Глава 16

Писательница Фрэнсис Уэлти, которая лежала на соседнем с Джессикой коврике, крепко спала. Она не храпела, но Джессика чувствовала по ее дыханию, что она спит. Джессика подумала, не толкнуть ли ее легонько ногой. Она ведь только что пропустила падающую звезду.

Но, поразмыслив, Джессика решила не будить ее. Ночь в самом разгаре. Людям ее возраста требуется сон. Если мать Джессики плохо спала ночью, то утром с мешками под глазами была похожа на персонажа из фильма ужасов, хотя и смеялась, когда Джессика пыталась научить ее пользоваться соответствующим косметическим средством. Не обязательно же иметь такой чудовищный вид. Просто глупо. И если отец Джессики оставил мать ради свой секретарши, то матери некого винить, кроме себя самой. Средство для замазывания синяков под глазами изобрели не просто так.

Джессика повернула голову и посмотрела на Бена, лежащего с другой стороны. Он смотрел на звезды остекленевшим взглядом, словно решал загадки дзен-буддистов, хотя на самом деле, вероятно, считал оставшиеся часы, по истечении которых он выберется отсюда и сядет за руль своей драгоценной машины.

Он повернул голову и подмигнул ей. Отчего-то ее сердце вспорхнуло, как у школьницы, которой на уроке подмигнул ее возлюбленный.

Бен снова перевел взгляд на звезды, а Джессика прикоснулась пальцами к лицу. Она подумала, не выглядит ли ее лицо плохо в лунном свете. Времени, чтобы положить на кожу основу, у нее не было. Их вытащили из кровати. Они вполне могли заниматься сексом, когда эта девица ворвалась в комнату, правда постучав тихонько, но не дождавшись разрешения войти. Она появилась с фонариком в руке и принялась светить им прямо в глаза.

Они не занимались сексом. Бен уже спал, а Джессика лежала в темноте рядом и не могла уснуть. Ей так не хватало ее телефона – словно ампутировали какой-то жизненно важный орган. Когда дома ее одолевала бессонница, она брала телефон, просматривая «Инстаграм» и «Пинтерест», пока усталость не брала свое.

Она посмотрела на алые ногти на пальцах ног в лунном свете. Будь с ней сейчас ее телефон, она бы сфотографировала свои ноги вместе с ногами Бена и затегала фото как-нибудь вроде #звездомедитация, #лечебныйпанс, #чтотакоекоан, #мывиделипадающуюзвезду, #какзвучитхлопокоднойрукой.

Благодаря последнему хэштегу она бы выглядела интеллектуальной и высокодуховной, подумала Джессика, а это хорошо, потому что нужно остерегаться, чтобы твой круг общения не посчитал тебя поверхностной.

Она не могла отделаться от чувства, что если не зафиксирует это мгновение на телефон, то на самом деле его вовсе и нет, оно не имеет значения, не является реальным. Она понимала, что это иррационально, но ничего не могла с собой поделать. Она в буквальном смысле чувствовала себя плохо без своего телефона. У нее явно зависимость. Ну, все же это лучше, чем зависимость от героина, хотя теперь никто толком не знает о последнем наркотическом предпочтении сестры Бена. Она любила смеси.

Джессика иногда спрашивала себя, не сводятся ли все их проблемы к сестре Бена. Она всегда присутствовала – большая черная туча на их голубом небе. Потому что, откровенно говоря, о чем им было еще беспокоиться, кроме Люси? Не о чем. Они были бы счастливы, как никто другой. Где они совершили ошибку?

Джессика с самого первого дня была так осторожна. Какую там глупость говорила ее мать? «Ах, Джессика, дорогая, такие вещи могут погубить человека».

Она сказала это, нахмурив лицо, в день, который должен был бы стать самым феерическим в ее жизни. Этот день расколол ее жизнь на две части.

Это случилось два года назад. Вечером в воскресенье.

Джессика забежала домой после работы только на минутку, потому что хотела успеть в 6:30 на занятия в велотренажерном зале. Она влетела на кухню с ее уродливыми виниловыми столешницами, собираясь набрать воды в бутылку, и увидела Бена – тот сидел на полу, прислонившись спиной к раковине и расставив ноги, и безвольно держал телефон в руке. Он был смертельно бледен, с остекленевшими глазами. Она присела на пол рядом с ним, едва дыша, едва в состоянии говорить. Первая мысль, которая пришла ей в голову, была: «Кто? Кто?» Первая ее мысль была, конечно, о Люси. Сестра Бена каждый день играла со смертью. Но что-то говорило ей: это не она. Бен казался слишком потрясенным, а смерть Люси ни для кого не стала бы шоком.

– Ты помнишь, как мама прислала нам эту открытку? – спросил он.

У Джессики сжалось сердце, потому что подумала, что умерла мать Бена, а она любила ее.

– Как? – сказала она. – Как это случилось?

Невозможно, чтобы Донна умерла. Она два раза в неделю играла в теннис. Да она была здоровее и в лучшей форме, чем Джессика. Возможно, причиной были ее переживания из-за Люси.

– Ты помнишь открытку, которую она прислала? – не слыша ее, проговорил Бен. – Потому что нас так расстроило это ограбление?

Бедняга Бен. Он явно сошел с ума от горя и почему-то цеплялся за это свое воспоминание.

– Я помню эту открытку, – тихо сказала она.

Ее принесли с почтой. Открытка с изображением щенка, изо рта которого вылетает облачко с фразой «Жаль, что у вас дурное настроение». Внутри лежал лотерейный билет. В записке Донны говорилось: «Вы двое заслуживаете немного удачи».

– Билет выиграл, – сказал Бен.

– Что случилось с твоей матерью? – спросила Джессика.

– Ничего. С ней все в порядке, – ответил Бен. – Я ей еще не сказал.

– Что не сказал? – Голова Джессики никак, казалось, не могла переварить слова, которые она слышала, и она вдруг разозлилась. – Бен, скажи мне, кто-то умер или что?

Бен улыбнулся:

– Все живы.

– Ты уверен?

– Все в добром здравии.

– Так, – сказала она. – Хорошо. Слава богу.

Адреналин схлынул, и она почувствовала вдруг крайнее изнеможение. Она поняла, что на велотренажер сегодня идти не в силах.

– Билет выиграл. Билет, который мама подарила нам после ограбления. Это из лотерейного офиса. Мы выиграли. Мы выиграли по первому разряду. Двадцать два миллиона долларов.

– Не валяй дурака. Ничего мы не выиграли, – сказала она.

Он посмотрел на нее, его глаза были красными, влажными и пугающими.

– Выиграли, – сказал он.

Если бы только знать заранее: завтра ты выиграешь в лотерею. Тогда они бы вели себя как настоящие счастливчики. Но чтобы этот факт утвердился в их мозгах, требовалось время. Джессика проверяла и перепроверяла цифры по Интернету. Она перезвонила в офис лотереи, чтобы убедиться окончательно.

С каждым звонком семье и друзьям этот факт становился все реальнее, и тогда они наконец принялись кричать, прыгать, плакать, смеяться, как это и подобает победителям лотереи, и всех пригласили отпраздновать самым дорогим шампанским, какое нашлось в винном магазине.

Они выпивали за этих идиотов-воров, потому что без того ограбления они бы никогда не выиграли в лотерею.

Мать Бена все никак не могла успокоиться.

– Мне бы прежде и в голову не пришло покупать лотерейный билет! Это первый лотерейный билет в жизни, который я купила. Мне пришлось спрашивать у киоскера, как это делается!

Донна, казалось, хотела, чтобы никто не забыл, что это она купила билет. Она не хотела делить выигрыш, хотя они, конечно, все же дали ей денег, она хотела, чтобы все знали о ее роли в этом славном событии.

Этот день был улучшенной версией свадьбы. Джессика чувствовала себя особенной. Центром внимания. Она столько улыбалась, что у нее щеки заболели. Деньги мгновенно сделали ее более умной, красивой и стильной. Люди стали относиться к ней по-другому, потому что она сама стала другой. Когда тем вечером она посмотрела на себя в зеркало, то сразу же увидела: ее лицо так и сияет деньгами. Мгновенно разбогатеть – это все равно что сделать лучшую пластическую операцию.

Но даже в тот первый вечер, даже когда Бен и его братья пьяно спорили о том, какую роскошную машину ему купить, Джессика видела, что Бен встревожен.

Потому что мать Джессики вела себя так, будто этот выигрыш – катастрофа.

– Ты должна быть очень осторожна, Джессика, – говорила она. – От таких денег у людей крыша съезжает.

Что и говорить, новая жизнь принесла новые трудности. Все эти заковыристые ситуации, которые они до сих пор пытались выправить. Потерянные дружбы. Одна семья расплевалась с ними. Вторая. Потом третья.

Двоюродный брат Бена, который считал, что Бен должен оплатить его ипотеку. Они купили ему машину. Джессика полагала, что это щедрый подарок. Бен любил брата, но до выигрыша почти с ним не общался. В конечном счете они выплатили за него ипотеку. Но «осадок остался». Бога ради!

Младшая сестра Джессики. Ей дали миллион долларов, но она просила еще и еще. Бен сказал: «Да дай ты ей», и они дали, а потом как-то раз Джессика пошла с ней пообедать и не предложила оплатить ее заказ. С тех пор они не разговаривали. Сердце у Джессики сжималось, когда она вспоминала об этом. Она всегда оплачивала счет. Всегда. Тот раз был единственный и предположительно непростительный.

Отчим Бена. Он работал финансовым советником и был убежден, что теперь, когда у них наконец появились финансы, управлять ими доверят ему. Но Бен считал своего отчима идиотом и не хотел подпускать его к деньгам, так что и тут ситуация стала затруднительной. Для отчима Бена могло бы навсегда остаться тайной мнение о нем пасынка, если бы не этот выигрыш в лотерею.

И конечно, сестра Бена. Как они могли дать ей деньги? Как они могли не дать ей денег? Бен и его мать мучительно размышляли, как быть. Они хотели сделать все по справедливости, но осторожно. Они учредили трастовый фонд. Денег в руки ей никогда не давали, но ей-то как раз нужны были только наличные. Она продавала все, что они ей дарили. Она отчаянно ругала Бена: «Ты, богатенький хрен с бугра, ты даже собственной семье не желаешь помочь». Они тратили многие тысячи на дорогие реабилитационные программы, о которых прежде мать Бена могла только мечтать, предполагая, что эти эксклюзивные программы помогут, если только найти на них деньги. Но когда деньги нашлись, выяснилось, что они не помогают. Только поглощают деньги. Джессика знала: решения нет. Люси не хочет, чтобы ей помогали.

И не только их семьи считали, что Бен и Джессика им должны. Каждый день находились давно потерявшиеся родственники и друзья, друзья друзей, просили «кредита», «протянуть руку помощи» или хотели, чтобы Бен и Джессика сделали пожертвование, поддержали их местную школу, футбольную команду их детишек. С ними связывались родственники, которых они не видели много лет. С ними связывались родственники, о существовании которых они и не подозревали. Просьбы обычно сопровождались с пассивно-агрессивной интонацией: «Для вас десять тысяч долларов, вероятно, мелочь, но для нас они были бы огромной суммой».

– Дай им. – Бен повторял это, как заезженная пластинка, но Джессика иногда становилась на дыбы. Какие же они наглые, эти люди!

Джессика недоумевала, что теперь, когда денег у них хватало, они стали прижимистее. Невозможно было даже представить, что они когда-то так расстраивались, получая неожиданные счета.

Стать богачами в мгновение ока было все равно что занять чреватую стрессами престижную должность, для которой у них нет ни квалификации, ни опыта, но и плюсов в ней немало. Вряд ли можно было сетовать на это. Нужды разрушать ее не было, хотя, кажется, это входило в намерения Бена.

Она иногда думала, что Бен предпочел бы не выигрывать ничего. Как-то раз он сказал ей, что тоскует без работы. «Тогда заведи собственный бизнес», – предложила она. Они могли позволить себе что угодно! Но он сказал, что не может конкурировать с Питом, своим прежним боссом.

Он сказал, что ему не нравятся их высокомерные новые соседи. Джессика ответила, что они даже не знакомы, и предложила пригласить кого-нибудь из них на выпивку. Они не то чтобы знали своих соседей по прежнему дому. Все работали от звонка до звонка и были замкнутыми.

Бену нравились их роскошные путешествия, но и путешествуя он не чувствовал себя счастливым. А ведь все было невероятно, великолепно. Как-то, купив себе офигительный браслет, она посмотрела на Бена, который, похоже, погрузился в какие-то глубокие раздумья. Тогда Джессика спросила, о чем он думает.

«О Люси, – ответил он. – Я помню, она хотела побывать на островах Греции».

Ей хотелось завизжать, потому что они могли себе позволить отправить Люси на Санторин, поселить в первоклассном отеле, но это было невозможно, потому что Люси предпочитала колоться. И что теперь, позволить ей погубить свою жизнь? Но почему она попутно должна погубить и их жизни тоже?

Единственное, чем его осчастливил выигрыш, – возможностью купить машину. Другие вещи его не волновали – ни прекрасный дом в лучшей части Турака, ни билеты на концерты, ни дизайнерские лейблы на одежде, ни путешествия. Только машина. Машина его мечты. Господи боже, как она ненавидела эту машину!

Джессика, вздрогнув, поняла, что люди встают, поправляя халаты и подавляя зевоту.

Она поднялась на ноги и в последний раз посмотрела на звездное небо, но ответов на нем не увидела.