Стоит человеку решить, будто он пришел к согласию с самим собой и окружающим миром, как тут же лучшие друзья начинают делать все, чтобы лишить его этой сладостной иллюзии. Проверено на живом человеке. На мне, то есть.

Я вернулся в Дом у Моста после нескольких дней блаженного безделья, омраченных разве что установкой в ванной комнате четвертого бассейна для омовения. Шел по коридору, кутаясь в роскошную Мантию Смерти, предвкушал приятную встречу с коллегами. И они, надо сказать, не обманули моих ожиданий.

В дверях, ведущих на нашу половину, на меня налетел сэр Мелифаро. То, что он впопыхах отдавил мне ногу и пихнул локтем в бок, можно было не принимать во внимание. Но парень решил превратить это незначительное событие в настоящее шоу.

Мелифаро отскочил от меня, как теннисный мячик. Изобразил на своем подвижном лице гипертрофированное выражение ужаса, грохнулся на четвереньки и начал биться лбом о порог. В придачу ко всему, он вопил так, что уши закладывало:

– Пощади меня, о грозный сэр Макс, изрыгающий смерть из недр огнедышащей пасти! Не отягощай мое существование своими жгучими слюнями, изобильно стекающими на несчастные головы твоих презренных врагов! Я недостоин столь величественной кончины!

Разумеется, на крик Мелифаро сбежались перепуганные полицейские. Кажется, они действительно решили, что здесь кого-то убивают. Парни растерянно смотрели на моего кривляющегося коллегу, на меня же лишь косились украдкой, словно бы прикидывая: плюнет или нет?

С нашей половины Управления, как и следовало ожидать, высунулась только каменная физиономия Лонли-Локли. Мгновенно оценив ситуацию, сэр Шурф устало вздохнул и захлопнул дверь. Любопытствующих полицейских тем временем все прибывало.

Насладившись всеобщим вниманием, Мелифаро внезапно подпрыгнул и оказался возле меня.

– Я прощен? – невинно спросил он. – Или я недостаточно старался?

– Недостаточно, – я пытался держать себя в руках, поскольку в самом деле начинал заводиться. – В таких случаях полагается каяться никак не меньше часа, к тому же – в самом людном месте города. Отправляйся на Площадь Побед Гурига VII, мой бедный друг, исполни там свой долг, и кара тебя минует.

Высказавшись, я скрылся на нашей половине здания, так хлопнув дверью, что ее ручка жалобно повисла на одном шурупе. Зато я, кажется, начал успокаиваться.

«Ты чего, Макс? – Мелифаро спешно отправил мне зов. – Неужели обиделся? Я хотел сделать тебе приятное».

«Утешайся тем, что сделал приятное толпе сотрудников Городской Полиции и себе, любимому», – буркнул я.

«С каких это пор ты перестал радоваться шуткам? Ну ладно, если ты все еще в гневе, с меня причитается. Приходи в «Обжору», угощу чем-нибудь более крепким, чем твои нервы. Отбой!»

Он явно подлизывался, употребляя мое любимое словечко, но меня это только рассердило.

– Что будет, если я действительно убью его, Шурф? – мечтательно спросил я.

Кажется, Лонли-Локли решил, будто я всерьез вознамерился укокошить своего приятеля. Во всяком случае, он поспешил дать мне подробную юридическую консультацию.

– Пожизненное заключение в Холоми, поскольку вы оба на государственной службе. В данном случае это будет сочтено отягчающим обстоятельством. Или же ничего, если вы сможете доказать, что сэр Мелифаро совершил особо тяжкое преступление. В целом, подобная ситуация представляется мне весьма нежелательной. Не нужно так обижаться на Мелифаро. Вы же знаете его, Макс. Беда в том, что мать и старшие братья избаловали парня, поскольку его отец, сэр Манга Мелифаро, в это время…

– Ага, знаю. Шлялся по Миру и писал свою знаменитую Энциклопедию. Великие путешественники не должны обзаводиться семьями, а то их страсть к приключениям порождает соответствующее потомство… Ладно. Пойду в «Обжору» и просто поставлю ему фонарь под глазом. Все-таки парень ждет. Вы запомнили эти перепуганные полицейские рожи, Шурф?

– Разумеется.

– Проследите, чтобы ни один из них в ближайшую тысячу лет не попал в «Серебряный листок». Там не было ни одного интеллигентного лица. И они действительно поверили, что я могу его убить, кретины! Достойные питомцы генерала Бубуты!

Сорвав зло на ни в чем не повинных людях, я почувствовал глубокое удовлетворение и пошел мириться с Мелифаро, благо времени на это хватало. Заскучав дома, я явился на службу гораздо раньше, чем требовалось.

Мелифаро сделал все, чтобы улучшить мое настроение, им же самим испорченное. Так что к тому моменту, когда пришло время заступать на ночную вахту, я уже не представлял собой угрозы для общества.

Сэр Джуффин Халли сидел в кресле, задумчиво уткнувшись в какую-то книгу. Эта идиллия свидетельствовала о том, что в Ехо снова наступило затишье.

– Привет, предатель, – проворчал он. – Сидишь, значит, в «Обжоре» с Мелифаро вместо того, чтобы сменить на посту усталого старика.

– Во-первых, я все равно пришел на полчаса раньше. Во-вторых, Мелифаро замаливал свой грех.

– Знаю, как же. А что в-третьих?

– А в-третьих, я готов повторить это в вашем обществе.

– Что именно?

– Поход в «Обжору».

– Не лопнешь, сэр Макс?

– Обижаете.

– Ладно. Ленив я куда-то ходить, лучше пусть нам чего-нибудь сюда принесут. Садись. Я собираюсь посплетничать.

– Для вас, сэр, я готов даже на это.

– Ха! Он готов, видите ли… Да ты в этой истории – главное заинтересованное лицо! Знаешь, что учудила леди Меламори? Это я только сегодня выяснил. Ты когда с нею в последний раз виделся?

– Два дня назад. Мы с Мелифаро зашли к ней в гости. Все было очень пристойно. На мой вкус, даже слишком.

– Понимаю. Но как раз исход этой вечеринки я мог бы предсказать без всяких ясновидцев, причем за дюжину лет до твоего рождения. Я не о том спрашиваю. Больше вы не виделись?

– Нет. Правда Меламори несколько раз посылала мне зов. Расспрашивала, как я себя чувствую, да какое у меня настроение? Очень мило с ее стороны. Я был тронут.

– А кстати, как ты себя все это время чувствовал?

– Вы имеете в виду, после отсидки в камере смертников? Ну, ядом, по крайней мере, не плевался. Вас ведь это интересует?

– Что именно меня интересует, я сам как-нибудь разберусь. Расскажи подробно.

– Да нечего особенно рассказывать. Чувствовал я себя великолепно. И настроение было хорошее. Даже слишком. Я как-то беспричинно веселился, словно бы щекотало меня что-то. Хотелось смеяться без всякого повода. Ну, я бродил по дому и хихикал, как идиот. Дети в таких случаях говорят: «Смешинку проглотил».

– И это все?

– Ну да. Вам мало?

– По твоей вине, сэр Макс, мне приходится удивляться так часто, что это становится неприличным, – с упреком сказал Джуффин.

Я так и не понял, хвалит он меня или издевается?

– Да что же такое случилось? Не тяните. Мне теперь кусок в горло не полезет.

– Ну, посидишь минуту без куска в горле, а я буду жевать, – злорадно заявил сэр Джуффин, откусывая чуть ли не половину фирменного пирога, только что прибывшего из «Обжоры Бунбы».

Впрочем, он сам сгорал от нетерпения, а потому начал говорить с набитым ртом.

– Так вот, что касается первой и последней леди Тайного Сыска. Меламори решила проверить, достоин ли ты ее обожания.

– Я знаю один хороший способ это проверить, – проворчал я. – Если надумает, я к ее услугам, в любое время суток. Так и передайте.

– Ну что ты, Макс. Леди Меламори – барышня серьезная. У нее своя метода. Поэтому наша свирепая охотница встала на твой след.

– Она что, с ума сошла?!

– Да нет, не сказал бы. То есть, она всегда такая.

– А вы уверены, что она действительно становилась на мой след? Я же прекрасно себя чувствовал.

– Вот-вот. Прекрасно себя чувствовал и – как ты выразился? «Ел смешинки»? Правильно?

Я уже не знал, что и думать. Леди Меламори встала на мой след – надо же! Что обычно в таких случаях происходит с людьми? Сильная депрессия, как минимум. Такая уж работа у Мастера Преследующей, ее и на службе-то за этим держат. Но я-то хорош! Дама сердца топталась по моему следу, а я ничего не почувствовал. Только развеселился. Черствый, толстокожий свинтус. Мутант и урод. Ненавижу.

Был и еще один повод для огорчения.

– Я-то думал, что она спрашивает, потому что действительно беспокоится. Думает, раз меня нет на службе, значит, я заболел. И ждет не дождется, когда я снова появлюсь в Доме у Моста. А она, оказывается, эксперимент ставила. Обидно.

– Не переживай. – Джуффин пожал плечами. – Девочка расспрашивала тебя из самых лучших побуждений – как она это себе представляет. Если бы ты пожаловался на грусть-тоску, она бы немедленно прекратила. И была бы совершенно счастлива. Видишь ли, для Меламори ее опасный дар – вопрос судьбы и чести. Можно сказать, единственное, что у нее по-настоящему есть. Не переживай, все наши ребята прошли через такое испытание. Даже я. В самом начале своей карьеры барышня решила выяснить, что за птица такая ею командует.

– Представляю, каково ей пришлось!

– Да нет, ничего особенного. Я показал ей свой «первый щит», хотя мог рассердиться по-настоящему. Надо отдать ей должное, девчонка пришла в себя уже через час. Она – молодец, наша Меламори!

– Что за «первый щит»? – заинтересовался я. – Научите?

– «Первый щит» – это поэтическое название личного способа тайной защиты, Макс. «Первый» – значит наименее опасный для противника. Чего мне тебя учить? У тебя щитов побольше, чем у любого человека в этом Мире. Больше даже, чем я смел надеяться. И ты постепенно учишься ими пользоваться, а здесь может помочь только опыт. В общем, не прибедняйся. Ты просто не силен в терминологии.

– Ну и персонаж эта леди Меламори, – вздохнул я, налив себе утешительную порцию камры. – Такая силища ей дана, и при этом ведет себя, как ребенок.

– Ты сердишься на нее, Макс? Не стоит. Бедняга теперь ходит как пришибленная.

– Да не сержусь я. А оплакиваю свое разбитое сердце.

– А я тебя с самого начала предупреждал, что твой выбор дамы сердца – не самое удачное решение. Тебе, сэр Макс, никогда не приходило в голову, что старших надо слушаться?

Я вздохнул и разрезал второй пирог. Бесчувственный я человек. Никакое разбитое сердце не может испортить мне аппетит, неоднократно проверено.

– Ты ничего не хочешь добавить по поводу этого происшествия, кроме печальной повести о разбитом сердце? – поинтересовался Джуффин, когда с пирогом было покончено.

– Не знаю. Собственно, это я должен вас расспрашивать. Как могло случиться, что я ничего не почувствовал? Странные вещи со мной творятся. Ну что ж, если совершу когда-нибудь преступление, могу спокойно пускаться в бега. Опасный я тип, получается!

– Да уж, поопаснее многих, – удовлетворенно кивнул Джуффин. У него было лицо художника, своими руками создавшего шедевр.

– Странно это все. Пока я жил дома, никаких чудесных способностей за собой не замечал. Обычный человек, как все. Ну, сны необычные видел, но это ведь дело частное, интимное. Почем знать, может быть, другим еще и не такое снится, да они молчат?.. А как попал сюда, каждый день что-нибудь новенькое обнаруживается. Может быть, вам просто следует меня разрезать и посмотреть, как я, дырку надо мной в небе, устроен?

– Отличная мысль, сэр Макс! Я подумаю. Кстати, не такой уж ты неуязвимый. Есть и на тебя управа. Помнишь, что с тобой было в «Старой колючке»?

– Там, где хозяйничает этот смешной длинный рыжий парень? Как его… Чемпаркароке! – я смущенно улыбнулся.

Это был не тот подвиг, о котором хочется вспоминать. В «Старую колючку» меня водил Джуффин. Еще в те дни, когда я дожидался приказа о назначении на службу. Он решил, что я непременно должен попробовать так называемый Суп Отдохновения, обожаемый всеми гражданами Соединенного Королевства.

Как я понял, суп этот оказывает на горожан легкое наркотическое воздействие, настолько безвредное и приятное, что лакомиться им ходят всей семьей, включая самых маленьких карапузов. Поэтому я бесстрашно ринулся в психоделическую авантюру, хотя всю жизнь испытывал трусливое отвращение к наркотикам и наркоманам. Мой скудный опыт в этой области, приобретенный, разумеется, в старших классах школы, оказался настолько неудачным, что вместо привыкания я приобрел чуть ли не фобию.

Ну и влип же я с этим грешным Супом Отдохновения! Вся моя «чужеродность», о которой я время от времени просто забываю, полностью проявилась к тому моменту, когда я покончил с первой порцией. Бедняга Джуффин внезапно оказался в обществе слюнявого идиота, бессмысленно хихикающего над своей тарелкой. Впрочем, и мне пришлось несладко. Не такое уж это удовольствие – быть галлюцинирующим дебилом с нарушенной координацией движений. Респектабельные посетители «Старой колючки», я полагаю, были шокированы моим поведением.

За этим приключением последовали целые сутки таких мучений, словно бы я прекратил принимать тяжелые наркотики после двадцати лет их педантичного употребления. И это несмотря на квалифицированную медицинскую помощь сэра Джуффина Халли. Но даже его дар целителя оказался бессилен. Пришлось терпеть.

Оклемавшись, я дал зарок обходить «Старую колючку» за дюжину кварталов. Джуффин одобрил мое решение и торжественно зарекся есть Суп Отдохновения в моем присутствии.

– Только никому не говорите, что меня можно доконать этим супом. А то с кого-нибудь станется подлить его в мою камру и посмотреть, что будет.

– Ну что ты, Макс. Это уже попытка отравления государственного служащего высокого ранга. Как раз по нашему ведомству преступление. Ладно, я, пожалуй, поеду домой. А ты постарайся утром быть поласковее с Меламори. Леди совсем плоха после этой истории. Думаю, она несколько дней и работать-то не сможет. В ее профессии самоуверенность нужна как воздух, а каждое поражение грозит утратой дара.

– Что вы меня уговариваете, Джуффин? Разумеется, я буду душкой. И вовсе не потому… а потому что… Ладно. Считайте, что все в порядке. Знал бы, что происходит, мог бы сразу же пожаловаться ей на плохое настроение, мне не жалко. И всем было бы хорошо.

– Не грусти, сэр Макс. Подумай, сколько в Мире приятных вещей. Это – задание. До завтра!

И сэр Джуффин поспешил на улицу, где его уже ждал верный Кимпа.

Шеф был совершенно прав, в Мире есть великое множество приятных вещей. Мне следовало внять мудрости сэра Джуффина Халли, расслабиться, подобрать сопли и начать новую жизнь – например, с посещения Квартала Свиданий.

Между прочим, в Ехо так поступает большинство одиноких леди и джентльменов. А их тут немало. Браки в Соединенном Королевстве заключают, как правило, в зрелые годы, да и то далеко не все. Здесь как-то не принято думать, что семья – непременно благо, а одинокая старость – синоним неудавшейся жизни. Впрочем, и обратного никто не утверждает. Общественное мнение на сей счет просто молчит, предоставляя каждому устраиваться по собственному усмотрению.

Я-то совсем недавно получил подробную информацию о Квартале Свиданий от Мелифаро, которого изрядно озадачила моя неосведомленность. Дескать, варвар-то ты, конечно, варвар, но нельзя же элементарных вещей не знать!

Эта сторона здешнего уклада оказалась для меня полной неожиданностью. Несмотря на почти паническое желание немедленно обзавестись хоть каким-то подобием «личной жизни», я не был уверен, что уже готов к визиту в Квартал Свиданий.

Объясняю. Когда возвращаешься с вечеринки в компании малознакомой девушки, и вы оба понимаете, к чему дело идет, – что ж, это, конечно, не всегда похоже на Великое Любовное Приключение, о котором мечталось в юности, но схема простая и внятная: два взрослых человека сделали более-менее осознанный выбор. На одну ночь, или на более долгий срок – это покажут полевые испытания новой комбинации тел.

А в Ехо со случайными связями обстоит совсем иначе.

Среди посетителей Квартала Свиданий следует различать «Ищущих» и «Ждущих», причем каждый сам заранее решает, к какой категории желает принадлежать сегодня. По одной стороне квартала расположены дома, куда приходят Ищущие мужчины и Ждущие женщины; на противоположной собираются Ищущие женщины и Ждущие мужчины. Никаких вывесок нет, считается, что все и так знают, куда и зачем пришли.

Войдя в приглянувшийся дом, каждый Ищущий должен принять участие в своеобразной лотерее – вытащить из вазы жетончик с номером. Кстати, существуют и пустые жетоны. Они означают, что сегодня судьба препятствует вашему любовному свиданию с кем бы то ни было. В таком случае ничего не остается, кроме как развернуться и пойти домой. Теоретически говоря, неудачник может спокойно войти в соседнюю дверь и повторить процедуру, но это считается вопиющим неуважением к собственной судьбе, а ссориться с нею мало охотников.

Заполучив жетон, Ищущий проходит в гостиную, где находятся Ждущие, и вслух считает всех, кто встречается на его пути: «один, два, три…» – пока не встретит Ждущего, чей порядковый номер соответствует заветной цифре.

Замечу, что происходящее никто не контролирует, так что вроде бы можно жульничать. Но тот же Мелифаро не понял, как такая идея могла прийти мне в голову? Ничего более дикого он в жизни, кажется, не слышал. Наблюдая его реакцию, я сделал вывод, что мошенничеством в Квартале Свиданий никто не занимается. Здесь полагают, что фортуна – дама обидчивая, с нею лучше не шутить.

Новоиспеченные любовники покидают Квартал Свиданий, отправляются домой или в гостиницу и стараются извлечь из случайной встречи как можно больше удовольствия. А утром они расстаются навсегда. Это – обязательное условие.

Насколько я понял, никто не станет следить за соблюдением последнего пункта негласного договора и наказывать отступников. Тем не менее правило почитается священным. Мое предположение, что случайная встреча в Квартале Свиданий может повлечь за собой увлекательное продолжение, было выслушано с гримасой отвращения. Словно бы я принялся толковать о прелестях некро-зоофилии и дружески предложил сэру Мелифаро сопровождать меня к ближайшему кладбищу домашних животных. «Никогда больше так не шути, – серьезно посоветовал он. – Особенно при посторонних. Да и при своих не стоит».

Я так и не понял, с какой стати мой приятель стал корчить оскорбленную невинность. Махнул рукой на его предрассудки и наскоро состряпал собственное лирическое объяснение. Дескать, обоюдное согласие любовников с тем, что разлука неизбежна, не самый худший способ окружить ореолом романтики интимную связь со случайным партнером – именно так называется это приятное событие на косноязычном канцелярском жаргоне.

В очередной раз обработав вышеизложенную информацию, я с огорчением констатировал, что мне пока рано отправляться в Квартал Свиданий. Коленки будут дрожать, язык – заплетаться, подмышки, как пить дать, вспотеют. Да и в постели я вряд ли покажу себя с лучшей стороны, слишком уж необычный способ знакомиться. А вдруг моей «судьбой» окажется престарелая беззубая великанша со слоновьими ногами? И как тогда, спрашивается, дожить до утра? Нет уж, лучше положусь пока на более консервативные способы ухаживать за девушками, благо и они местными традициями не возбраняются.

Приняв решение, я огляделся по сторонам в поисках подходящего способа убить время. Единственный возможный собеседник, наш буривух Куруш, дремал, спрятав голову под крыло. Так что я взялся за книгу, забытую в кресле сэром Джуффином Халли. Это была «Философия времени», автор – некий сэр Соброх Хесом. Грешные Магистры, чем только не интересуются люди!

В общем, у меня выдалась нелегкая ночь. Безделье, бесплодные размышления о Квартале Свиданий и философская литература могут довести до цугундера куда скорее, чем колдовские трюки нашей несравненной Мастера Преследования.

Утро, впрочем, принесло добрые перемены. Сэр Кофа Йох развлек меня парочкой пикантных анекдотов. Джуффин вдруг решил остаться дома до обеда, но прислал мне зов, чтобы пожелать хорошего утра. Заодно попросил дождаться Мелифаро, чтобы Тайный Сыск хотя бы формально не оставался без начальника. Я не возражал, поскольку все равно не собирался уходить, пока не увижу Меламори. Она наверняка чувствует себя виноватой, и дурак я буду, если не воспользуюсь столь благоприятным стечением обстоятельств.

Наконец леди появилась. Слонялась по залу Общей Работы, не решаясь зайти ко мне. Дверь кабинета была приоткрыта, посему я имел возможность выслушать целую серию горьких вздохов, слишком громких, чтобы быть натуральными. Насладившись концертом, я послал зов в «Обжору Бунбу» и потребовал камры на двоих и много печенья. Заказ принесли через несколько минут. Когда курьер отворил дверь, Меламори юркнула в дальний уголок зала, не решаясь оставаться в зоне моей видимости. Слушала звяканье посуды, затаив дыхание.

Когда курьер с пустым подносом удалился, я громко спросил у распахнутой двери:

– Если ко мне в кабинет несут поднос с двумя кувшинами камры и двумя кружками, вы делаете вывод, что у меня просто началось раздвоение личности? Мне требуется помощь, незабвенная.

– А это для меня, сэр Макс? – раздался жалобный писк.

– Это – для моей покойной прабабушки, но поскольку она не соблаговолила явиться… В общем, я не сержусь, а камра остывает.

Меламори появилась в дверях. На ее очаровательной мордашке боролись два выражения – виноватое и довольное.

– Джуффин вам наябедничал? Мог бы и промолчать, если уж я так опозорилась, – буркнула она, усаживаясь.

– Никто не опозорился, Меламори. Просто я немного иначе устроен. Не берите в голову. Моя мудрая мама говорила, что если я буду есть много конского навоза по утрам, то вырасту здоровым и красивым, и никто не сможет встать на мой след. Как видите, она была права.

Я был великодушен по велению сердца, но и на некую заветную награду, что греха таить, надеялся. В конце концов ее восхищение, пусть даже опасливое – не самое худшее чувство. Уж по крайней мере, лучше, чем вежливое равнодушие. О равнодушии невежливом, с которым мне, увы, тоже не раз приходилось сталкиваться, я и думать не желал.

В результате тщательно спланированной операции я, кажется, окончательно очаровал первую леди Тайного Сыска. Допивая камру, она веселилась от души. Наши руки несколько раз встретились в вазе с печеньем, и лапка Меламори не выказала желания поспешно увернуться от моих пальцев. Окончательно обнаглев, я предложил ей как-нибудь прогуляться по вечернему Ехо. Леди честно призналась, что трусит, но тут же пообещала стать очень храброй – не сегодня, не завтра, но скоро. Буквально на днях. Оставалось лишь определиться с датой свершения подвига. Это была серьезная победа. Я и не рассчитывал.

Домой я ушел счастливым. Часа два ворочался, не в силах унять радостное возбуждение, и наконец задремал под звонкое мурлыканье Армстронга и Эллы, свернувшихся клубками у меня в ногах. Но спать мне пришлось недолго.

В полдень меня разбудил страшный шум. Спросонок я решил, что у меня под окнами происходит то ли публичная казнь (что в Ехо, вроде бы, не принято), то ли выступление бродячего цирка (что действительно порой случается). Поскольку спать в таком бедламе невозможно, я пошел посмотреть, что случилось.

Распахнув дверь, я понял, что сошел с ума. Или просто не проснулся.

На мостовой перед моим домом выстроился оркестр из дюжины музыкантов, старательно извлекающих из своих инструментов какую-то заунывную мелодию. Впереди стоял великолепный Лонли-Локли и хорошо поставленным голосом пел печальную песню о маленьком домике в степи. «Этого не может быть, потому что этого быть не может», – ошеломленно подумал я. И, едва дождавшись конца серенады, набросился на коллегу с расспросами.

– Что случилось, Шурф? Почему вы не на службе? Грешные Магистры, что вообще происходит?!

Сэр Лонли-Локли невозмутимо откашлялся.

– Что-то не так, Макс? Я выбрал плохую песню?

От смущения и растерянности я был готов заплакать.

– Песня просто замечательная, но… Пойдемте в гостиную. Нам принесут камры из «Сытого Скелета», и вы мне все объясните. Ладно?

Королевским жестом отпустив музыкантов, мой «официальный друг» проследовал в дом. Вне себя от облегчения, я рухнул в кресло и отправил зов в «Сытый Скелет». Не самый скверный трактир в Ехо, к тому же, ближайший.

– Я не на службе, поскольку мне даровали День Свободы от забот, – спокойно пояснил Лонли-Локли. – И я решил употребить это время на то, чтобы исполнить свой долг.

– Какой долг?

– Долг дружбы, разумеется, – теперь пришла его очередь удивляться. – Я сделал что-то не так? Но я наводил справки.

– Где вы наводили справки? И зачем?

– Видите ли, сэр Макс, после того, как мы с вами стали друзьями, я подумал, что обычаи тех мест, где прошла ваша юность, могут отличаться от наших. Мне не хотелось бы случайно, по неведению оскорбить ваши чувства. И я обратился к сэру Мелифаро, поскольку его отец – крупнейший специалист в области традиций всех народов, населяющих Мир.

– Ага, значит, к сэру Мелифаро.

Я начинал понимать.

– Да, поскольку в книгах не нашлось никаких сведений именно об этой стороне жизни ваших соотечественников. Единственный источник, на который можно полагаться, сэр Манга Мелифаро. Принимая во внимание, что мы оба знакомы с его сыном…

– Да уж, знакомы. И Мелифаро сказал вам, что меня необходимо ублажать романсами?

Я не знал, сердиться или смеяться. В дверь постучали. Курьер из «Сытого Скелета» прибыл как раз вовремя.

– Сэр Мелифаро поведал мне о некоторых традициях Пустых Земель. В частности, сказал, что в полнолуние мы с вами должны меняться одеялами, а в Последний День Года…

– Да? И что же мы должны, по его мнению, проделывать в Последний День Года?

– Посещать друг друга и собственноручно чистить бассейны для омовения. А также прочие гигиенические помещения, включая уборную… Что-то не так, Макс?

Я взял себя в руки. Решил, что чувства Лонли-Локли следует пощадить. Ему будет неприятно узнать, что он стал жертвой розыгрыша.

– Да нет, Шурф, в сущности, все правильно. Только, пожалуйста, не нужно больше ничего такого проделывать. Я вполне нормальный цивилизованный человек. Мне действительно довелось некоторое время пожить в странном месте. Куда более странном, чем вы себе представляете. Но я никогда не цеплялся за варварские обычаи своей родины. Так что для меня дружба означает то же, что и для вас: просто добрые отношения двух симпатичных друг другу людей. Ни обмена одеялами, ни взаимной чистки сортиров не требуется. Договорились?

– Разумеется. Такие взгляды делают вам честь. Я надеюсь, что ничем вас не обидел? Я просто хотел проявить уважение к обычаям ваших предков и доставить вам удовольствие.

– Вы мне его и доставили – в каком-то смысле. Во всяком случае, своим вниманием и беседой. Так что все в порядке.

Накормив и успокоив гостя, я проводил его до дверей и остался наедине с собственным справедливым негодованием. Первое, что я сделал – тут же послал зов Мелифаро.

«Ты забываешь, я действительно страшен в гневе!» – грозно прорычал я (насколько можно грозно рычать, пользуясь Безмолвной речью).

«А что случилось-то?» – удивленно спросил он.

«Что случилось?! У меня только что был Лонли-Локли с оркестром».

«Что-то не так, Макс? – озабоченно спросил Мелифаро. – Отец говорил, что у вас это принято. Тебе не понравилось? Неужели наш Лонки-Ломки плохо поет? Мне-то казалось, у него должен быть неплохой голос».

И этот туда же.

Я все еще не знал, злиться или смеяться. Посему пошел досматривать сны. И правильно сделал. Как оказалось, это был мой последний шанс выспаться. Вечером я отправился на службу, где благополучно застрял на пару дней, поскольку влип в самый безнадежный из классических криминальных сюжетов.

Кошмар начался внезапно и был приурочен к моему приходу в Дом у Моста. Еще за квартал от Управления я услышал знакомый рев:

– Бычачьи сиськи! Если эти худосочные задницы не могут найти собственное дерьмо в полном дерьма сортире, они будут хлебать его, пока яма не опустеет! Чтобы я передал дело этим тайным дерьмоискателям? Этим генералам степных сортиров, которые не могут расхлебать собственное дерьмо без орды голозадых варваров?!

Мне стало смешно. Дядя так разошелся, что не услышал предупредительного звона колокольчиков на моих сапогах. «Ну подожди, милый, сейчас я тебе устрою! – с восторгом подумал я, приближаясь к Тайному Входу в Управление Полного Порядка.

Ага, «тайному», как же. Дверь была нараспашку, на пороге стоял генерал Бубута Бох, уже не красный, а лиловый от злости.

– А теперь эти голозадые обитатели пустых сортиров будут снимать пенки с моего дерьма!..

Тут Бубута наконец увидел меня и заткнулся так внезапно, словно кто-то остановил Мир.

Думаю, я был великолепен. Развевающаяся Мантия Смерти и гневное лицо. Я призвал на помощь весь свой убогий актерский талант, чтобы злость выглядела натурально. Особенно удался нервный тик, который, согласно моему режиссерскому замыслу, должен был внушить опасение, что я сейчас начну плеваться ядом. Не знаю, насколько достоверно у меня получилось, но Бубута поверил: у страха глаза велики.

Вообще-то он вовсе не трус, этот смешной дядька. Что угодно, только не трусость можно инкриминировать бывшему грозному рубаке Бубуте Боху. Но все люди панически боятся неизвестного. А мой новоприобретенный устрашающий дар, о котором в последнее время так много судачили в городе, относился как раз к сфере неизвестного. Так что беднягу можно было понять.

Генерал Бубута судорожно глотал воздух. Капитан Шихола, его подневольный собеседник, смотрел на меня почти с надеждой. Я неотвратимо приближался. Хотелось довести шутку до конца, плюнуть в него и посмотреть, что будет. Теоретически говоря, мой плевок не угрожал жизни начальника полиции – я не был ни зол, ни испуган. Но я вовремя одумался. Решил, что беднягу может хватить удар – и как я потом буду расхлебывать неприятности? Поэтому я сменил гнев на милость и приветливо улыбнулся.

– Хороший вечер, сэр Бох! Хороший вечер, капитан!

Моя вежливость окончательно добила Бубуту. И, кажется, разочаровала его подчиненного. Я оставил их в смятении чувств и отправился в кабинет сэра Джуффина Халли, который по совместительству считался и моим пристанищем.

Джуффин был на месте и в приподнятом настроении.

– Ты в курсе, Макс? Нам только что поручили разобраться с одним странным убийством. На первый взгляд, дело не по нашей части, но Бубутины орлы его не осилят. Это, кстати, и ему самому ясно, поэтому бедняга не в себе. Да ты, наверное, слышал его вопли. Пойдем посмотрим на убитую.

Мы вышли в коридор. К нам присоединилась леди Меламори, мрачная, как никогда. Странно. Казалось, я весьма качественно развеселил ее утром. Или это убийство так ее огорчило? Сомнительно. Это для меня смерть – из ряда вон выходящее событие, а для Меламори, небось, уже давно рутина.

– Что так тихо? – изумился Джуффин, прислушиваясь к шорохам за стеной, отделявшей наши апартаменты от территории Городской полиции. – Я-то думал, Бубута собирается орать до завтрашнего утра. Неужто голос сорвал? Не верю! Это было бы слишком хорошо.

– Просто я проходил мимо и сделал вид, что рассердился, – скромно сообщил я.

Джуффин посмотрел на меня с изумлением.

– Грешные Магистры! Я добьюсь, чтобы твое жалованье стало больше моего собственного. Ты того стоишь.

Меламори даже не улыбнулась. Словно бы бравый генерал Бубута никогда не был излюбленной мишенью ее насмешек. Мне показалось, что она готова заплакать. Я положил руку ей на плечо, хотел сказать какую-нибудь внушающую оптимизм глупость. Но это не понадобилось. Прикоснувшись к ней, я сам все понял. Не представляю, какие тайные механизмы пришли в действие, но теперь я знал, что творится с Меламори, как знала это она сама. Наша Мастер Преследования действительно временно выбыла из строя. Неудачная попытка встать на мой след что-то нарушила в хрупком механизме ее опасного дара. Ей требовалось время, чтобы прийти в норму. Это как грипп, жителям Ехо, к счастью, неизвестный: хочешь – не хочешь, а выздоровление требует какого-то времени. И теперь Меламори шла на место преступления как на казнь, ибо предчувствовала, чем все это закончится: полным провалом и новой порцией неуверенности. Но она шла, поскольку не привыкла отступать даже перед непреодолимыми препятствиями. Ужасно глупо, но я бы и сам, наверное, так поступил. Барышня нравилась мне все больше.

Я отправил Джуффину зов:

«Меламори нельзя работать. У нее ничего не получится. И она это знает. Зачем вы ее позвали? В воспитательных целях?»

Джуффин пристально посмотрел на меня, потом на Меламори и вдруг ослепительно улыбнулся.

– Марш домой, незабвенная!

– Почему это?

– Сама знаешь почему. Твой дар принадлежит не тебе лично, а Тайному Сыску Соединенного Королевства. И если некоторые вещи могут ему повредить, ты сама должна принимать меры, чтобы этого не случилось. Это – такое же мастерство, как и все остальное. И нечего перекладывать свои проблемы на плечи старого усталого начальника, который о них попросту забывает. Ясно?

– Спасибо, – шепнула Меламори. На нее было жалко смотреть.

– На здоровье! – фыркнул Джуффин. – Иди домой, Меламори. А еще лучше, съезди к своему дяде Киме. Он – большой мастер приводить тебя в хорошее настроение. Глядишь, через пару дней будешь в полном порядке. Чем скорее, тем лучше.

– А как же вы будете искать убийцу? – виновато спросила она.

– Сэр Макс, эта леди нас оскорбляет, – ухмыльнулся шеф. – Ей кажется, что наши с тобой умственные способности переживают мрачный период угасания. Она полагает, будто мы – никчемные бездельники, способные лишь почтительно сопровождать Мастера Преследования, бегущего по следу убийцы. Будем обижаться или на месте ее убьем?

– Ой, я не это имела в виду… – на лице Меламори появилась робкая улыбка. – Я исправлюсь. Привезу вам что-нибудь от дяди Кимы. И вы меня простите, правда?

– Я-то прощу, – задумчиво согласился Джуффин. – А вот сэр Макс, говорят, страшен в гневе. Вон, генерала Бубуту совсем затюкал.

– С сэром Максом я как-нибудь договорюсь, – заверила его Меламори.

И я, понятно, умер от счастья. Но на ногах как-то устоял.

Виновница моей гибели грациозно откланялась и скрылась за углом, где расположена стоянка служебных амобилеров. Ее прощальная улыбка стала последним приятным событием дня. Продолжение оказалось на удивление паршивым.

В нескольких шагах от нашего любимого трактира «Обжора Бунба» была убита женщина. Молодая, красивая, хотя и не совсем в моем вкусе. Жгучая брюнетка с большими глазами, пухлыми губами и широкими бедрами. В Ехо такой тип женской красоты пользуется исключительной популярностью. Но этой леди перерезали горло, изобразив необаятельную вторую улыбку от уха до уха.

Если верить Джуффину, в Ехо так не убивают. Ни женщин, ни мужчин, никого. Впрочем, в Ехо вообще убивают чрезвычайно редко, если, конечно, дело не касается одного из распущенных Орденов – от этих можно ожидать чего угодно. Но здесь магией и не пахло. Ни запретной, ни разрешенной – вообще никакой. Дружно пожав плечами, мы с Джуффином вернулись к себе.

– Честно говоря, в этой истории меня больше всего потрясло место преступления, – заметил я. – Чего греха таить, весь город знает, что «Обжора Бунба» – ваша любимая забегаловка. Ни один сумасшедший параноик не решился бы напакостить в радиусе дюжины кварталов от этого заведения.

– Ну вот, один решился, – хмыкнул шеф.

– Может быть, он просто приезжий?

– Наверняка. В Ехо так с дамами даже в Смутные Времена не обращались. Как глупо все складывается! Меламори сейчас пригодилась бы нам как никогда. Час, и все было бы кончено. А теперь сиди тут, думай о всякой ерунде.

Пока мы сидели в кабинете, произошло еще одно убийство, на сей раз неподалеку от улицы Пузырей. Точно такая же кровавая «улыбка», только на этот раз Джоконда была постарше, лет трехсот от роду. Местная знахарка, старая Хрида, к которой ходила вся улица, когда заболит зуб или уйдет удача. Все еще моложавая, энергичная, и, в отличие от большинства своих коллег, очень милая леди. Ее любили обитатели всех соседних кварталов, а на страницах «Суеты Ехо» несколько раз в год появлялись благодарственные списки исцеленных ею пациентов.

Можно с уверенностью добавить, что оба убийства не были совершены с целью ограбления, поскольку все драгоценности остались при своих мертвых хозяйках. Что касается денег, то их у женщин скорее всего при себе не было. Здесь, в Ехо, считается, что прикосновение к монетам охлаждает любовь, поэтому женщины не любят брать деньги в руки, и лишь самые смелые считают перчатки достаточной защитой. Да и мужчины предпочитают соблюдать некоторые предосторожности. Но дамы на сей счет особенно суеверны.

Поэтому, кстати, жители Соединенного Королевства постепенно ввели в обычай разного рода векселя и расписки, для погашения которых отводится несколько дней в конце года. Я-то сам предпочитаю расплачиваться наличными, и не раз попадал из-за этого в неловкие ситуации Даешь порой трактирщику деньги, а он смотрит волком, потому что, видите ли, оставил перчатки на кухне, и теперь ему по твоей милости туда-сюда ходить.

Итак, за истекший час мы имели два трупа. И не слишком много идей. Ночь была щедра, мы получили еще четыре «улыбки», похожие одна на другую, как близнецы, в то время как их несчастные обладательницы разительно отличались и возрастом, и внешностью, и общественным положением. Даже жили они в разных районах города. Похоже, злодей сочетал приятное с полезным – зверские убийства с обзорной экскурсией по ночному Ехо.

Ближе к утру мы получили небольшую передышку. Убийства прекратились. Вероятно, их виновник утомился и решил вздремнуть. Джуффин передал все текущие дела Мелифаро и Лонли-Локли. Сэр Кофа Йох отправился собирать сведения об убийствах по трактирам, а мне наш Почтеннейший Начальник велел не отходить от себя ни на шаг. Пользы ему от меня, впрочем, пока не было никакой. Возможно, я являюсь своего рода возбудителем его вдохновения, так сказать, «музой» нашего шефа? Так и муза из меня получилась хреновая – за всю ночь Джуффин ничего выдающегося так и не придумал.

Седьмое убийство мы получили в подарок в полдень, за той же «подписью» и без обратного адреса.

Строго говоря, к этому моменту нам было известно следующее: убийца – скорее всего мужчина (следы, оставленные им в пыли, почти стерлись, но размер впечатлял); скорее всего приезжий (уж слишком необычное поведение); обладатель великолепного по здешним меркам ножа; он не грабит своих жертв и вряд ли имеет хоть какое-то отношение к распущенным магическим Орденам, поскольку не занимается традиционной магией даже на собственной кухне. Кроме того, он не был сумасшедшим, поскольку в этом Мире безумие, оказывается, оставляет слабый, но вполне уловимый и узнаваемый запах, какового сэр Джуффин Халли на местах преступлений не унюхал.

– Макс, кажется, ты присутствуешь при историческом моменте, – сказал Джуффин, оставив в покое трубку, которую крутил в руках последние пять часов. – На сей раз я действительно ничего не понимаю. Мы имеем: седьмой труп за последние сутки, кучу улик, которые не говорят ни о чем, и – никакой магии. Ни дозволенной, ни недозволенной. Впору отдать это дело обратно, в ведомство Бубуты и забыть о нашем позоре.

– Но вы же сами знаете, что иногда… – осторожно начал я.

– Знаю. Но никакой нечистью здесь не пахнет. А использовать Истинную магию для зверских убийств? Невероятно! Даже вообразить не могу. Разве что безумец… Но безумием там, как я тебе уже говорил, не пахнет.

– Вам виднее, – вздохнул я. – Идемте обедать, Джуффин. Этим стенам надо от нас отдохнуть.

Даже в «Обжоре Бунбе» было как-то мрачновато. Мадам Жижинда выглядела заплаканной. Еда как всегда превосходила ожидания, но мы не были способны оценить ее по достоинству. Джуффин потребовал стакан Джубатыкской пьяни, задумчиво понюхал и отставил его в сторону.

– Не совсем то, что требуется после бессонной ночи, – проворчал он.

Пожалуй, это был самый нескладный день за все время, что я здесь нахожусь… Вот именно. За все время, что я здесь. Не так уж долго, честно говоря. Грешные Магистры! Мог бы и раньше сообразить, что кроме туристов из соседних городов по Ехо могут шляться и обитатели иных миров вроде меня.

– Джуффин, – сказал я, – а что, если это мой земляк?

Шеф поднял брови. Понимающе кивнул.

– Пошли в Управление. Такой разговор не для чужих ушей. Скажи Жижинде, пусть пришлет мне в кабинет камры и что-нибудь выпить. Только не этого, – он с ненавистью покосился на стакан.

В кабинете шеф пронзительно уставился на меня:

– Почему?

– Потому, что это все объясняет. Никакой магии, так? Во всяком случае, никакой Очевидной магии. Это – раз. Потом, если уж я здесь, почему бы не быть и другим гостям? Любая дверь, как ее ни заделывай, навсегда останется дверью, пока стоит дом… Это – два. И потом, вы сами говорите, что в Ехо так убивать не принято. Зато там, где я родился… Такое обхождение с дамами весьма популярно среди некоторых наших сумасшедших. Мы называем их «маньяками». Это – мой третий и главный аргумент. Слишком знакомо. Я не раз видел подобные вещи по телевизору.

– Где ты это видел?

Я замялся, поскольку не видел способа быстро и внятно объяснить, что такое телевизор, человеку, который никогда его не видел.

– Ну, скажем так, это возможность сидеть дома и видеть то, что происходит в других местах. Не все, конечно, а главные новости. Что-то важное или удивительное. И еще кинофильмы. С помощью специального аппарата. И никакой магии… Хотя кто знает, что показал бы ваш индикатор?

– Вот именно. Эх, надо было тебе захватить этот телевизор с собой. Любопытная, должно быть, штуковина.

– А про убийцу вы что думаете? – я честно старался вернуть шефа к текущим проблемам. – Может он быть моим земляком?

– Что ж, версия нелепая и логичная, как раз в твоем духе. Стоит попробовать. Я еду к Мабе Калоху, а ты… Ты едешь со мной. Заодно и познакомитесь. Маба знает твою историю, так что не выпендривайся со своей легендой.

– Сэр, – обиженно сказал я, – это не моя легенда, это ваша легенда. Лучшее в Мире произведение в жанре художественной фальсификации: «Сэр Макс с границы графства Вук и Пустых Земель, нелепый варвар, но гениальный сыщик».

– Моя, так моя, – вздохнул Джуффин. – Хоть на что-то я, выходит, гожусь. Поехали.

Теперь мне придется подробно рассказать, как я попал в Ехо, поскольку, как ни странно, это имеет самое непосредственное отношение к дальнейшим событиям.

За двадцать девять лет своей путаной жизни тот Макс, каким я был тогда, ночной диспетчер редакции умеренной во всех отношениях газеты, привык придавать особое значение своим снам. Доходило до того, что если мои дела во сне шли не так хорошо, как хотелось бы, ничто не могло утешить меня наяву. Сны казались мне даже более реальными и значительными событиями, чем повседневная рутина действительности. Как бы там ни было, я не видел особой разницы, а потому таскал за собой из снов в явь и обратно все проблемы – ну и радости, конечно, когда таковые случались.

Среди множества сновидений я выделял несколько особых мест, которые снились мне с известной регулярностью. Город в горах, где единственным видом муниципального транспорта была канатная дорога; тенистый английский парк, разделенный пополам звонким ручьем; череда пустынных пляжей на угрюмом морском побережье. И еще один город, мозаичные тротуары которого очаровали меня с первого взгляда. В этом городе у меня даже имелось любимое кафе, название которого мне никогда не удавалось вспомнить после пробуждения. Потом-то, попав в настоящий трактир «Обжора Бунба», я сразу же узнал его. Даже обнаружил свой любимый табурет между барной стойкой и окном во внутренний дворик.

В этом месте я сразу почувствовал себя дома; немногочисленные клиенты, толпившиеся у длинной стойки, казались мне старыми знакомцами, а их экзотические костюмы не вызывали удивления. Впрочем, и они косились на мои штаны без особого любопытства. Ехо все же – столица большого государства, к тому же один из крупнейших речных портов Мира. Местных жителей трудно удивить экзотическим нарядом.

Со временем один из завсегдатаев стал со мною здороваться. Я отвечал взаимностью. Доброе слово, как известно, и кошке приятно – даже если она спит и видит сны.

Постепенно новый знакомый завел обычай присаживаться за мой столик – поболтать. Уж это сэр Джуффин Халли умеет как никто другой, ему только волю дай, любого заговорит.

Так продолжалось довольно долго. Иногда наяву я пересказывал своим друзьям причудливые истории, услышанные от нового знакомца. Те наперебой советовали мне их записывать, но я так и не собрался. Решил почему-то, что некоторые вещи нельзя доверять бумаге. Ну и ленив был, чего греха таить.

Наша странная дружба завершилась внезапно и совершенно для меня неожиданно. Однажды мой добрый собеседник на полуслове прервал очередную байку, с комической серьезностью заговорщика огляделся по сторонам и таинственным шепотом сообщил: «А ведь ты спишь, Макс! Все это – просто сон».

Я был потрясен. Дернулся так, что свалился с табурета и благополучно проснулся на полу у себя дома.

Следующие семь лет мне снилось что угодно, только не мозаичные мостовые чудесного города. Без этих сновидений я затосковал, да и наяву дела мои шли все хуже. Я терял интерес к старым друзьям, ссорился с девушками, менял места работы чаще, чем белье, выбрасывал на свалку книги, в которых больше не находил утешения, а, напиваясь, неизменно устраивал безобразные драки, словно бы в надежде разнести на кусочки реальность, которая меня больше не устраивала.

Со временем я, впрочем, успокоился. Обзавелся новым типовым пакетом жизненных ценностей: приятели, девушки, сносная служба, пристойное жилье, обширная библиотека, свидетельствующая скорее о возможностях, чем о вкусах своего владельца. В барах вместо алкоголя все чаще заказывал кофе, принимал душ по утрам, брился не реже, чем раз в два дня, вовремя отдавал белье в стирку, научился держать себя в руках и обходиться язвительными замечаниями вместо кулаков. Но вместо законной гордости испытывал все ту же тупую тоску, что сводила меня с ума в юности. Чувствовал себя мертвецом, восставшим из могилы и зачем-то приспособившимся к тихому, незаметному существованию среди таких же, полуживых.

Но мне чертовски повезло.

Однажды, заснув рано утром после работы, я сразу же увидел длинную барную стойку, свой любимый табурет и старого знакомца, поджидавшего меня за соседним столиком. Я тут же вспомнил, как закончилась наша последняя встреча. Понял, что сплю и вижу сон. Но на сей раз не упал со стула. И не проснулся. Даже не испугался. Наверное, с возрастом худо-бедно научился держать себя в руках.

– Что происходит? – спросил я. – И как оно происходит?

– Не знаю, – сказал мой старый приятель. – По-моему, никто не знает, как происходят подобные вещи. Но они происходят. Мое хобби – по возможности наблюдать этот факт.

– Не знаете? – ошеломленно переспросил я. Мне почему-то казалось, что этот человек обязан знать все ответы на мои вопросы.

– Речь не о том, – перебил меня он. – Скажи лучше, тебе здесь нравится?

– Еще бы! Это мой любимый сон. Когда он перестал мне сниться, я думал, что сойду с ума.

– Понимаю. А там, где ты живешь, тебе нравится?

Я пожал плечами. К этому времени у меня скопилось немало проблем. Не крупных неприятностей – они к тому времени успели остаться в прошлом, – а скучных, заурядных, повседневных проблемок. Я был счастливым обладателем вполне неудавшейся, спокойной, умеренно сытной жизни и больших иллюзий насчет того, чего я на самом деле заслуживаю.

– Ты – ночной человек, – сказал мой собеседник. – И не без некоторых странностей, да? Там, где ты живешь, когда не спишь, это мешает, я полагаю.

– Мешает?! – взорвался я. – Да не то слово!

И сам не заметил, как выложил этому симпатичному дядьке все, что к тому времени успело скопиться на сердце. В конце концов, чего стесняться, это же только сон, о чем меня честно проинформировали еще семь лет назад.

Он выслушал меня довольно равнодушно, но и насмехаться не стал, за что я ему по сей день признателен.

– Ну что ж, – заключил он после того, как я умолк. – Все это довольно печально, но у меня есть для тебя отличное предложение. Интересная высокооплачиваемая работа здесь, в этом городе, который ты успел полюбить. Причем только по ночам, как ты всегда хотел.

Я не стал раздумывать. До меня все еще не доходило, что решение, принятое в этом сне, может иметь какие-то последствия. Впрочем, выслушать подробности я все равно хотел – из чистого любопытства.

– О’кей, считайте, что вы меня уже завербовали. Но зачем я вам нужен? Вы хотите сказать, что во всем этом городе нет человека, способного не спать ночью?

– Да нет, такого добра хватает, – ухмыльнулся он. – Кстати, меня зовут Джуффин. Сэр Джуффин Халли, к твоим услугам. Можешь не трудиться, я знаю, что тебя зовут Макс, а фамилия твоя мне без надобности. Ты очень удивишься, но я знаю о тебе не так уж мало. В частности, мне известно, что у тебя имеется некий чрезвычайно редкий талант, как раз по части возглавляемого мной ведомства. Просто до сих пор у тебя не было случая его проявить.

– Какой это талант вы у меня обнаружили? Уж не криминальный ли, часом? – я глупо хихикнул.

– Вот видишь, ты и сам догадался. Молодец.

– Вы это серьезно? Вы что, действительно мафиози?

– Не знаю, что такое «мафиози», но заранее уверен, что я – много хуже.

– Мафиози – это глава преступного сообщества, – объяснил я. – Самый крутой бандит. А вы?

– А я, напротив, начальник Малого Тайного Сыскного Войска города Ехо. В каком-то смысле, тоже «самый крутой бандит». Но на службе закона. Впрочем, мое ведомство интересуется исключительно магическими преступлениями.

– Какими? – недоверчиво переспросил я.

– Какими слышал. Магическими. И не нужно корчить рожи, я тебя не разыгрываю. Не до шуток сейчас. Пока забудь. Если мы поладим, получишь ответы на все свои вопросы и даже сверх того.

– Так мы уже, можно сказать, поладили.

– Правда? Что ж, это хорошо. Я-то думал, придется тебя уговаривать. Речь сочинял, старался.

– Лучше скажите, кем я буду, если поступлю к вам на службу?

– Ночным Лицом Начальника Малого Тайного Сыскного войска. Но войско по ночам обычно дрыхнет, так что будешь ты, Макс, по большому счету, ночным начальником самого себя.

– Неплохая карьера для гастарбайтера.

– Это точно. Скажи-ка, а если бы я все-таки был этим, как ты выразился, – «мафиози», ты бы все равно согласился поступить ко мне на службу?

– Конечно, – честно ответил я. – Я пока не знаю обстоятельств вашей жизни, поэтому не вижу никакой разницы между преступниками и теми, кто их ловит.

– Молодец, коллега, не соврал. Продолжай в том же духе. Правда – не такая важная вещь, чтобы ее скрывать.

У этого сэра Джуффина, с хищным птичьим профилем и холодными глазами мудрого убийцы, была на удивление мягкая улыбка. Я понял, что уже давно не был так очарован – ни во сне, ни, тем более, наяву. Мне и правда хотелось бы остаться здесь, рядом с этим человеком, а чем он там занимается, и какую роль сочинил для меня – дело десятое. Возможно, именно поэтому я решил относиться к нашей беседе так серьезно, словно бы она произошла наяву. Я очень хотел ему верить. Так страстно я уже давно ничего не желал.

– Осталось обсудить технические подробности, – вздохнул сэр Джуффин Халли.

– В смысле?

– А в том смысле, Макс, что тебе еще нужно попасть сюда.

– А разве я не здесь? Ах, ну да…

– В том-то и дело. Думаешь, ты сейчас настоящий? Обычный призрак. Ну, почти обычный. Народ от тебя пока не шарахается, но человек сведущий невооруженным глазом увидит разницу. Да и у тебя будут проблемы с телом, которое сейчас валяется под одеялом. Если оно умрет, тебе крышка. Нет уж, ты должен попасть сюда со всеми потрохами, которые в данный момент находятся неизвестно где.

– Потроха – это да, проблема, – пригорюнился я.

– Совершенно верно. А потому слушай меня внимательно. Тебе предстоит сделать кое-что невозможное, когда проснешься. Первое: ты должен вспомнить наш разговор. С этим у тебя проблем, надеюсь, не будет. А если будут – что ж, придется мне начинать все сначала. Второе: вспомнив, ты должен осознать, что все чрезвычайно серьезно. Тебе придется убедить себя, что некоторые сны могут продолжаться наяву. А если не получится, ты должен уговорить себя проверить. Из любопытства, от скуки – как хочешь.

– Нет проблем. И любопытства, и скуки в моей жизни хватает.

– Что ж, посмотрим. Человек устроен так, что когда с ним случается нечто необъяснимое, он кладет на это необъяснимое, со словами: «Ах, какое у меня пылкое воображение!» Тебе предстоит убедиться в моей правоте не далее как через пару часов. Тут я бессилен помочь. Остается только верить в удачу.

– Да ладно вам, – сказал я обиженно. – Не такой уж я тупой придурок.

– Не тупой и не придурок. Но способность верить в чудеса – не самая сильная твоя сторона. Я имел удовольствие долгие годы изучать тебя, Макс.

– А зачем?

– Не «зачем», а «почему». Так уж сложилось. Я случайно увидел тебя здесь много лет назад. Понял, что ты не из местных, подумал, что ты еще недостаточно взрослый для того, чтобы шляться по трактирам. И только потом до меня дошло, что ты – не настоящий. Так, фантом, призрак, бледная тень далекого сновидца. В здешних местах порой и не такое случается, но нашей магией от тебя не пахло, поэтому никто не заметил подвоха – кроме меня, конечно.

– А вы…

– А я заметил, поскольку немного разбираюсь в подобных вещах. И знаешь что? Я на тебя посмотрел и сразу понял: из этого парня со временем может получиться идеальный ночной заместитель меня самого. А сносный – хоть сегодня.

Я был потрясен. Мне очень давно не делали комплиментов. А столь приятных и неожиданных, кажется, и вовсе никогда не делали. Теперь-то я понимаю, что Джуффин выдал похвалы авансом, чтобы мне легче было поверить в его существование. Как ни будет кричать мой разум, что я спал и видел очередной глупый сон, но смириться с мыслью, будто грубая лесть обаятельного Джуффина – тоже только «глупый сон», – ну нет, это не по мне!

– Когда ты убедишь себя, что надо попробовать, – если убедишь, конечно! – делай следующее… – Джуффин замолчал, потер лоб, прикрыл глаза, приказал: – Дай-ка руку!

Я протянул лапу, в которую он намертво вцепился. И забормотал тихо, поспешно, почти неразборчиво, словно бы старался угнаться за неким невидимым торопыгой-суфлером:

– Ночью, попозже, выйдешь на… да, это место называется: «Зеленая улица». Запомни. Не стой на одном месте, ходи. Ходи час, другой, сколько будет надо. Ты увидишь повозку… У вас это называется «трамвай». Пустой трамвай. Он подъедет, остановится. Заходи внутрь, садись. Трамвай поедет. Делай, что хочешь, но не суйся туда, где должен сидеть возница. Лучше не рисковать, с такими вещами никогда заранее не знаешь… Не волнуйся, не торопись. Это может занять много времени, поэтому возьми с собой бутерброды или еще что-нибудь. Рассчитывай на несколько дней. Я не думаю, что путешествие затянется надолго, но всякое бывает. И, самое главное – не надо никому ничего рассказывать. Тебе не поверят, а чужие сомнения всегда мешают настоящей магии.

Он наконец отпустил мою руку, открыл глаза и улыбнулся.

– Последний совет запомни хорошенько, в будущем пригодится. Ты все понял?

– Да, – кивнул я, растерянно массируя пострадавшую конечность.

– Ты сделаешь это, Макс?

– Да, конечно. Но по Зеленой улице не ходят трамваи.

– Думаю, что так, – равнодушно кивнул Джуффин. – А ты что, собрался путешествовать между Мирами на обыкновенном трамвае?.. Кстати, а что такое «трамвай»?

Проснувшись, я не предпринимал никаких усилий, чтобы вспомнить сон, – и без того помнил все до мельчайших подробностей. Понять, кто я и где нахожусь, оказалось гораздо труднее, но я справился и с этим.

Было три часа дня. Я сварил себе кофе. Потом сел в кресло с чашкой и первой, самой сладкой, сигаретой. Собирался все обдумать. Сделав последний глоток, решил, что раздумывать тут не о чем. Даже если это был обыкновенный сон, что я теряю? Ну, прогуляюсь до Зеленой улицы – невелик труд. Гулять я люблю, ночь у меня свободна. Зато если сон был вещим… Ну, тогда это шанс! И еще какой!

Меня и правда ничего здесь не держало. Жизнь моя представляла собой большую неинтересную глупость. Мне даже некому было позвонить, чтобы попрощаться. То есть было, конечно, кому позвонить, добрых полсотни имен в телефонной книжке, которую я завел всего-то месяц назад. Но говорить ни с кем не хотелось. Встречаться – тем более. Возможно, у меня просто была депрессия. В таком случае, да здравствует депрессия! Потому что я на удивление легко принял самое важное решение в своей жизни. Сам сейчас удивляюсь.

Мною овладела какая-то странная, приятная рассеянность. Ни улаживать напоследок дела, ни, тем паче, делиться своими планами с задушевными друзьями мне даже не пришло в голову. Вечер я провел не в мучительных раздумьях, а с бесконечными чашками чая у телевизора. Даже последняя серия «Твин Пикс» не показалась мне дурным предзнаменованием. Подумалось лишь, что на месте агента Купера я бы, пожалуй, так и остался бродить по «Черному Вигваму»: все лучше, чем возвращаться к реальности и портить жизнь себе и другим.

В общем, я вел себя так, словно самым интригующим событием вечера должен был стать торжественный вынос мусорного пакета за порог дома. Только укладывая в рюкзак термос с кофе и трехдневный запас бутербродов, я почувствовал себя сумасшедшим идиотом. Но решил, что ради разнообразия можно побыть и идиотом. В последние годы я был просто образцом рассудительности, и результаты совершенно не впечатляли.

Болтаться по Зеленой улице мне пришлось довольно долго. Вышел я из дома около часу ночи, дорога заняла минут двадцать. А одним из последних событий, произошедших при мне в этом мире, было появление на табло электронных часов, сияющих над зданием телефонной компании, огромных цифр 02:02. Такая симметрия всегда казалась мне хорошей приметой, уж не знаю, почему.

От созерцания нулей и двоек меня отвлек звон трамвая, пронзительно громкий в тишине ночи. Я не испугался, но у меня закружилась голова, в глазах двоилось, и я никак не мог понять, появились ли трамвайные рельсы посреди узкой булыжной мостовой. Что я разглядел, так это табличку, оповещающую, что я нахожусь на остановке трамвая, следующего по маршруту № 432. Почему-то номер потряс меня больше, чем сам факт существования трамвая, – до сих пор в нашем городе дальше тридцатого дело не заходило. Я нервно хихикнул. Звук собственного смеха показался мне настолько жутким, что я немедленно заткнулся. И тут трамвай вывернул из-за угла. Кажется, он мчался со скоростью экспресса.

Мне очень не хотелось смотреть на водительскую кабину. Но человек устроен так, что то и дело совершает поступки, от которых лучше бы воздержаться. Я увидел широченную людоедскую рожу, скупо украшенную тоненькими усиками. Маленькие глазки, утопавшие в изобилии плоти, горели неземным восторгом. Трудно сказать, что именно в его облике так меня испугало, но в тот миг я хорошо понял, каково приходится скитающейся в Бардо душе, когда ей навстречу выходит первая процессия Гневных Божеств. Слова «страх», «ужас», «шок» – не способны передать охватившее меня чувство.

Трамвай начал тормозить, приближаясь к остановке. Тут я понял, что мне – конец. Если я зайду туда, мне конец, а если повернусь и убегу… Что ж, тогда – тем более! Я снова покосился на водительское место. По счастию, оно уже опустело. Мне стало полегче. Трамвай без водителя, на улице, где не ходят трамваи, маршрут № 432, из ниоткуда в никуда, – это было вполне терпимо. Такая версия искаженной реальности меня более-менее устраивала. В отсутствие людоедской рожи меня устраивало вообще все что угодно.

Трамвай остановился. Ничем не примечательный пожилой экземпляр с корявыми надписями: «Sex Pistols» и «Майкл – козел» на исцарапанном боку. Я бесконечно благодарен неведомому Майклу, он спас мне жизнь, или рассудок, или все вместе.

Выяснив зоологическое происхождение ни в чем не повинного парня, я почти успокоился. Вошел в пустой полутемный салон. Уселся у окна, пристроил рюкзак на соседнем сиденье. Дверь закрылась. Очень уютно закрылась, ничего пугающего в этом событии не было. Мы поехали. Даже скорость была (или казалась) самой обычной. И ночной пейзаж за окном не представлял собой ничего особенного – полузнакомые городские улицы, освещенные бледными кляксами фонарей, редкие желтые заплатки живых окон, жалкая неоновая рябь вывесок. Мне было хорошо и спокойно, словно я ехал в бабушкин загородный домик, где не был с четырнадцати лет. Бабушка умерла, домик продали, и я больше никогда не был так счастлив и свободен, как там.

Я увидел в стекле свое отражение – счастливое, изумленное, помолодевшее. Экий я симпатяга, однако, если постараюсь.

На одном из сидений я обнаружил какой-то журнал и радостно в него вцепился. Журнал оказался из породы любимых мною дайджестов. Некоторые любят погорячее, а я в ту пору предпочитал засорять мозги дайджестами – экологически чистый наркотик! Время полетело именно так, как я люблю: незаметно.

Наверное это выглядит нелепо – попасть в такую переделку и тут же вцепиться в старый журнал, заедая позавчерашнюю прессу свежими бутербродами. Но так уж я устроен: когда не понимаю, что происходит, стараюсь найти себе какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. В повседневной жизни я нередко веду себя как сумасшедший, зато, как только начинаются чудеса, тут же становлюсь психически уравновешенным занудой. Инстинкт самосохранения, очевидно.

Оторвавшись от журнала, я заметил, что за окном светает. Вернее, за окнами. Какая-то струнка внутри меня задрожала, готовясь порваться. Два симпатичных солнышка бодро карабкались на небеса из-за горизонтов, каждое – из-за своего. Два рассвета в одном флаконе, или один – в двух? Слева и справа, чтобы ни одному глазу не было обидно.

Нужно было срочно брать себя в руки, поэтому вместо того, чтобы паниковать, я отвернулся от обоих окон, зажмурился, зевнул и попытался поудобнее устроиться на жестком сиденье. Как ни странно, мне это удалось. Сиденье словно бы стало мягче и больше. Я опустил голову на набитый бутербродами рюкзак и заснул. Спал крепко, кошмары меня не мучили. Видимо, ответственные за мои сновидения ангелы решили устроить перекур. Вот и молодцы.

Трамвайная реальность вообще была ко мне снисходительна. Проснувшись, я обнаружил, что лежу не на жестком сиденье, а на коротком, но мягком кожаном диванчике. Подтянув колени к подбородку, на нем можно было поместиться целиком. Кроме того, откуда-то появился колючий клетчатый плед, почти такой же уютный, как тот, что остался дома. «Как это мило с вашей стороны», – пробормотал я и заснул еще крепче.

К тому моменту, как я пробудился окончательно, салон трамвая стал похож на общежитие для гномов: все сиденья превратились в короткие кожаные диванчики, что меня вполне устраивало. Перед лицом неизвестности грех было не воспользоваться таким замечательным отпуском. Я много спал, жевал свои запасы, время от времени обнаруживал новые журналы, порой в довольно неожиданных местах. Один из них оказался у меня за пазухой, а другой был вставлен в компостер, как некий чудовищный проездной талон.

Что касается сюрреалистических пейзажей, вроде удвоенного рассвета, их больше не было. За окном установилась стабильная темнота. Тем легче было сохранять душевное равновесие.

По моим приблизительным подсчетам, идиллия продолжалась дня три-четыре. Хотя кто знает, как текло время в этом удивительнейшем образчике муниципального транспорта. Главным доказательством того, что мое существование подчинялось исключительно законам метафизики, является тот факт, что меня совершенно не тяготило отсутствие уборной, а это несколько не вяжется с моими представлениями о человеческих возможностях. Всю дорогу с тревогой ждал, что организм потребует внимания к своим естественным нуждам, и безуспешно изобретал хоть сколько-нибудь гигиеничный выход из этого неловкого положения. Однако обошлось.

Финальное пробуждение разительно отличалось от предыдущих. Начать с того, что я был укрыт не пледом, а меховым одеялом. И наконец-то вытянул свои многострадальные ноги. Оглядевшись, я обнаружил, что лежу не в кровати, и не на диване, а на очень мягком полу, в огромной полутемной и почти пустой комнате. В дальнем конце помещения кто-то тихо и, как мне показалось, угрожающе сопел. Я открыл глаза еще шире, потом неловко повернулся и встал на четвереньки. Сопение прекратилось, но через несколько секунд что-то мягко толкнуло меня в пятки. До сих пор не понимаю, как я тогда не заорал.

Вместо этого я, оставаясь на четвереньках, молниеносно развернулся и… уткнулся носом в другой нос, маленький и влажный. Меня тут же лизнули в щеку. Неописуемое облегчение чуть не лишило меня рассудка. Передо мною было совершенно очаровательное создание – мохнатый щенок с бульдожьей мордашкой. Позже, правда, выяснилось, что Хуф – не щенок, а, можно сказать, матерый зверюга, но его компактные размеры и восторженное дружелюбие ввели меня в заблуждение.

Песик радостно залаял. Вскоре в полумраке спальни материализовался невысокий силуэт в просторной, ниспадающей до пола одежде. Приглядевшись, я понял, что это не мой знакомец из снов. Кто-то другой. Неужели я ошибся адресом?

– Господин Па-а-ачетнейший Начальник изволит вернуться ближе к ночи, а вас, сэр, попрошу сообщить мне свои пожелания, – церемонно сообщил незнакомец, хрупкий сморщенный старичок с лучистыми глазами и неулыбчивым тонкогубым ртом.

Это был Кимпа, дворецкий сэра Джуффина Халли. Сам Джуффин действительно объявился вечером. Только тогда до меня окончательно дошло, что невообразимое путешествие из одного обитаемого мира в другой действительно состоялось.

Вот так я и оказался в Ехо, о чем мне еще никогда не доводилось сожалеть, – даже в такие дурацкие дни, как сегодняшний.

Пока я предавался воспоминаниям, служебный амобилер под управлением сэра Джуффина Халли уже с полчаса плутал среди роскошных садов Левобережья. Наконец мы въехали на одну из узеньких подъездных дорожек, выложенную, кажется, исключительно из самоцветов. Поначалу я не заметил никакого дома в глубине густых зарослей. «Наверное, сэр Маба Калох – философ, и его философия требует слияния с природой. Поэтому он живет в саду, без всяких там архитектурных излишеств», – весело подумал я и… уткнулся носом в стену дома, почти невидимую, поскольку постройка была скрыта под плотной завесой вьющихся растений.

– Вот это маскировка! – восхитился я.

– Ты даже не представляешь, насколько ты прав, Макс. Знаешь, почему я сам сел за рычаг этой грешной телеги? Не поверишь! За свою жизнь я несколько сотен раз наносил визит Мабе и всегда был вынужден наугад искать путь в его берлогу. Выучить дорогу сюда невозможно. Всякий раз остается лишь надеяться, что повезет. Маба Калох – непревзойденный мастер скрытности.

– Он от кого-то прячется?

– Да ни от кого он не прячется. Просто людям очень трудно его обнаружить. Это происходит само собой. Один из побочных эффектов занятий Истинной магией.

– А почему ваш дом найти проще простого?

– Во-первых, у каждого из нас свои причуды. А во-вторых, мне еще надо дожить до его лет.

– Вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу сказать. Но приходится, поскольку ты спрашиваешь. Орден Часов Попятного Времени существовал… дай-ка подумать… Ну да, около трех тысяч лет. И я никогда не слышал, чтобы там менялись Великие Магистры.

– Ох!

Я больше ничего не мог добавить.

Сэр Джуффин свернул за угол почти невидимого сооружения. Там обнаружилась ветхая фанерная дверь, более уместная в студенческом общежитии, чем на вилле Великого Магистра. С тихим скрипом она открылась, и мы зашли в пустой прохладный холл.

Маба Калох, Великий Магистр Ордена Часов Попятного Времени, известный тем, что мирно распустил свой Орден за несколько лет до начала Смутных Времен, после чего умудрился почти исчезнуть из жизни, ни на день не покидая Ехо, этот живой миф ждал нас в гостиной.

«Живой миф» выглядел весьма прозаично. Невысокий коренастый человек неопределенного возраста, с широким подвижным лицом, украшением которого были почти круглые веселые глаза. Если он и был похож на кого-то из моих знакомых, так это – на Куруша, нашу мудрую птицу.

– Давно не заглядывал, Джуффин!

Сэр Маба Калох произнес эту фразу с таким неподдельным восторгом, словно долгое отсутствие сэра Джуффина наполняло его жизнь воистину неземной радостью.

– Счастлив видеть тебя, Макс, – он отвесил мне шутовской поклон. – Мог бы и раньше показать мне это чудо, Джуффин. А его можно потрогать?

– Ну, попробуй. Насколько мне известно, он не кусается. И не бьется. Его даже на пол ронять можно.

– На пол – это хорошо.

Маба Калох действительно прикоснулся ко мне указательным пальцем и тут же отдернул руку, словно боялся обжечься. Дружески подмигнул, словно бы хотел сказать: мы-то с тобой понимаем, что вся эта клоунада нужна только Джуффину, так ты уж потерпи, доставь старику удовольствие. Сэр Маба не пользовался Безмолвной речью, но я готов спорить, что именно это он имел в виду, когда мне подмигивал. Мне понравился такой подход к делу, несмотря на то, что меня обозвали сомнительным словом «чудо» да еще и пощупали, как свежую булку.

– Усаживайтесь, ребята, – предложил сэр Маба Калох, широким жестом обводя свой обеденный стол. – У меня найдется кое-что получше вашей черной отравы.

Под «черной отравой», как я понимаю, подразумевалась камра, любимый напиток жителей Соединенного Королевства, местный эквивалент чая и кофе одновременно.

– Наверное, опять какая-нибудь вареная трава, – сварливо сказал Джуффин. Обычно он свирепеет, когда кто-то покушается на его маленькие слабости.

– Да уж не эта ваша жидкая смола. Кто вам сказал, что ее вообще можно употреблять в пищу? Сколько бы там над ней ни колдовали все эти горе-умельцы… Не дуйся, Джуффин! Сначала попробуй. Это действительно нечто особенное.

Сэр Маба Калох был совершенно прав. Светло-красный горячий напиток, появившийся на столе, немного напоминал обожаемый мною бальзам Кахара, смешанный с ароматами каких-то райских цветов.

– Ну, наконец-то в этом доме подают что-то приличное. – Джуффин начал оттаивать.

– Я не видел тебя таким усталым со дня принятия Кодекса, – наш хозяин встал с кресла и с хрустом потянулся. – Зачем так переживать из-за этих дурацких убийств, Джуффин? Когда Мир действительно мог рухнуть, ты был гораздо спокойнее. И правильно делал.

– Во-первых, если я не могу покончить с делом в течение часа, меня это раздражает, сам знаешь. А во-вторых, Максу в голову пришла идея, которая мне совсем не нравится. Но при этом все объясняет. Если мы оставили нараспашку Дверь между Мирами… Сам понимаешь, Маба, это не шутки!

– Двери между Мирами никогда не бывают по-настоящему закрыты, а посему совесть твоя чиста… Ну, ладно. Я к твоим услугам при условии, что вы оба выпьете еще по чашечке моего приобретения. Я очень тщеславен.

– Грешные Магистры! А я-то переживал, что у тебя не осталось ни единой человеческой слабости, – ухмыльнулся Джуффин. И обернулся ко мне. – Сэр Макс, не сиди, как засватанный. Возможно, это – единственный дом в Ехо, где можно вообще не стесняться. Прими к сведению и пользуйся случаем.

– Да я и не стесняюсь. Просто мне всегда нужно время, чтобы…

– Принюхаться? – заинтересованно спросил Маба Калох. Его круглые глаза были самым доброжелательным рентгеном, с каким мне доводилось встречаться.

– Что-то в этом роде. Обычно это продолжается очень недолго, а потом я внезапно понимаю, что уже привык. Но иногда…

– Иногда ты понимаешь, что к ТАКОМУ привыкнуть невозможно, да и не нужно, и стараешься улизнуть, – закончил мою речь сэр Маба. – Что ж, очень верный подход к делу. Принюхивайся, чудо. Что касается меня, я к тебе уже принюхался.

Я кивнул и послушно потянулся за второй чашкой.

– Ты ведь можешь проверить, прав Макс или нет? – Джуффин нервно барабанил пальцами по столу.

– Конечно. Только зачем проверять? Ты и сам знаешь, что он прав, Джуффин. Просто ты устал. И не только от этого дела. Но это был твой выбор – тратить свою жизнь на пустые хлопоты.

– Кто-то же должен этим заниматься, – проворчал сэр Джуффин.

– И не кто-то, а именно ты, так что все правильно. Хочешь, чтобы я посмотрел, как это было?

– Конечно! Если парень из другого Мира шляется по Ехо, я должен хотя бы знать, насколько случайно он сюда попал.

– Называй вещи своими именами. Больше всего тебя интересует, сколько еще незваных гостей имеют шанс свалиться в твои объятия.

– Тоже мне, провидец! Конечно, интересует. Такая уж у меня работа.

– Ладно. Если захотите еще по чашечке, кувшин на столе. Надеюсь, вы не успеете заскучать. Я сейчас.

С этими словами сэр Маба Калох, к моему великому изумлению, полез под стол. Я ошеломленно уставился на Джуффина.

– Зачем?!..

– Посмотри под стол и поймешь.

Я заглянул под стол. Разумеется, там никого не было. А чего еще я мог ожидать?

– Дверь между Мирами может быть где угодно, – мягко сказал Джуффин. – В том числе и под столом – какая разница? Но тому, кто хочет ее открыть, необходимо скрыться от чужих глаз. Мабе хватает секунды, мне, пожалуй, понадобилось бы две. Сколько тебе пришлось ждать то удивительное транспортное средство, на котором ты прибыл в мою спальню?

– Около часа.

– Неплохой результат для начинающего. Подлей-ка мне этого зелья. Кажется, я нашел именно то, что нужно усталому человеку.

– Хорошо бы раздобыть рецепт, – мечтательно сказал я.

– Рецепт?! Его не существует. Я-то знаю, как Маба готовит! Он просто достает из ниоткуда все, что под руку подвернется.

– Грешные Магистры! Джуффин, для меня это слишком.

– Да и для меня тоже – пока. А ведь я живу на свете немного дольше, чем ты. И не так уж понапрасну теряю время. Проблема, Макс, состоит в том, что все случается очень постепенно.

– Моя проблема в том, что все случается очень уж внезапно.

– Значит, тебе пока везет. Постарайся с этим смириться.

Где-то в дальнем углу гостиной хлопнула дверь. Сэр Маба Калох вернулся к столу, все такой же жизнерадостный.

– Спасибо, Джуффин! Я получил истинное наслаждение, созерцая открытую вами дверь и то забавное место, которое за ней находится. Это просто здорово!

– Рад, что тебе понравилось. Но по мере того, как Макс рассказывает мне о своей родине, она нравится мне все меньше и меньше.

– А я и не говорю, что она мне по душе. Но очень забавное местечко! Давно не видел ничего подобного. Ты рад, что улизнул оттуда, Макс?

– Я теперь даже подумать не могу, что могло быть как-то иначе. Но поначалу… Я, кажется, натер мозоль на том участке мозга, который заведует положительными эмоциями.

Сэр Маба Калох сочувственно покивал, устроился поудобнее в своем кресле, задумчиво извлек из-под стола блюдо с какими-то маленькими булочками. Попробовал, одобрительно кивнул и поставил свой трофей на стол.

– Это съедобно, и даже более того… Не буду томить, просто расскажу, как все происходило. Во-первых, Макс, ты угадал. В Ехо действительно объявился твой земляк. Между прочим, Джуффин, я впервые вижу, чтобы у человека его возраста и пола была так развита интуиция.

– Я тоже, – согласился мой шеф.

Я покраснел от удовольствия.

– С чем вас обоих и поздравляю. Ешьте, не бойтесь! Я, конечно, не могу объяснить, откуда они взялись, тем не менее…

– Отравитель, – буркнул Джуффин, отправляя булочку в рот. Жуй, Макс. Умирать, так всем вместе.

Булочки оказались превосходными. Их вкус был мне знаком, но я не мог понять, почему.