Вайолет встала, глядя на окно. Ролет продолжало трясти. Если судить по последним двум неделям, что бы ни находилось с другой стороны, оно наверняка жаждало ее смерти.

Но с ней был Орфей – он свернулся на краю кровати, его желтые глаза смотрели на окно. Вайолет наблюдала, как кот поднял голову, махнул хвостом… и зевнул. Что бы ни было снаружи, оно не беспокоило ее спутника. А какая-то глубинная, инстинктивная часть ее доверяла его суждениям.

Звук снова повторился, и теперь Вайолет услышала, что он сопровождался еще одним – слишком низким, чтобы быть воем ветра. Это был голос. Она встала с кровати и подошла к окну, все еще прислушиваясь. Ролет задрожал от порыва ветра, принесшего с собой звуки голоса, сыплющего ругательствами.

Вайолет знала этот голос. Она приподняла ролет и, естественно, увидела Айзека Салливана, согнувшегося на лестнице у ее окна. Затененные черты его лица выглядели угловатыми под капюшоном дождевика. Градины бились о широкие плечи юноши; Айзек показывал на стекло. От его вида в Вайолет что-то заискрилось – приятный, пьянящий прилив удивления, который она не знала, как идентифицировать. Девушка открыла окно, кривясь от мощного порыва ветра, ворвавшегося в спальню, и Айзек с кошачьей грацией залез внутрь. Выпрямился, снял капюшон куртки и закрыл за собой окно.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Вайолет, когда он опустил защитный ролет. – Разве ты не должен патрулировать город?

В темных кудряшках Айзека застряли градины. Вайолет наблюдала, как они тают, оставляя после себя блестящие в тусклом свете капельки влаги.

– Ты что, не слышала о моем вчерашнем маленьком инциденте? – едко поинтересовался он.

Вайолет слышала. Было трудно не заметить на фестивале Дня основателей разбитую витрину Закусочной. И еще труднее – многозначительное отсутствие аплодисментов.

– Слышала. – Она кивнула.

– Так и думал. В общем, шериф освободила меня от патрулирования в ночь равноденствия.

Патрулирование в ночь равноденствия. Кто бы сомневался, что ему придумают название. Вайолет была рада, что похлопала ему на церемонии.

– Отстойно. Но это не объясняет, почему ты здесь.

Айзек вздохнул:

– Верно. Ну, Джастин подумал, что тебе не стоит оставаться одной в равноденствие, поскольку, цитирую, ты магнит для катастроф, и он не представляет, как тебе удается ходить в школу каждое утро так, чтобы никто не пытался тебя убить.

Новообретенные теплые чувства к Айзеку мгновенно испарились. Вайолет следовало догадаться, что он явился только потому, что его попросил Джастин. Не стоило путать один визит к ней домой, порожденный чувством вины, с настоящей заботой.

– Мне не нужна няня.

Айзек снял куртку. Его шрам прятался за тонкой кожаной лентой, завязанной на шее. Посредине были нанизаны три багровых, как капли крови, бусины, покоившиеся на впадине между ключицами. Они сочетались с медальонами на запястьях.

– Ах да, ты полностью самодостаточна, – протянул он. – Ты не прошла ритуал, частенько оказываешься в Серости и не помнишь, как воскрешала кого-то из мертвых.

– И мне удалось избежать обвинений в вандализме и нападении.

Стоило словам сорваться, как Вайолет осознала свою ошибку. Айзек сгорбился, его глаза погасли, как мерцающие огоньки свечей на ветру.

– Прости. – Вайолет подошла к нему ближе, не пытаясь скрыть стыд в своем голосе. – Мне не стоило этого говорить.

На его скулах заходили желваки. Вены на левом предплечье напряглись, ногти впились в ладони, а треснувший алый медальон натянулся на запястье.

– Все нормально, – сказал он тоном, который говорил обратное. – Меня называли и похуже.

– Бернэмы?

Губы Айзека изогнулись в улыбке, которой можно резать бетон. Он наклонился вперед, и тело Вайолет инстинктивно повторило его движение.

– Нет. Мой брат.

– Тот, который уехал?

Айзек кивнул, и Вайолет заметила, что его кулак задрожал.

– Моя шея… то, что произошло… это был Габриэль. Полагаю, это своеобразный сувенир на память.

Вайолет вспомнила, как его пальцы коснулись ее щеки; как он смотрел на нее с лаской, когда она переживала один из худших моментов в своей жизни. Она могла ответить ему тем же. Не жалостью или пустыми утешительными словами, а пониманием. Им обоим делали больно, и не важно, что она не знала подробностей. Его боль была душераздирающей. Как и ее.

Девушка потянулась за его рукой. Стоило ей коснуться пальцев Айзека, как он тут же расслабился, и Вайолет взяла его ладонь обеими руками, ее большие пальцы нежно вырисовывали круги на коже, пока дрожь не прекратилась.

– Он больше не может тебе навредить, – яростно сказала она, внезапно почувствовав уверенность, что, если кто-нибудь хоть когда-нибудь попытается сделать ему больно, она первая их остановит. Губы Айзека слегка приоткрылись, в глазах читался уже не гнев, а что-то иное, что-то даже более пугающее.

И в этот момент раздался шум – такой громкий стук, что Вайолет подпрыгнула и выпустила из рук ладонь Айзека.

– Что это? – прошипела она. – Ты пришел с подкреплением?

Но Айзек покачал головой, он выглядел таким же испуганным, как она. Грохот продолжался – он определенно доносился с первого этажа. Вайолет двинулась к двери. Между ней и Айзеком еще висело напряжение разговора, но оно уже слабело, поглощенное новой потенциальной угрозой.

– Тебе не стоит открывать дверь в такую ночь! – крикнул Айзек ей вслед.

Терпение Вайолет подходило к концу – слишком много указаний на один вечер.

– Но я ведь открыла окно, верно? – сказала она, выбегая в коридор прежде, чем Айзек успел возразить.

Девушка испытывала легкое беспокойство, что их застанет Джунипер, щель под дверью ее спальни была темна: свет в комнате не горел. Айзек пошел за ней, крадясь по лестнице и ворча из-за ее непослушания, что Вайолет сочла довольно забавным: сам он забрался в ее окно без приглашения.

Грохот доносился с улицы. Айзек поднял мерцающие руки, а Вайолет отодвинула засов и открыла дверь. В дом ввалился и распластался на полу клубок темных кудряшек. Вайолет даже не успела всмотреться во тьму, прежде чем Айзек захлопнул дверь.

– Харпер! – воскликнула девушка, опускаясь около нее; Айзек задвинул засов. – Ты в порядке?

Харпер медленно села. Ее волосы растрепались, мешковатые джинсы покрылись мокрыми пятнами от тающих градин. В ее целой руке был зажат красновато-коричневый клинок.

– Мне нужна помощь, – хрипло произнесла она, поднимая клинок. Вайолет ощутила легкую тревогу, глядя на то, как Харпер прижимала к себе меч – словно баюкала младенца.

– Что случилось? – спросила она.

– Нора… Я не могу ее найти. Бретт говорит, что она вышла на улицу в бурю – какой-то мальчик поспорил с ней, что она не сможет дойти до ратуши. Ей всего шесть, она не понимает… – Харпер закашлялась от попавших в рот волос. – Как там опасно… ты должна помочь мне найти ее.

Вайолет почувствовала, что Харпер дрожала.

– Конечно, – не задумываясь, ответила она, ответ был очевиден. Нора – сестра Харпер. Такой утраты Вайолет никому не пожелает.

– Спасибо, – выдохнула Харпер, ее темные глаза заблестели. – Я знала, что ты поможешь.

Она развернулась и нахмурилась:

– Что Айзек Салливан делает у тебя дома?

– Джастин считает, что мне нужен телохранитель, – ответила Вайолет, саркастично показав на юношу, маячившего позади них. – Разве он не знает, что, если бы я нуждалась в защите, было бы к кому обратиться?

– Ты слишком упряма для этого, – просипела Харпер. Айзек хохотнул.

– Я сделаю вид, что ничего не слышала, – проворчала Вайолет. – Ладно, раз мы выйдем в такую погоду, нам наверняка нужны дождевики.

– Вообще-то… – начал Айзек. Вайолет взглянула на него.

– Дай угадаю, – перебила она, пытаясь не вспоминать, как они держались за руки. Она сама не знала, как расценивать тот момент – но в любом случае он уже прошел. – Ты скажешь, что мне нельзя выходить наружу? А то я уже начинаю жалеть, что впустила тебя, вместо того чтобы столкнуть с крыши.

– Попридержи свою жажду крови и задумайся на секунду. Ни одна из вас не должна выходить в такое время. Харпер – мертвый груз, а ты – и того хуже. Я сам могу поискать Нору.

– Она моя сестра, – возразила Харпер, поднимаясь на ноги. Вайолет встала вместе с ней, удивленная ее решимостью. – И я не мертвый груз.

– Определенно нет, – кивнула Вайолет, разглядывая меч, которым Харпер размахивала перед носом у Айзека. – И я не позволю ей гулять по улице в ночь равноденствия без меня. Можешь пойти с нами, если хочешь, но мы в любом случае уходим.

Айзек застонал и прижал ладонь ко лбу.

– Видимо, бежать прямо в лапы смерти заразно, – пробурчал он себе под нос. – Но если это так необходимо, будет логичнее поехать на машине.

– На машине? – повторила Вайолет, ее сердцебиение ускорилось. – При такой видимости?

– Дороги пусты, а ратуша всего в паре километров отсюда, – ответил Айзек. – Проблем быть не должно. И это куда безопасней, чем идти пешком.

– Ладно, – сказала Вайолет. – Ты за рулем.

– Э-э, не могу. – Айзек опустил голову.

– Харпер?

– У меня пока нет водительских прав, – сухо отчеканила она.

Вайолет смотрела на ключи Джунипер, висящие на вешалке рядом с дверью, словно нарушенное обещание. Айзек и Харпер смотрели на нее в ожидании, и как бы ей ни хотелось кинуться к себе в комнату и свернуться в позе эмбриона под одеялом, Вайолет знала, что не может и дальше избегать этой ситуации.

– Значит, я поведу, – сказала она, хватая ключи. Они были гладкими и прохладными в ее внезапно вспотевшей ладони.

Перед глазами Вайолет всплыл образ Роузи, сидящей за рулем: ее бирюзовые волосы растрепаны, глаза расширены от ужаса, а навстречу мчится грузовик.

Но на кону была жизнь Норы. И Харпер – ее подруга – пришла к ней за помощью. Поэтому девушка подавила свой страх и направилась к выходу, ее сердце колотилось о грудную клетку, как колибри, запутавшаяся в сети.

Пятнадцать минут, которые Харпер провела на заднем сиденье «Порше» Сондерсов, были одними из самых мучительных в ее жизни. Она чувствовала страх Вайолет в каждом дерганом, неуверенном движении машины, пока град барабанил по лобовому стеклу. Ее ужас укоренился так глубоко, что казался достаточно осязаемым, чтобы сомкнуть на нем пальцы. От него сердцебиение Харпер отдавалось в ушах.

Нора потерялась в лесу. Совсем одна. В самую опасную ночь в году. А ее отец и брат с сестрой уже были на патрулировании, оставляя последнюю надежду на спасение Харпер.

Когда они наконец припарковались рядом с ратушей, Харпер водила пальцами по тупой стороне меча, чтобы сдержаться от крика. Вайолет любезно предоставила ей гигантский дождевик, который спасал от непогоды, но когда девушка открыла дверь машины, буря все равно ударила ей в лицо. Троица подошла к ратуше, но дверь оказалась заперта, а Норы нигде не было.

– Разве у тебя нет ключей? – спросила Вайолет у Айзека.

– Есть, но когда я уходил, внутри не было никаких детей, а попасть без ключей внутрь Нора бы не смогла.

Они направились к деревьям. При каждом шаге им приходилось бороться с мощным ветром и градом, который бил со всех сторон, отскакивая от их плеч.

Сегодня Четверка Дорог напоминала Серость, скелетообразные деревья гнулись и крючились от бури. На секунду стволы вокруг Харпер показались пепельными, между ними проникало слабое сияние белого неба, и девушка передернулась, подвигаясь ближе к Вайолет. Айзек решительно двинулся вперед.

В лесу вспыхнула молния, резко освещая мир вокруг них – и Харпер застыла. На долю секунды ей показалось, что она видела силуэты двух людей в капюшонах всего в паре шагов от них. Но нет. Этого не могло быть. Церковь Четверки Богов ни за что бы не пошла в лес в такую ночь. Харпер присмотрелась к деревьям, но силуэты исчезли.

Спустя мгновение ветер донес до нее крик Айзека. Харпер увидела его сидящим на земле рядом с крошечной фигуркой, свернувшейся у ствола дерева. Всего в двух метрах – и тем не менее в такую погоду Харпер легко могла бы просто пройти мимо.

– Нора? – Девушка кинулась к ней, паникуя из-за того, что сестра не двигалась. Корни дерева извивались вокруг нее, как алчные пальцы. Но при звуке ее голоса Нора тут же зашевелилась.

– Харпер! – крикнула она и развела руки. Харпер бросила меч на землю и обняла ее; крошечное тельце сестры дрожало, прижимаясь к дождевику.

– Ты в порядке? – прошептала она, целуя Нору в каштановую макушку.

Та кивнула, уткнувшись лицом в плечо Харпер.

– Они сказали, что ты придешь за мной, но ты искала слишком долго. Я испугалась.

Харпер отстранилась, желудок скрутило от тревоги. Левую руку пронзила фантомная боль.

– Они? Кто тебе это сказал?

– Папа. – От слов Норы у Харпер внутри все похолодело. Она всмотрелась в веснушчатое лицо сестры, пытаясь понять, лжет ли она, но щеки Норы покрылись красными пятнами от страха, а не обмана. – Он сказал мне пойти к ратуше и ждать там, но я потерялась в лесу.

Харпер сделала все возможное, чтобы не повышать голос и не паниковать.

– И что конкретно он сказал?

– Чтобы я сидела там, пока за мной не придешь ты и новенькая Сондерс. Он знал, что ты обратишься к ней, а им необходимо, чтобы она пошла сегодня в лес. – Нора всхлипнула и добавила: – Харпер, можно мы теперь вернемся домой?

– Конечно, – рассеянно ответила та, прижимая сестру ближе, ее взгляд пытался найти меч на земле.

Значит, ей все-таки не привиделись люди в капюшонах.

Морис Карлайл использовал собственную дочь как приманку, чтобы поймать Вайолет. И это значит, что они все в опасности, – ведь если ее отцу нельзя доверить безопасность Норы, то тем более нельзя верить, что он действует в лучших интересах своей семьи.

– Вайолет? – позвала Харпер, поднимаясь на ноги и держа Нору на руках. – Нам нужно срочно уходить отсюда.

От леса кружилась голова, но не из-за непогоды.

Стоило Вайолет выйти на улицу, как она ощутила, что ее сила крепнет. И ощущение только усилилось, когда она попала в лес; кончики пальцев будто трещали от электрических разрядов, кожа искрила от энергии. Ей было трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме того, как хорошо она себя чувствовала.

Это – сила.

Это – могущество.

Вайолет наблюдала за объятиями Харпер с Норой словно издали. Ее сердце пропускало удары в груди. Руки дрожали. Они прислонилась к ближайшему стволу, чтобы восстановить равновесие.

– Эй, – перед глазами возник Айзек, на его лице ясно читалось беспокойство, – ты в порядке? – спросил он. Харпер крикнула:

– Нам нужно срочно уходить отсюда!

Когда небо рассекла молния, по Вайолет прокатилась новая волна силы. Она открыла рот, чтобы ответить, но не издала ни звука. Девушка попыталась пошевелить рукой, ногой, пальцем, и с паникой осознала, что ее тело не реагирует на команды. Она не могла ни позвать на помощь, ни пошевелиться, ни закричать. Череп пронзила боль, а взгляд поднялся к тучам, низко висевшим над деревьями. Чернота ночи сменялась на бледные, статичные облака Серости и обратно. Губы Вайолет сами по себе растянулись в улыбке.

– Да, – ответило нечто вместо нее. – Уходим.

А затем в голове Вайолет стало пусто.

В лесу было удивительно тихо. Джастин вышел на патрулирование, ожидая худшего, учитывая события последних нескольких недель. Но хоть ветер и град раздражали, это единственная трудность, с которой довелось столкнуться патрульным.

Парень посмотрел на остальную группу, пытаясь не думать о том, что Августа намеренно выбрала для них самый безопасный маршрут. Митси Карлайл вообще уткнулась в телефон, хмурясь от капель, забрызгавших экран, а ее брат Сет рассеянно дергал за веревки своей толстовки.

– Как же скучно, – сказал он.

Митси согласно кивнула.

– Это ведь хорошо, – ответил Джастин, хоть и сам не до конца верил своим словам. – Митси, можешь вести себя хоть немного серьезней?

– Я стану серьезней, когда мне будет с кем бороться, – парировала она, но все же спрятала телефон в карман.

Будь с ними Айзек, он бы отпустил какой-нибудь комментарий о ее приоритетах или предложил бы сразиться с ним. Но его с ними не было. Поэтому патрульные молча направились в центр бури.

Ветер вокруг них усилился, градины сыпались на головы. Митси с Сетом приготовились к битве, их плоть растянулась и превратилась в камень от плеча до пальцев. Брат с сестрой улыбнулись и стукнулись рыжевато-бурыми кулаками, пошевелили каменными пальцами в глупом, но милом приветствии.

Общение с ними напомнило Джастину о том, что случилось днем. О Харпер.

К воспоминанию нужно было относиться с осторожностью. Джастин знал, что оно обожжет его до самых костей, если позволить ему гореть внутри себя слишком долго, и тем не менее юноша не мог перестать проигрывать тот момент снова и снова. Он скорее забудет свое имя, чем появившееся в нем чувство, когда Харпер с яростью в глазах прижала меч к его горлу.

Она не хотела, чтобы он к ней приближался, это было вполне ясно. И все же Джастин не мог больше отрицать, что, несмотря на все три ужасных года, его чувства к ней никуда не делись.

Джастин не мог обсудить это с Айзеком или Мэй. И из-за того что он хранил все эмоции в себе, в его животе варилось пламенное, тошнотворное ощущение, как если бы он пересидел на солнце.

– Это ненормально, верно? – спросила Митси Сета, и Джастин вернулся обратно в реальный мир. Сет покачал головой, его руки снова вернулись в обычное состояние.

– Что происходит? – спросил юноша у Джастина, который только сейчас понял, почему Карлайлы выглядели встревоженными.

Град начал замедляться, всего за пару секунд ветер переменился со шторма на легкий, шепчущий бриз. В темноте просматривался лес, каждый ствол дерева четко вырисовывался на фоне ночи.

У Джастина возникло дурное предчувствие. В этом внезапном затишье ощущалось ожидание, как вода отступает от берега перед цунами.

– Я не знаю, – ответил Джастин, просветив фонариком лес вокруг них. Он не видел никаких признаков Серости. Мир будто замер.

Впереди раздались громкие, пронзительные крики. Джастин напрягся, когда он понял, что высокий, визгливый вой был детским. Это могло быть ловушкой. Но он не собирался бросать беззащитного ребенка в лесу в одну из самых опасных ночей в году.

– Вперед! – рявкнул юноша, и они побежали напролом через кусты. Двигаясь быстрее, троица издавала больше шума, чем стадо слонов, но Джастину было плевать. Они выбежали на поляну рядом с лугом и резко остановились.

В нескольких метрах от них стояла Харпер, прижимая плачущую Нору к груди. Айзек занял перед ними защитную позу, его вытянутые руки мерцали. Вайолет стояла в противоположной части поляны, тоже широко разведя руки. Деревья позади нее ежесекундно менялись с Четверки Дорог на Серость, с темно-зеленых на белые и скелетообразные. Джастин был уверен, что заметил темные фигуры позади Вайолет, но, когда он моргнул, они пропали.

– Харпер? – ахнула Митси, подбегая к сестре. Сет последовал ее примеру. – Что ты тут делаешь?

– Бегите, – произнесла Харпер, поворачиваясь к ним. Ее лицо побледнело от страха. – Вы должны уйти, немедленно.

– О, прости, – протянула Вайолет. – Тебе не нравится моя компания?

И в этот миг Джастин понял, что что-то было ужасно неправильным.

Голос Вайолет звучал как обычно, хрипло и мило, но с ее речью было что-то не так. Слишком бодрое, слишком формальное. И ее руки были разведены в стороны… каждый раз, когда пальцы девушки дергались, позади нее мелькала Серость.

– Джастин, – обратился Айзек низким и сдержанным голосом. – Бери свою команду и уводи Харпер с ее сестрой подальше отсюда. Я сам разберусь.

– Что происходит? – спросил Джастин. – Почему она так себя ведет?

Вайолет широко зевнула.

– Маленький Готорн. Бежит прямо навстречу беде, – сказала она. В этих словах не было ничего игривого – только холодная, расчетливая злоба. – Было глупо выпускать ее из дома в ночь равноденствия. Хотя вы всегда были глупцами.

И теперь он понял. Это не Вайолет Сондерс. Внутри нее находилось что-то другое. Что-то, что хотело выбраться на свободу.

– Ты… он, не так ли? – сипло поинтересовался Джастин.

– Прошло так много времени с тех пор, как у меня последний раз был доступ к живому, дышащему человеку, – ответил Зверь, вытягивая руку и шевеля пальцами с выверенной точностью. В свете фонарика Джастин видел, что каждый палец начинал медленно терять цвет, ногти блекли с малинового до серого.

– Они сильные. Полагаю, нужно поблагодарить за это долгие занятия на фортепиано.

Он повел пальцами Вайолет, и лес обернулся Серостью, портал позади девушки открылся широко, как зияющая отвратительная пасть.

Джастин ничего не мог с собой поделать: он ощутил зов деревьев. Непреодолимое желание отдаться Серости, позволить ей поглотить себя…

И в эту секунду Айзек накинулся на Зверя, его мерцающие ладони окутали Вайолет калейдоскопическим светом, сомкнувшись на ее запястьях. Монстр внутри нее издал жуткое рычание и выгнул спину Вайолет, пытаясь стряхнуть с себя противника. Но Айзек не сдавался. Его сила горела ярко и уверенно – маяк на фоне линии горбящихся, скрюченных деревьев, простирающихся за телом Вайолет.

Джастин наблюдал с колотящимся сердцем, как Серость съежилась, растворяясь по краям. Как только она исчезла полностью, Вайолет потеряла сознание и начала падать на землю.

Айзек упал вслед за ней, все еще держа ее за запястье, но, прежде чем девушка приземлилась в грязь, он успел ловко подхватить ее второй рукой. Его тело дрожало, пока он осторожно опускал Вайолет вниз. Айзек был сильным, но не неуязвимым. Джастин видел, как его охватила усталость. А затем в глазах Айзека вспыхнуло что-то еще – паника; он быстро кивнул на что-то за спиной Джастина.

Айзек всегда замечал что-то на секунду раньше друга. Джастин повернулся. Первой он заметил Мэй, взъерошенную ветром, ее бледное лицо стало почти призрачным от ужаса. Но он сразу перевел взгляд на другую фигуру. Потому что позади нее стояла Августа, и ее лицо было ледяной маской, искаженной от ярости.

В глаза Вайолет бил луч света. Она моргнула и поняла, что заснула на боку, ее голова клонилась прямо к солнечному сиянию, льющемуся через окно спальни.

Но на ее окне были ролеты.

И это была не ее комната. Нет, это было стерильно-белое пространство, напоминавшее больницу, и она лежала на койке во вчерашней одежде. По крайней мере, это Вайолет помнила. Айзек пришел к ней домой, а затем Харпер попросила их о помощи. Там были деревья и град, а еще ее охватывало ощущение силы, такой силы…

– Что произошло? – прошептала она.

– Разве это не очевидно? – раздался голос в другой части комнаты. – Ты снова потеряла сознание.

Вайолет отползла к изголовью койки, словно это могло помочь перестать видеть девушку с бирюзовыми волосами, стоящую напротив. Голова кружилась, пока она смотрела на рваные джинсы, забрызганную краской футболку и язвительную улыбку сестры.

– Ты – симптом сотрясения мозга, – сказала Вайолет, пытаясь убрать истеричные нотки из своего голоса, а Роузи подходила ближе. – Просто созданная моим воображением галлюцинация; у него ужасное чувство юмора.

– Ты уверена? – Тень Роузи волочилась за ней по полу, словно плащ, ее края извивались и скручивались. – Может, ты просто на пути исполнения своей мечты?

Из-за двери послышался какой-то шум – не стук, а удар, словно в нее что-то врезалось. Вайолет заметила, что из коридора доносятся голоса.

– Мы еще встретимся, – сказала Роузи, переводя взгляд с двери на Вайолет, которая по-прежнему жалась к койке. Ее тон был почти успокаивающим и расчетливым. У Вайолет от тревоги скрутило живот. – Не бойся, сестренка. Разве ты по мне не скучаешь?

Роузи исчезла, и голоса стали разборчивее, будто раньше их намеренно приглушали.

– Нет! – кричал кто-то. – Клянусь, я могу объяснить…

– Даже слышать об этом не хочу. – Этот голос был низким и холодным. – Ты останешься снаружи.

Дверь молниеносно открылась и закрылась, и перед Вайолет предстала Августа Готорн, серебряный щит на ее водолазке сверкал в утреннем свете.

Теперь Вайолет начала понимать: она находилась в полицейском участке. И не знала, почему.

– И снова здравствуй, Вайолет, – спокойно произнесла Августа. – Как себя чувствуешь?

Вайолет нахмурилась.

– Кажется, нормально. Что произошло?

Губы Августы растянулись в подобии улыбки, которая выглядела бы нормально на любом другом лице. На лице же Августы она выглядела как трещина в статуе, словно рука скульптора случайно дрогнула.

– Ты потерялась во время бури, – сказала она, уверенно шагая к койке. – Но не волнуйся. Уже скоро тебе станет гораздо лучше.

Когда шериф потянулась к ней, Вайолет с ужасной, поразительной четкостью осознала, что впервые видит Августу Готорн без перчаток. Это была последняя мысль, на которую у нее хватило времени, прежде чем Августа поймала ее запястье, и тогда разум Вайолет перестал ей принадлежать. В ее череп проникли жестокие, холодные, неприятные пальцы, впиваясь в мозг, словно ножи, и копаясь в ее мыслях.

Перед глазами пролетели воспоминания, как на экране проектора: они с Роузи смеются и валяются на полу в арт-студии. Плоские белые облака Серости. Улыбающийся Айзек с тающими градинами в волосах. А затем земля ушла у нее из-под ног, и Вайолет начала падать, сознание выскользнуло из ее хватки, и мир вокруг почернел.