Глава 26
Покрыв лицо пеной для бритья, Натан услышал телефонный звонок. Он намеренно не брал трубку – за последний час ему звонили уже третий раз, и Белл не сомневался, что его опять беспокоят из дома престарелых с очередными указаниями от его матери.
На его кровати уже лежал пакет, в который он упаковал ее старомодный домашний халат на пуговицах, коллекцию аудиокниг Кэтрин Куксон и нюхательные соли. Его мать редко куда-то выезжала без них и, вероятно, сейчас страшно беспокоилась из-за своего коричневого флакончика. Обычно она таскала нюхательные соли в кармане кардигана, а за манжету рукава засовывала батистовый носовой платочек.
С самого детства Натана преследовал запах нашатырного спирта на платочках, которыми она протирала ему лицо, – глаза начинали слезиться, как только этот вонючий платок касался его лица. И у него навсегда сохранилось чувство вины, поскольку это тонизирующее лекарство использовалось, только когда он расстраивал мать. Нюхательные соли и ее горестные вопли были неотъемлемой частью его детских воспоминаний. Неужели он не мог вести себя лучше? Не мог быть более чутким, менее эгоистичным? Хотя на самом деле мать думала: «Почему же ты никак не научишься прятать от меня половину своего лица?» Правда, она никогда не ожесточалась до того, чтобы сказать это вслух.
Телефон перестал звонить, подарив Беллу успокоительную тишину. Он быстро побрился и оделся, готовясь к предстоящему посещению матери. Сегодня он сядет со стороны ее парализованной после инсульта половины, чтобы она вообще не видела его лица.
Спустя минут десять телефон вновь принялся трезвонить, и врач, подавив досаду, все-таки ответил на звонок. Из трубки донесся приветливый голос Алекс Тейлор, и Белл на мгновение так растерялся, что потерял дар речи.
– Натан, ты слышишь меня? – взволнованно воскликнула она.
– Да. Ты застала меня врасплох. Я ждал другого звонка.
– Я… гм… случайно узнала, что у тебя сегодня выходной.
Белл слегка удивился, а потом почти обрадовался, подумав, что коллега собирается попросить его подменить ее на дежурстве. Это дало бы ему законную причину избежать общения с матерью.
– В общем, у меня тоже выходной, и я подумала, что мы могли бы провести время вместе, если у тебя нет других планов и ты свободен. Понимаешь… гм… – Внезапно Алекс рассмеялась с каким-то девическим смущением. – Я подумала, что мы могли бы где-то развлечься.
В голове Натана мгновенно родилась идея, позволяющая освободиться от визита к матери. Он мог позвонить в дом престарелых и сообщить, что у него экстренный вызов.
– Я… в общем, то есть…
– Сегодня днем я встречаюсь с Себом Морриси. Ты знаешь Себа, верно? И я подумала, что ты, возможно, захочешь присоединиться к нам…
Разочарование захлестнуло Белла; он словно получил пощечину. Увидел в зеркале над каминной полкой, как вспыхнула его здоровая бледная щека. Очевидно, Тейлор чувствовала себя обязанной ему за поддержку последних недель и поэтому предлагала провести выходной в их с Себом обществе.
– Извини, Алекс, но я не…
– Могло бы здорово получиться. Ведь тебе пришлось бы весь день терпеть меня, сидя на водительском месте. – Натан почувствовал фальшивую нотку в ее голосе и поморщился.
Она пожалела его. Именно поэтому и позвонила. Так же, как все остальные, она лишь жалела его. А он надеялся, что она способна на большее… Он был уверен, что она отличается от всех прочих женщин. С самого дня их знакомства ему хотелось, чтобы она смотрела на него как на нормального мужчину, – и вот теперь его постигло горькое разочарование.
– Алекс, извини за прямоту, но почему ты надумала позвонить мне? – спросил он и, почувствовав ее потрясение, быстро продолжил: – По-моему, это не лучшая идея. Но все равно спасибо, хотя на сегодня у меня уже есть планы.
Явно смущенная, Тейлор быстро простилась с ним, и Белл осознал, что ему следовало бы извиниться за резкость, но не стал. Несколько минут он простоял у телефона, с горечью глядя на свое отражение в зеркале и раздумывая – уже не в первый раз, – почему мать не задушила его в колыбели. Он родился уродом, и было бы гуманнее сразу избавить его от страданий. Но с другой стороны, поступив так, Сесилия Белл не смогла бы прожить жизнь мученицы – как ее зачастую называли собиравшиеся вокруг нее подруги, когда она доставала свои нюхательные соли.
Всю жизнь она мучилась, видя его.
