10

Джон не заметил ребенка на велосипеде.

Не обратив внимания на ограничение скорости в тридцать миль в час, он разогнался до пятидесяти и продолжал давить на акселератор. Ему приходилось петлять – он выбрал маршрут, который обычно позволял ему избегать пробок по пути с работы домой. Этот маршрут проходил по жилым кварталам, и ему нужно было внимательно следить за дорогой, но этому мешала скорость движения машины.

Он выпил столько спиртного, что ему вообще не следовало садиться за руль. Он возвращался с ланча, прошедшего в компании с Арчи. Ланч задумывался просто как быстрый перекус сэндвичами, но это не помешало ему в какой-то момент вдруг превратиться в настоящий обед с устрицами и шампанским вперемешку с портером. У Арчи были для Джона неутешительные известия: он не нашел ни одного инвестора для задуманного Джоном консорциума.

Пока единственным, кто дал твердое согласие на участие в нем, был Харви Эдисон, который обещал двадцать пять тысяч фунтов – в случае, если Джон найдет остальную сумму.

Чертов судебный иск. Проблема заключалась в Заке Данцигере. За ланчем Арчи в который раз сказал, что Джону необходимо как-нибудь уладить судебную тяжбу. Как будто Джон не бился над этим две последние недели. Он даже договорился о встрече с Данцигером в конторе его адвоката и во время этой встречи едва удержался от того, чтобы дать в морду высокомерному коротышке-композитору. Данцигер опоздал на час, а когда появился – проволочные, зализанные назад волосы, прихотливо подстриженная борода, пиджак с пуговицами из стразов, – то, не теряя времени, назвал Джона по очереди дерьмом, вором и капиталистическим отродьем.

Джон сказал Арчи, что, по мнению его собственного юрисконсульта, позиции Данцигера, которые на первый взгляд кажутся незыблемыми, на самом деле не так уж прочны. Есть шанс, что Данцигер со временем поймет это и дело можно будет уладить вне стен суда, заплатив несколько сотен тысяч фунтов. Эти издержки, в отличие от тех, которые возникнут в случае полноценного судебного процесса, вполне покрываются страховкой. В ответ Арчи резонно спросил, что Джон должен будет делать, если Данцигер не согласится на мировую.

Когда Джон вернулся к себе в офис, к нему в кабинет пришел Гарет. Он плохо выглядел: его трясло от нервного напряжения, он явно находился на грани очередного приступа истерики, о которых в «Диджитраке» ходили легенды. Он сказал Джону, что серьезно обеспокоен тем, как Джон в последнее время ведет дела.

Неустойчивое поведение Гарета доставляло Джону много треволнений, особенно если Гарету в силу каких-либо причин приходилось самому иметь дело с каким-нибудь крупным клиентом. Однако сегодня Джон внимательно выслушал его, сознавая, что Гарет прав. Очевидно, отдел продаж жужжит о том, что он пустил все на самотек. Он не перезванивал в ответ на телефонные звонки клиентов, не отвечал на письма – одним словом, не делал ничего.

«И ведь правда, пустил все на самотек», – виновато подумал Джон. В последние две недели он занимался исключительно тем, что писал письма-предложения банкам и инвестиционным компаниям, непрерывно звонил всем, кого хоть немного знал и кто, как он думал, мог бы посоветовать ему, к кому обратиться за помощью, ездил со встречи на встречу, где ему говорили одно и то же: «Отличная компания, отличная продукция, развяжитесь с иском и приходите».

Он так и не открылся Гарету, поскольку знал, что Гарет не только тут же ударится в панику, но и разнесет новость по всему «Диджитраку» – он никогда не мог держать что-либо в секрете. Всегда, когда дело касалось бизнеса, Гарет демонстрировал, что в этом отношении его интеллектуальный и эмоциональный потенциал нисколько не больше, чем у семилетнего ребенка. У каждого гения есть свои недостатки.

Джон боялся, что, если новость узнают сотрудники фирмы, они начнут подыскивать себе новую работу, и конкурирующие компании набросятся на них, как ястребы. Конечно, скоро он сам все им расскажет – он нес моральные обязательства перед ними и чувствовал себя обязанным дать им возможность подготовиться к потере работы, если эта потеря станет неизбежной, но не мог заставить себя сделать это, пока еще оставалась надежда. А надежда еще оставалась – как же иначе? И сейчас, за рулем автомобиля, подогретый двумя или даже тремя пинтами эля, выпитыми с Гаретом, Джон почувствовал, как в нем зарождается новый заряд оптимизма.

Харви Эдисон пообещал двадцать пять тысяч фунтов, а он никак не использовал это. Ведь можно же попытаться его именем привлечь других инвесторов. Он знаменитый гинеколог. У него своя передача, она идет на Би-би-си-1 в дневное время и собирает большую аудиторию. Ведя машину, Джон стал обдумывать, как превратить известность Харви в деньги.

В ветровое стекло, словно муха, ударила одинокая капля дождя. Джон вздрогнул от неожиданности. Небо было темным, низким, тяжелым. Вечером они со Сьюзен идут на какой-то банкет. Что-то связанное с работой Сьюзен – Джон точно не помнил. Пиво всасывалось в кровь, и он пьянел все больше. Пространство перед капотом его «БМВ» потеряло перспективу и превратилось в испятнанный серым холст. На дороге возникла массивная туша грузовика. Грузовик – большой, с цельнометаллическим кузовом – стоял на обочине. Джон ехал уже со скоростью больше шестидесяти миль в час и вдруг увидел, как из-за грузовика вылетело что-то неясное, красное, блестящее – прямо наперерез «БМВ».

Это было переднее колесо велосипеда.

Сьюзен обеспокоенно взглянула на часы. Было без двадцати семь, а в полвосьмого они уже должны были быть в Сити. До места не меньше получаса езды. Джон обещал вернуться домой пораньше, чтобы не пришлось спешить. Но он еще не появлялся.

Она сжала кулаки и нетерпеливо постучала костяшками пальцев друг о друга. Ну же, Джон. Она хотела попасть на банкет пораньше, чтобы перед ужином пообщаться с другими гостями – в этот промежуток времени вероятность того, что они смогут познакомиться с людьми, которых заинтересует «Диджитрак», была наибольшей. Они с Джоном даже заранее разработали план, следуя которому станут «обрабатывать» зал.

Согласно этому плану Сьюзен, которая была гораздо менее застенчива, чем Джон, должна прогуливаться среди групп людей, беседующих и попивающих аперитив, и завязывать знакомства. Обнаружив среди новых знакомых финансиста, она подаст знак Джону, чтобы тот подошел, представит его финансисту, а сама двинется дальше в поиске новой жертвы.

Она уже переоделась в свое черное шелковое выходное платье, видевшее уже много банкетов, праздников и вечеринок. По ощущениям Сьюзен, оно было уже старым, хотя старым не выглядело. Если повезет, сегодня вечером она не встретит никого, кто бы видел его раньше. По правде говоря, она не была даже уверена, что на банкете будет кто-нибудь, кого они с Джоном хотя бы знали.

Сьюзен решила, что сегодня будет своим видом убивать наповал, и долго подбирала себе серьги, ожерелье, брошь и туфли. Наконец она удовлетворилась результатом, решив, что выглядит стильно, но не вызывающе.

Она позвонила ему на мобильный, но тот был отключен. Она подумала, не позвонить ли мужу в офис. Но ведь он уже должен был давно выехать, разве нет?

Она сидела в гостиной, на диване, стоящем напротив мраморного камина. В который раз она восхитилась цветовым решением комнаты. Сочетание мягкого, теплого свечения белого с черным смотрелось очень элегантно. Когда на стенах здесь будут висеть картины – они собирались повесить их в ближайшие выходные, – а на окнах – занавески в серую и белую полоску, которые должны привезти на следующей неделе, комната по-настоящему оживет.

«В крайнем случае, – горько подумала она, – если придется продавать этот дом, покупатели будут в восторге». Но сейчас глупо на этом зацикливаться. Джону сегодня нужно ее хорошее настроение. И ей самой – тоже. Если сильно верить во что-то, можно этой верой изменить объективную реальность. Если им с Джоном удастся показать людям, что они верят, что у «Диджитрака» есть будущее, это может помочь.

Она взяла со столика последние номера «Паблишинг ньюс» и «Букселлера», которые никогда не попадали на ее стол раньше чем через несколько дней после их доставки в «Магеллан Лоури», и стала просматривать колонки «Новости издательств» и «Перемещения сотрудников» в надежде обнаружить какую-либо новую информацию о надвигающемся слиянии, а также чтобы узнать, не получил ли кто-нибудь из ее знакомых должность, позволяющую ей рассчитывать на работу, если катастрофа все же разразится.

Затем она вспомнила, что мусор вывозят во вторник ранним утром, и опустошила все мусорные корзины в черный пластиковый мешок, который затем через кухню вынесла на улицу.

Оказывается, погода испортилась – поднялся ветер и начал накрапывать дождь. Она вдруг снова вспомнила – в который раз за день, – что сказал ей Фергюс Донлеви за ланчем.

«Ты выполнишь. Ты выполнишь свое предназначение».

Предназначение.

Он видел, в чем оно заключалось, но не сказал ей. Он вообще больше ничего не сказал по этому поводу и только уверял ее, что это глупости, не стоит и разговора, что со спокойной совестью об этом можно забыть.

Но Сьюзен не могла забыть. Она чувствовала, что интерес Фергюса к сверхъестественному гораздо глубже, чем это могло показаться. После разговора с Фергюсом в ее душе поселилось гнетущее холодное чувство обреченности, продержавшееся весь день.

Она подняла крышку мусорного ящика, и в воздух взлетел клочок бумаги, который затем упал на землю. Она подняла его и увидела, что это заполненный лотерейный билет. Она хотела уже бросить его обратно в ящик, но тут заметила, сколько их там еще. Несколько десятков.

– Боже мой.

Она вытащила несколько, стряхнув с одного яичную скорлупу. Все датированы прошлой субботой. Быстро пересчитав билеты, она пришла к выводу, что их около сорока. Один билет стоит семь фунтов, значит Джон истратил на них двести пятьдесят фунтов и ничего ей не сказал.

Она подумала, что он мог начать играть и в другие азартные игры. Эта мысль ее испугала. В первые два года их брака он раз в неделю играл в покер, но потом бросил, так как «Диджитрак» поглощал все его время и внимание. Еще Сьюзен была в курсе того, что он делал ставки – и иногда очень крупные – во время традиционного субботнего гольфа с друзьями.

Сьюзен похолодела от неожиданной мысли: неужели Джон лгал ей о причине своих финансовых проблем? Может, дело не в приостановлении банковского кредита, а в том, что он наделал долгов, играя в азартные игры?

Нет, это смешно. Она слишком хорошо знала Джона. Он любил поразвлечься, но не настолько, чтобы потерять контроль над собой.

Она снова вспомнила сегодняшний ланч с Фергюсом.

«Насколько хорошо можно узнать кого-нибудь? Насколько хорошо ты знаешь своего мужа? Знаешь ли ты его вообще? Знаешь ли ты себя?»

Она понимала, что Фергюс прав. По-настоящему она не знала Джона, и он ее, возможно, тоже. Им были доступны лишь крохи знания друг о друге – частички головоломки, из которых целостная картина складывается только по прошествии многих лет, проведенных вместе. Неужели все пары похожи на них? Неужели все люди столь долгое время остаются друг для друга незнакомцами?

Ведущая в кухню дверь захлопнулась, и Сьюзен вздрогнула и беспокойно оглянулась вокруг, будто боялась быть застигнутой за подглядыванием. Она положила черный мусорный мешок поверх билетов и накрыла ящик крышкой.

Почему Фергюс Донлеви выглядел так странно, был таким испуганным? Сьюзен допустила на минутку, что он играет с ней в какие-то игры, но потом отбросила эту мысль: Фергюс не тот человек, который будет играть с кем-либо в игры.

Предназначение?

Что бы он ни говорил потом, он все-таки что-то увидел.

Что-то плохое.

Джон мог видеть лицо ребенка. Девочка с короткими светлыми волосами, подстриженными неровными прядями. И она не замечала его. Она все еще не замечала его.

Он вдавил педаль тормоза в пол. Автомобиль визжал и вибрировал, колодки противоюзового тормоза то схватывали, то отпускали колеса. Джон попытался нащупать гудок, не нащупал, рука беспомощно шарила по рулевому колесу.

А девочка выезжала из-за грузовика. Велосипед, казалось, занимал теперь всю проезжую часть.

Заполнял собой все пространство перед ветровым стеклом автомобиля.

У Джона не было времени на обдумывание, только на действие. От визга шин об асфальт у него заложило уши. Он мельком заметил стоящий на другой стороне дороги прицеп, нагруженный битыми гипсокартоновыми плитами.

Девочка увидела его. Ее рот открылся, глаза остекленели. Она нажала на тормоза и остановилась посреди дороги, поставив ноги на асфальт. Она остановилась посреди дороги, а он летит прямо на нее.

Джон резко вывернул руль, и машину бросило в сторону. Грузовик исчез из поля зрения, затем появился снова – близко, слишком близко. На мгновение у Джона возникла иллюзия, будто на самом деле сам он не движется – это грузовик скользит к нему, будто по льду.

Он почувствовал удар до того, как услышал его, до того, как смог вывернуть руль в обратную сторону. Машину отбросило назад, как автомобильчик в детском аттракционе. Страшный громкий металлический лязг ворвался в его уши.

Затем тишина.

Джона трясло, он лихорадочно старался сориентироваться, в какую сторону направлен нос автомобиля, понять, где девочка.

Он увидел ее в зеркало заднего вида. Она слезла с велосипеда и стояла, держа его одной рукой и глядя в сторону Джона. На ее лице нельзя было различить никакого выражения: ни ошеломления, ни облегчения, ни удивления – ничего. Пусто.

Он не задел ее.

С ней все в порядке.

Он въехал в грузовик.

Мозг Джона работал вспышками, обрабатывая разрозненные частицы информации. Грохот. Люди должны были услышать грохот. Сейчас они начнут выходить из домов и собираться вокруг места происшествия. Почему они не выходят? На улице никого. Только тишина и девочка, смотрящая на него пустыми глазами.

Затем он вспомнил, что пьян, и его охватила паника.

«Надо выйти и удостовериться, что с ней все в порядке», – решил он и попытался открыть дверь, но ее заклинило. Он расстегнул ремень безопасности, оттянул ручку и налег на дверь всем весом. Она подалась.

Джон выбрался из машины и встал нетвердыми ногами на дорожное покрытие. Девочка по-прежнему стояла, придерживала рукой красный велосипед и не сводила с него глаз. У Джона закружилась голова, он прислонился к борту машины и с ужасом посмотрел на то, что когда-то было передним крылом «БМВ» и дверью со стороны водителя: рваный, мятый, искореженный металл. Внешняя обшивка двери была вскрыта, словно консервная банка, и в зияющей дыре виднелась электропроводка и часть механизма стеклоподъемника.

– С тобой все нормально? – прокричал он девочке.

Она кивнула – один раз, коротко.

Задний бампер торчал в сторону, как закрылок. Джон попытался вернуть его на место, но у него ничего не получилось. «Алкоголь, – подумал он. – Надо выбираться отсюда». Он толкнул сильнее, но бампер не двигался. В панике он налег всем телом, и бампер согнулся. Не совсем до конца, но сойдет. Кто-то уже бежал к Джону.

Джон тоже решил бежать. Выбираться отсюда, пока не приехала полиция.

Он бросил последний взгляд на грузовик, сел в «БМВ» и завел двигатель.

В зеркало заднего вида он увидел, как бегущий человек остановился, помедлил, затем достал что-то из кармана – наверное, записную книжку или мобильный телефон.

Джон врубил скорость, нажал на газ. Автомобиль сорвался с места резче, чем он рассчитывал.