По долине гулял ветер. Он бил в лицо и трепал волосы маленькой группке людей, вздумавших вдруг прогуляться под открытым небом. Ничтожные и мелкие на фоне огромных каменных глыб и невеселого, покрытого пятнами облаков неба, они медленно шли, таща что-то длинное и тяжелое.

Со стороны это выглядело именно так.

Где-то за их спиной тлели остатки бронетранспортера. Им еще повезло — успели выскочить до того, как пламя охватило его целиком. И все же трудно было сказать, что члены этой небольшой группки слишком печалились. Ведь до освобождения от страхов и неприятностей оставалось так мало!

Горман на носилках тихо застонал: запнувшись за камень, Хадсон чуть не упал, тряхнув свою ношу.

— Держи его, держи, Хадсон! — Хигс тоже споткнулся и через пару шагов приказал остановиться. Между двумя глыбами серого камня было достаточно места для того, чтобы там мог приземлиться челнок.

— Опускайте, — махнул он рукой.

Гормана опустили.

Ветер усиливался. Каждый новый его порыв делался все холоднее. Приближался вечер.

«Обидно», — поморщился Берт, оборачиваясь в сторону купола. Ну, ничего, главное пока — улететь, а там, на корабле, он еще покажет, кто здесь хозяин. Там — связь с центром, там — поддержка капитана корабля, да мало ли чего еще там есть…

«Неужели мы действительно улетаем? Даже не верится», — Рипли ласково сжала руку Головастика. Теперь расставание с этой жуткой планетой заставило ее испытывать почти щемящее чувство, похожее на тоску.

Так всегда бывает при прощании с прошлым — Рипли знала, что сейчас в ее жизни заканчивается очередной этап и начинается новый. Другой. И неважно, что он будет лучше — просто потому, что хуже быть уже не может, — Рипли думалось, что она теряет сейчас какую-то часть себя, а это всегда вызывает боль.

Ветер крепчал. Между камнями с легким свистом просеивались мелкие песчинки.

«Да, в этом есть все же что-то романтичное», — подумал Хигс, глядя, как ветер треплет волосы Рипли. — Напряжение боя, риск, потери, радость спасения и этот ветер… Да и красивые девушки к тому же".

«Дрейк… Как жаль, что его сейчас нет с нами», — думала, вглядываясь в темнеющее небо, Вески.

Ветер свистел…

— Летит, — тихо прошептала Ньют.

Действительно, на фоне неба возникла маленькая блестящая точка, которая быстро приближалась, увеличиваясь в размерах и принимая очертания челнока.

«Вот и все?» — почти одинаково подумали все сразу, вкладывая, разумеется, в этот вопрос свои особые оттенки и намеки.

Все!

Челнок был уже совсем близко, когда его траектория вдруг резко изменилась.

В первую секунду никто ничего не понял.

Летательный аппарат вдруг резко пошел вниз, почти накренился набок и проехал брюхом по вершине скалы. Брызнули во все стороны оторванные детали шасси.

Новый рывок заставил его выпрямиться, но ненадолго: челнок падал, волоча за собой дымный шлейф. Он еще летел и вполне мог дотянуть до места посадки, но было видно, что его корпус разваливается на лету.

Вместо спасителя к ним мчалась огромная бомба — можно было не сомневаться, что до взрыва остались считанные секунды.

Этот новый поворот судьбы оказался слишком уж неожиданным — на какое-то мгновение все оцепенели.

Вот это уже действительно было концом: взрыв челнока не пощадил бы никого.

Превращаясь на лету в огненный шар, челнок несся прямо на них.

Вырвавшись из лап смерти зубастой и когтистой, они могли с секунды на секунду стать добычей смерти огненной.

— Бегите! — пронзил воздух отчаянный крик.

Они бросились врассыпную, кто куда, не разбирая дороги.

Единственное, что запомнила из всего этого Рипли, — это как она старалась прикрыть девочку собственной спиной. Они так и упали, вдвоем, когда взрывная волна догнала их и швырнула на камни: Ньют снизу, а Рипли сверху, закрывая ее своим телом от посыпавшихся обломков.

Раздался грохот, по спинам прокатил жар, замельтешили в воздухе куски летательного аппарата; набухли, вытянулись вверх и рассыпались огненные клубы, и наконец все стихло.

Запахло гарью.

Свистящий ветер уносил ее в сторону города; опадали на землю черные хлопья.

Казалось, кроме них и неровного клочковатого огня на месте аварии, на всем ландшафте не двигалось ничто. Все замерло, покрывшись копотью и изуродованными кусками металла. Да и сам огонь слабел, стараясь спрятаться вглубь щелей и под более крупные обломки.

Одиноко и пронзительно свистел ветер.

Медленно уползало за горизонт солнце. Его отблески на металле и окнах оставшегося где-то далеко купола гасли один за другим.

Но пауза, полная молчания, продлилась недолго. Шумно встал, сбрасывая с себя обгоревшие обломки, Хадсон, повертел головой, отыскивая остальных, и выругался.

В голове у него шумело.

Неизвестно, сколько потрясений подряд должен испытать человек, чтобы «сойти с нарезки»: у одних это не получается вообще, другим достаточно одного раза; Хадсон уже несколько раз срывался, но всякий раз снова приходил в себя. На этот раз истерика охватила его всерьез и надолго.

После ругани он коротко хихикнул и побрел, пошатываясь на ходу и срывая с себя остатки верхней куртки. Нарисованный на ремне череп вылез наружу — казалось, он скалился, потешаясь над хозяином.

Осторожно привстала и Рипли: посмотрела, все ли в порядке с Ребеккой, и лишь тогда поднялась на ноги.

Пейзаж, секунду назад мертвый, оживал на глазах. Потирая руки и шею, встал Берт. Его взгляд рассеянно прыгал из стороны в сторону, выдавая полную растерянность. Он не просто не знал, как вести себя сейчас, — после удара в голове шумело, и Берт слабо соображал, что вообще происходит. Впрочем, рассудок и самообладание возвращались к нему быстро. Пожалуй, только искусственный человек опередил его в этих качествах — но он, в отличие от остальных, и был запрограммирован на то, чтобы не потеряться в какой бы то ни было ситуации. Поправив одежду, он сразу же принялся откапывать лейтенанта.

— Великолепно, а? — заговорил Хадсон. Со стороны можно было подумать, что он был пьян в стельку: ужимки и интонации, с которыми он начал свое выступление, не могли принадлежать трезвому человеку. Пошатывание только усиливало этот неожиданный эффект. — Просто лучше не бывает, да? Вот здорово! Только этого нам не хватало! А? Все слышали? Что теперь будем делать, а? Могу всех поздравить — мы теперь в полном дерьме!

Он говорил первое, пришедшее на ум. То ли от удара, то ли от иного потрясения все его мысли спутались и крутились в голове почти бессвязным набором слов и чувств. Он больше не придумывал странных версий, не выискивал дополнительных причин для страха — он просто ничего не соображал, кроме того, что они действительно «сидят в дерьме», и выбраться из него невозможно.

Хигс провел рукой по жестким взъерошенным волосам.

Ему было не до выслушивания чужих истерик.

У Хигса не было ни готовых сверхустойчивых программ, как у робота, ни веры в собственную неуязвимость, если не бессмертие, как у Берта, ни даже детской способности привыкать вообще ко всему и жить настоящим моментом, как у Головастика. У него было другое.

Долг.

Может быть, в одиночку Хигс и сплоховал бы — но теперь такого права он не имел.

В первую очередь нужно было привести Хадсона в порядок.

Пусть он — бывший приятель, пусть в его поведении есть доля и его, Хигса, вины, сейчас об этом следовало забыть.

Резким движением Хигс схватил Хадсона за рубаху и притянул к себе:

— Ты все сказал?

Хадсон ошарашенно уставился на него. Во взгляде Хигса было столько решительности, что готовые сорваться с его языка ругательства застряли в горле.

Ньют была почти спокойна.

Что ж, еще одна сказка оказалась всего лишь сказкой. Сбываются только самые страшные из них — остальные придумывают, чтобы было не так грустно. Сказка кончилась, теперь надо было сновав жить, а значит, успеть спрятаться. И только.

— Значит, мы теперь отсюда не улетим. — Сложно было понять, спросила ли она об этом или просто констатировала факт.

— Извини меня, Ньют, — Рипли заглянула девочке в глаза.

— Не надо, ты не виновата, — спокойно возразила Ньют.

Это же было естественно…

Хигс отпустил Хадсона и встал, подставив лицо ветру. Свежий воздух помогал прояснить мысли.

Воспользовавшись моментом, Хадсон снова заныл:

— Ну что? Что? Игра закончена! Что мы теперь будем делать? Что делать, хотел бы я знать?

«Да, ситуация интересная, и я бы даже сказал, что в ней что-то есть! — подумал Берт. — Ну что ж, еще не все потеряно. Если повести себя с умом…»

— Может, разложим костер, сядем и споем пару песен? — предложил Хадсон. — Давайте попробуем!

Берт посмотрел на него, как на идиота.

«Не иначе как все сразу спятили… о чем это он?»

Ньют осторожно тронула Рипли за рукав.

— В чем дело, малышка? — заставила себя улыбнуться Рипли.

— Знаешь, — Головастик говорила тихо, словно их могли подслушать, — нам лучше вернуться домой… назад, в комплекс, а то скоро стемнеет, а они выползают в основном в темноте… — На секунду она замолчала, словно перепроверила мысленно собственные воспоминания, — и повторила с нажимом: — В основном…

Рипли кивнула и жестом подозвала Хигса.

Темнело быстро, так что терять времени не стоило.