Глава 53

Вы в порядке?

Тони сел на полу рядом с Фрэнсис, приняв ту неловкую позу, в какую мужчины обычно садятся на пикниках, словно им некуда деть ноги.

– Я в порядке, – сказала Фрэнсис и прижала влажное полотенце ко лбу, тепло волнами продолжало накатывать на нее; она чувствовала странный оптимистический настрой, хотя и оказалась заперта в комнате с незнакомыми людьми. – Спасибо за полотенце. – Она разглядывала Тони: бледное лицо и тоже капельки пота на лбу. – А с вами все в порядке?

Он потрогал свой лоб:

– Немного одолевает клаустрофобия.

– Вы имеете в виду настоящую клаустрофобию? Не просто «я хочу выбраться отсюда»? – Полотенце упало Фрэнсис на колени.

Тони пытался подтянуть ноги к груди, потом сдался и снова вытянул их.

– У меня легкая степень клаустрофобии. Ничего страшного. Мне здесь не нравилось и до того, как нас заперли.

– Что ж, тогда мне нужно вас отвлечь, – сказала Фрэнсис. – Выкиньте эти мысли из головы.

– Продолжайте. – Тони улыбнулся в пол-улыбки от той, которая обычно появлялась на его лице.

– Итак… – начала Фрэнсис. Она вспомнила о том, что говорил вчера Наполеон, перед тем как фруктовый коктейль начал действовать в полную силу. – Вы страдали от депрессии по завершении спортивной карьеры?

– Вот уж воистину блестящая тема для успокоительного разговора, – сказал Тони.

– Прошу прощения, – ответила Фрэнсис. – Я не в лучшей форме. И, кроме того, мне интересно. Моя карьера, возможно, тоже подошла к концу.

Тони поморщился:

– Понимаете, говорят, спортивная звезда умирает дважды. В первый раз – когда уходит из спорта.

– Так это было похоже на смерть? – спросила Фрэнсис: если бы ей пришлось бросить писать, для нее это тоже было бы подобно смерти.

– Да, что-то типа того. – Он взял огарок свечи и оторвал от него восковый нарост. – Преувеличивать не стоит, но в те годы я не знал ничего, кроме игры. Вот каким я был. Я начал играть профессионально сразу же после школы. Моя бывшая сказала, что, кончив играть, я все еще оставался ребенком. Она говорила, что это меня и вышибло из колеи. Она все время повторяла услышанную где-то фразу: «Профессиональный спортсмен – дилетант как человек». – Он вернул свечу на пол, щелчком отбросил в сторону кусочек воска. – Она все время это повторяла: мол, я демонстрирую дилетантский подход к жизни. – В его глазах появилось обиженное выражение, не вяжущееся с насмешливым тоном, и Фрэнсис решила, что его бывшая – ведьма. – К тому же я не был готов отказаться от спорта. Мне казалось, во мне еще есть силы на один сезон, но у моей правой коленки на сей счет было иное мнение. – Он вытянул ногу и показал на колено, которое его подвело.

– Глупая правая коленка, – сказала Фрэнсис.

– Да, я был на нее ужасно зол. – Тони помассировал ногу. – Спортивный врач сказал мне, что уход из спорта похож на отказ от кокаина. Твое тело привыкло ко всем этим гормонам счастья: серотонину, дофамину, и вдруг – раз! – они исчезают из организма, и ему приходится приспосабливаться к новым обстоятельствам.

– Что-то я не припомню, чтобы мой организм выделял гормоны счастья, когда я занималась физическими упражнениями, – призналась Фрэнсис, взяла огарок, который оставил Тони, и вонзила ноготь большого пальца в мягкий воск у фитиля.

– А может, вы просто забыли, – сказал Тони. – В каких-то случаях.

Он помолчал.

Фрэнсис моргнула. Постой-ка. Не было ли здесь сексуального намека?

Он продолжил. Может, она неправильно его поняла.

– Вам это, наверное, покажется смешным, но случались такие игры, в которых мы все были там, где полагается, и делали то, что должны были делать, и все получалось, словно какая-то музыкальная пьеса или поэма… или… Не знаю… – Он поймал ее взгляд, поморщился, словно готовил себя к тому, что Фрэнсис будет над ним смеяться. – Иногда я чувствовал себя просто на седьмом небе. Как после наркотика. Правда.

– Это вовсе не смешно, – сказала Фрэнсис. – Это вызывает у меня желание вступить в Австралийскую футбольную лигу.

Он тихонько одобрительно усмехнулся:

– Моя бывшая говорила, что я ни о чем другом, кроме игры, в жизни не думал. Быть моей женой, вероятно, не доставляло ей особой радости.

– Да что вы, наверняка дело обстояло иначе, – не подумав, брякнула Фрэнсис и поймала себя на том, что разглядывает его мощные плечи, а потому быстро сменила тему: – И чем же вы занялись, закончив играть? Как вы восстанавливали себя?

– Я открыл фирму, консультирующую по спортивному маркетингу, – ответил Тони. – Она неплохо работала, если учесть, что ею руководил дилетант. Я думал, что у меня дела идут лучше, чем у многих моих коллег по команде. У некоторых вообще была полная жопа… ну, то есть загубили они свои жизни.

– Я думаю, полная жопа – подходящее выражение для такого случая, – сказала Фрэнсис.

Он улыбнулся ей, полностью оправдывая свое прежнее прозвище. Улыбка у него и в самом деле была забавная.

– Вы вроде как собрались уничтожить этот огарок, – сказал он.

Фрэнсис виновато поглядела на восковую стружку у себя на коленях.

– Вы первый начали. – Она смела воск на пол. – Ну, рассказывайте дальше. Вы открыли фирму.

– У меня был друг, который сказал мне: «Тебя не достало, что все твои клиенты переводят разговор на твое спортивное прошлое?» Если честно, я никогда против этого не возражал. Мне нравилось, что люди меня узнают, я никогда не отказывался поговорить о своем прошлом. Но вот… в прошлом году у меня появились эти симптомы. Невероятная усталость. Я чувствовал, что не в порядке, еще до того, как обратился к доктору «Гуглу».

Фрэнсис почувствовала легкий холодок. Она была в том возрасте, когда люди не воображают у себя серьезных болезней, а болеют ими.

– И?..

– Ну я обратился к своему врачу, он сделал мне кучу анализов, и по его реакции я понял: дело серьезное, и потому прямо спросил: «Вы думаете, у меня рак поджелудочной железы?» Потому что этого я и опасался – от этого умер мой отец, а я знаю, что такие болезни наследственные. А врач посмотрел на меня взглядом, который я отлично знаю, и сказал: «Исключать ничего нельзя».

– Это было перед Рождеством, когда он вызвал меня, чтобы сообщить результаты. Он достал мою историю болезни, и я потом уже понял, что эти слова сидели у меня в голове, я их все время повторял, и это… меня просто лишало сил, что я так думаю.

– Какие слова? – спросила Фрэнсис.

– Я думал: «Пусть это будет смертельная болезнь».

Фрэнсис побледнела:

– И… но… Что оказалось?

– Да нет, я в порядке, – сказал Тони. – Ничего у меня нет, кроме того, что я определенно веду нездоровый образ жизни.

Фрэнсис выдохнула. Она надеялась, что не слишком заметно.

– Ну, слава богу!

– Но меня потрясло… что я так думал, надеялся на смертельную болезнь. Я подумал: «Приятель, что за срань у тебя в голове?»

– Да, это плохо, – согласилась Фрэнсис. Она чувствовала в себе тот менторский женский порыв, который приводил мужчин в ярость, но не могла с собой справиться: если уж на нее накатывала эта волна всезнайства, а она накатывала, потому что мужчины были такими идиотами… – Значит, вам нужно это лечить. Вы должны…

Он поднял руку:

– Я уже занялся этим.

– То, что у вас появляются такие мысли, очень плохо!

– Я знаю. Поэтому-то я здесь.

– Значит, вам, вероятно, требуется…

Он приложил палец к губам:

– Ш-ш-ш-ш.

– Терапия! – поспешила она.

– Ш-ш-ш-ш.

– И…

– Помолчите.

Фрэнсис замолчала. Она поднесла полотенце к лицу, чтобы скрыть улыбку. Он теперь хотя бы не думает о своей клаустрофобии.

– Расскажите о том ублюдке, который вас развел, – попросил Тони. – А потом скажите, где он живет.