Вески выскочила в коридор с ручной автоматической пушкой наперевес. Дуло описало в воздухе обычную при стрельбе дугу. «Ну, сейчас мы этим тварям покажем!» — сгорая от азарта, думала она. Полет подошел к концу; оставалось только спуститься на саму планету. Вслед за Вески в коридоре прыжком очутился Дрейк. Нетерпение жгло и его. Впереди ждали приятно щекочущий нервы страх, который нужно было прищучить, и ни с чем не сравнимая радость боя. За Дрейком проследовал Хигс, сдержанный и сосредоточенный против обыкновения. Как и многие мальчишки, он с детства мечтал о подвиге. Если верить этой Рипли, у него сейчас был шанс. Главное — не погибнуть в двух шагах от победы, а для этого нужно ни на секунду не распускаться. «И чего они так резвятся? — неодобрительно думал Эйпон. — Дело как дело. И ни к чему это всякое ребячество…» На лице Веры отражалась сдерживаемая ярость. Нет, не по отношению к предполагаемому противнику — ему она была почти благодарна за лишнюю возможность доказать всем, что она не хуже других: «моя победа многим утрет нос…» Совсем иные мысли занимали Хадсона. "Ну какого черта я ввязался в это грязное дело? Это ведь даже не люди, — монстры, чудовища, уроды проклятые… Они сметут нас в одну секунду! Не проще ли выбросить все это оружие и доложить инопланетянам: «Ваш завтрак прибыл…»>

Возле челнока перед взводом очутился Горман. «Черт его знает, что из всего этого выйдет, — у него на душе скребли кошки. Если дело выгорит — это повышение и успех, но кто его знает… Уж слишком темное дельце».

Чтобы его колебания не стали заметными подчиненным, он сухо произнес:

— Так, беспокоиться не о чем.

— Ага, высаживаемся, побеждаем и улетаем, — прокомментировал кто-то.

— Все понятно? — грозно переспросил лейтенант.

В ответ раздалось дружное «да».

— Акция будет развиваться по плану. Никаких отклонений… Взвод начал выстраиваться в жалкое подобие шеренги. — Как сказано: высаживаемся, побеждаем и улетаем. — (Горману понравилась эта фраза. Для себя он решил, что обязательно запишет ее в блокнот.) — Поняли?

В строю зашумели.

— Внимание, готовность! — скомандовал Горман. — Посадка!

Раздавшиеся возгласы чуть не заглушили команду. Перед лейтенантом, казалось, находилась полудикая, охваченная жаждой крови орда.

— Все — быстро в транспортер! — выкрикнул он.

— Еге-е-гей!

— Ура!

— Ура! ура! ура!

— Давай!

— О-го-го! — звучало со всех сторон.

Трудно было поверить, что так могут вести себя специально обученные для подобных заданий люди.

Собственно, даже для простого взвода такое поведение нельзя было назвать обычным; позже, в полете, кое-кто удивлялся и своим выходкам, и несдержанности товарищей. На деле почти все, в большей или меньшей степени, ощущали необычность этого задания, возможно, не встречавшуюся ранее опасность. Так или иначе, нервное состояние прорывалось у каждого по-своему. Крики были своего рода клапанами, позволявшими слегка выпустить пары нервного напряжения.

— Быстро, все! Быстро! — подгонял сержант Эйпон.

— Ура-ура-ура!

— Го-го-го-го!!!

Шум не умолкал.

— Полные олухи! — заорал лейтенант Горман. — Быстро в транспортер!

Вопреки кажущемуся беспорядку, команду-таки исполняли: к этому моменту большая часть десантников успела скрыться в брюхе приземистой и остромордой «в профиль» машины.

— Так, свои места при боевом расчете вы знаете, — продолжал лейтенант. — Оружие закрепить! Всем занять места, сесть и успокоиться!

Общая горячка передалась и ему. Он вынужден был признаться себе, что волнуется немного сильнее допустимого, и это его злило.

Возгласы десантников постепенно перешли в нечленораздельное бормотание и начали стихать.

— Закрепить запоры! — уже с водительского места скомандовал лейтенант.

Металлические дуги страховки опустились с ноющим ворчанием, словно и они переживали вместе со всеми.

«Вот и начался наш конец», — тупо глядя перед собой, подумала Рипли. Если бы от нее хоть что-то зависело, она остановила бы сейчас операцию. Слишком много времени прошло, чтобы на планете хоть кто-то мог уцелеть. А раз так — зачем спускаться, рисковать жизнью этих здоровых ребят? Только для того, чтобы доказать ее, Рипли, правоту? Не слишком ли дорогая получается цена? Думать об этом было противно.

— Так, лейтенант?

— Бишоп, начинаем!

— Понял!

С глухим урчанием транспортер въехал в люк челнока.

— Все готовы?

— Поехали!

— Готовы? — еще раз переспросил Горман.

— Да!

Лейтенант медленно вдохнул воздух и сцепил пальцы.

Из микрофона донесся голос Ферроу:

— Начинаем процедуру запуска!

Гудение и особый механический шорох заполнили внутреннее пространство челнока.

— Шасси поднято. — Казалось, что говорит робот. В такие минуты Ферроу действительно ощущала себя машиной. Одна команда, другая…

— Ы-ы-ы-ы-ы — заныло шасси.

— Зажигание включено.

— Ш-шу-шу-шшшшшшшу — зашуршал механизм.

— Так, давайте сюда данные о станции…

— Все шлюзы загерметизированы.

— Все?

— Все, кроме одного выходного, загерметизированы.

— Так, готовность. Десять секунд. Девять, восемь…

Веселье сползло с лиц десантников. С этого момента начиналась работа.

Отсчитывающий секунды до старта и… кто знает, чего еще, голос Ферроу звучал неумолимо, как судьба.

— Семь, шесть…

«Вот и жизнь уходит так же…» — тоскливо думала Рипли.

— Пять…

— На скоростном лифте отправляемся прямо в ад! — экзальтированно заявил Хадсон. Он старался изобразить веселье, но страх сковывал мимические мышцы, и вместо улыбки на его лице возникла гримаса.

— Четыре, три…

«Как долго она считает, — недовольно сказал себе Хигс. — Только нервы треплет… А, черт, нужно было выспаться как следует, а то эта канитель затянется надолго…»

— Два, один… Поехали!

На уши десантников обрушилась какофония скрипов, гудений, лязга, скрежета и шипения — открывался шлюз.

Полускрытое очками лицо Ферроу еще больше стало похожим на овечью морду.

— Переключаю пеленг показательного радиуса…

— Два-четыре, профиль виден, — ответили с корабля.

— Все ясно. Курс взят…

Челнок летел свободно, словно падал; это вызвало не слишком приятные ощущения, похожие на те, что человек испытывает при сильном страхе.

— Включи, пожалуйста, ускоритель, — посоветовал Бишоп, наиболее четко угадавший природу этих ощущений — большинство было склонно приписывать их, вопреки всему предыдущему опыту, нервам.

— Включаю, — Ферроу взялась за рукоятку. — Эй, все берегите головы: немного потрясет.

«Немного» — было сказано очень мягко. Только непродолжительность тряски избавила от необходимости убирать результаты охватившей всех тошноты.

«Это какой-то конец света!» — мысленно простонал Хадсон, чувствуя, что еще секунда — и кишки вылезут изо рта. Большинство других вообще на это время лишилось способности о чем-либо думать.

Наконец тряска осталась позади; челнок выровнялся, шум поутих, и спустя некоторое время десантники и прочие члены экипажа, к которым относились также Рипли и Берт, опять не знали, чем отвлечься от мрачных мыслей.

«Хватит! Меня все это больше не колышет!» — решил про себя Хигс и закрыл глаза, настраиваясь на сон. Тихоня Кроу принялся мурлыкать себе под нос какую-то песенку, что окончательно привело Хадсона в расстройство.

Дрейк уставился на бюст Вески. Молодая женщина притягивала его как магнит, но он считал слабостью в этом признаться. Вески хмуро изучала лейтенанта. Командир нравился ей все меньше.

— Эй, лейтенант, — наконец не выдержала она. — Лейтенант, сколько вы вылетов сделали?

— Тридцать восемь, — ответил Горман и, опасаясь, что его неправильно поймут и уличат во лжи, уточнил: — Тренировочных.

При этих словах даже у невозмутимой Вески внутри что-то сжалось.

Хадсон тихо застонал.

— А боевых?

— Два. — И снова уточнил: — Считая с этим.

— О, черт! — выдохнула Вески.

— Идиотизм, — прошипел кто-то.

— Кранты всем…

— Да бросьте… чего там…

— Ну и ну!

«Я так и знала», — обреченно подумала Рипли.

— Данные — ноль четыре, переходим на конечный спуск, объявила Ферроу. Ее слова никому энтузиазма не прибавили.

Притворяться было не перед кем и незачем. Мысли о победе и ожидаемых наградах сами по себе улетучились. Предстоящее дело обещало только опасности — и ничего больше.

— У меня что-то плохое предчувствие, — пробормотал Дитрих.

— У тебя всегда плохое предчувствие, — огрызнулся Фрост. — Если с тобой что-то случится, я, вернувшись, позвоню твоей маме.

Этот короткий диалог окончательно настроил всех на мрачный лад.

Чтобы отвлечь десантников от подобных разговоров, способных полностью уничтожить остатки боевого духа, Горман снова заговорил:

— Хорошо, давайте проверим мониторы. Так, вижу всех; все выглядит неплохо. — На глаза лейтенанту попался спящий Хигс. Дрейк! Поправь свою камеру! Что-то я тебя не вижу… — По монитору ползли пестрые волны. Дрейк стукнул по камере — волны пропали. Не догадываясь о его «маневре», лейтенант довольно отметил: — Вот так уже лучше… Немного наклонись, чтобы я мог тебя видеть… Так, хорошо. Через две минуты садимся. Готовьтесь!

— Угу, сейчас!

— Эй, кто-нибудь, разбудите Хигса!

Вместе с Хигсом проснулся и механизм выпуска атмосферных крыльев.

Челнок стал похож на огромного металлического скорпиона с угрожающе поднятыми клешнями.

Скорпион полз по облакам, рваным и мрачным, ожидая встречи с достойным противником. Внизу намечались контуры станции, такие же хмурые и жесткие на вид.

Станция — во всяком случае, определенная ее часть — лежала в объятиях уродливых железных рук остатков корабля инопланетян. Летающий «скорпион» выглядел на его фоне жалкой букашкой, слишком много вообразившей о себе. Станция казалась мертвым гигантом; ничто не говорило о том, что в ней еще теплится жизнь. Молчал эфир, не регистрировались обычные помехи от мощного электромагнитного поля; не было заметно ни одного движения, ни одного огонька. «Неприятно», — подумала Ферроу, глядя на внушительную и тоскливую картину. Действительно ли от нее веяло ужасом, или это было игрой нервов, — но смотреть на станцию было нелегко.

— Спускаемся! — Даже голос Ферроу показался немного чужим. — А где этот чертов бакен? Ага, вижу.

Она говорила вслух скорее сама для себя, чтобы отделаться от сковывающего волю предчувствия. Вряд ли можно было назвать другой вылет, в котором так бы не хотелось участвовать большинству профессионалов.

«А ведь станция красива. Во всяком случае, грандиозна. Она способна поражать воображение… Но, Господи, зачем на нее обрушилось это несчастье?!»— застонала в душе Рипли.

— Это и есть атмосферный процессор? — Рипли повернулась к Берту. На его лице расцвела довольная улыбка. Похоже, только он один выпал из общего настроения. Представитель Компании был почти весел, во всяком случае, доволен жизнью.

— Да-да, — гордо сообщил он. — Удивительное сооружение; полностью автоматизировано. Это производит наша Компания.

Он почти умиленно посмотрел в иллюминатор. Тягостное ощущение от неподвижности станции миновало его. Берт не видел гиганта, трагичного в своей беспомощности — перед ним была просто автоматизированная система, по какой-то причине находящаяся в нерабочем режиме.

Глядя на лицо Берта, Рипли вдруг явственно ощутила, что очень хочет врезать ему по морде.

Корпуса процессора замелькали совсем рядом — полет подходил к концу. Теперь все зависело от Гормана. Он собрался с мыслями, подтянулся и приступил к выполнению своих обязанностей, то есть снова принялся отдавать команды. «Я не ошибусь… Я не ошибусь…» — внушал он себе.

— Так, Ферроу, сажаешь транспортер у главного корпуса колонии и сразу возвращаешься назад на корабль. — Чтобы не молчать, Горман констатировал то, что не нуждалось в констатации: — Никакой видимой жизни нет.

— Всех сожрали, — прошептал себе под нос Хадсон.

— Подожди, Ферроу, — снова заговорил лейтенант, — сделай сначала круг над комплексом, поняла?

Этого времени, по расчетам Гормана, было вполне достаточно, чтобы подавить в себе остатки неуместных эмоций, но вид пустующей станции только усилил тревогу.

Правда, именно на этом облете удалось заметить небольшие следы жизни: в одном из зданий комплекса все-таки горел свет, не замеченный сверху.

«Может, там еще кто-нибудь есть», — Рипли с надеждой подалась вперед, чтобы получше разглядеть окна.

— По-моему, ничего не повреждено, — сообщила Ферроу. — У них по-прежнему есть электричество…

— Все, Ферроу. Садишься на посадочной площадке и сразу же улетаешь; а мы остаемся.

— Приготовиться!

Челнок пошел вниз; лобовое стекло потемнело от дождевых капель — погода всячески старалась соответствовать настроению.

— Посадка произведена, — доложила Ферроу, когда челнок в очередной раз качнулся и замер.

— Даю десять секунд, — на повышенных нотах скомандовал лейтенант Горман. — Хорошо… А теперь, ребята, будем действовать аккуратно и четко. («Ну что ты шумишь», поморщился Хадсон.) Быстро, быстро! не теряем ни секунды! прочесываем территорию!