На шее девочки болтались наушники. Плеера или еще какого-то устройства, к которому они должны подключаться, не было, только наушники – жалкие, немые, бесполезные обломки. Раньше в них гремела музыка, модные певуны кричали на весь мир о своих чувствах и собственном величии, но теперь все стихло.

Только чудовищные убийцы за дверью бродили, натыкаясь на столы и стулья, ревели и стонали, не то от боли, не то от невозможности добраться до новых жертв.

Вера Ивановна отошла от двери и прижалась к стене. Ей казалось, кровь ее стала ледяной, текла по венам слишком медленно, руки похолодели, все тело застыло. Недавно на ее глазах жестоко убили мужа, но сейчас она была собранна и почти спокойна. Наверное, это какая-то разновидность истерики, и скоро ее накроет с головой, но пока Вера Ивановна мыслила здраво и решения принимала быстрее, чем когда-либо в жизни.

Когда за дверью стали кричать и просить о помощи, она не раздумывая открыла, сжимая в руке свое единственное оружие, которое успела схватить со стола. Позже пришло в голову, что пока была на кухне, могла бы вооружиться получше: там ведь наверняка чего только нет, и топорики для рубки мяса, и огромные разделочные ножи. Но не до того было, а теперь у нее, против целой армии убийц, всего лишь крошечный и не очень-то острый столовый ножик.

Выставив его перед собой, Вера Ивановна приоткрыла дверь и выглянула наружу. Возле одной из стен зала стояли девочка и светловолосая женщина – те самые, что ехали с ней в автобусе.

Женщина озиралась по сторонам, очевидно, не соображая от ужаса, и беспомощно смотрела на приближающихся к ним тварей, одна из которых убила мужа Веры Ивановны.

У девочки было имя покойной английской принцессы. Сейчас лицо ее было перекошено и залито слезами, и она судорожно цеплялась за мать, от которой еще пару часов назад с презрением отворачивалась. Вот уж поистине, когда человеку плохо, он всегда взывает к родителям.

Где, кстати, отец девочки?

«Вера, не глупи! Где он может быть, по-твоему?» – сердито проговорил муж. Она уже успела привыкнуть, что, умерев, Борис Семенович оставил после себя голос, который теперь звучал в ее голове.

– Сюда!

Мать девочки (кажется, ее звали Светланой, вспомнила Вера Ивановна) резко обернулась на окрик, увидела стоящую в дверях женщину.

– Быстрее! Давайте!

Светлана сориентировалась быстро. Одно из чудовищ, стоящее на пути к спасительной двери, подобралось уже совсем близко. Она поднатужилась и с силой толкнула в его сторону накрытый к ужину стол. Он врезался в другой стол, стулья повалились на пол, как яблоки с веток. Сбив монстра с ног, Светлана схватила дочь за руку и побежала вместе с ней к двери.

Упавшая на пол тварь уже поднималась на ноги, вторая тоже двигалась наперерез беглянкам, но Вера Ивановна уже видела, что женщина с дочкой успеют добраться до туалетной комнаты раньше, чем их схватят. Чудовища были медленны и неповоротливы, хотя и невероятно сильны. От них можно было убежать, но если человек попал к ним в руки, он обречен.

Вера Ивановна посторонилась, пропуская Светлану с Дианой. Они забежали внутрь, а она, помедлив секунду, захлопнула и заперла дверь. Но перед тем как закрывшаяся дверь отделила их маленькую компанию от чудовищ, успела увидеть, что обе твари, потеряв из виду объекты преследования, развернулись и бредут в правильном направлении.

Если еще недавно у Веры Ивановны был шанс остаться незамеченной для них, хоть на какое-то время, то теперь этот шанс исчез. Монстры знают, где они прячутся, и не уйдут, пока не доберутся до своих жертв. Спасая этих двоих, она, может статься, обрекла на верную смерть себя и бедную Ирину, при этом Светлана и Диана все равно погибнут.

«Ты поступила правильно, Вера! – безапелляционно заявил муж. – Все равно не смогла бы сидеть тут и слушать, как монстры рвут на части женщину и ребенка. Так что нет смысла сожалеть о содеянном».

– Ты прав, Боречка, – пробормотала Вера Ивановна. К счастью, ее никто не услышал.

– Спасибо вам, – сказала Светлана, с трудом восстанавливая дыхание.

Ее колотило от пережитого ужаса. Диана застыла, прижав руки к груди. В воздухе повис резкий луковый запах – запах подросткового пота.

– Не за что.

С тех пор прошло минут пятнадцать, может, немного больше. Три запертые в каморке женщины сидели на полу, Вера Ивановна устроилась на перевернутых вверх дном ведрах.

– Она точно не сойдет с ума и не набросится на нас? – снова спросила Светлана, глядя на Ирину.

Собственно, неясно было, так ли зовут эту девушку – до сих пор она не произнесла ни слова. Но на бейдже, приколотом к ее форме, было написано именно это имя.

– Не знаю, – покачала головой Вера Ивановна. – Когда я забежала сюда, она так и сидела. Пока Ирина не проявила агрессии, не выгонять же ее за порог на верную смерть.

– Это большой риск – оставлять ее тут! – заявила Светлана. Они с Дианой устроились так, чтобы быть как можно дальше от Ирины.

Вера Ивановна подумала, что напрасно пустила сюда эту женщину: было в ней что-то неприятное.

– Открыть дверь для вас тоже было рискованно. Но вы же не возражали, – сухо заметила она.

Светлана поджала губы, но не нашлась с ответом, вместо этого сменив тему:

– Как вы тут оказались?

– Пришли с мужем поужинать, – коротко ответила Вера Ивановна. Вспоминать о случившемся было невыносимо.

– А ваш муж… он… – Светлана забуксовала, не зная, как продолжить и вообще стоит ли продолжать.

– Папу убили.

Это были первые слова, которые произнесла Диана, оказавшись внутри.

Светлана крепче прижала к себе дочь.

– Не надо, солнышко, – мягко проговорила она, но дочь словно не слышала. Видно, и в самом деле полезно бывает проговорить страшное, выпустить его из себя, не запирать в душе. Иначе можно попросту тронуться.

«А я вот не могу, не хочу. И потихоньку схожу с ума», – подумала Вера Ивановна. Мысль не причинила боли, хотя правда часто бывает болезненной.

– Их было двое. Они пришли к нам в дом и набросились на папу как звери. – Диана говорила монотонным голосом, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, но не выпуская руки матери. – Папа так кричал, кровь текла… А потом одна из них сломала ему шею. Этот звук, он был… – Девочка поднесла ко рту сжатый кулак, словно не желая, чтобы вырвалось еще хотя бы одно слово.

Светлана прижала дочь к себе.

– Господи… Как же вы спаслись?

Диана вопросительно поглядела на мать, будто тоже ждала ответа.

Ирина смотрела на Светлану во все глаза, и Вера Ивановна уверилась в своем предположении о том, что она отлично все слышит, понимает, просто по какой-то причине не говорит.

– Я раскладывала вещи, Дианочка была в своей комнате. Дамир вышел из ванной. Долго пробыл там, минут сорок. Я особо не удивилась – не впервой. Мне всегда казалось, он прячется там, скрывается. От меня, от жизни. – Она вздохнула и потрясла головой, отгоняя непрошеные мысли. – В общем, Дамир вышел, и мы так хорошо поговорили с ним. Что-то такое промелькнуло… Знаете, как бывает: живешь с человеком и в итоге привыкаешь настолько, что перестаешь замечать. А тут мы будто заново познакомились.

Глаза ее налились слезами, и некоторое время Светлана молчала, пытаясь справиться с собой. Вера Ивановна не стала утешать ее. Во-первых, любые слова в подобной ситуации покажутся дежурными, банальными. А во-вторых, она знала: стоит в такие минуты начать успокаивать человека, и он еще больше расклеится.

У Дианы текли слезы. Она оплакивала отца тихо, без всхлипов. Кто знает, возможно, жалела сейчас о сказанном, о содеянном или, наоборот, несделанном и невысказанном.

– Мы собирались пойти на ужин. Вдвоем. А Дианочке заказать в номер. А потом в дверь вдруг постучали. Даже не просто постучали, а принялись колотить. Конечно, нам и в голову не пришло, что это могут быть те чудовища. Если бы дверь открыла я или Диана, то… – Она покачала головой и прерывисто вздохнула. – Тогда на его месте были бы мы. Но у Дианы всегда музыка в наушниках, она и не услышала ничего, пока я не прибежала к ней в комнату.

Больше не сдерживаясь, Светлана заплакала. Вера Ивановна опять подумала, что и ей надо бы оплакать своего Борю, только снова не получилось. Она будто превратилась в ледяную статую, и слезы внутри нее замерзли, превратились в лед. К тому же Борин голос жил в ее голове, и потому казалось, что муж где-то рядом.

– Они убивали его, а я бегала вокруг, кричала и ничем не могла помочь Дамиру, – рыдала Светлана. – Было так страшно и так… невозможно! Я не могла поверить, что это вправду происходит. А потом меня как по голове шарахнули: Диана! Они покончат с Дамиром и примутся за нее. И за меня.

Ирина застонала, закрыла глаза. Все поглядели на нее: девушка силилась произнести что-то, но не могла. Губы ее кривились, она обнимала себя за плечи, еще больше сжимаясь в комок, точно надеясь стать крошечной и вовсе исчезнуть, раствориться.

– Что с тобой, дорогая? – Вера Ивановна подошла к Ирине.

Та ничего не отвечала. Пожилая женщина села рядом, поглаживая ее по плечу, приговаривая слова, которыми обычно успокаивают маленьких детей. Постепенно девушка успокоилась.

– Наверное, столкнулась с тем же самым, – сказала Вера Ивановна. – Ее друзей убили, а она спаслась.

– Так и вы тоже, – заметила Светлана, вытирая слезы.

– Уровень прочности у всех разный. Что было потом?

Светлана подошла к раковине, включила воду, умылась.

– Потом? Прибежала в комнату к Диане. Она не могла ничего сообразить, сняла наушники… Бедная моя девочка. – Женщина снова села возле дочери, и та немедленно схватила мать за руку. – Если бы был другой выход, я бы ни за что не дала дочери увидеть, что эти существа делают с ее отцом. Но нам пришлось выбежать в коридор, и…

– Я понимаю, – мягко проговорила Вера Ивановна.

– Мы закрылись в своей комнате. Только я знала, что оставаться там нельзя, двери тонкие. Сотовый не работал, как позвать на помощь? Мы вылезли в окно и побежали сюда. Наш коттедж близко, несколько метров – и пожалуйста. Дамир все переживал, не будет ли слышно музыки из ресторана по ночам. У него чуткий сон… был. – Она потерла лоб и закончила: – Я и подумать не могла, что их не двое, а больше. И что они… не люди, а чудовища. Иначе не рискнула бы выскочить из дому и пробежать даже такое маленькое расстояние. Мы ведь ничего не взяли, даже вилки или ножа!

– Хорошо, что не остались там, – проговорила Вера Ивановна и подумала: «А может, это всего лишь отсрочка?»

Она слышала, что существа все еще в большом зале, и, скорее всего, никуда не уйдут. Но ведь не могут же они сидеть тут вечно?

– Завтра утром приедет новая партия туристов. Нас найдут и спасут, – со всей возможной твердостью проговорила Вера Ивановна.

В этот момент в дверь снаружи ударили. Перепуганные женщины закричали, прижимаясь друг к другу. Диана снова заплакала. Удары не прекращались. Пока дверь выдерживала, но кто может поручиться, что в один прекрасный момент она не распахнется и твари не окажутся внутри?

«Вы разболтались – одно слово, женщины! Твари слышат вас! – сказал Боря. – Для начала прекратите вопить».

– Тише! – шикнула Вера Ивановна и повторила вслед за покойным мужем: – Нам надо прекратить кричать, они нас слышат, и это их бесит.

Светлана прикусила губу и приложила ладонь ко рту дочери, зашептала что-то ей на ухо. Ирина, к счастью, была безмолвна.

«Может, они еще и чуют – по запаху, например, – сказал Боря. – Переберитесь подальше, закройте за собой дверь».

Вера Ивановна снова послушалась мужа, как делала всю сознательную жизнь. Она поднялась и знаками велела встать остальным. Ирину потянула за локоть. Стараясь двигаться тише, они перешли в помещение, где стояли кабинки с унитазами. Вера Ивановна заперла замок. Эта дверь, конечно, была хлипкая, но лучше такая, чем никакой.

Существ, которые пытались пробраться к ним, здесь было слышно хуже – уже одно это радовало. И как они сразу не додумались перейти сюда?

«Спасибо, Боречка», – мысленно поблагодарила мужа Вера Ивановна.

– И что нам теперь делать? – шепотом спросила Светлана. – Как мы дотянем до утра? Да и утром… – Она вздрогнула от очередного удара по двери, но удержалась от крика.

– Должен был выжить еще кто-то, – сказала Вера Ивановна.

– Не знаю. Не верится.

– Мы же с вами выжили. Там столько молодежи, не могли все погибнуть! – Удары по двери стали реже. – Надо подать сигнал, чтобы они узнали, что мы тут!

Вера Ивановна и Светлана, не сговариваясь, поглядели на маленькое окошко под потолком. Оно было слишком невелико – разве что ребенок смог бы пролезть, поэтому и твари тоже вряд ли проникнут. С одной стороны, это хорошо. С другой – они лишний раз убедились, что им отсюда не выбраться.

– Нужно снова лезть в окно? – дрожащим голосом спросила Диана, проследив за взглядом матери.

– Нет, милая. Там слишком опасно. Да никто из нас и не пролезет.

– Я знаю, как нам подать знак, – сказала Вера Ивановна. Причем додумалась она до этого сама, без подсказки мужа, и потому испытывала нелепое чувство гордости от своей находчивости.

– Как же?

– Мы будем включать и выключать свет! Что-то вроде азбуки Морзе. Я знаю сигнал «SOS». Три точки, три тире, три точки. Мы поморгаем трижды коротко, потом трижды длинно и опять – коротко. Кто-нибудь обязательно заметит.

– Например, эти твари, – с содроганием проговорила Светлана.

– Вы можете предложить что-то получше? – обиженно спросила Вера Ивановна.

Светлана поколебалась, но покачала головой – нет.

– Да и потом, монстры, кажется, не очень-то сообразительные, – добавила она.

– То-то и оно.

Вера Ивановна пошла к выключателю. Светлана сидела на полу в обнимку с дочерью. Обе смотрели на нее снизу вверх.

– Я уверена, нас заметят, – твердо сказала Вера Ивановна.

Если электричество не выключится.

Если выжил еще кто-то, кроме них самих.

Если выжившие увидят сигнал и поймут, что он означает.

Если они захотят прийти на помощь другим, вместо того, чтобы спасаться самим.

Их жизни зависели от огромного количества «если» – но Вера Ивановна все-таки надеялась когда-нибудь тоже прижать к сердцу дочь.