Глава 28
Сватался, сватался да и спрятался
Воскресенье, последовавшее за субботним обедом, – день особенный, и все должно быть идеально. Фердинан готов показать себя с лучшей стороны. Он открыл шкаф и вынул коричневую клетчатую рубашку, уже очень давно поглаженную и сложенную. Он развернул ее. От рубашки повеяло затхлостью. И вообще она ему уже великовата. С первой проблемой справятся несколько капель одеколона, что касается второй, то под пиджаком закатанных рукавов видно не будет. Чистые брюки со стрелкой, вот они. Пиджак он наденет обычный, потому что у него другого нет. А бабочка станет вишенкой на торте. Только где эта чертова бабочка? Он не надевал ее с самой… свадьбы! Прошло пятьдесят восемь лет. Ну и ну, сейчас не время об этом вспоминать.
Коричневая бархатная бабочка уже более полувека томится под кучей линялого и дырявого тряпья. Внезапно Фердинана отхватило сомнение. Удастся ли ему завязать ее так же безукоризненно, как в тот раз? Он встал перед зеркалом, висящим на цепочке на оконном шпингалете. Синяки у него под глазами еще темнее обычного, а розоватый шрам поперек правой щеки напоминает о его автобусном приключении. Смотреть страшно, но могло быть хуже. Цвет лица, пожалуй, не такой бледный, как обычно. Правильно он сделал, что стащил у Беатрис немного крема “с эффектом загара”.
Завязав бабочку, он залюбовался результатом: коричневый цвет разных оттенков очень ему идет. Хорошо бы добавить немного синего, к глазам. Носовой платок, который обычно живет в кармане его серого спортивного костюма, перекочует в нагрудный карман пиджака. Сказано – сделано! Фердинан в полной боевой готовности. Но как-то ему не по себе. А вдруг все пойдет наперекосяк?
Ладно, ладно, выше нос, месье Брюн! Отступать некуда.
Нельзя опускать руки (тем более что в одну из них вонзаются шипы роз – явно с целью сделать этот день незабываемым). Фердинан преодолел пять метров, отделяющие его от соседской двери, за которой он так часто наблюдал. Позвонил. Один раз. Тишина. Еще раз. Нет ответа. На четвертый звонок дверь наконец открылась, и на пороге возникла заспанная Беатрис, без очков, в шерстяном бледно-розовом пеньюаре. Она взглянула на соседа, выпучив глаза, словно лицезрела его впервые. С другой стороны, таким она и правда никогда его не видела. Куда только делись его вечные коричневые штаны с вытянутыми коленками. Надо же, он еще и в рубашке с неким подобием бабочки, не вполне традиционной, спору нет, но догадаться можно.
Почувствовав смущение и уязвимость стоящего перед ней гиганта с доброжелательным нежным взглядом и натянутой улыбкой, Беатрис сменила гнев на милость. Вид у него был, прямо скажем, дурацкий. Но самое неожиданное – это прическа. За один день его волосы снова потемнели. Прощай седина в стиле Билла Клинтона! Здравствуй шатен а-ля Сильвио Берлускони!
– Что происходит, Фердинан? Почему вы трезвоните в полвосьмого утра? Вам нездоровится после вчерашнего обеда? Суши не переварили? Обиделись, что не получилось управиться с палочками? Ладно, я смеюсь. У вас такой… странный вид.
Беатрис подняла глаза на оранжевые пятна у него на лице – можно подумать, он подставил его под неисправную ультрафиолетовую лампу.
– Нет, напротив, все отлично. Более того, я давно так хорошо себя не чувствовал! Вот вам цветы. Я сомневался, какие купить: вы любите хризантемы, но цветочница посоветовала мне розы.
– Ну зачем же. Вы сошли с ума! У вас есть какой-то особый повод, Фердинан? Входите же и сядьте в гостиной.
– Я сам не очень понимаю, как вам сказать то, что я собираюсь сказать, но в общем…
– Тогда ничего не говорите. Я все поняла.
– Правда?
Сев на диван, Фердинан дотронулся до руки Беатрис. Их пальцы соприкоснулись. Фердинан нежно посмотрел на нее, а она ему улыбнулась. И смех и грех: пожилая дама в домашнем халате принимает немолодого одинокого джентльмена, одетого с иголочки, и они робко касаются кончиками пальцев.
Внезапно Беатрис высвободила руку.
– Нет, Фердинан. Нет! Вы сами продемонстрировали мне, что в жизни иногда правильнее сказать “нет”. Я просто обязана быть с вами честной. Это не лучшая затея, и я уверена, что в глубине души вы со мной согласны. Я потеряла очень много друзей, у меня практически никого не осталось, и вдруг небо посылает мне замечательного человека. Я не хочу еще и вас потерять. Мы оба достаточно пожили на этом свете и знаем, что любовные истории ничем хорошим не заканчиваются.
– Но у нас столько общего…
– И мы будем часто с вами видеться. Я совершенно не собираюсь что-либо менять. Но любовь – это уже не для меня. И давайте начистоту – я слишком стара для вас. Вы сами сказали, что предпочитаете пятидесятилетних цыпочек!
– Я так думал, но…
– Фердинан, увольте. Я очень тронута, правда. И смущена. Но в настоящее время я люблю лишь одного мужчину – Бога. Что не мешает мне радоваться тому факту, что ваше сердце снова проснулось для любви. Когда вы будете готовы, я представлю вам своих подружек из дома престарелых, которые к вам неравнодушны. Кстати, одна из них похожа на Клер Шазаль…
– Ой, нет, избавьте меня от психованных старух! Они уже на ладан дышат, им всем не меньше восьмидесяти! Мне нравитесь вы, Беатрис, но раз вы мне отказали, между нами все кончено. Я стану еще более одиноким, чем прежде.
Беатрис встала и пошла к выходу.
– Не говорите глупостей, мой дорогой. Прошу прощения, но теперь мне пора привести себя в порядок. Сегодня придут обедать внуки, и я должна успеть к открытию рынка, чтобы купить треску. Увидимся во вторник, за картами. Надеюсь, вы придете. Не обрекайте нас на бридж втроем! Тем более что листок с записью прошлой игры у вас. И обещайте, что не станете корчить из себя прежнего Фердинана! Не стоит перечеркивать все то, что происходит не по-вашему. Надо научиться смирять гордыню. То есть проигрывать. Ладно, до вторника. Я представлю вам нашего нового игрока. До свидания, Фердинан!
Он одиноко стоял у двери Беатрис, с букетом роз в руке и разбитым сердцем. Нет, на этот проклятый бридж он не пойдет. С Беатрис покончено! Посрамленный жених вернулся к себе. Он не понимает, в чем ошибся, истолковав по-своему знаки, поданные ему соседкой. Все же было предельно ясно, она с ним заигрывала! Он уверен. Или она такая же вертихвостка, как все бабы?
Самое неприятное, что теперь он будет вынужден переехать. У него есть собственная гордость, больше он не сможет сталкиваться с ней каждый день на лестнице. Однако, если так и дальше пойдет, ему придется избегать кучу народу! Мадам Суареш, Беатрис… А главное – куда переезжать? Фердинан задал себе этот вопрос вслух. Из-за двери могло показаться, что он говорит по телефону.
– Мне некуда деться! Было бы гораздо удобнее, если бы переехала Беатрис. Тем более что у нее есть дом на море! И потом, если я уеду, Жюльетта огорчится. Я ей теперь заменяю дедушку, которого у нее никогда не было. И мне тоже будет ее не хватать. В общем-то, она мне очень нравится, девчонка эта, она чем-то напоминает меня в ее возрасте. А вот без ее родственников я бы прекрасно обошелся. Я уверен, все у нее в жизни хорошо сложится. Надеюсь только, что в любви ей повезет больше, чем мне. Но чем я прогневил Бога, за что мне все эти напасти? Чем я их заслужил?! Хуже, наверно, уже некуда.
