Д'Амур сидел во тьме. День то был, или ночь, а его окутывала чернота. Слепое блуждание по Аду теперь казалось Гарри дурным сном, однако вернувшись обратно в Нью-Йорк, – обратно в свою квартиру, в свой офис – он начал понимать всю жестокость последнего проклятия Адского Жреца. Как и все, благословлённые даром зрения, он воспринимал его, как данность. Жизнь и зрячесть были для него неразрывны. Глаза помогали ему существовать в извечной действительности. Пока у него получалось смотреть вперёд, он мог хотя бы пытаться не оглядываться назад. Теперь же, чтобы находить путь в окружающем мире, ему приходилось полагаться на воспоминания, а память лишала его настоящего и заставляла постоянно погружаться в мутные воды прошлого. И пускай жить по-человечески он никогда не умел, ему хотелось вернуться к привычной реальности.

У Гарри не было оснований полагать, что проклятие спадёт, и он решил закрыть своё агентство. Не то чтобы он нуждался в деньгах. Как только Кеза и Гарри вычеркнули из списка подозреваемых в смерти Нормы, закрылся и вопрос с её имуществом. Жила она скромно, но оказалось, что мисс Пэйн – довольно богатая женщина. Гарри с удивлением узнал, что ей принадлежал дом, в котором находилась её квартира, ещё половина зданий по соседству, несколько заправочных станций, парочка автосалонов и остров у калифорнийского побережья. Всё это она оставила Гарри.

Но даже несмотря на свалившееся на него богатство, решение закрыть контору далось Гарри с огромным трудом, и Кез оказался его единственным спасением от безумия. Когда Гарри, наконец, собрался с силами, они с Кезом отправились в офис агентства, чтобы вместе пробежаться по делам, которые Гарри не закрыл до путешествия в Ад. Некоторые были практически окончены, и с помощью Кеза ему удалось закруглиться с ними окончательно. Однако большую часть дел ослепший детектив закрыть не мог, поэтому он обзвонил всех неудовлетворённых клиентов, объяснил, что с ним случился несчастный случай, лишивший его возможности закончить начатое, и пообещал вернуть авансы.

– Такое впечатление, будто я умер, – сказал он Кезу, когда они покончили с последним делом.

– Ну, это не так.

– И я должен благодарить судьбу, да?

– Именно.

– А вот не хочется.

– Гарольд, я тебя, конечно, люблю, но я слишком устал, чтобы тебя утешать. Потом похнычешь мне в жилетку, а пока лучше скажи, что делать со всем этим дерьмом?

– Это дерьмо – вся моя жизнь, Кез. Прояви хоть капельку сочувствия.

– Ну и кто из нас двоих примадонна? Мне всегда казалось, что я. Все эти мрачные раздумья только в кино хорошо смотрятся. В реальной жизни это пипец как раздражает. Давай просмотрим все файлы и решим, что выкинуть, а что оставить. Офис тебе нужно освободить до конца следующей недели.

– Нужно было себе оставить.

– И что бы ты с ним сделал? Открыл здесь школу вождения?

– Ладно-ладно, понял я, понял.

Гарри потянулся к бутылке шотландского виски, но схватил пустой воздух.

– Это ты спрятал мой скотч?

– Конечно.

– Зачем?

– Ты как сидел на телефоне, у тебя язык заплетался.

Гарри пару секунд молча переваривал его слова, а затем сменил тему.

– И как замужняя жизнь?

– Слаще сладкого, – сказал Кез. – Дейл – душка, каких белый свет не видывал. Позвони Лане. У вас много общего. Самое главное, что оба – упёртые сволочи.

– Агась, – отозвался Гарри и пожалел, что нечего выпить.