Глава 13

Первый снежный десант попробовал свои силы пятого октября – и сразу же растекся лужами, исчез без следа. Пятого ноября, ровно через месяц, снег выпал, чтобы до весны уже не растаять. Осень, заливаясь слезами дождей, сгинула, и на смену ей пришла зима, которая, по прогнозам синоптиков, обещала быть суровой.

Первому снегу радуешься – он прикрывает черные язвы на земле и будто обещает что-то светлое и чистое. Обман, очередная ложь. Его истопчут, замнут ногами, он осядет, утратит ослепительную белизну и девственную непорочность, посереет и подурнеет и так надоест за долгих четыре месяца, что смотреть на него будет невозможно. И снова придется ждать – теперь уже весны, а за нею – короткого лета.

Так и проходит вся жизнь – от одного ожидания до другого. Ничего в настоящем – только туманное будущее. Думая об этом, Магда чувствовала, как к сердцу подступает глухая самоубийственная тоска, от которой одно спасение…

Никогда прежде подобные мысли не одолевали ее, а вот теперь, в эти последние дни и недели, почти не оставляли. Было достаточно любого повода – и они поднимали голову, выпускали когти и зубы, начинали рвать и терзать ее несчастную душу.

После памятного воскресного обеда прошла почти неделя. С Максом они говорили мало: муж уходил рано, приходил поздно, пропадая на работе. То ли действительно дел было невпроворот, то ли он избегал подолгу оставаться наедине с женой.

Ни отец, ни Оксана не давали о себе знать: вероятно, ждали, что Магда сама позвонит, извинится. Но она не могла. Не было сил. Сон, который сначала пугал, потом стал казаться ключом к некоей загадке, объяснением ее провидческого дара, теперь просто мучил, не давая выспаться.

Закрывая глаза, она снова и снова мчалась по коридору к темным фигурам, одна из которых была женской; снова и снова летела в пропасть. Просыпалась в поту, с колотящимся сердцем, через некоторое время засыпала, чтобы опять очутиться в черном коридоре. Ей больше не хотелось разгадывать загадку, не хотелось знать, что ей видится и зачем. Желание осталось одно: отдохнуть, выспаться. Но оно было несбыточным.

В четверг утром Магда встала с тяжелой головой и потащилась в ванную. Кое-как привела себя в порядок, равнодушно отметив круги под глазами и ввалившиеся щеки, и пошла пить кофе, чтобы хоть чуть-чуть взбодриться.

Банка была пустой – кофе кончился. «Точно, я же вчера подумала, что надо купить, и забыла», – подумала Магда. Придется идти в магазин, тем более что холодильник полупустой, не мешало бы затовариться.

Она задалась вопросом, когда в последний раз готовила, и не смогла припомнить. В последнее время Магда ловила себя на мысли, что буквально возненавидела домашние хлопоты. Вымыть посуду, приготовить ужин или даже просто забросить белье в стиральную машину стало настоящей пыткой. А ведь прежде вроде бы она умудрялась находить в этом удовольствие… Или этого никогда не было?

Макс был прав: в голове у нее все перемешалось, и в этой путанице невозможно было разобраться. Как будто кто-то проник в ее мозг, как в комнату, и перевернул все вверх дном: поменял местами вещи, передвинул мебель, что-то выбросил, что-то новое поставил на привычные места.

В результате Магда сама себя не узнавала и не могла точно сказать, принадлежит то или иное воспоминание ей самой или же она читала о чем-то похожем в книге, видела в фильме.

С каждым днем это состояние подвешенности вверх тормашками, этой иллюзорности, зыбкости бытия нарастало, усиливалось, и Магда больше не пыталась с ним бороться. Повлиять на происходящее она была не в состоянии, но полагала, что рано или поздно это чем-то закончится – ничто не вечно в подлунном мире. Поэтому нужно просто подождать.

Магда поискала на вешалке теплое пальто, но его не оказалось на месте. Она нашла в гардеробной ярко-красную лыжную куртку, в которую провалилась, как в сугроб, потому что еще сильнее похудела. Натянула зимние сапоги и вышла из квартиры, бросив мимолетный взгляд в зеркало.

Неужели эта кроваво-алая, кричащая, как пожарная машина, куртка могла ей нравится? Неужели она когда-то ей шла? Впрочем, все возможно, ведь не всегда ее лицо было мертвенно-бледным, глаза – тусклыми, а губы – бескровными.

Динуля попалась ей навстречу возле подъезда – она возвращалась откуда-то, сообщив, что сегодня «в отгуле». Ее оживление и собачья радость при виде Магды, а главное – кипучая, неуемная жизненная сила сбивали с ног, обжигали. Но это не было неприятно или отталкивающе. Наоборот, Магда почувствовала себя живой и настоящей.

– Извини, дорогая, но выглядишь ты не то чтобы очень, – без обиняков сказала Динуля. – Не заболела?

– За кофе вышла, – невпопад ответила Магда.

Динуля покивала, как будто это все объясняло.

– А пойдем ко мне? – пригласила она. – Я и кофе сварю, и поболтаем. У меня нет никого.

Неожиданно для себя Магда согласилась. Тащиться в магазин, выбирать продукты, стоять в очереди в кассу было лень, а кофе выпить необходимо. Тогда она воспрянет духом, в голове прояснится, и поход за покупками не покажется пыткой, как сейчас.

Динуля жила на пятом этаже. Квартира была меньше – две комнаты, и ремонт явно делали много лет назад, зато казалась уютной и более обжитой, чем у Магды с Максом. Аккуратная, сверкающая чистотой, наполненная ароматом ванили, Динулина квартирка понравилась Магде, и она поймала себя на мысли, что не прочь задержаться тут подольше.

Пока хозяйка, повязав фартук, хлопотала на кухне, Магда прошла в большую комнату и выглянула в окно. Странно было видеть знакомые двор и улицу с непривычного ракурса.

Поразительно, как сильно влияет угол зрения на наше мировосприятие! Вроде бы все то же самое – а вместе с тем другое. Повернувшись к человеку другой стороной, мир меняется. Грани, что оставались в тени, высвечиваются, а то, что ясно виделось, уходит в тень, и ты наблюдаешь вещи в ином качестве.

Вот, например, детская горка. Оказывается, у нее сломан один бортик. Из окна Магды горка кажется нарядной, красивой, целой, а отсюда – ущербной, покалеченной. Какая же она на самом деле?

– Я вчера шарлотку испекла, – прокричала из кухни Динуля. – Страшно захотелось шарлотки! Пошла, купила яблок – дорогие, зараза! – и испекла. Сын с мужем почти не ели, так что нам с тобой хватит. – Она заглянула в комнату. – Ты шарлотку любишь?

– Люблю, – улыбнулась Магда. – Мне так тут нравится. У вас прекрасный дом.

– Спасибо. Но у вас-то, конечно, намного лучше. Мы небогато живем.

Похвала была Динуле приятна, однако в этой фразе слышался легкий оттенок зависти, и Магда вспомнила, что раньше считала Динулю не слишком приятной особой – злюкой и сплетницей, привыкшей совать свой нос в чужие дела.

Теперь, конечно, она изменила свое мнение: поняла, что Динуля любопытничала и обсуждала других не от ненависти к людям, а из-за бьющей через край активности. То, что Магда прежде считала бесцеремонностью, теперь казалось простотой в общении – как у Тоси Кислицыной из «Девчат».

Но главное, Динуля была отзывчива, умела сопереживать и вызывала доверие.

– Дело не в богатстве, – сказала Магда. – Богатство что? Стены, вазы, стулья… У тебя в доме тепло. Душевно.

Динуля слегка покраснела.

– Извини, если спрошу лишнее. Не хочешь, не говори. У тебя случилось что-то? – Увидев, что Магда колеблется, она поспешно прибавила: – Не бойся, я никому! Ты мне так помогла! Я твоя должница и тоже хочу помочь.

Динуля поняла неправильно. Магда замялась не потому, что опасалась досужих разговоров и обсуждений за спиной. Ей нужно было поделиться с кем-то, и Динуля, числившая себя в неоплатном долгу, пожалуй, подходила на эту роль как нельзя лучше. Но оказалось, что проблему сложно обрисовать в двух словах – да и в подробном рассказе тоже.

– Максим говорит, я изменилась, – осторожно проговорила она, пробуя на язык то, что крутилось в голове. – Другие привычки, нехарактерные поступки… Не так веду себя, не помню важных вещей. На днях наговорила гадостей Оксане – это вторая жена отца. Они с папой, кстати, тоже уверены, что я не такая, как прежде.

– Что ж тут удивительного? – дернула плечом Динуля. – Ясное дело, изменилась. А кто бы не изменился?

– Ты не все знаешь. – Магда отошла от окна и присела на край дивана. – Наверное, думаешь, что я с утра до вечера хожу и сыплю предсказаниями? Прозреваю будущее и читаю чужое прошлое, как открытую книгу?

Динуля неуверенно улыбнулась, не зная, что ответить. Магда казалась нервной и взвинченной, Динуле не хотелось случайно задеть ее, оттолкнуть неверным словом.

– А на самом деле знаешь что? – не дожидаясь ответа, сказала Магда. – Хоть что-то полезное и нужное, как тогда, с тобой, приходит в голову редко. Зато постоянно мерещится невесть что, черти лезут изо всех углов. Спать не могу – видишь, в какую красотку превратилась? Поделать ничего не могу – руку себе ведь не отрубишь. Так и способности эти никуда не денешь. А Максим… Он хороший, добрый, но мне с ним трудно, невыносимо. Тяжко сознавать, что твой муж, человек, с которым ты живешь, боится тебя. – Магда вздохнула. – Слушай, а ты тоже думаешь, я на себя не похожа?

– Мы ведь не так уж давно стали общаться, – с сожалением проговорила Динуля. – Я тебя плохо знаю, если уж по-честному. Ты бы у подруг спросила…

– Да не хочу я никого впутывать, – досадливо отмахнулась Магда. – Спросишь об одном, придется про другое рассказывать, слухи пойдут, разговоры. Да и вообще, ближе Макса, отца, Оксаны у меня никого нет, а они все поют в одну дуду.

Она умолкла, опустив голову, и показалась Динуле такой несчастной и потерянной, что у той сердце защемило.

– Пойдем-ка на кухню. Знаешь, как моя мама говорила, если я начинала психовать? Выпей чаю с чем-нибудь вкусненьким, и жизнь покажется слаще. У трудных проблем обычно бывают простые решения.

Сентенция была спорной, однако на душе у Магды чуточку полегчало. Хорошо, когда есть человек, который если и не может помочь, так хотя бы не пугает и не обвиняет.

Шарлотка оказалась вкусной, в вазочке лежали любимые конфеты Магды – шоколадные, с клубничной начинкой и вафельной крошкой. И все это можно было есть спокойно, не боясь наткнуться на потрясенный взгляд или фразу о том, что прежде она обходила эти сладости по широкой дуге.

– Я тут подумала, – сказала Динуля, наливая Магде вторую чашку кофе, – нам с тобой нужно попробовать сходить к одному человеку.

– Если что, у священника я уже была.

– Кто говорит про священника? – удивилась Динуля. – Обращаться нужно к тем, кто сам варится во всем этом. Моя парикмахерша говорила как-то, что у нее есть одна клиентка…

«Сейчас она начнет сватать мне какую-нибудь ясновидящую!» – тоскливо подумала Магда, которая почему-то поверила, что Динуля сумеет придумать выход из положения.

Однако Динуля говорила не о ведунье или целительнице.

– К ней одна дамочка ходит. Психолог, что ли? Но вот она чувствует людей, ауру видит. Помогает. У Аси, парикмахерши, дочка проблемная. То свяжется с компанией, то подсядет на какую-то дурь. А потом вообще вены перерезать пыталась. Откачали, и Ася ее к этой женщине отвела.

Дальше последовал рассказ о том, как непутевая девица взялась за ум, поступила учиться, а потом и вовсе вышла замуж, уехала с мужем жить за границу.

– К ней кто только не ходил – просто чудеса. Насквозь человека видит, из любой депрессии вытягивает! Нужно к ней обратиться. Она тебе мозги на место вставит.

«Ничего себе, занятная формулировочка!» – хмыкнула про себя Магда, думая, как бы повежливее отказаться от похода к чудо-докторше.

– У меня ведь не депрессия.

– У тебя хуже! Все, никаких гвоздей! – отрезала Динуля и взялась за телефон, всем своим видом показывая, что не желает слушать возражений.

А впрочем, почему бы и нет, подумалось Магде. Если уж ее занесло в церковь, то почему бы не сходить к этой кудеснице?

Пока Динуля куда-то звонила, с кем-то договаривалась, то и дело переходя с русского на татарский и обратно, Магда думала о том, какие фортели иногда выкидывает жизнь. Люди, которым она привыкла доверять, сейчас отдалились – она ли в этом виновата, нет ли, не важно, но это случилось. Зато чужой человек, вдобавок женщина, которой она старалась избегать, взялся решать ее проблемы.

– Завтра же и поедем, – подвела итог своим переговорам Динуля. – У нее все расписано, но Ася поговорила, объяснила ситуацию. Дотерпишь до завтра?

– Спасибо, – вяло улыбнулась Магда. – Дотерплю.

Динуля взялась опекать ее, как ответственный отличник-тимуровец – престарелую соседку. Свозила Магду в магазин, помогла купить продуктов и донести пакеты до двери.

– В десять встречаемся у подъезда, – строго сказала она, сведя брови у переносицы. – Если что, звони.

Она умчалась, а Магда, пристраивая свою полыхающую огненно-алым цветом куртку на вешалку, думала, до чего глупо будет выглядеть завтра на приеме у психологини. А еще размышляла, говорить ли об этом Максу.

Понравится ли ему, что она посвятила в их проблемы постороннего человека? Как он воспримет предстоящий визит к специалистке неясного профиля?

«Мужу-псу не показывай душу всю», – всплыло в памяти неизвестно где услышанное выражение. Макс, конечно, никакой не пес, но некоторые вещи можно и утаить. Тем более что толку от похода все равно не будет, ничего он не даст.