Математика размягчает мозги, и от этого не уйти; если когда-нибудь у Бобби Шелдона появятся дети, он позаботится о том, чтобы им не пришлось заниматься дробями против желания. Потому что дроби размягчают мозги, по сути превращая их в дерьмо.

— Бобби?

Услышав голос матери, мальчуган рывком повернулся на своем стуле и слегка покраснел. Хорошо, что мама не могла читать его мысли, иначе ему бы не поздоровилось.

— Да?

— Сделай передышку, вымой руки и садись обедать. Докончишь свою работу позже, ладно?

— Ладно, — кивнул Бобби матери.

Он снова повернулся к экрану и вздохнул. Одна десятая от десяти целых — это единица. Значит, три седьмых от двадцати целых составят...

Глупо. На кой черт ему это знать? Он нажал клавишу «память» и пошел мыть руки. Бобби станет ранчером, а к чему ранчеру знать дроби? Отец говорил ему, что дроби сгодятся при подсчете голов скота, но хотя отец и был ранчером, Бобби был уверен, что сам он этим дерьмом не пользовался.

Мальчуган вошел в гостиную их маленького дома и выглянул из окна, ожидая увидеть отца. Завтра «школьный день», и Бобби, как обычно, предвкушал поездку в поселок: ведь он мог пообщаться с ребятами только раз в неделю. Они жили слишком далеко от городка, чтобы посещать его каждый день, в отличие от других ребят. Хотя паренек смог побывать прошлым вечером на вечеринке в честь прибывшего корабля. Это было потрясно: Бобби, Дэл, Алэн и Ханг поиграли в шпионов и сыщиков и уничтожили на всех около тонны банановых леденцов.

Бобби услышал отца, прежде чем увидел его. Вообще-то вначале залаял Дакс; лай этого пса напоминал кашель мотопрыгуна, в баке которого не осталось ни капли топлива. Итак, вначале показался Дакс (и направился прямо к миске с водой, помещавшейся снаружи дома), а следом за ним появился отец мальчика.

— Эй, как поживает лучший на свете пацан одиннадцати лет от роду? — Боб-старший распахнул дверь, впуская внутрь порыв горячего воздуха, и улыбнулся сыну. Шутка была старой, но Бобби ухмыльнулся: он действительно был единственным одиннадцатилетним подростком на всей планете, по крайней мере будет таковым ближайший месяц. А потом случится день рождения сестры Ханга, Рай. Глупая девчонка.

— Что у нас на обед, малыш? — Стоя в дверном проеме, отец хлопнул себя по бедру. — Ко мне, Дакстер! Нам нужно спешить. — Дакс ворвался в дом, и отец закрыл дверь, оставляя лучи жаркого солнца снаружи.

В комнату вошла мать, приглаживая рукой короткие светлые волосы. Бобби считал свою маму симпатичной, хотя и старой (ей было лет тридцать, не меньше). Она улыбнулась отцу и поцеловала его в щеку.

— Запеканка из тунца.

— Тунец! Где ты его раздобыла?

— Выменяла немного вяленого мяса на три банки тунца у одного парня из экипажа «Лектора». — Казалось, мама была довольна.

— Отличная сделка. Может, сможешь раздобыть еще что-нибудь завтра, когда отвезешь Бобби в школу.

Паренек последовал за родителями в столовую, слушая, как они обменивались впечатлениями последних дней. Начальник отца, мистер Чо, собирался повысить его по службе; мама все еще хотела пристроить к их маленькому жилищу дополнительную комнату-читальню. И еще ходили слухи о том, что ринт подцепил какой-то вирус, хотя стада Чо остались здоровыми.

— Наверное, просто болтовня, — заметил отец. — Как прошлогодние слухи о мухах. Будто все тут сходят с ума, пока док не объявил все это чепухой.

— Я слыхала, что док пропал! — говорила мать из кухни. — Один из людей Чигусы передал по радио сегодня утром, чтобы мы держались настороже. Док мог заблудиться в ущелье.

Она внесла в комнату дымящееся блюдо и поставила его на стол. Бобби почувствовал, как у него потекли слюнки, ведь обычно они лакомились только мясом и консервированными овощами.

— Выглядит замечательно. Да, я слышал то же самое, но они послали туда вертушку и, может быть, уже нашли дока. Я разузнаю позже, но сомневаюсь, что им нужна дополнительная помощь.

Мать выложила на тарелки порции запеканки. В комнату вбежал Дакс и тревожно заскулил.

— Даже не рассчитывай, Дакстер! Ты получишь свой обед позже. — Отец потянулся к графину с водой.

Дакс заскулил громче и подошел к главной двери. Боб-старший вздохнул и поднялся из-за стола.

— Как всегда, некстати, Дакс; почему бы тебе не... — Он смолк, потому что Дакс, оскалясь, зарычал на дверь.

Бобби тоже поднялся.

— В чем дело, приятель? Что случилось?

Пес продолжал рычать, затем несколько раз свирепо гавкнул.

— Боб? — Мама казалась озабоченной, и Бобби хотел обойти стол, но отец жестом приказал ему остаться на месте. Дакс снова залаял.

— Наверное, опять появился вересковый волк, — проговорил отец и направился к двери. — Я-то думал, мы перебили их всех. — Он поднял стоявший у стойки с одеждой карабин и проверил оружие. Потом открыл дверь.

— Взять его, Дакс!

Пес метеором рванулся за дверь, и его лай перешел в воинственный клич. Отец шагнул на крыльцо, мать и Бобби держались позади него.

Дакс остановился на середине двора, продолжая рычать, потом заходил по кругу. Он вел себя так, будто здесь кто-то был, — но двор был пуст. Пес то отскакивал, то снова кидался вперед, неистово рыча и лая.

Глаза Бобби округлились. Там что-то было! Какая-то игра — пыли и света. Вдруг мальчугану показалось, что круживший Дакс «мигнул», как бы пройдя через гигантское увеличительное стекло.

Мать крепко взяла Бобби за плечи.

— Пап? Что там?..

— Оба немедленно в дом!

Мать потянула сына назад, но он продолжал смотреть. И увидел, как собаку приподняла неведомая сила и ручьем хлынула кровь. Огромная бестия — чудовище! — появилась из ниоткуда, ее копье пронзило Дакстера! Послышался глухой стук, будто удар топора по мясной туше. Дакс коротко тявкнул и замер.

— Боже всемогущий! — шепнул отец мальчугана. Чудовище было верзилой в маске, кажется, инопланетянин.

Он встряхнул пса насаженного на копье, и на землю пролился красный дождь.

— Берегись, Боб! — пронзительно вскрикнула мать.

Бобби стоял как завороженный, не в силах отвести глаз. «Дакс?» Он увидел, как чудовище швырнуло собаку через плечо и повернулось к его отцу.

Отец поднял карабин и прицелился. На крыше что-то со скрипом переместилось, как будто кто-то па ней двигался; так было, когда отец ремонтировал черепичную кровлю... и вдруг стрела из света и пыли вонзилась в череп отца. Бобби вскрикнул. Отец поднял руки, пытаясь схватить металлические когтистые лапы, впившиеся ему в лицо...

Мать резко повернула подростка лицом к кухне. Она дышала короткими тяжелыми всхлипами.

— Бобби, беги!

— Мама? А как же...

— Беги! Нам нужно успеть к грузовику! Он на заднем дворе!

Мальчуган споткнулся и растянулся на полу. Мать подняла его на ноги и толкнула к выходу на задний дворик. На крыльце что-то оглушительно хрястнуло. Бобби и мать обернулись.

В дверном проеме стояло чудовище. С немыслимой быстротой оно потянулось к матери, схватило ее...

И разорвало ей горло.

Снова звук разрубаемого мяса. Теплая жидкость оросила лицо Бобби, застилая ему глаза красным.

— Мам! — выкрикнул он и бросился бежать.

Ему некогда было думать, только двигаться. За окном родительской спальни стоит мотопрыгун, папа учил его управлять аппаратом...

Бобби, пригнувшись, пронесся по коридору и очутился в спальне. Ни секунды не колеблясь, он выпрыгнул через тонкое пластиковое стекло. Снова пронзительный вопль — его собственный, — когда окно разлетелось вдребезги, и — вот он, прыгун, совсем рядом...

Мальчуган ткнул в кнопку зажигания, будто летал на аппарате тысячи раз. Машина взревела и чуть приподнялась над землей. Вдруг позади словно завопила и пронзительно заверещала злая птица, и что-то коснулось его ботинка (нога паренька еще не покинула подоконника).

Но прыгун дернулся и вытащил Бобби из окна. И снова появились чудовища, один, другой — сплошные когтистые лапы и слепая ненависть. Они возникли из ниоткуда, как по волшебству. И кинулись к нему.

Но он уже взмыл в воздух и направил прыгуна на восток, к поселку.

Нога мальчугана непрестанно давила на акселератор. Позади вопили и завывали твари. Мама, папа — какой ужас... Послышался глухой, напоминающий пушечный выстрел звук, и скала слева от Бобби взорвалась. Острые каменные осколки осыпали прыгун и вонзились ездоку под кожу, но это не важно, ему не больно. Он уже ничего не чувствовал.

Тичинд был доволен. Да, они потеряли одного охотника, но вступили в схватку с опасными уманами и вышли из нее с честью и с двойной добычей. Сбежавший вскоре умрет вместе с остальными. Он наверняка помчался предупредить других, и они вынуждены будут держаться наготове...

Тичинд наблюдал за сородичами: яута танцевали, выражая воплями восторг от своей победы. Он собственной рукой убил второго умана — правда, тот был безоружен, но опасен, как и все уманы, — а потому также подлежал смерти. Охоться, либо станешь добычей...

Дачанд осудил бы подобный подвиг. Тичинд оскалил бивни при столь забавной мысли. Дачанд был «тей-де», его мнение уже не имело значения. К тому же, поскольку судить об их действиях отныне некому, охотники возьмут что захотят. Пока что уманы не кажутся ему столь опасными, как обычно внушалось молодым яута.