– Я очень горд тобой, Артас, – объявил отец. – Принять на себя такую ответственность…

Ответственность… Под девизом ответственности прошла для него вся неделя, проведенная Джайной Праудмур во дворце семьи Менетилов на положении почетной гостьи. И дело было вовсе не только в начале учебы у Мурадина, спрашивавшего с ученика по всей строгости, как и обещал; вовсе не только в боли натруженных мускулов и синяках, подкрепляемых звонким шлепком по уху всякий раз, как Мурадину покажется, будто Артас слушает его наставления без подобающего внимания. Опасения Артаса целиком подтвердились: Утер с Теренасом решили, что принцу пора всерьез взяться и за другие науки. Теперь он каждый день поднимался с рассветом, наскоро завтракал хлебом да сыром и отправлялся на утреннюю верховую прогулку в компании Мурадина. За верховой прогулкой следовала пешая, причем вовсе не Мурадин, а он, двенадцатилетний Артас, всякий раз заканчивал ее запыхавшись и с дрожью в коленях. Порой Артас втайне гадал: уж не потому ли дворфы питают такую любовь к камням, что от самой земли получили способность с легкостью лазать по ним? Вернувшись домой, принц принимал ванну и сразу садился за уроки. История, математика, чистописание, затем обед, ну а потом – весь день до вечера в часовне, с Утером, в молитвах, медитации, в беседах о добродетелях паладинов и о строгостях дисциплины, которую им надлежит неуклонно блюсти. Далее – ужин, а после… А после Артас с трудом добредал до кровати и забывался глубоким, без сновидений, сном человека, чьи силы исчерпаны до самого дна.

Джайну он видел всего раза два, за ужином. Похоже, с Калией они подружились – водой не разольешь.

Наконец Артас решил, что с него хватит, и, кое-как уместив в голове очередную порцию истории и политики, обратился к отцу и Утеру с предложением лично проводить почетную гостью, леди Джайну Праудмур, в Даларан. О причине – желании хоть на время увильнуть от новых обязанностей, упоминать, конечно же, не стал. Теренас был рад обнаружить в сыне столь похвальную ответственность, Джайна лучезарно улыбнулась в предвкушении путешествия, а он, Артас, добился своего – одним словом, дело решилось к общему удовольствию.

Итак, в самом начале лета, когда расцвели цветы, леса наполнились дичью, а над головами, в яркой синеве небес, заиграло солнце, принц Артас Менетил отправился провожать улыбчивую светловолосую юную леди в путь к дивному городу магов.

Выехали с небольшим запозданием: как оказалось, Джайна Праудмур особой пунктуальностью не отличалась, но Артас не возражал. Кому-кому, а уж ему спешить было некуда. Ехали, разумеется, не одни. Согласно требованиям приличий, Джайну сопровождала фрейлина и пара конных стражей, однако слуги держались позади, не мешая знакомству двух юных аристократов. Через какое-то время решили остановиться и перекусить на вольном воздухе. Пока они жевали хлеб с сыром, запивая еду разбавленным водою вином, к Артасу подошел один из его людей.

– С вашего позволения, сэр, мы приготовим все необходимое для ночлега в Янтарной мельнице, а остаток пути до Даларана проделаем завтра. К ночи будем на месте.

Артас покачал головой.

– Нет, едем дальше. На ночь встанем лагерем в предгорьях Хилсбрада. Таким образом, леди Джайна прибудет в Даларан завтра до полудня.

С этими словами он улыбнулся Джайне, и та улыбнулась в ответ, однако во взгляде ее мелькнуло скрытое разочарование.

– Вы уверены, сэр? Мы рассчитывали воспользоваться гостеприимством местных жителей, не вынуждая леди спать под открытым небом.

– Все замечательно, Кайван, – подала голос Джайна. – Я ведь не хрупкая фарфоровая статуэтка.

Артас улыбнулся шире прежнего. Оставалось надеяться, что Джайна не передумает через пару часов.

Пока слуги обустраивали лагерь, Артас с Джайной отправились исследовать окрестности. С вершины холма неподалеку открывался превосходный вид. На западе виднелось крохотное крестьянское селение Янтарная мельница и даже острые шпили замка барона Сильверлейна. Обратив взгляд к востоку, можно было разглядеть вдали сам Даларан, и тем более – лагерь для военнопленных к югу от города магов. В такие лагеря по завершении Второй Войны сгоняли орков: как объяснял Артасу Теренас, это куда милосерднее, чем истреблять их на месте. Кроме этого, орков словно бы охватила какая-то странная немочь. Всякий раз, когда люди случайно натыкались на них либо выслеживали их намеренно, сопротивлялись они равнодушно, вполсилы, и в заключение отправлялись мирно. Подобных лагерей было устроено около десятка.

Поужинали по-походному – кроликом, зажаренным на вертеле, и вскоре после наступления темноты улеглись спать. Убедившись, что все уснули, Артас накинул мундир, быстро натянул сапоги, в последний момент прицепил к поясу один из своих кинжалов и прокрался к Джайне.

– Джайна, – прошептал он. – Джайна, проснись.

Проснулась она без вскрика, без испуга – просто открыла глаза, ярко блеснувшие в лунном свете, и приподнялась на локте. Артас, пригнувшись к земле, приложил палец к губам.

– Артас? – шепнула Джайна. – Что случилось?

Артас широко улыбнулся.

– Готова ли ты к приключениям?

Джайна склонила голову набок.

– К каким еще приключениям?

– Увидишь. А пока – уж поверь мне на слово.

Слегка поразмыслив, Джайна кивнула.

– Ну, хорошо.

Спала она, как и все остальные, почти не раздевшись – оставалось только обуться да накинуть плащ. Поднявшись на ноги, она кое-как пригладила длинные светлые волосы и снова кивнула – в знак готовности.

Вместе они взобрались на тот самый холм, что успели обследовать с вечера. Ночью подъем оказался труднее, но в ярком свете луны ни Артас, ни Джайна даже ни разу не поскользнулись.

– Теперь нам туда, – сказал Артас, указывая на восток.

Джайна сглотнула.

– В лагерь для пленных?

– А ты хоть раз видела орка вблизи?

– Нет. И видеть не желаю.

Артас разочарованно нахмурил брови.

– Да ладно, не бойся. Это же наш единственный шанс взглянуть на живого орка. Неужели тебе не любопытно?

В лунном свете выражения ее лица было не различить: много ли разберешь, если глаза укрывает непроглядная тень?

– Я… Они убили Дерека. Моего старшего брата.

– Один из них и отца Вариана убил. Они убили кучу народа, потому их и держат в лагерях. И там им самое место. Многие подданные недовольны тем, что отец повышает налоги, чтобы платить за все эти лагеря, но… Сама посуди: шанс взглянуть на Молота Рока, пока он сидел в Подгороде, я уже упустил. Когда нам еще представится случай посмотреть на живого орка?

Джайна молчала. Наконец Артас вздохнул:

– Ну ладно. Давай отведу тебя назад.

– Нет, – к немалому удивлению принца возразила Джайна. – Идем.

Стараясь не шуметь, оба спустились вниз.

– Гляди, – прошептал Артас. – Когда мы были здесь в первый раз, я проследил за патрулями. Похоже, ночью у них распорядок тот же, только, может, обходы реже. Боевого духа у орков уже не осталось, так что караульные, скорее всего, считают, что вероятность побега невелика. Что нам, – с ободряющей улыбкой заметил он, – только на руку. Кроме патрулей, всегда кто-то дежурит наверху, на тех двух сторожевых башнях. Этих нужно особенно опасаться, но, надеюсь, они ждут беспорядков изнутри, а не снаружи: ведь с той стороны лагерь вплотную примыкает к отвесному обрыву. Теперь пусть этот малый завершит обход, и у нас будет куча времени, чтоб подобраться к стене вон там и как следует все рассмотреть.

Они подождали, пока скучающий караульный не скроется из виду, и для верности выждали еще немного.

– Накинь капюшон, – велел Артас.

Оба были светловолосы, и без капюшонов заметить их в темноте не составляло никакого труда. Джайна заметно встревожилась, но любопытство оказалось сильнее, и она послушно прикрыла голову. К счастью, плащи их были сшиты из темной ткани.

– Готова?

Джайна кивнула.

– Хорошо. Вперед!

Тихо, никем не замеченные, они спустились к подножью холма. Здесь Артас остановил Джайну, поджидая, пока караульный на башне не отвернется, а затем махнул ей рукой. Придерживая капюшоны, оба рванулись вперед и вскоре укрылись под стеной лагеря.

Лагеря для военнопленных строились просто, без затей, но надежно. Стена представляла собой всего-навсего частокол из бревен, не слишком плотно пригнанных друг к другу, заостренных сверху и глубоко вкопанных в землю. Меж бревнами «стены» зияло немало щелей – сплошное раздолье для любопытных мальчишек и девчонок.

Поначалу видно было плоховато, однако внутри, за стеной, темнело несколько огромных силуэтов. Артас заерзал, пристраиваясь к щели поудобнее. Да, и вправду орки! Одни лежали на земле, свернувшись клубком и укрывшись одеялами, другие бесцельно расхаживали из стороны в сторону, будто звери в клетке – только без той же неукротимой звериной тяги к свободе. А вон – что-то вроде семьи: отец, мать и ребенок… Мать, чуточку ниже ростом и у2же отца в плечах, бережно прижимала к груди небольшой сверток. «Младенец», – догадался Артас.

– О, – зашептала Джайна, глядя в соседнюю щель, – у них такой… грустный вид…

Артас возмущенно фыркнул, но тут же вспомнил о тишине и бросил опасливый взгляд наверх. Нет, караульный на башне ничего не услышал.

– Грустный? Джайна, эти звери разрушили Штормград. И собирались извести под корень весь человеческий род. Во имя Света, они убили твоего брата! Нечего их жалеть.

– И все-таки… я как-то не думала, что у них тоже есть дети, – продолжала Джайна. – Видишь тех, с малышом?

– Ну да, конечно, у них тоже есть дети. Дети есть даже у крыс, – проворчал Артас.

Он был готов вспылить, но вовремя сдержался. В конце концов, чего еще ожидать от одиннадцатилетней девчонки?

– С виду они довольно безвредны. Думаешь, им вправду самое место здесь? – спросила Джайна, обратив к нему белый от лунного света овал лица в ожидании ответа. – Держать их в лагерях обходится недешево. Может, лучше взять да и отпустить?

– Джайна, – заговорил Артас, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, – они же убийцы. Хорошо, сейчас они сонны да вялы, но как знать, что будет, если выпустить их на волю?

Джайна негромко вздохнула и ничего не ответила. Артас покачал головой. На орков он уже насмотрелся, а патрульный вскоре должен был вернуться.

– Ты готова возвращаться в лагерь?

Джайна кивнула, отстранилась от щели и быстро побежала следом за Артасом к склону холма. На бегу Артас оглянулся назад и увидел, что караульный на башне поворачивается в их сторону. Метнувшись к Джайне, он обхватил ее поперек пояса, толкнул на землю и рухнул рядом.

– Не шевелись, – прошептал он. – Караульный смотрит прямо на нас.

Несмотря на неудачное падение, Джайна все поняла и мигом замерла на месте. Осторожно, пряча лицо в тени, Артас повернул голову и снова взглянул на караульного. Его лица издали было не разглядеть, однако поза стражника явно свидетельствовала об усталости и скуке. Казалось, время тянется бесконечно. Стук собственного сердца отдавался в ушах, как барабанный бой. Наконец стражник вновь повернулся к холму спиной.

– Прости, – виновато сказал Артас, помогая Джайне подняться. – Ты как, не ушиблась?

– Нет, – с улыбкой ответила Джайна.

Вскоре они вернулись в лагерь и улеглись по местам. Вполне довольный жизнью, Артас поднял взгляд к звездному небу.

День удался просто на славу.

На следующий день, поздним утром, путники въехали в Даларан. В Даларане Артас никогда не бывал, но, конечно же, слышал о нем немало. Местные маги – народ таинственный, скрытный, – несмотря на все свое могущество, предпочитали держаться особняком, разве что в них возникала настоятельная необходимость. Артасу сразу же вспомнился Кадгар, сопровождавший Андуина Лотара и принца (а ныне – короля) Вариана Ринна на переговоры с Теренасом, чтобы предупредить Лордерон об оркской угрозе. Уже само его присутствие придавало сообщению Андуина немалый вес – и вовсе не без причины: в дела повседневной политики маги Кирин-Тора не вмешивались. Мало этого, они и сами не прибегали к обыденным политическим маневрам наподобие приглашения в гости особ королевской крови. Вот и сейчас Артасу со свитой позволили въехать в город лишь потому, что Джайна направлялась сюда учиться.

Что и говорить, красоты Даларана затмевали собой даже великолепие лордеронской столицы! Город магов выглядел невероятно чистым и светлым – как, впрочем, и подобает городу, сверху донизу пронизанному магией. В небесную высь тянулись точеные белокаменные башни, увенчанные фиолетовыми с золотом шпилями. Вокруг одних парили, плясали в воздухе камни, испускавшие волшебный свет, затейливые витражи в окнах других озаряли мостовую разноцветными солнечными зайчиками. Повсюду цвели сады, и от пьянящего аромата фантастических диких цветов у Артаса едва не закружилась голова. Впрочем, возможно, виной тому были вовсе не запахи, но неумолчный гул магии в воздухе.

Следуя через город, любуясь всей этой красотой, принц казался себе таким обыкновенным, таким невзрачным, что едва не жалел о решении заночевать под открытым небом. Остановись они в Янтарной мельнице, он, по крайней мере, смог бы принять ванну… однако тогда им с Джайной ни за что не выпало бы случая тайком заглянуть в лагерь для военнопленных.

Он бросил взгляд на спутницу. Та во все глаза глядела вокруг, приоткрыв рот в восторженном благоговении. Но вот она повернулась к Артасу, и на губах ее заиграла улыбка.

– Ну, разве мне не повезло, что я буду учиться здесь?

– Еще как повезло, – согласился Артас, кое-как улыбнувшись в ответ.

Да, за подругу можно было только порадоваться. Джайна вбирала, впитывала все вокруг с жадностью человека, неделю шедшего по пустыне и наконец-то добравшегося до воды, но Артас… В этом прекрасном городе Артас чувствовал себя нежеланным, чужим: ведь у него-то наверняка нет и не будет таких же способностей к магии, как у нее.

– Меня предупреждали, что чужим здесь обычно не рады, – сказала она. – А я думаю, это просто стыд. Мне было бы так приятно увидеться с тобой снова…

Щеки ее покрылись легким румянцем. На время забыв об угрозе, источаемой городом магов, Артас от всего сердца согласился, что ему тоже было бы очень приятно снова увидеться с леди Джайной Праудмур.

Да, очень и очень приятно…

– Еще раз! Дерись! Бейся, девчонка ты гномская! Я вот тебе косички повыдерга… ап-п-п!

Щит угодил насмешнику-дворфу прямо в забрало шлема, да так, что противника отбросило на пару шагов назад. Артас взмахнул мечом и расплылся в азартной улыбке, чувствуя, что удар попал в цель, однако тут же взмыл в воздух и с маху рухнул на спину. На миг в прорези забрала возникла нависшая над ним голова с длинной бородой. Едва успев поднять меч и отвести удар, Артас крякнул, поджал ноги к груди и резко выпрямил их. Удар пришелся Мурадину прямо в живот. На этот раз уже не принц, а дворф взвился в воздух и покатился по полу. Быстро подобравшись, Артас одним движением вскочил, бросился следом за не успевшим подняться наставником и принялся наносить удар за ударом, пока Мурадин не произнес слово, которое Артас, сказать по правде, уже отчаялся когда-либо услышать:

– Сдаюсь!

Едва-едва сумев сдержать удар, Артас выпрямился и отступил назад, да так резко, что потерял равновесие и споткнулся. Мурадин остался лежать на полу. Грудь его тяжко вздымалась и вновь опадала книзу.

Сердце Артаса сжалось от страха.

– Мурадин! Эй, Мурадин?

Дворф одобрительно крякнул в густую бронзовую бороду.

– Славно сработано, малец, славно сработано!

С этими словами он заворочался, пытаясь сесть. Поспешив к дворфу, Артас протянул ему руку и помог подняться. Оказавшись на ногах, Мурадин радостно встряхнул руку принца.

– Выходит, не впустую учил я тебя своему особому трюку?!

Польщенный похвалой и видя, что с Мурадином все в порядке, Артас улыбнулся от уха до уха. Кое-что из показанного дворфом ему еще предстоит повторять, оттачивать и улучшать во время учебы у паладинов, но остальное… Нет, вряд ли Утеру Светоносному хоть что-то известно о пинках в живот или о том замечательно действенном фокусе с разбитой винной бутылкой! Биться можно по-разному, и Мурадин Бронзобород, по-видимому, твердо решил обучить Артаса Менетила искусству боя во всей его многогранности.

Теперь, в четырнадцать лет, Артас упражнялся с Мурадином чуть ли не каждый день, если только дворф не отбывал куда-нибудь по дипломатическим надобностям. Поначалу все шло, как оба и ожидали – крайне скверно. Первую дюжину уроков (или около того) Артас покидал в синяках, окровавленным, прихрамывая на обе ноги. От исцеления упрямо отказывался, утверждая, что боль – необходимая часть обучения. Мурадин одобрял это и проявлял одобрение, спрашивая с ученика строже прежнего. Нет, Артас не жаловался, как бы порой ни хотелось – даже когда Мурадин бранился, смеялся над ним либо продолжал атаковать еще долго после того, как выбившийся из сил принц не мог даже поднять щита.

За это упрямое нежелание пустить слезу, а то и бросить учебу, он был вознагражден вдвойне. Во-первых, он учился, и учился неплохо, а во-вторых – заслужил уважение Мурадина Бронзоборода.

– О да, сэр, никак не впустую, – усмехнулся принц.

– Добро, малец, добро! – прогудел Мурадин, хлопнув ученика по плечу. – Ну, а теперь марш с глаз долой. Сегодня ты получил неплохую встрепку и вполне заслужил чуточку отдыха.

С этими словами он слегка сощурился, и Артас кивнул, словно бы соглашаясь с ним. Сегодня встрепку получил как раз не он, а Мурадин, но Мурадин, похоже, радовался этому не меньше самого принца. Сердце Артаса исполнилось душевного тепла. Несмотря на всю строгость наставника, Артас успел здорово привязаться к нему.

Шагая в свои покои, он негромко засвистел, однако внезапный крик неподалеку заставил его замереть на месте.

– Нет, отец! Нет!

– Калия, мне надоел этот разговор. В данном вопросе ты права голоса не имеешь.

– Папочка, прошу тебя! Нет!

Дверь в спальню Калии была приоткрыта. Слегка встревоженный, Артас придвинулся ближе и прислушался. Как же так? Ведь Теренас в Калии души не чает! Какое же требование отца могло настолько выбить ее из колеи, да еще заставить вспомнить о ласковом «папочка» – об обращении, которым ни Калия, ни он сам не пользовались уж который год?

Калия судорожно всхлипнула. Не в силах больше выносить этого, Артас распахнул дверь.

– Простите, я не хотел вас подслушивать, но… Что случилось?

В последнее время Теренас нередко вел себя как-то странно, а вот теперь, похоже, жутко разгневался на шестнадцатилетнюю дочь.

– Это не твое дело, Артас, – пророкотал король. – Я рассказал Калии о том, чего от нее хочу. И она послушается.

Калия рухнула на кровать. Плечи ее вздрагивали от рыданий. Изумленный до глубины души, Артас смотрел то на отца, то на Калию во все глаза. Теренас пробормотал что-то себе под нос и стремительно вышел из спальни. Артас нерешительно оглянулся на Калию и последовал за отцом.

– Отец, прошу тебя, объясни: что происходит?

– Не задавай лишних вопросов. Долг Калии – повиноваться отцовской воле.

С этими словами Теренас распахнул дверь и вошел в приемную. Там ожидал его лорд Давал Престор, молодой дворянин, к которому Теренас, похоже, относился с немалым уважением, и два заезжих волшебника из Даларана – этих Артас не знал.

– Артас, беги к сестре и постарайся ее успокоить. Я вернусь к вам, как только освобожусь, обещаю.

Еще раз взглянув на гостей, Артас кивнул и снова отправился в комнаты Калии. За все это время старшая сестра так и не сдвинулась с места, только плач ее несколько поутих. Не зная, чем ее утешить, да к тому же чувствуя себя крайне неловко, Артас попросту присел рядом.

Калия подняла голову и тоже села. Лицо ее было мокрым от слез.

– Прости, ч-что тебе п-приходится это видеть, Артас… но, м-может быть, это к лучшему.

– Чего отец от тебя хочет?

– Хочет, чтоб я вышла замуж. Против собственной воли.

Артас недоуменно заморгал.

– Кали, тебе же всего шестнадцать. Ты же еще не доросла до замужества!

Калия потянулась за носовым платком и промокнула полные слез глаза.

– Так я ему и ответила. Но отец сказал: это неважно. Пока что нас официально обручат, а в день моего рождения я стану женой лорда Престора.

Артас понимающе приподнял брови. Так вот зачем Престор здесь…

– Ну, – неловко заговорил он, – у него обширные связи, и он… пожалуй, недурен собой. Все так говорят. По крайней мере, не старик какой-нибудь.

– Нет, Артас, ты не понимаешь. Мне безразлично, все равно, что у него за связи, насколько он хорош собой, и даже насколько добр. Дело в том, что меня никто ни о чем не спрашивает. Я… я – все равно, что твой конь. Не человек, а вещь. Которой отец распорядится, как пожелает. Захочет – и отдаст в чужие руки ради каких-то политических выгод.

– Так ты… так ты не любишь Престора?

– Люблю?! – Синие, пронизанные кровавыми жилками глаза сестры сузились от злости. – Да я его почти не знаю! Он даже ни словом не… а, да что толку? Уж так заведено у королей и знати. Мы – просто пешки. Я просто не ожидала, что отец…

Да, Артас этого тоже не ожидал. Сказать по правде, он вообще как-то не задумывался ни о собственной женитьбе, ни о замужестве сестры: упражняться с Мурадином или скакать на Непобедимом куда как интереснее! Однако Калия была права: браки по расчету, из политических соображений, среди высшей знати – дело вполне обычное…

Вот только он никогда не думал, что его отец сможет продать родную дочь, как… как племенную кобылу.

– Кали, мне очень жаль, – ничуть не кривя душой, сказал он. – Может, у тебя есть на примете кто-то другой? Может, отца еще удастся убедить, что твой выбор выгоднее, а заодно и ты будешь счастлива?

Калия горько покачала головой.

– Нет. Все это без толку. Ты же сам слышал. Он ни о чем не спрашивал, не предлагал лорда Престора мне в женихи – он просто отдал приказ.

Артас молчал. Что тут еще можно сказать?

– Артас, – внезапно заговорила Калия, с мольбой глядя на брата, – обещай… Обещай, что, когда сам станешь королем, не сделаешь того же с собственными детьми!

Собственные дети? Вот уж о чем Артас и не помышлял! У него не было даже… ну, если честно, была, однако он никогда в жизни не думал о ней, как о…

– А когда ты женишься – ведь тебе папа не сможет приказывать, как мне… Женись на той, кто тебе нравится, и убедись, что тоже нравишься ей. Или – что ее хотя бы спросили, хочется ли ей разделить с тобой жизнь… и п-постель.

Тут Калия вновь ударилась в слезы, но Артас был слишком потрясен внезапно свалившимся на голову откровением. Да, сейчас ему только четырнадцать, но совсем скоро, спустя каких-то четыре года, он станет совершеннолетним и тоже должен будет жениться… Внезапно ему вспомнились подслушанные то там, то сям обрывки разговоров о будущем династии Менетилов. Его жене предстоит стать матерью королей! Придется выбирать с осмотрительностью, но и, как просит Калия, не забывать о душе. Вот родители вправду очень привязаны друг к другу: несмотря на многие годы брака, это явственно отражается в каждой их улыбке и в каждом жесте. Пожалуй, того же самого хотелось бы и Артасу. Ему нужна надежная спутница жизни, близкая подруга и…

Но что, если это будет невозможно?

Артас слегка сдвинул брови.

– Прости, Кали, но, может, это как раз тебе повезло? Иметь свободу выбора, но знать, что не можешь выбрать, кого хочешь – разве это не хуже?

– По-моему, это намного лучше, чем в один миг превратиться в… в кусок мяса.

– Наверное, у каждого из нас свой долг, – тихо, серьезно сказал Артас. – Твой – выйти за того, на кого укажет отец, а мой – жениться на благо всего королевства. Прости, Кали…

Он резко поднялся на ноги.

– Артас… Артас, куда ты?

Ничего не ответив, Артас поспешно, едва ли не бегом, покинул дворец, направился в конюшни и быстро, не дожидаясь конюха, заседлал Непобедимого. Он понимал: это решит дело только на время, однако ему было всего четырнадцать, а временное решение – лучше, чем никакого.

Артас низко пригнулся к холке коня. Белая грива хлестала по щекам, и мальчик невольно улыбнулся. Непобедимый, грациозно играя упругими мускулами, галопом несся вперед. Ничто на свете не доставляло Артасу большей радости, чем вот такие поездки – бешеная, неукротимая скачка, во время коей сливаешься с конем в единое прекрасное целое. Он долго, мучительно долго ждал того дня, когда сможет проехаться на скакуне, которого знал с первых минут его появления на свет, но дело вполне того стоило. Они стали превосходной парой. Непобедимый ничего не хотел, ни о чем не просил. Казалось, желает он лишь одного – позволения вырваться из тесных границ королевских конюшен, совсем как Артас все время жаждал высвободиться из оков королевского достоинства, вот оба и праздновали свободу вместе.

Тем самым стремительным аллюром, что так полюбил Артас, они устремились наверх. Здесь, невдалеке от усадьбы Балнира, к востоку от столицы тянулась кучка холмов. Непобедимый мчался, словно бы пожирая простор грохочущими копытами, несся наверх по кручам, точно по ровной земле. Почти не замедляя шага, петлял он по узким извилистым тропам – только камни брызгали из-под копыт, да трепетали в восторге сердца коня и всадника. Вскоре Артас направил скакуна налево, к невысокому валу, срезая путь к владениям Балниров. Непобедимый и тут не оплошал, не замешкался, как не замешкался даже в тот день, когда Артас впервые велел – нет, попросил его прыгнуть. Он подобрался, стрелой рванулся вперед; с замиранием сердца конь и всадник на миг взмыли в воздух, пронеслись над валом, благополучно приземлились в мягкую упругую траву и вновь понеслись вдаль.

Непобедимые.