на верхнем этаже башни. Фарри швырнули в угол, и дверь с лязгом захлопнулась. Он уселся и попытался полностью сосредоточить свои мысли на Тоггоре. Бесспорно, это крошечное создание не сможет отпереть засов, и, к превеликому сожалению, он не может призвать к себе на помощь бартла.

Он снова скорчился, положив руки на колени, и продолжал размышлять — не о тэссах, лорде Крипе или леди Майлин, а о своем отчетливом, словно наяву, сне прошлой ночью и об Ланти, а также о том, кем или чем он мог оказаться.

Так называемая шкала «человек — человеческое существо — чужак», была разработана очень давно. Существа, определяемые, как чужаки, зачастую имели способности, которые не смог бы понять даже тот, кто обладал самыми высокими качествами — «человек». Но вот… Восьмой пункт — в чем же он заключается? Что подразумевает? Что-то, касающееся формы его тела: у него было две ноги, две руки, голова и тело человекоподобного существа или, попросту — гуманоида. Он мог бы с таким же успехом, как и чужак, быть «человеком»-инвалидом. Его кожа имела зеленоватый оттенок, но это ведь ничего не значило, ибо тэссы имели белую кожу и волосы, а кожа тех двоих, что допрашивали его, потемнела от длительных космических перелетов, а волосы их были темные. Ему доводилось видеть «людей» с двумя парами рук, закатан с чешуйчатой кожей и «жабо» на шее, как у ящериц, саларики с мягким приятным на ощупь мехом и чертами «лиц» смахивающими на кошачьи. Очень разные расы путешествовали через космическое пространство, и никто не возмущался по поводу их различий.

Однако за все свое пребывание в Приграничье Фарри ни разу не встречал кого-либо с таким согбенным телом, как у него. Зачем он понадобился Ланти? Он был уверен, что прибыл с ним с удаленной планеты и что имел какую-то важность для планов Ланти, прежде чем астронавт настолько пропитался хмельным соком, что его мозг превратился в кашу. Значит, если Фарри однажды имел какое-то важное значение…

И он проболтался об этом Гильдии!

Фарри сел, постанывая от боли в спине. Его утешало одно: что ему не придется стыдиться того, что он во многом раскрылся перед своими «следователями». Он не думал, что им удалось вытянуть из него какую-либо важную информацию, но, тем не менее, беспокоился. Гильдия была хорошо известна тем, что способна выудить для себя выгоду из любого, самого незначительного намека или неосторожно оброненного слова. Что же даст им его рассказ о Ланти, поведанный, когда коммандер навел на него ту ужасную трубку, которую он с такой любовью показывал Фарри?

Фарри не сомневался, что все, рассказанное им при допросу у босса, зафиксировано и отправлено в соответствующие инстанции. Может статься, что они явятся за ним снова. Они вполне могли применить «распечатывание» мозгов — несмотря на то, что это означало бы его смерть. Что же ему предпринять, кроме как рассказать правду, вероятно, еще более опасную, чем он мог себе вообразить?

Никогда еще, даже проживая в Приграничье, Фарри не ощущал себя настолько беспомощным. Там всегда могла найтись возможность к уклонению и побегу. Он мог где-нибудь скрыться, в конце концов! Теперь же он находился в ловушке, и даже если каким-то чудом ему удастся связаться через Тоггора с тэссами, это почти ничего не давало. Точнее, ничего ему не давало. Осмелится ли он связаться со смуксом теперь? Или коммандер с Сальвом накрыли все это место защитным «одеялом», способным улавливать любую телепатическую активность? Если они защищены специальными полями друг от друга, то, что там говорить о посторонних? Фарри не сомневался, что они приготовились к такому повороту событий.

В таком случае они смогут прочитать все его мысли, как и мысли того, с кем он свяжется. Для этого у них может быть следящее устройство, столь же непонятное ему, как и устройство, применявшееся при допросе. Если так, то они просто будут ожидать… вот только чего?

В первую очередь, несомненно, тэссов. Поскольку те сумели справиться с приборами, контролирующими мозговую деятельность, люди из Гильдии решат, что Фарри обязательно попытается связаться со своими компаньонами, чтобы обратиться к ним за помощью. Итак… Тоггора использовать нельзя! Что же касается тэссов, можно выстроить серию мыслей о некотором воображаемом действии, которое они замышляют при помощи тех, кто находится под луною с тремя кольцами!

Он еще ни разу не задумывался об этом. О существовании ложного мышления, о том, что произойдет нечто воображаемое и кажущееся правдой, а на самом деле это окажется хитроумным обманом, воспринятым как правду. Если такое возможно в случае с тэссами, то это же было возможно и в случае с Ланти.

Итак, сначала тэссы. Да. Определенный приказ его мышлению. Медленно, тщательно и гипотетически, он начал выстраивать мысленное изображение леди Майлин — как она управляет телом животного — к этому он добавил все, что знал о животных, не только о Бохоре, который превосходно служил им на борту корабля, но и о других — таких, которых он видел в клетках у Расстифа, а некоторые были целиком созданы его воображением, причем он сделал их настолько чудовищными и свирепыми, насколько это ему удалось. Потом он подумал о том, как леди советуется с тэссами и с животными.

Итак — леди Майлин держала совет со своими косматыми, чешуйчатыми и крылатыми — войсками. Они собрались бы ночью, безусловно — ночью. Фарри сидел на корточках, закрыв глаза и полностью сосредоточившись на этом мысленном изображении того, что, как он предполагал, следовало ожидать. Но тут его сосредоточенность прервал резкий звук, и, посмотрев вверх, Фарри увидел коготь, высовывающийся из окна наверху, словно какой-то шип или крючок на камне. С огромным трудом он попытался выбросить из головы все мысли о Тоггоре — о Тоггоре, который был здесь — однако потом передумал и представил, что Тоггор здесь в двадцать раз большего размера: то, что он видел в своем воображении, было с такими огромными когтями, что его можно было считать противником, заслуживающим особого внимания. Этого Тоггора можно использовать как угрозу всей операции Гильдии — пока все его ухищрения не раскусят.

Теперь он открыл свой мозг Тоггору, и тотчас же между ними прошло обычное смутное сообщение в ту и другую сторону. Смукс исследовал самые нижние подступы к башне, не упуская и все, что находилось вокруг: плоскую крышу, окруженную парапетом, который казался Тоггору гигантским, но для Фарри был, возможно, не больше высоты человеческой ладони. Если бы ему каким-то образом удалось добраться до окна, взобраться наверх, он смог бы найти для себя убежище, и это разрушило бы все их планы — если бы ему удалось погрузить свои мысли в пустоту. Однако между ним и окном имелось достаточное расстояние. Если бы он только смог преодолеть его, то, безусловно, он сможет протиснуться, даже несмотря на горб.

Осторожно представив себе смукса таким же крупным, как Бохор, который уже спешит ему на помощь, Фарри провел тонкими пальцами по поверхности стены. В древних камнях он не нащупал ни одной зацепки. В этой части развалин не было ничего, за что он мог ухватиться, чтобы выбраться к выходу во внешний мир.

Он бессильно опустил руки и уставился в грязный пол, чувствуя полное поражение. Дверь, запертая на крепкий засов, и, вероятно, охраняемая, была единственным выходом из этого узилища. Он развернулся и посмотрел на нее, при этом мысленно создав картину огромного смукса снаружи, готового вызволить его на свободу, в то время как бартл занят чем-то на их корабле.

Тоггор соскочил со стены на плечо Фарри, от чего тот ощутил нестерпимую боль в горбу. Торчащие во все стороны глаза смукса напряженно уставились на дверь, словно ожидая чего-то оттуда.

И это случилось! Фарри услышал лязг отодвигаемого запора. Тогда он двинулся вперед. Взяв Тоггора обеими руками, он бросил смукса в воздух, и тот приземлился, как и замышлял Фарри, на каменный выступ над дверным проемом.

Смукс быстро повернулся и, вцепившись за самый край этого небольшого уступа, огляделся всеми глазами вокруг и приготовился к прыжку. Фарри снова сел на корточки, точно человек, потерявший надежду, но то и дело вертел головой, чтобы видеть смукса в действии. На его переднем когте уже появилась зеленоватая бусинка: в коготь поступил яд.

В каморку с шумом вошел человек с оружием в руке, и как только он повернулся к Фарри, Тоггор молниеносно спрыгнул с камня и очутился на спине охранника. Его когти так быстро впились в горло мужчины, что Фарри едва успел это заметить.

Издав хриплый возглас, мужчина зашатался, выронил станнер и схватился руками за горло, а сам тем временем качался из стороны в сторону с гримасой боли на лице. Теперь настала очередь Фарри прыгнуть. Он схватил станнер, а охранник, чтобы не упасть, привалился к стене, а потом рухнул на колени, по-прежнему держась обеими руками за горло. Тоггор уже спрыгнул с поверженного тела. Фарри развернул станнер и нажал на кнопку. Корчившийся возле стены охранник даже выпрямился от сдавленного крика, а потом упал и затих, а тем временем Фарри как можно быстрее вышел за дверь, неся уже забравшегося на него смукса. Затем захлопнул дверь, несмотря на то, что она была очень тяжела и едва поддавался его хилым рукам.

Он засунул станнер за пояс, потом дотянулся и с трудом задвинул засов, тоже едва сумев справиться. Тем не менее, на этот раз он был уверен, что сумел бы совершать чудеса.

И вот…

Он добрался до вершины лестницы и посмотрел вниз. И тотчас же призадумался. Ведь он не знал, сколько людей из Гильдии находятся в башне и где они расположились, так что спускаться вниз, пусть даже вооруженным станнером… Стоит ли пытаться сделать это? Спускаться вниз? Если бы только имелся какой-нибудь путь наверх!

Внезапно в его мозгу отпечаталась смутная картина: часть едва видимых очертаний стены, а на ней…

Фарри осмотрелся вокруг. Смукс соскочил с него и теперь находился на полу и тянулся коготками к чему-то. Костыли… из стены торчали металлические костыли. Это, конечно не ступени, но, безусловно — путь, чтобы подняться на стену. Вокруг стоял полумрак, но Фарри сумел разглядеть очертания прохода на потолке, вероятно, закрытого люком, но если он и был заперт, то только с его стороны.

Смукс уже находился на полпути к потолку, быстро цепляясь коготками то за один шип, то за другой. Фарри последовал за ним. Он тщательно проверял каждый покрытый ржавчиной шип, прежде чем поставить на него ногу, и, хотя его руки покрывались ржавчиной, металл оказался достаточно крепким, чтобы удержать его вес.

Затем, стоя обеими ногами на костыле и, держась одной рукою за последний костыль, он поднял свободную руку и ладонью толкнул люк наверх. Старое дерево не поддавалось. Фарри, стиснув зубы от напряжения, попытался проделать это во второй раз, и тут почувствовал, что люк едва приподнялся. Это сразу же вселило в него силу духа и подбодрило его. Теперь он, выгнув туловище, уперся в люк обеими руками. Его горб мгновенно охватила огненная боль, но он неистово продолжал свою борьбу с проклятым люком, и наконец это препятствие поднялось достаточно для того, чтобы он сумел протиснуть одну руку и плечо в образовавшуюся щель.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы вскарабкаться вверх, и вот он уже лежал на открытом воздухе. Смукс мягко ползал по его всклокоченным волосам и тихо чирикал. Сейчас спина Фарри представляла собой сплошной сгусток нестерпимой боли, поэтому ему пришлось собрать остатки всей своей решимости, чтобы закрыть за собой люк. Верхушка башни была покрыта вековой пылью, пожухлой выгоревшей травой и пометом каких-то крупных птиц. Наверняка они гнездились здесь не один год. Повсюду валялись сломанные и обглоданные кости, некоторые — довольно крупные, что заставило Фарри задуматься о том, каких же размеров птицы нашли здесь приют, если их добычей стали столь крупные животные.

Когда он поднялся на ноги, то из-под его руки выкатился череп. Фарри подошел немного поближе к парапету, чтобы посмотреть вниз, на основную часть развалин. Под внешней стеной стояли два флиттера, несомненно являющие собой воздушное транспортное средство для полетов в эту резиденцию. Еще он увидел двоих мужчин, направляющихся к какому-то строению с сохранившейся крышей, то есть, туда, где его допрашивали. Однако все остальное говорило о том, что руины не используются полностью.

Стоял пасмурный день, солнечные лучи слабо освещали окрестности, и все же Фарри заметил на востоке что-то темное и решил, что именно там находятся холмы и горы, которые тэссы объявили своей древней территорией. Он видел кочки, поросшие высохшей травой, качающиеся от ветра кусты, почему-то серые, а не зеленые, а чуть поодаль возвышалось несколько совершенно голых скал, некоторые из которых были довольно большие и возвышались так, словно хотели внушить этим развалинам, что они намного древнее своих соседей, сточившихся за многие годы от яростных порывов ветра, от которых сохранилось лишь несколько жалких остатков.

Временно он находился в безопасности, однако не мог оставаться здесь бесконечно без воды и пищи. Тогтор носился тут и там, роясь в омерзительном содержимом огромного гнезда, копался в сухих листьях и ветках, ломающихся под его весом. Внезапно Фарри заметил среди листьев какое-то мерцание, заметное даже на фоне хмурого неба. Он протянул руку и вытащил нож с рукоятью, вырезанной из камня. Еще он нашел ножны — от долгого воздействия непогоды совершенно ржавые. Он решительно стал очищать нож от ржавчины, пока не довел свое дело до конца, и с удивлением обнаружил, что лезвие ножа хотя и притупилось, но все еще пригодно, несмотря на темные вкрапления, вызванные коррозией.

Эта удачная находка заставила его быстро разгрести мусор и грязь и приступить к более тщательным поискам того, что вполне могло оказаться на самом дне огромного гнезда. Он наткнулся еще на множество костей, затем обнаружил три черепа. Внимательно рассмотрев их, он определил, что некогда они принадлежали животным размером примерно с Йяз. Но в гнезде оказались и другие предметы: полусгнившая от времени полоска кожи, на которой крепились медальоны, отделанные в середине темным металлом и покрытыми пылью камнями — вероятно, это был ремень. Затем Фарри нашел кубок из какого-то тусклого металла, по-видимому, из серебра. Он заметил часть меча, но только его заостренная часть осталась неподвластной времени, остальное лезвие было окончательно испорчено ржавчиной. Он словно наяву услышал крики птиц, выискивающих яркие предметы и складывавшие их в свои гнезда; похоже, это и оказался именно такой «склад». Среди прочих предметов оказалась шкатулка с клинообразным замком, запирающим ее. Чтобы открыть его, Фарри воспользовался остатками меча и кончиком ножа.

Открыв ее, кроме толстого слоя черной пыли внутри он не обнаружил ничего. Если это были остатки какого-то сокровища, он все равно не смог бы определить, какого именно, поэтому раздраженно отшвырнул шкатулку в сторону. Немного порошка взвилось в воздух и разлетелось над гнездом, которое Фарри уже все обыскал.

Воздух постепенно наполнился странным запахом, а из одного из кустов, на который попал порошок, потянулась тоненькая ниточка дыма. Потом куст внезапно вспыхнул. Фарри отскочил назад, понимая, что если побыстрее не уберется отсюда, то пламя поглотит все гнездо вместе с его содержимым. И он как можно скорее начал отбрасывать ветки подальше от двери, ведущей вниз, прекрасно понимая, что произойдет самое худшее, когда его побег будет обнаружен. Вероятно, он попадет прямо в лапы своих захватчиков, стоит только кому-нибудь заметить огонь на самой верхушке башни!

Как назло, все там было совершенно сухим, и пламя весело перепрыгивало с ветки на ветку. А в том месте, где просыпалось большем всего порошка, огонь был еще сильнее — и он был ни красный или желтый, а фиолетово-зеленый — а ввысь поднимались толстые кольца зеленоватого дыма.

Фарри присел на корточки возле люка. Если ему удастся выдержать жар, исходящий от пылающего гнезда, то здесь он будет в большей безопасности, нежели в самой башне. Он подтащил к себе побольше сухих костей, и когда их скопилось достаточно много, сложил их возле себя и стал ломать на короткие, острые кусочки. Если ему не удастся сбежать, то по крайней мере у него будет это своеобразное снаряжение, чтобы отбиваться от врагов, прокалывая им руки. К тому же у него с собой был станнер, отнятый у охранника.

Размышляя о предстоящей стычке, которая, безусловно, окажется короткой, он призывал Тоггора, внушая ему начинить ядом кончики его своеобразного оружия, ведь, отравленные, они станут дополнительным и очень опасным оружием против любого вторжения в место его укрытия.

Жар от пламени больно жалил лицо. Тоггор залез Фарри на грудь и пополз еще выше, словно младенец, инстинктивно спасающийся от яростных огненных вспышек.

Зеленый дым все еще поднимался в небо, когда легкий ветерок подхватил его и свернул в трубочку, и Фарри показалось, что он увидел над собой гигантский палец, показывающий прямо в сторону скалистых земель. Если бы у тэссов были какие-нибудь часовые или разведчики, они бы точно заинтересовались, что происходит на самой высокой башне развалин.

Снизу раздался громкий крик. Фарри вытащил станнер и придвинул к себе отравленные стрелки. Теперь стали слышны тяжелые шаги на лестнице. Он безошибочно признал, что поднимающийся человек обут в сапоги астронавта с намагниченными подошвами. Он даже не мог приблизительно подсчитать количество людей из штурмового отряда. Интересно, догадались ли они, что все это устроил именно он? Пока он находился наверху, он ни разу не ощущал мысленного соприкосновения, и поэтому решился на еще одну тщетную попытку вызвать мысленный образ: тэссов и бегущих ему на помощь огромных животных — хотя бы крылатых чудовищных птиц, что гнездились наверху.