– Разрешите, господин подполковник?

– Заходи, Игнат. Здравствуй.

Золотарев не чинясь поднялся из-за стола и прошел навстречу старинному другу. Егоров, видя, что начальство в кабинете в единственном числе, также сбросил маску официоза. Закрыл за собой дверь и крепко пожал протянутую руку.

– Ты прямо с полигона? – поинтересовался подполковник.

Звание он получил полгода назад, как и новое назначение. С того же времени был назначен начальником отдела, курирующего работы над новым оружием и места дислокации установок, уже заступивших на боевое дежурство. Игнат же по излечении превращался в его правую руку.

– Скорее уж из лаборатории, – проходя к столу и присаживаясь, подтвердил Егоров.

– Ну? Что скажешь? Как прошли испытания?

– По световому коду пришло сообщение два один два.

– Ч-черт! – возбужденно выдал Антон.

– Угу. Все подробности, разумеется, неизвестны. Нужно дождаться точных сведений от наблюдателей на месте. Самолет с бумагами, наверное, уже в пути. Но похоже, что все прошло строго по графику и «Тюльпан» поражен.

Это был не просто успех, а настоящий прорыв. Установка из Петрограда нанесла удар малым зарядом по движущемуся судну за полторы тысячи километров, в Азовском море. Координаты, скорость и направление движения «Тюльпана» были переданы по световому коду. Правда, успешным оказался только один из трех запусков. Эти три попытки потребовали несколько часов из-за несовершенства связи. Но оно того стоило.

– Ты вообще представляешь, что это означает? – расплылся в улыбке Антон.

– Это означает, что нам необходимо еще не одно испытание. А значит, и задействование под нас линии спецсвязи. Но, черт возьми, я понимаю.

– Это нужно отметить.

– На доклад не побежишь?

– Приказа о незамедлительном докладе у меня нет. Продолжаем работать в штатном режиме. Вот когда Соболев сумеет повторить такое, тогда уж можно будет и спешить с докладом, – разливая по стопкам коньяк, ответил подполковник. – За успех?

– За успех, – поддержал друга Игнат. – И когда думаешь санкционировать повторные испытания? – закусив шоколадом, поинтересовался Егоров.

– На то, чтобы все утрясти, уйдет дня три. Так что готовьтесь.

– Мы всегда готовы. Разве ты не помнишь?

– Помню, конечно.

Дело было три месяца назад. Группу Игната подняли, как говорится, по тревоге и приказали изготовить установку к запуску. Заряд – сто граммов. К этому моменту Соболев уже сумел добиться точности до одной секунды. Дело было только за точностью полученных координат. При наведении выяснилось, что это некая точка в Баварских Альпах, на высоте тысячи восьмисот метров над уровнем моря.

Ожидание. Команда на активацию. Глухой хлопок в утробе стального шара. И все. Куда, кто и зачем – ничего непонятно. Но оно и не их ума дело. Есть приказ, и они его выполнили. Где-то там, в горах, рванул взрыв, эквивалентный двадцати килограммам тротила.

А потом Европу сотряс новый взрыв, на этот раз политический: в Германии попытка переворота. Заговорщикам удалось нанести коварный удар и ликвидировать почти всю верхушку правящей партии НСДАП. Каким-то чудом сумел выжить только Мартин Борман.

Начальник партийной канцелярии успел набрать достаточный вес, чтобы сразу перехватить бразды правления, в сжатые сроки раскрыть и задавить заговор. Тот охватил широкие круги партийной, военной, финансовой и промышленной элиты страны. Но соратники, верные делу покойного фюрера, справились с трудной задачей, предав суду всех виновных в его гибели.

Уже через месяц в стране прошли выборы рейхспрезидента. И стоит ли говорить о том, что это кресло занял оказавшийся на пике популярности Мартин Борман? Причем ни о каких подтасовках не могло быть и речи. Он пользовался популярностью даже на территории аннексированной Австрии…

– Кстати, имей в виду. Меня в скором времени, скорее всего, перебросят на другое направление. Так что готовься к новому званию и должности, – вновь берясь за бутылку, обрадовал Золотарев.

– Смеешься? – искренне удивился Игнат.

– Не-а.

– Да ты сам без году неделя в этом кресле.

– Ну, служба – она такая. Все течет, все меняется. Тем более что тебе о полевой работе можно позабыть. То, что выжил и хотя бы ограниченно годен к службе, уже радует. Мягкое кресло кабинета и тепло лаборатории сейчас как раз по тебе. Так что семью уже пора бы перетянуть в Петроград. Здесь ты надолго, Игнат.

– А ты?

– А меня переводят на палестинское направление.

– Палестина? Ты серьезно? Ты же специалист, каких мало, по Австрии и Германии.

– А еще имею широкие и разносторонние связи в среде тамошних еврейских диаспор.

Уже через месяц вступления в должность Бормана в Швейцарии состоялась встреча русского императора и немецкого рейхспрезидента. Предметом переговоров были германские и польские евреи, загнанные в концлагеря и гетто. Императору удалось договориться о выдворении их на территорию России. От достигнутого соглашения выиграли все.

Немцы ликовали и восхваляли Бормана, едва принявшего должность и уже решившего еврейский вопрос, весьма болезненный и культивируемый в Германии. Конечно, с гибелью главного пропагандиста страны страстей стало поменьше, но набравшую обороты машину репрессий вот так, в одночасье, не остановить. А если устранить саму причину, то тогда уж совсем другое дело.

Авторитет Алексея Второго на международной арене возрос до небывалых доселе высот. Все восторженно встретили действия Романова, направленные на облегчение тяжкой доли повсеместно гонимого народа. В той же Америке вспоминали об извечном благородстве русских и своевременном появлении их эскадр в северных портах во время Гражданской войны. Что сдерживало от активных действий корабли южан и предотвратило их поддержку английской эскадрой.

Правда, в самой России подобным решением еврейского вопроса было куда больше недовольств. В местах оседлости евреев прокатились массовые погромы, вслед за которыми прошли скорые и суровые суды над погромщиками. Градус недовольства рос медленно, но неуклонно.

Евреев подобное положение также не устраивало. Они, как говорится, попали из огня да в полымя. Конечно, с концлагерями и гетто это не сравнить, но землей обетованной Россия для них также не стала. Даже предложение создать свою автономию на Дальнем Востоке, освоив свободные земли, не вызвало восторгов. Хотя над ним все еще думали. И думали всерьез.

– Так. Погоди. Палестина – это вотчина британцев. Именно они получили мандат Лиги Наций на урегулирование этого конфликта и содержат там едва ли не стотысячную армию.

– Правильно. Но только ты плохо следишь за международной обстановкой. Британцам в Палестине живется несладко. С увеличением миграции из Германии и Польши они начали ставить евреям палки в колеса. Закрыли для них въезд. Депортируют незаконно пересекших границу. Словом, им там сейчас кровь пускают и евреи, и арабы. Вот и решили наглы смазать пятки салом.

– А мы, значит, полезем в этот котел?

– Мы? Нет. В смысле официально, конечно. А так… Вот уже несколько лет в военные училища набирался повышенный процент евреев. И практически все они получили реальный боевой опыт в войнах и конфликтах. Десятки тысяч сержантов и солдат, прошедших сквозь горнило Монголии и Чехословакии. Плюс Литовский Иностранный легион. Их сейчас возвращают в Литву, на отдых. Но, как ты понимаешь, никто не станет вот так запросто содержать эдакую обузу. Еврейские банкиры заплатят. И не только они. У народа израильского с пожертвованиями на общее дело строго.

– То есть его величество намерен устроить им очередной исход, только на этот раз из России?

– Именно. И, как ты понимаешь, наиболее прогрессивная часть этого гонимого народа будет представлена именно беженцами из Германии. Вот сомневаюсь, что наши купцы и промышленники решат перебираться на свою историческую Родину. Им и тут сладко. Хотя помогать несомненно будут. Так что я окажусь там, где нужно. Опять же чертовски приятно приложить руку к рождению нового государства.

– Лихо.

– Еще бы. Не все тебе подвиги совершать, дай и другим малость поработать.

– И когда начнете?

– Британцы еще полгода будут оттуда выковыриваться. Обживались-то крепко, на века. Так что не раньше чем через год. Но, как ты понимаешь, работа уже ведется вовсю, пусть и тайная.

– Это-то понятно. Знаешь, у меня все в голове не укладывается, как так быстро смог договориться император с Борманом. Все же, что ни говори, союзниками и добрыми соседями мы по большому счету никогда не были. Опять же польские партизаны изрядно портят им кровь на оккупированных территориях. И только тупой не поймет, что мы их в этом поддерживаем.

– Ну, тайная война и большая политика – это немного разные вещи. Что же до Бормана… Ему это было выгодно.

– Нацисты у меня как-то не особо ассоциируются с выгодой. В принципиальных вопросах выгоде они предпочитают принцип. Ладно раньше они нас опасались из-за ультраволновой пушки Филиппова. Но теперь-то с какого перепугу? Они ведь завладели полными сведениями вместе со специалистом. Или дезинформация не прошла?

– Вот про Шведова ты зря вспомнил.

– Я все рассчитал. Пуля не задела жизненно важных органов. Помощь ему была оказана своевременно.

– И на старуху бывает проруха. Эта мера уж больно… Я по-прежнему еще не нашел определения твоему поступку.

– Зато его приняли там как родного и верят каждому слову. Ибо выкрали невероятно ценного кадра, которого едва не шлепнули свои же. Лучше бы меня пожалел. Мало что подставил под молотки, так ведь могло так случиться, что и хоронить нечего было бы. Съел бы меня крокодил какой да нагадил. Все-о. Был Егоров – и нет Егорова.

– Ладно, проехали, – решил уйти от скользкой темы Антон. – А что касается Бормана, то, признаться, тут и мне не все понятно. С одной стороны, оно, конечно, логично. Но с другой – ему сейчас не с народом нужно заигрывать, а показать однопартийцам, что он сильный лидер и достойный преемник Гитлера. И когда на политической арене появится новое государство Израиль, Борману определенно придется тяжко. Разве только он успеет укрепиться.

– Знаешь, я тут подумал. А может, он наш агент, внедренный в окружение Гитлера? Вот к чему нам хаос в Германии, стране – обладательнице установок Теслы? Это же все равно что жонглировать шарами с гремучей ртутью. А ведь мы оба знаем, что тот взрыв – наших рук дело. Я вообще не удивлюсь, если весь этот заговор от начала и до конца состряпан нашей разведкой. Самостоятельно подобное провернуть, конечно, невозможно. Но если опираться на местный ресурс, да еще и такой, как Мартин Борман… Слушай, я вообще не удивлюсь, если через пару-тройку лет мы с немцами станем союзниками.

– Ох, и фантазия у тебя, Игнат. Хоть бери и книги пиши. Фантастику, – возразил Антон.

Правда, при этом он задумчиво потер переносицу, явно над чем-то задумавшись. Но потом отмахнулся, как человек, точно знающий, что должен делать. Разлил по третьей. Выпили. Обменялись рукопожатиями. После чего Егоров вышел из кабинета, а Золотарев, убрав бутылку и стопки, вернулся к работе с бумагами.

Прав Игнат в своих предположениях или нет, покажет время. А может, это так и останется тайной, покрытой мраком. По сути, это не имеет значения. Кому надо, те знают. От остальных же требуется малость: делать свое дело настолько хорошо, насколько это возможно.