Глава 69
ФРЭНСИС
Девять гостей с накрученными на головы и наброшенными на плечи мокрыми полотенцами сгрудились в дальнем от двери углу комнаты для медитаций. «Транквиллум-хаус» горел.
Фрэнсис прислушивалась к звуку голодного пламени и спрашивала себя, что сейчас обрушилось – не та ли красивая лестница? Она вспомнила слова Яо в день ее приезда: «Опасность утонуть вам вряд ли грозит» – и представила, как волны огня пожирают эти прекрасные деревянные ступени.
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое, – снова и снова бормотала Джессика, стоя на коленях. – Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое.
Фрэнсис не могла поверить, что Джессика верующая, и, видимо, так оно и было, потому что она, похоже, не могла пойти дальше «Да святится имя Твое».
Фрэнсис воспитывали в англиканских традициях, но она рассталась с религией в конце восьмидесятых и теперь чувствовала, что было бы некрасиво просить Бога о спасении, поскольку она столько лет не говорила Ему даже «спасибо». Возможно, Господь будет рад получить от нее благодарственную открытку за все, что с ней было.
Спасибо Тебе за то долгое, жаркое, полное секса лето в Европе с Солом.
Спасибо Тебе за первый год брака с Генри, этот год, если честно, был самым счастливым в моей жизни.
Спасибо Тебе за работу, которая не принесла мне практически ничего, кроме радости, и я сожалею обо всей суете вокруг той разгромной рецензии. Я уверена, что ее автор тоже одно из Твоих чад.
Спасибо Тебе за мое здоровье, Ты был очень щедр в этом отношении, и я проявила неблагодарность, поднимая такой шум вокруг своей простуды.
Спасибо Тебе за друзей, которые для меня как семья.
Спасибо Тебе за отца, хотя ты и забрал его рановато.
Спасибо Тебе за «Беллини» и все другие коктейли с шампанским.
Извини, что сетовала из-за пустякового пореза бумагой, когда другие страдали гораздо сильнее. Хотя, говоря по правде, я именно поэтому перестала верить в Тебя: потому что одни получают мелкие порезы, а другие – жестокие страдания.
Кармел, которая плакала, закрывшись своим мокрым полотенцем, подпрыгнула при звуке еще одного обрушения.
Фрэнсис представила, как балкон ее комнаты наклоняется, а потом падает на землю и рассыпается множеством угольков.
Она представила клубы черного дыма, освещенные пламенем на фоне ночного неба.
– Дыма больше не становится, – сказала она Кармел, пытаясь ее утешить. – Наполеон и Хизер молодцы, что догадались про полотенца.
Она все еще чувствовала запах и вкус дыма, но это была правда: задымление не усиливалось.
– Возможно, ничего с нами и не случится, – полувопросительно сказала Фрэнсис.
– Все будет в порядке, – объявил Наполеон. Он сидел между женой и дочерью, держа их за руки. – Ничего плохого с нами не произойдет.
Он говорил очень уверенно, и Фрэнсис пожалела, что мельком увидела его лицо, когда он поправлял полотенце, – на лице было выражение отчаяния.
«Оно приближается к нам, – подумала она. – Оно приближается, и спрятаться от него негде».
Она вспомнила слова Маши: «Интересно, вы понимаете, что никогда в жизни по-настоящему не подвергались испытаниям?»
Джессика оторвала голову от колен и приглушенным голосом произнесла:
– Она даже не выслушала всех наших речей.
Забавно, но она все еще хотела видеть логику в Машиных действиях. Она была из тех учениц, которые очень расстраиваются, когда учитель забывает провести обещанную контрольную.
– Как вы думаете, Яо жив? – спросила Зои.
