Глава 48
ЗОИ
Она солгала. Книга была такой, такой… слезливой.
Она закончила ее читать вчера утром (все равно заняться здесь было нечем), и все шло хорошо. Она переворачивала страницы одну за другой, но с самого начала было ясно, что в финале героиня упадет в объятия героя, хотя поначалу они и ненавидели друг друга, что они пройдут через испытания и треволнения, но в конце все будет хорошо. Так зачем же читать? В какой-то момент героиня теряла сознание и герой ее подхватывал, и это было так романтично, или как уж это называется, но разве кто-нибудь в реальной жизни теряет сознание? А если и теряет, неужели рядом оказывается кто-то, кто ловко подхватывает, не давая упасть?
И еще: где же секс? Чтобы добраться до первого поцелуя, потребовалось преодолеть около трехсот страниц, а ведь книга называется «Поцелуй Натаниэла».
Зои предпочитала книги о международном шпионаже.
– Я считаю, что книга просто фантастическая, – с абсолютно непроницаемым лицом сказала она Фрэнсис. Твоя страна верит в тебя, Зои.
– Может, вы все еще под кайфом, – улыбнулась Фрэнсис.
Зои рассмеялась. Может, и так.
– Не думаю.
Она не могла поверить, что словила кайф вместе с родителями. Это была самая фантастическая часть всего случившегося. Тот факт, что с ней находились мать и отец. «Ни фига себе, – думала она. – И мать туда же. Ни фига себе! И отец тоже». Слова сталкивались, высекая вулканические искры и издавая оглушительный грохот.
Казалось, она на всю жизнь запомнит все, что произошло вчера вечером. Или все, что произошло, могло исчезнуть. Не исключалось ни то ни другое.
Но когда она выйдет отсюда, одно нельзя будет изменить: откровение ее матери.
Они почти не разговаривали сегодня утром. Сейчас мать делала упражнение для мышц живота, впрочем, Зои отметила, что мать проделывает его с меньшей злостью, чем обычно. Напротив, Зои увидела, что мать остановилась и легла на спину и, положив руки на живот, уставилась в потолок.
Все эти годы Зои так хотелось найти кого-нибудь, на кого можно переложить вину за случившееся. После смерти Зака она изучила все, что после него осталось: его телефон, его переписку, аккаунты в социальных сетях. Она хотела найти свидетельства того, что кто-то третировал его, что в его жизни происходило нечто, никак с ней не связанное и объясняющее его решение. Но она ничего не нашла. То же самое проделал и отец. Она переговорила со всеми друзьями Зака, пыталась понять. Но никто не понимал. Все его друзья были потрясены, пребывали в таком же недоумении, как и его семья.
Теперь ей казалось вполне вероятным, что ничего особенного с ним и не происходило во внешнем мире. Только в его голове. Побочный эффект лекарства от астмы вызвал временное помутнение рассудка.
Может быть. Наверняка она никогда не узнает.
Откровения матери не исключали вину Зои, но хотя бы появился кто-то, с кем можно было разделить вину. На мгновение она позволила себе злорадную ненависть к матери. Мать не должна была допустить, чтобы Заку назначили эти дурацкие таблетки. Мать, если она была ответственной матерью, должна была прочитать инструкцию. Особенно мать с медицинской подготовкой.
Со стороны матери было неверно, даже инфантильно, скрывать это, но именно от этой материнской инфантильности настроение Зои улучшилось. Впервые в жизни она увидела в Хизер девчонку. Девчонку, которая совершает ошибки, которая может сесть в лужу, которая живет со своим горем и пытается забыть.
Да, мать должна была прочесть пункт о побочных эффектах, и точно так же Зои должна была войти в комнату брата, когда увидела, что тот лежит и смотрит в потолок. Войти, сесть на краешек его кровати, схватить его за огромную ногу, встряхнуть и сказать: «Что с тобой, лузер?»
Может, он и поделился бы с ней, и, если бы не отделался шутками, она пошла бы к отцу и сказала: «Сделай что-нибудь с этим». Отец сделал бы. Зои посмотрела на отца, единственного невиновного в трагедии их семьи. Наполеон стоял, опираясь на руки и колени, и разглядывал замок. Он их выведет отсюда. Он, если дать ему шанс, все сделает. Ему просто не дали возможности спасти Зака.
Нет, небо не безоблачное и никогда не будет безоблачным, но Зои чувствовала, что напряжение в ней ослабевает, и не противилась этому. Раньше, когда она начинала чувствовать облегчение, когда ловила себя на том, что смеется или даже с нетерпением ждет чего-то, она тут же одергивала себя. Прежде она считала, что позволить себе расслабиться означает забыть брата, предать, а теперь оказалось, что можно помнить не только ссоры, но и смех до упаду. Можно думать не только о тех днях, когда они переставали разговаривать, но и о тех, когда разговаривали обо всем на свете. Помнить о тайнах, которые они скрывали друг от друга, и о тайнах, которыми делились.
Зои изучала профиль Фрэнсис, не забывая поглядывать и на группу взломщиков. Фрэнсис сегодня выглядела моложе без яркой губной помады, которой пользовалась каждый день, даже приходя на физические упражнения. Как будто красная помада была частью ее одежды, без которой невозможно обойтись.
Зои тут же представила себя на месте Фрэнсис: женщина средних лет, которая пишет любовные романы, но сама попадается на любовную разводку. Она представила себя на месте отца, который плачет все время, даже не замечая этого, а сейчас стоит на коленях, пытаясь отпереть замок. Она представила себя на месте матери, злящейся на весь мир, но главным образом на себя за собственные ошибки; представила себя на месте этого крутого парня, которого, кажется, вовсе не радует выигрыш в лотерею; представила себя на месте его жены с ее помешательством на красоте; на месте адвоката, специализирующегося на разводах; на месте женщины, которая кажется себе толстой; на месте мужчины, который когда-то улыбался и играл в футбол. Она была всеми ими, оставаясь в то же время собой.
Вау! Может, она до сих пор под кайфом?
– Для меня важно, что моя книга вам понравилась, – сказала Фрэнсис, повернувшись к ней лицом с горящими от счастья глазами. Это было приятно. Казалось, мнение Зои что-то значит для нее.
«Молодец, малышка! – сказал Зак. – Ты занудная жестокосердая колючка».
Зак все еще оставался здесь. Он никуда не спешил. Он будет поблизости, пока Зои не закончит университет, не попутешествует, не найдет работу, не выйдет замуж, не состарится. Если он выбрал смерть, это еще не значит, что Зои не может выбрать жизнь. Он оставался с ней, в ее сердце и памяти, и он будет рядом до самого конца.
