ГЛАВА 27
Я уснула незаметно, просто провалилась, слишком измученная этим днем. Благодаря Зову мои ссадины и укусы затянулись, а сон был крепким. Кошмары меня тоже не мучили, возможно, они опасались ильха, который собственнически прижимал меня к себе.
Проснулась я от того, что в животе началась буря. От голода. Открыла глаза, моргнула. В узкую дыру-воздуховод втекал поток света. И все вокруг наполняли упоительные запахи!
Я жадно сглотнула, мигом растеряв остатки дремы.
Рагнвальд сидел на корточках возле очага. Над огнем булькал котелок с ароматным варевом, а сам ильх смотрел на сосновую ветвь — все, что осталось от моего венца. Ледяные колючки и узоры за ночь растаяли.
Я села, и варвар поднял голову.
— Судя по запаху, готовишь ты точно лучше меня, — улыбнулась я.
Он не улыбнулся в ответ, напротив, помрачнел.
— Не с той ноги встал? — поинтересовалась я и получила в ответ еще один хмурый взгляд. Прикрылась покрывалом и потянулась к рубашке — одежда оказалась аккуратно собрана с пола и сложена у изголовья. — Рагнвальд, что случилось?
— Мой отец говорил, что чувства не должны мешать разуму ильха. Что от чувств может случиться много бед, — ильх провел по волосам, чуть прикрыв глаза. — Я забыл об этом.
Я зябко потерла плечи, от слов ильха веяло стужей. Он снял котелок, налил в тарелку ароматный бульон и поставил на пол возле лежанки.
— Ешь, Энни. Ты потратила много сил этой ночью, — губы ильха все же дрогнули в улыбке.
— Ты жалеешь, что назвал меня лирин, — я не притронулась к ложке, хотя пахло кушанье упоительно. Но аппетит стремительно исчезал. — Подумал и понял, что лирин из меня никудышная?
Рагнвальд присел рядом со мной на корточки, внимательно глядя в глаза.
— Если бы я думал головой, то позволил бы тебе уйти. Отправил бы на хёггкаре подальше от Карнохельма в первый же день. Если бы я думал головой, то не стал бы вчера бросать все, лишь бы догнать тебя.
Он хмыкнул, не отводя от меня взгляда.
— Это было бы разумно. Но я так не поступил.
— И все же жалеешь, — тихо сказала я.
— Ты не понимаешь. Пока ты была чужачкой, ты могла уйти в любой момент. А теперь ты моя лирин, я сказал это перед всем городом. И все потому, что не хочу тебя отпускать.
— Не хочешь?
Он покачал головой, всматриваясь в мои глаза.
— Тебе стоит бежать подальше и от Карнохельма, и от меня, — он подал мне тарелку с густой мясной похлебкой. — Поешь.
Я положила в рот ложку густого варева, с наслаждением проглотила.
— А ты отпустишь? Если снова убегу?
Вокруг ильха блеснул иней, и я чуть не подавилась. Рагнвальд заботливо придержал на моих коленях плошку, чтобы я не перевернула суп себе на ноги.
— Нет, — сказал он. — Я найду тебя везде, чужачка. Куда бы ты ни отправилась. Найду, верну и запру в пещере. И именно это сводит с ума.
Я снова поперхнулась, надеясь увидеть на лице ильха улыбку. Он же шутит, верно? Особенно про пещеру?
Но Рагнвальд смотрел без тени веселья, так что я сочла за лучшее молча доесть свой суп, не вдаваясь в подробности варварской логики. Ясно, что в ней и хёгг переломает все четыре лапы!
Бульон из зайчатины, сдобренный крупой и сухими грибами, оказался столь невероятно вкусным, что я проглотила все и даже ложку облизала!
— И что мы будем делать дальше?
Ильх потер подбородок, заросший светлой щетиной, и так посмотрел, что внутри стало горячо. И суп тут был совершенно ни при чем!
— Я бы продолжил с того места, где мы остановились. Кажется, я не все рассмотрел…
Я бросила в него ложку, и Рагнвальд все-таки рассмеялся. А потом вздохнул.
— Надо возвращаться.
— Жаль, — сказала я.
Ильх кивнул — жаль.
Мы помолчали, глядя друг на друга. Хотелось остаться здесь, в этой хижине. Говорить, слушать, молчать. Прикасаться, дарить друг другу улыбки. Заниматься сексом. Готовить на очаге еду. Греть руки пузатой глиняной чашкой и объятиями.
Познавать друг друга — неспешно, медленно, осторожно.
Но все, что мы могли себе позволить — одна ночь. И она закончилась.
Мы оба понимали, что стоит вернуться в Карнохельм — и хрупкое единение разрушится под натиском чужих взглядов, слов, чувств. Но Рагнвальд уже поднялся и отправился мыть котелок, а я лишь проводила его взглядом.
Я задумчиво натянула широкую рубашку и чужие штаны. Одежду пришлось подвернуть и подвязать веревками, а в ботинки напихать тряпок. Волосы я кое-как причесала пальцами и вздохнула. Верно, снова выгляжу, как чучело! Даже странно, что Рагнвальд смотрит так, словно хочет меня съесть!
Солнце поднималось над скалами. За прошедшие дни снега почти не осталось, под соснами уже стелился ковер первой зелени с пятнами желтых и бледно-голубых цветов. В небе кружили птицы.
Я с наслаждением освежилась у источника, пожевала хвойные иголки и прополоскала рот. Посмотрела в сторону скал. Жив ли Гудрет? Я уже поняла, что не испытываю к этому ильху никаких чувств, но мне было его жаль. И я надеялась, что его раны не опасны и парень сможет добраться до Варисфольда и найти свое счастье! Я молила об этом перворожденных.
К хижине я шла посвежевшая. И вздрогнула, когда увидела фигуру Рагнвальда. Он стоял спиной ко мне, запрокинув голову. Напряженная спина и плечи, сжатые кулаки…. Услышав мои шаги, повернул голову, и я замерла от темноты в его взгляде.
— Надо скорее возвращаться.
— Что случилось?
— Льды тают. Я думал, у Карнохельма больше времени. — Он посмотрел на небо и скривился. — Придется снова призывать хёгга.
— Слушай, а мне обязательно лететь в его лапе? Знаешь, это не самый удобный способ передвижения! К тому же, от лап воняет! Может, я сяду сверху, на шею? Мне кажется, держаться за рога очень удобно!
Взгляд Рагнвальда был неописуем.
— Сесть на хёгга? Да ты сошла с ума, Энни! Я еще могу разрешить оседлать себя, но хёгга? Я не жалую ледяную тварь, но даже для меня это… слишком!
Я прикусила язык. Понятно, еще одно табу фьордов. Еще одно различие между нами, которых и так предостаточно! И, кажется, я снова шокировала Рагнвальда!
— Ладно, согласна на лапу, — пробормотала я. — Постарайся не сильно сжимать.
Ильх кивнул, и уже через миг я смотрела на сверкающую чешую дракона.
— Привет, Ледышка, — вздохнула я.
* * *
На этот раз полет оказался почти комфортным. Хёгг перехватил меня поперек туловища и держал гораздо аккуратнее, чем ночью. Мы обогнули скалу, а когда показался Карнохельм, я несколько раз моргнула, пытаясь понять, что изменилось в открывающемся пейзаже. Но в дул ветер, выбивая слезы, так что я предпочла свернуться в лапе хёгга и закрыть глаза.
А когда мы приземлились на мост и рядом встал Рагнвальд — поняла. Ледяные наросты, каскадом спускающиеся с горы — исчезли. Их не стало за одну ночь. Вместо них по камням текли струи воды.
И под мостами больше не стелилось белесое марево.
Время Туманов сменилось Временем Водопадов.
— Идем. Скорее! — крикнул Рагнвальд.
Мы не пошли — почти побежали к башне, и я увидела изменения. Город, который еще вчера праздновал, ел жареное мясо, танцевал и любил — изменился до неузнаваемости. Испуганные девы уводили плачущих детей и спешно закрывали узкие окна домов досками и ветками, по мостам бежали вооруженные мужчины, старики накрывали крыши дерном и землей — прятали. На водопады люди смотрели со страхом. А потом с ужасом переводили взгляд на заснеженную вершину горы.
— Что происходит? — крикнула я. — Чего все так боятся?
— Беги в башню, Тофу тебя спрячет, — хрипло приказал риар, вкладывая в мою руку нож. — Иди, Энни!
Я кивнула, развернулась, но риар вдруг сжал мою руку, удерживая.
— Энни. Я…
Он хотел что-то сказать. И я замерла, охваченная внезапным страхом перед этими словами. Страхом и предвкушением. Мне так хотелось их услышать…
Но небо потемнело, и кто-то закричал — протяжно, звонко.
— Дикая стая!
На горизонте появились крылатые силуэты, словно там собирались птицы. Но это были не безобидные пернатые.
Лицо риара исказилось, момент был упущен.
— В башню! — рявкнул он, отталкивая меня.
Я понеслась к узкому парапету, разделяющему части города. И успела пересечь его наполовину, когда на город опустился ужас. Ледяной ветер лизнул скалы, убивая жизнь. И с неба обрушилась крылатая смерть. Снежные драконы. Их было почти два десятка — огромные, сверкающие инистой чешуёй ящеры, с распростёртыми крыльями и жуткими гребнями-рогами. Я прижалась спиной к скале, до крови вцепилась когтями, пытаясь удержаться под порывами стужи.
Тело замерзало, но от ужаса я почти не чувствовала холода.
Солнце погасло, затянувшись тяжелыми тучами.
Длинные змеевидные силуэты кружили над Карнохельмом, словно играя. Они переворачивались в воздухе, исполняя завораживающе прекрасный танец стихии. Под их крыльями клубились ветер и снег, словно каждый дракон был укутан призрачным шлейфом. И какое-то время мне казалось, что все это неправда. Что драконы улетят, не причинив вреда. Несмотря на сон Рагнвальда, который я однажды подсмотрела, несмотря на рассказы Тофу. До конца мне не верилось, что собратья Ледышки способны на жестокую расправу над беззащитными людьми.
А потом на город обрушилась гибель. Драконы напали в один миг — со всех сторон. Улицы наполнились криками, стонами, звоном мечей и ругательствами. На одном из мостов хёгг прихватил лапами низкорослую лошадку, везущую повозку. Кто-то не успел добраться до укрытия… Возница закричал, вывалился на землю и побежал. Когти ящера разодрали лошадь, кровавые останки шлепнулись на мост. А хёгг кинулся за убегающим ильхом. На дракона обрушился град из копий и стрел, но тот ударил крыльями, буквально сдувая с моста людей. Несколько человек рухнули в бездну…
На скале, совсем рядом с моим парапетом, опустился на крышу дома огромный хёгг. Он зарычал, кружа и разрывая дерн и еловые ветки, которыми была укрыта крыша. Процарапал когтями глубокие борозды, пытаясь расширить узкие окна. Шипастый хвост нервно лупил по крыше, круша перекрытия. С ужасом я увидела, как дракон разбил часть кладки и сунул внутрь узкую морду. Вытащил — в его клыках извивался человек. Хёгг подбросил орущего ильха в воздух. Тело грузно шлепнулось вниз, на дорогу, разукрасив камни красными брызгами… Люди бежали и падали, кто-то вопил — жутко, на одной ноте. На торговой улице что-то загорелось, черный дым столбом поднимался в небо. В один миг Карнохельм превратился в город кошмаров, атакованный чудовищами.
И я все-таки закричала. И дракон, догоняющий бегущего воина, повернул голову в мою сторону. Он был похож на Ледышку, но все же отличался. Такая же серо-белая чешуя, такая же треугольная морда. На голове — широкие рога. И кристальные глаза, рассматривающие меня. Хищник приподнял крылья, готовый сорваться и смахнуть меня с парапета, но в это время его атаковали воины. Несколько ильхов слаженно набросили на зверя сеть, скручивая его лапы. Дракон взревел, захлопал крыльями. Ильхи с рычанием набросились на него, пытаясь пробить мечами и топорами блестящую шкуру. Но какой там! Хёгг легко отбросил людей, и воины покатились по земле, словно игрушечные! Но тут же вскочили и снова кинулись на хёгга. На скалах я увидела Трин. Вёльда кружила с мечом в руке, ее плащ взлетал, словно настоящие крылья. Она была похожа на богиню — красивую и беспощадную. И она тоже сражалась за Карнохельм.
Мимо снова пронеслось ледяное чудовище, и я бросилась бежать. Камень парапета превратился с ледяную дорожку, слишком скользкую для моих ног в чужих ботинках! Я цеплялась за выступы скалы, пытаясь удержаться. Огромный хищник пролетел совсем рядом, играючи ударив хвостом, и кладка обвалилась в бездну. Я удержалась каким-то чудом, но между мной и башней теперь зиял провал. От парапета остался узкий бордюр, шириной в две ладони! Возле башни кричала девочка — прислужница. Она упала в щель между валунами и выла, а сверху кружил дракон, иногда царапая гранит когтями.
Сжав зубы, я уцепилась за острые камни. Мне надо добраться до башни! Страх перед высотой сдавил сердце, когда я увидела бурлящее внизу море. Одно неловкое движение, и я полечу вниз — на скалы. Отвернувшись от бездны, я заставила себя лезть вперед. Девочка уже не кричала, она тихо скулила, словно собачонка. Хёгг, играя, перевернул несколько валунов, пытаясь добраться до маленького человека.
Я вылетала на утес с башней, зачерпнула влажную землю и швырнула в хищника.
— Оставь ее в покое! Убирайся! Пошел вон!
Огромная туша развернулась, и я подавилась своими криками. Этот хёгг был просто огромный. Его чешуя оказалась не серебристой, а матово-серой, она почти не отражала свет и выглядела грязной. Жуткую драконью морду пересекал рваный рубец. Рана когда-то вырвала часть чешуи вместе с кожей и мясом, обнажив загнутые клыки и темные десна. Остовы крыльев заканчивались серповидными когтями, а на передней лапе не хватало нескольких когтей, их тоже кто-то вырвал с мясом. И дракон припадал на эту лапу, хромая.
Этот зверь был ужасен.
Краем глаза я видела, что девочка накрыла голову руками, и попыталась махнуть ей, мол, убегай, но хёгг зарычал. Он открыл жуткую пасть, показывая клыки и белесый язык, на меня дыхнуло холодом и запахом сырого мяса. Я сжала дрожащей рукой нож. Разум подсказывал, что это смешно и бесполезно, что мой ножичек против бронированного дракона?
Но я хотя бы отвлеку чудовище от девочки.
— Беги! — крикнула я, отчаянно вспоминая ее имя. — Лита, беги!
Хёгг прижал крылья к бокам и шагнул ко мне. Я примерилась, раздумывая, смогу ли воткнуть нож в драконий глаз. На меня неспешно надвигался самый жуткий хищник фьордов… Наверное, примерно то же самое можно ощутить, оказавшись на пути движущегося поезда. Неотвратимость. Вот что я чувствовала. Хёгг выпустил из ноздрей воздух, и трава покрылась инеем.
— Убирайся из Карнохельма! — закричала я, вскидывая нож.
И… увидела себя со стороны. Сознание изменилось. Я смотрела вниз и видела тонкую фигурку. Дышащий кусок мяса, который что-то пищит, размахивая конечностями. От существа внизу разит страхом, его сердце стучит слишком быстро. Я ненавижу это существо. Я сожру его! Всех существ на двух ногах, живущих в этом месте, за каменными стенами. Ненавижу… Убить… Убить… Я — их гибель… Убить… Убить!
Задохнувшись, я рухнула на подмерзшую землю и замотала головой. Точно так же, как мотал сейчас хёгг. Зверь яростно и болезненно зарычал, поскреб лапой морду, словно хотел содрать чешую. Потом раскрыл крылья и кинулся на меня. Я прокатилась под его мордой, скользя на траве. Ткнула ножом в драконье брюхо, но клинок даже не поцарапал его! Чудовище ревело, кружа на месте. Я уворачивалась, пытаясь не попасть под когтистые лапы и почти ничего не видя из-за летящего в лицо дерна. Снова прокатилась на задней точке и вонзила нож в лапу дракона, как раз между когтями, где не было чешуи. Рык хёгг оглушил меня, я инстинктивно зажала руками уши.
И тут другой рык заставил меня подскочить. Ледышка! Я узнала его!
Огромную тушу хромого хёгга сбил Ледышка, два хёгга прокатились и вскочили. Застыли друг напротив друга, приподняв крылья и склонив головы. Я оказалась на земле как раз между двумя хёггами. Хищники нервно дергали хвостами, готовясь ринуться в бой. Хромой с шумом втянул воздух, мотнул головой. Ледышка тихо, но угрожающе зашипел. И переместился вперед, так что я оказалась между его лап. Я отползла задом, инстинктивно прячась за драконом. Выпустив струи ледяного воздуха, Хромой хёгг издал разъярённый рык и сорвался с утеса. Ледышка — следом. И через миг оба взлетели над скалами. Хромой кружил вокруг Ледышки, огромные крылья закрывали солнце. А потом стремительно полетел в сторону от гор.
Словно по сигналу, другие хёгги устремились следом, оставив растерзанный и окровавленный Карнохельм.
Я осталась сидеть на земле, тяжело дыша. Потом вскочила и бросилась к валунам, за которыми хныкала Лита.
— Эй, ты не ранена? Не бойся, это я, Энни!
Девочка обхватила меня руками, уткнулась головой в живот. Я несколько растерянно погладила ее растрепанные темные волосы. Лита всхлипывала, а я стояла и смотрела на Карнохельм.
Город, который успела полюбить. Который вошел в мое сердце вместе с жертвенной кровью и сладким вином, со скупыми улыбками Тофу, сказками старушки Боргильды и колючей страстью его риара. Город, к которому я прикипела душой — так незаметно и просто, что даже не заметила этого.
«Лучшее место на земле», — говорят на фьордах. И теперь я знала, что так и есть. Карнохельм — лучшее место на земле.
Часть крыш Карнохельма сейчас была сорвана когтями хёггов. Часть стен — обрушена. Кусок центрального моста белел инеем и медленно, осколками, обваливался в пропасть. Со стороны площади тянуло гарью пожара. На мостовых багровела кровь.
И город молчал. Крики, стоны, проклятия — все стихло. Ильхи молча обходили улицы, осматривая разрушения и отыскивая убитых и раненных. Женщины несли холстины для перевязки, убирали мусор, не поднимая глаз и не переговариваясь. Карнохельм словно замерз, погрузившись в пучину отчаяния.
Я присела на корточки перед Литой.
— Все хорошо, маленькая, давай пойдем на кухню и найдем что-нибудь перекусить. Знаешь, это всегда помогает успокоиться.
Девочка кивнула и крепко вцепилась в мою руку. Так мы и вошли в башню.
— Энни, Лита! Живы! — к нам бросились прислужницы. Кто-то увел девочку, кто-то сунул мне в руки кружку с горячим питьем.
— Где Тофу?
— В городе. Она сражается. Всегда сражается, — сухо уронила высокая дева и, кивнув своим мыслям, ушла.
Глотнув кипятка, я быстро поднялась в комнату риара, чтобы второпях переодеться. На сундуке в углу лежал сверток с одеждой из Нирхёльда, я натянула штаны, сверху надела платье. На пол вывалилась сверкающая гранями фигурка хёгга. И на миг я застыла, глядя на изображение ледяного дракона. Подняла осторожно. И сунула в кожаный мешочек на своем поясе.
И бросилась вон из башни, решив, что Карнохельму не помешают свободные руки.
Через разрушенный парапет я пронеслась птицей. Похоже, фьорды излечили меня еще от одного страха — страха высоты. И почти сразу я попала в объятия Рагнвальда. Ильх сжал меня так крепко, что чуть не хрустнули кости!
— Все хорошо, — шепнула ему в шею.
Он вздохнул сверху. Я подняла голову.
— Много людей пострадало от нападения? — прошептала я.
— Это было не нападение, — процедил риар. — А напоминание. Всего лишь напоминание, Энни…
И я на миг зажмурилась. Если это — лишь напоминание, то каким будет нападение?
Великие перворожденные, я не хотела этого знать…
