Глава 19

Да что же это за чертовщина!» – подумала Фрэнсис. Серийный убийца.

Механизм калитки, преграждавшей путь к бассейну, морочил ее чуть не пять минут, а у серийного убийцы с ним не возникло вообще никаких проблем. Одной мясистой рукой он приподнял маленькую шишковатую штучку и сильно ударил по калитке правой ногой.

Фрэнсис уже пришлось выносить эту, в кошачьих очках, которая носилась туда-сюда, как глиссер, создавая кильватерную волну. Но только не его.

Серийный убийца кинул свое банное полотенце на шезлонг (нужно брать полосатое бело-голубое у администратора при входе, но что ему правила), подошел к краю бассейна и, не озаботившись проверить температуру кончиком пальца ноги, прямо так и нырнул. Фрэнсис невозмутимо поплыла кролем в другом направлении.

Теперь она застряла в бассейне, потому что не хотела вылезать, пока он смотрит. Она, вообще-то, думала, что слишком стара, чтобы беспокоиться из-за того, какое впечатление производит ее тело в купальнике, но этот невроз, возникший еще в двенадцать лет, так и не удалось преодолеть.

Проблема состояла в том, что она собиралась излучать силу при каждом столкновении с этим человеком, а ее мягкое белое тело, особенно на фоне похожей на амазонку Маши – черт бы ее драл! – не только не излучало ничего подобного, но и предательски выдавало пятьдесят два года сибаритской жизни и слабости к шоколадным шарикам «Линдт». Серийный убийца, несомненно, оценивает каждую женщину, исходя из собственных предпочтений: «Стал бы я ее трахать?»

Фрэнсис вспомнила самого первого своего бойфренда более чем тридцатилетней давности, который мял ее грудь, приговаривая, что предпочитает сиськи поменьше, словно ей это могло показаться любопытным, словно части женского тела были блюдами в меню, а он зашел пообедать, черт его раздери!

Она сказала тогда: «Ну извини».

И услышала великодушный ответ: «Да ладно, чего уж там».

Она не могла винить свое воспитание в таком дурацком поведении. Когда Фрэнсис было восемь, какой-то мужчина, обгоняя их по тротуару, похлопал ее мать по заднице. «Хорошая попка», – сказал он по-дружески. Фрэнсис помнила, что подумала тогда: «Какой хороший дяденька». А потом, потрясенная, смотрела, как ее мать, ростом едва ли больше, чем она, бросилась следом за дяденькой, догнала его на углу, замахнулась своей сумкой, полной библиотечных книг в твердом переплете, и обрушила ему на голову.

Ладно. Всему есть предел. Она выйдет из бассейна без спешки. Но сразу же возьмет полотенце, чтобы укрыться.

Погоди-ка.

Ей вовсе не хотелось вылезать из бассейна. Она сюда первой пришла. С какой стати она будет вылезать только потому, что сюда заявился кто-то еще? Она еще понежится в прохладной воде, а потом уже вылезет.

Она нырнула и проплыла над каменистым дном бассейна, любуясь пятнами света и прислушиваясь к приятной усталости в ногах после утренней прогулки. Да, в бассейне так расслабляюще хорошо, и она чувствует себя прекрасно. Поясница вполне себе ничего после второго массажа от Джен, и она определенно уже немного преобразилась. И тут совершенно некстати в ее мозг змеей проползли слова из рецензии: «Сексистский аэропортный трэш, от которого во рту остается дурной привкус».

Зои сказала, что прочтет «Поцелуй Натаниэла», только из вежливости, подумала Фрэнсис. Меньше всего этому прекрасному ребенку нужно читать сексистский трэш. Неужели Фрэнсис, сама того не ведая, последние тридцать лет писала сексистский трэш? Всплыв на поверхность, она, хватая ртом воздух, издала непристойный звук, похожий на рыдание. Серийный убийца стоял на другой стороне бассейна, тяжело дышал, прижимаясь спиной к плиткам стенки. Он смотрел на нее с выражением… испуга.

«Да бога ради, – подумала она, – мне, конечно, не двадцать лет, но неужели мое тело настолько непривлекательно, что пугает тебя?»

– Мм, – громко промычал он, его лицо исказила гримаса. Это была настоящая гримаса. Вот какое отвращение она у него вызывала.

– Что? – проговорила Фрэнсис, расправила плечи и подумала о своей матери, которая замахивалась сумкой, как метатель диска. – Мы не должны разговаривать.

– Мм… у вас… – Он прикоснулся к своей верхней губе.

Что он хотел этим сказать – «От вас пахнет»?

От нее ничем не пахло!

Фрэнсис поднесла пальцы к носу:

– Ой!

Из носа у нее шла кровь. У нее никогда в жизни не шла кровь из носа, а от этой рецензии начались носовые кровотечения.

– Спасибо, – холодно сказала она.

Каждый раз, общаясь с этим человеком, она испытывала унижение.

Она закинула назад голову и по-собачьи поплыла к ступенькам.

– Голову вперед, – сказал серийный убийца.

– Голову нужно откинуть назад, – отрезала Фрэнсис.

Она стала подниматься по ступеням, одной рукой придерживая купальник, чтобы не съехал, а другую подставила под нос, чтобы кровь не текла куда попало. Из носа в ладонь, сложенную чашечкой, накапала целая лужа. Отвратительно. Невероятно. Словно ее ранили. Вид крови вызывал у нее оторопь. Вообще-то, оторопь вызывало у нее все хотя бы отдаленно медицинское. По этой причине ее никогда не привлекало рождение ребенка. Она посмотрела на голубое небо и почувствовала нахлынувшую волну тошноты.

– Кажется, я сейчас потеряю сознание, – произнесла она.

– Нет, не потеряете, – заявил он.

– У меня низкое кровяное давление, – объяснила она. – Я часто теряю сознание. Я могу легко потерять сознание.

– Я вас держу, – сказал он.

Фрэнсис вцепилась в его руку, и он помог ей выбраться из бассейна. Он не то чтобы был груб, но в его прикосновении чувствовалась какая-то отстраненность, некая натужность, словно он пытался пропихнуть здоровенный стенной шкаф в узкую дверь. Или холодильник. Ощущение, что с тобой обращаются как с холодильником, угнетало.

Кровь продолжала хлестать из ее носа. Он подвел Фрэнсис к шезлонгу, усадил, одно полотенце набросил ей на плечи, другое сунул под нос.

– Крепко сожмите переносицу, – сказал он. – Вот так. – Он зажал свой нос большим и указательным пальцем. – Вот так. Все будет в порядке. Она остановится.

– Я уверена, что голову нужно откинуть назад, – возразила Фрэнсис.

– Наклонить вперед, – сказал он. – Иначе кровь попадет вам в горло. Я это точно знаю.

Она сдалась. Может, он и прав. Он принадлежал к категории решительных людей. А решительные люди до отвращения часто оказываются правы.

Тошнота и головокружение стали проходить. Она, по-прежнему сжимая нос, позволила себе поднять глаза. Он стоял перед ней, так что ее глаза были на уровне его пупка.

– Как вы? – спросил он и закашлялся мокротным чахоточным кашлем.

– Ничего, спасибо, – сказала она. – Меня зовут Фрэнсис.

Одной рукой она сжимала нос, другую протянула ему. Он пожал ее. Ее ладонь исчезла в его лапище.

– Тони, – представился он.

– Огромное вам спасибо за помощь, – сказала Фрэнсис. Может, он неплохой человек, даже если и относится к ней как к холодильнику. – И знаете… еще за то, что остановились на дороге, когда я… – (Это воспоминание, казалось, было для него мучительным.) – У меня ни разу в жизни не шла кровь из носа. Не знаю, что со мной случилось, хотя, думаю, дело в моей простуде. Вообще-то, похоже, что и у вас сильная…

– Я, пожалуй, пойду, – нетерпеливо прервал ее Тони, словно она была старухой, которая пристала к нему с разговорами на автобусной остановке, не давая вставить ни слова против.

– Людей посмотреть, себя показать? – оскорбленно проговорила Фрэнсис, ведь она, с точки зрения медицины, только что пережила кризис.

Тони встретился с ней взглядом. Глаза у него были карие, почти золотые. Они наводили на мысль о каком-нибудь маленьком местном животном, которому угрожает опасность истребления. Например, билби.

– Нет, – ответил он. – Я подумал… пора одеваться к обеду.

Фрэнсис фыркнула. До обеда была еще куча времени.

Наступило неловкое молчание. Он не ушел.

– Не знаю, переживу ли это… приключение. – Он прикоснулся к животу. – Вообще-то, это совсем не мое. Я никак не ожидал, что тут будет столько бессмыслицы.

Фрэнсис смягчилась, улыбнулась:

– Все будет в порядке. Всего-то десять дней. Уже девять.

– Да, – пробормотал Тони, вздохнул, прищурился, глядя на горизонт в голубоватой дымке, и добавил: – Здесь красиво.

– Да, – согласилась Фрэнсис. – Спокойно.

– Так с вами все в порядке? – поинтересовался Тони. – Зажимайте нос, пока совсем не остановится.

– Ага, – ответила Фрэнсис.

Она посмотрела на алые капельки на своем полотенце и нашла на нем другое, более чистое место, чтобы прижать к носу.

Тони направился к выходу. Когда он поднял руку, чтобы открыть калитку, шорты вдруг соскользнули вниз, обнажив ягодицы во всей красе.

– Прст! – с чувством воскликнул он.

Фрэнсис не могла оторвать глаз. Ничего себе! На обеих ягодицах были татуировки – ярко-желтые смайлы. Это было что-то чрезвычайное. Она словно обнаружила, что под своей обычной одеждой он тайно носит клоунский костюм.

Она опустила голову и через секунду услышала, как хлопнула калитка. Фрэнсис подняла глаза, но он уже исчез.

Татуировки со смайликами. Как же он должен был напиться? Ее отношение к этому человеку мигом переменилось. Он перестал быть самоуверенным, ухмыляющимся человеком. Он стал Тони. Тони со смайлами на заднице.

Тони-задница-в-смайликах-серийный-убийца.

Она фыркнула, шмыгнула носом и почувствовала привкус крови.