Выслушав бесчисленное множество исповедей Лютера, Штаупиц прекрасно знал, что Лютер прилежит Писаниям, в них ищет духовное утешение, Бога и ответы на свои вопросы, которые может дать только Бог. Именно такой человек, решил Штаупиц, лучше кого-либо иного сможет замещать его в Виттенберге; так что однажды, в октябре 1512 года, Штаупиц пригласил своего подопечного прогуляться по монастырскому саду и, присев под грушей, завел с ним серьезный разговор. В ходе этого разговора Штаупиц ясно дал понять: Лютеру следует готовиться к получению докторской степени.

Несколько десятков лет спустя, рассказывая об этом своим студентам, Лютер указывал на старое грушевое дерево и говорил: вот под этим самым деревом Штаупиц в тот день спорил с ним и его убеждал.

Разговор вышел долгим и нелегким. Молодой монах решительно заявил своему любимому и уважаемому наставнику, что становиться доктором не хочет – по нескольким причинам. Во-первых, он недостаточно силен и телом, и духом для бремени преподавания и проповедей. Он даже признался Штаупицу, что, по собственному ощущению, едва ли проживет долго: странное убеждение это было, как нам известно, совершенно ложным – но вполне искренним. Должно быть, Лютер ощущал на себе бремя шестилетнего поста и умерщвления плоти. Сейчас, в двадцать девять лет, он был далек от той мощной фигуры, какую мы видим на позднейших портретах Кранаха. Быть может, нам трудно вообразить себе Мартина Лютера худым и костлявым; однако на том жизненном этапе телосложением он явно больше походил на тощего козла, чем на быка. Через семь лет после этого разговора – во время Лейпцигского диспута 1519 года – он, по словам одного очевидца, был так худ и изможден, что сквозь кожу едва не просвечивали кости. Так что в беседе со Штаупицем Лютер не фантазировал, говоря, что здоровье его далеко от идеала. Однако что бы там ни имел в виду Лютер – Штаупиц слишком хорошо его знал. За годы бесконечных исповедей Штаупиц успел узнать, как этот монах склонен к самоуничижению и мрачному взгляду на жизнь, – и теперь, как и прежде, готов был развеять его сомнения шуткой. «Даже если ты скоро умрешь, – сказал он, – что с того? Господу на небесах тоже нужны мудрые советники. Уверен, что докторов Ему там не хватает!»

Это возражение Лютер принял – быть может, с улыбкой; однако были у него и другие аргументы против. Для начала, не слишком ли он молод для докторского звания? Да и монашествует всего несколько лет. Как он будет проповедовать, чему учить? Более того, ясно было, что многие эрфуртские монахи смотрят на его быстрое возвышение с ревнивой завистью – а к таким вещам Лютер был чувствителен. Но Штаупиц ответил: если Лютер примет его предложение, то будет преподавать студентам Библию – перспектива, несомненно, для Лютера привлекательная. Не остановившись на этом, он еще подсластил пилюлю: ничего, кроме Библии, Лютеру преподавать не придется. Чтобы окончательно убедить Лютера, добавил: и никакого Аристотеля в учебной программе! К этому времени к Аристотелю Лютер испытывал настоящее отвращение – и то, что его не придется преподавать, разумеется, очень его порадовало.

Приняв наконец предложение Штаупица, Лютер начал занятия и сумел получить докторскую степень с примечательной быстротой. На церемонии ему вручили Библию, золотое докторское кольцо – три сплетенных вместе кольца, символизирующих Троицу – и особую докторскую биретту. Церемония проходила 18 и 19 октября 1513 года, и Лютер пригласил на нее множество друзей и знакомых, в том числе и эрфуртскую братию – благородный жест с его стороны. Однако многие эрфуртские монахи были сердиты на него еще со времени возвращения из Рима, за то, что он принял сторону Штаупица, а теперь к тому же рвали и метали из-за того, что он предпочел получить степень в Виттенберге, а не в Эрфурте. Поэтому на праздник они не явились, и, мало того, пытались добиться того, чтобы его лишили степени. С их точки зрения, став доктором в Виттенберге, Лютер предал присягу, приносимую всеми эрфуртскими монахами, в которой они клялись продолжать свои занятия в Эрфурте. Однако Лютер такой присяги не приносил, почему – не вполне ясно. Так или иначе, Лютер был глубоко задет тем, что былые друзья и наставники сделались теперь его врагами. Особенно яростно выступал против Лютера Натин: с этих пор он стал его врагом на всю жизнь.

Так или иначе, после этого Лютеру пришлось остаться в Виттенберге. Преподавать он начал с 1 августа 1513 года – за два месяца до официального получения степени. Начинались его лекции с шести утра, зимой – с семи утра. Первые два года в Виттенберге Лютер читал лекции о Псалтири, два года спустя начал преподавать Павлово Послание к Римлянам, а еще через два года – Послание к Галатам.

Так сбылась заветная мечта Лютера: теперь он мог – и даже обязан был – изучать Библию без всяких ограничений, сколько пожелает. Ничто не мешало ему теперь выяснить, что отвечает Писание на те или иные вопросы, которые до сих пор ставили его в тупик; быть может, ему предстояло даже найти сказочный золотой ключ – великую мысль, объясняющую все его сомнения, похороненную где-то в глубинах латинского текста. Лютер отчаянно искал истину – истину о том, кто есть Бог, кто суть мы сами, чего ждет от нас Бог, как нам преодолеть бесконечную пропасть между небом и землей, между Богом и человеком, между миром и неизмеримой мукой. К этой истине он стремился неустанно, ибо она лишь одна могла избавить его от тягостных сомнений, от душевной муки, преследовавшей его еще задолго до грозы в Штоттернхайме.