Глава 9: День Выборов

«ХаффПост предсказывает, что Хиллари Клинтон победит с 323 голосами выборщиков», — «Хаффингтон Пост», 7 ноября 2016 года.

«Оптимизм со стороны Хиллари Клинтон и Мрак со стороны Дональда Трампа в конце кампании», — «Нью-Йорк Таймс», 7 ноября 2016 года.

8 ноября, в День Выборов, мы снова были в Нью-Йорке. Я вернулась в свой номер в отеле «Трамп Интернешнл» на 59-й улице и Централ Парк-Вест. Тем утром я взяла машину через Центральный парк в «Башню Трампа» на 57-й улице и Пятой авеню, в штаб-квартиру кампании и коммуникационную комнату, чтобы получить список моих выступлений для СМИ. Большинство выступлений было для афроамериканской и других радиостанций меньшинств. Я до 14 часов раздавала одно за другим интервью. Я также появилась на TMZ, что стало забавной передышкой от других более серьёзных интервью. В «Башне Трампа» у нас была широковещательная спутниковая станция, так что всё, что мне нужно было делать, это сидеть перед камерой и в прямом эфире отвечать на вопросы.

Основатель и эфирный телеведущий TMZ Харви Левин спросил о поведении Трампа, и я ответила: «Он сегодня действительно на расслабухе. Я полагала, что он будет напряжён, но он расслаблен. Мы все очень расслаблены. Сегодня здесь светлые настроения. Здесь были его внуки и ели печенье с кусочками шоколада. Все мы просто наслаждаемся тем, что сделали это. Здесь тонна подарков и еды, но ещё мы получили целые горы информации. Мы готовы возглавить эту страну».

Вскоре после полудня я поднялась наверх, чтобы коротко переговорить с Трампом. Когда я вошла в его кабинет, он был с двумя телефонами, своим мобильным и проводным. Я спросила: «Вы в порядке?».

Он ответил: «Я в порядке, возвращайся, когда я закончу с этим».

Я спустилась обратно в оперативный штаб, собираясь вернуться наверх через час, но в конце концов Дональд с Меланьей пришли к нам. Когда они вошли в комнату, все зааплодировали. Они оба были полны энтузиазма. Они были в куртках и, полагаю, только что вернулись с голосования. Дональд с Меланьей прошли по комнате, пожимая руки и перебрасываясь парой слов. Когда Дональд добрался до меня, то схватил за плечи и поцеловал в щёку. Он спросил: «Как дела?»

— Очень хорошо, — заверила его я.

Меланья находилась сразу позади него, и помню, как я подумала: «Она улыбается!». Меланья редко улыбалась. Сообщения, что Меланья День Выборов провела, рыдая в углу, ошибочны. Меланья была такой радостной, какой я вообще не видела её за тринадцать лет нашего знакомства, и очень увлечённой происходящим. Она как и все отчаянно хотела победить. Полагаю, она была слегка озабочена тем, как завтра изменится её жизнь, но тем вечером она надеялась на победу.

У меня много видео и фотографий того дня, включая одно поразительное в кабинете информационного центра в 15:00, на котором я стою за Брэдом Паскалем вместе с Эриком Трампом, пастором Дарреллом Скоттом и Брюсом Левеллом у стола Брэда, а Рик Гейтс и Ави Берковиц, помощник Джареда Кушнера, смотрят на нас.

Брэд сидел перед своими компьютерами и мог дать крупным планом любой округ любого штата с поступающими данными. Даже в начале второй половины дня наши цифры показывали, что Трамп побеждает в ключевых штатах. Я была сосредоточена на явке афроамериканцев, принимая во внимание, что получилось у Ромни в 2012 году, на праймериз Трампа, и том, что происходило в реальном времени. Несмотря на ложные сообщения о пессимизме кампании Трампа, о котором сообщала «Нью-Йорк Таймс» и другие издания, мы ожидали обнадёживающих цифр.

Наши диаграммы отличались от тех, что вы могли видеть по CNN, основывавшихся на экзит-поллах. Наши цифры основывались на докладах наших директоров в штатах, которых информировали главы округов. Мы комбинировали получаемую от наших парней анекдотичную информацию с аналитическими данными, полученными в результате наших действий, включая исследование «Кембридж Аналитики». Эта компания сыграла важную роль вначале, помогая нам на ранних стадиях выявить, куда направить ресурсы.

Конечно, я полностью против любого давления на избирателей или тех, кто вмешивается в фундаментальное право личности на голосование. Ранее я была членом правления организации «Коалиция за преобразовательное правосудие» (КПП), пока не приняла назначение в Белый дом Трампа. У КПП был аппарат в целях отслеживания любых случаев давления на избирателей. Так что пока просматривала поток данных Брэда, я одновременно проверяла канал КПП и информацию из других правозащитных организаций вроде НАСПЦ, «Национальной городской лиги» и «Комитета юристов за гражданские права в соответствии с законом». У них были размещённые в местах для голосования волонтёры, на случай если афроамериканцы или в целом меньшинства сообщат, что им было отказано. Я беспокоилась насчёт ущемления избирательных прав чернокожих избирателей обеими сторонами, как демократами, так и республиканцами.

После выборов Дональд Трамп сделал несколько весьма обеспокоивших меня противоречивых заявлений, сказав, что чернокожие избиратели выступили за него «большой лигой», и что те, кто остался дома, были ему почти столь же полезны. Я отправила электронные письма Шону Спайсеру, Джейсону Миллеру, Брайану Ланза и Эшли Белл с предупреждением: «Мы должны быть осторожны, чтобы это заявление не интерпретировали как побуждение к давлению на избирателей».

НКРП под председательством Райнса Прибуса обвиняли в использовании некоторых тактик, рассматривавшихся как давление на избирателей. К примеру, в Северной Каролине, штате, где республиканцы в отношении преимущественно афроамериканских округов воспользовались нечёткими правилами, чтобы запретить досрочное голосование, приняли законы о строгой идентификации избирателей, в основном коснувшиеся цветных людей, жёстко ограничили число мест для досрочного голосования, делая невозможным для работающих людей проголосовать, тысячами аннулировали регистрации избирателей, если от избирателя хотя бы раз вернулось письмо. Предварительные данные показали, что эти попытки были успешными.

Что больше всего волновало Брэда и его информационную команду, так это ключевые факторы его алгоритма победы Трампа, наш путь к 270 голосам выборщиков. К примеру, согласно статистике, Хиллари нуждалась в высокой явке афроамериканцев, на уровне Барака Обамы в 2012 году. По той информации, что я собрала к 8 ноября, явка афроамериканцев в традиционных цитаделях демократов ожидалась на 20 процентов ниже, чем на предыдущих выборах. Если она смотрела на те же самые данные, то Хиллари Клинтон должна была быть как на иголках. Ей для победы нужны были те 20 процентов, особенно в штатах вроде Флориды и Мичигана. Если эти прогнозы подтвердятся, то мы знали, что Мичиган будет наш.

Но с тех времён, что я работала на Клинтонов, я знала, что у них была большая глубокая сумка с уловками, и что они могли получить необходимую явку. Билл Клинтон уже выиграл двое президентских выборов. У них был гигантский опыт, обширная сеть, громадные ресурсы, импульс и идея, которую они считали выигрышной. Их основной неудачей было письмо Коми. Никто не знал, как это повлияет на явку на выборы.

И всё же я испытывала осторожный оптимизм, что Дональд Трамп шёл к победе. В своих интервью СМИ я говорила, что мы чувствуем, что у него всё получится, никаких проблем, как всех нас инструктировали. Но ещё я знала, как могущественны были Клинтоны.

Дональд Трамп говорил о возможности поражения. На митинге в Неваде он сказал: «Если я не одержу победу, то это будет самая крупная потеря времени, денег и энергии за всю мою жизнь, в сто раз больше». У него также была некая подстраховка. Он написал в твите: «Если они победят, то это потому что жульничали». Он не делал секрета из того факта, что считал всю систему нечестной. Он сказал это четыре года назад, когда Обама победил Ромни, и говорил это на протяжении всех выборов. Его постоянное использование слова «нечестная», а затем его победа на выборах обострили дискуссию вокруг России.

Широко муссировались слухи, что Трамп в случае проигрыша может перейти к своему следующему предприятию, Трамп-ТВ, новостному каналу по подобию Fox News, который будет осуществлять двадцатичетырёхчасовое новостное вещание. Он экспериментировал с вещанием в прямом эфире в Фейсбуке; я называла это «Час прямого эфира из Башни Трампа». Я несколько раз смотрела его, и число зрителей и участников было очень большим. Так что если Трамп-ТВ было его запасным планом, уверена, его бы ждал громааадный успех.

У меня не было запасного плана. Я собиралась в апреле 2017 выйти замуж за любовь своей жизни, Джона, пастора, и собиралась переехать во Флориду, чтобы помогать ему с церковной работой, и мы бы жили долго и счастливо. Моим планом «Б» было возвращение к жизни, посвящённой служению Господу и общине — прекрасной жизни. Я слышала, что другие члены кампании (вроде Шона Спайсера) начали подыскивать другую работу ещё до Дня Выборов. Большинство преданных солдат вроде Майкла Коэна не вешали носа. В тот день я провела какое-то время с Майклом в Башне Трампа, и он был готов к схватке, готов сделать всё, что понадобится, чтобы оспорить результаты выборов в случае победы Хиллари и дойти вплоть до Верховного Суда! Он был в боевой готовности «они собираются украсть её».

Все остальные постоянно твердили «У нас всё получится. Мы победим» с лощёной убеждённостью самых преданных приверженцев мира Трампа. Этот оптимизм не просто являлся частью требования преданности для нахождения на орбите Трампа. Возвращаясь к праймериз в Нью-Гемпшире, у нас уже был прецедент победы несмотря ни на что и вопреки прогнозам. Много месяцев все заголовки писали, что он никогда не выиграет номинацию, но, как бы то ни было, один за другим «более квалифицированные» кандидаты проигрывали праймериз Трампу. Мы были подготовлены к тому, чтобы игнорировать прогнозы СМИ. Они оказывались ошибочными, снова и снова. Когда люди говорили что-то вроде «никогда бы не подумал» или «я был шокирован результатами выборов», я удивлялась, почему.

По сути, за низкую явку за Хилари я часть вины возлагаю на те заверения СМИ, что её победа гарантирована. Поведение избирателей показывает, что если избиратели считают, что у их кандидата победа в кармане, они, к примеру, не возьмут на работе отгул, чтобы сходить проголосовать и потерять дневной заработок, считая, что в их голосе нет необходимости. Фактически пресса демотивировала её электорат. Если бы им говорили правду, что результаты очень близки, у меня нет сомнений, что они бы пришли ради неё.

Примерно около 16–17 часов Дня Выборов я покинула «Башню Трампа» и направилась обратно в «Трамп Интернешнл», чтобы переодеться и поправить макияж. Пресс-служба собрала все приходившие в течения Дня Выборов запросы СМИ. Когда они передали мне полный список, я вернула его. Я просто не смогла бы удовлетворить их все. Мне дали исправленный медийный график, включавший десять выступлений от имени партии в прямом эфире в «Нью-Йорк Хилтон», и мне нужно было подготовиться к камере. Толпа людей вокруг «Башни Трампа» была такой плотной, что водитель не смог за мной заехать. В конце концов я прошла пешком от Пятой авеню до Централ Парк-Вест.

На мне была шапка, так что меня никто не узнал. Я остановилась сфотографироваться с несколькими офицерами полиции. Я с минуту поговорила с ними, просто чтобы понять, как обстановка на улицах. Некоторые из них шёпотом сказали мне: «Я голосовал за Трампа». Я не слишком была удивлена, так как он был кандидатом правопорядка.

Пока я шла, то прислушивалась к болтовне по сторонам. Все до единого говорили про выборы. Большинство людей, мимо которых я проходила, являлись сторонниками Хиллари. И снова не удивительно. Город Нью-Йорк всецело голосовал за неё; штаб-квартира её кампании располагалась в Бруклине; она была сенатором от Нью-Йорка. Рядом со мной шла группа студенток, и они говорили о том, что собираются вечером в «Джейвитс-центр», где пройдёт большая вечеринка Хиллари. «Джейвитс-центр» сделан из стекла; она разобьёт стеклянный потолок, и так далее. Эти молодые женщины были очень рады отпраздновать несомненную победу Хиллари. От их слов у меня желудок скручивался в узел. Даже со всеми поступающими данными, мы по-прежнему могли ошибаться. Всякое может случиться, и возможно, что завтра утром я проснусь при президентстве Клинтон.

После того, как я переоделась и привела себя в порядок, мне пришлось идти в «Нью-Йорк Хилтон» на 54-й улице и Шестой авеню. Движение теперь стало ещё более перегруженным, потому что стало ещё больше грузовиков с песком, полицейских и протестующих. Дороги были перекрыты. Передвижение по городу Нью-Йорку было крайне ограничено. Я хотела показать нашим сторонникам, как всё это выглядело, и запустила в Фейсбуке видеотрансляцию своей поездки от «Трамп Интернешнл» до «Хилтон». Там было шесть или семь кварталов, но всё еле двигалось.

Я прибыла в Хилтон около 18:00. На первом этаже располагалась большая зона для штатных сотрудников, сторонников, всех съёмочных групп всех телесетей, прессы из всех основных газет и изданий. Я должна была раздавать интервью на первом этаже, а в промежутках подниматься наверх на вечеринку только по приглашениям, посещая VIP и VVIP-комнаты, уже набитые светилами вроде миллиардера Дэвида Коха, губернатора Нью-Джерси Криса Кристи и актёра Стивена Болдуина. В стороне находился основной зал с едой, музыкой и небольшой зоной отдыха, где я могла просто перевести дух и подумать.

В конечном счёте мы достигли своей цели. Опросы показали, что мы получили 8 процентов голосов чернокожих избирателей, на два пункта побив показатель в 6 процентов Ромни. Тринадцать процентов мужчин-афроамериканцев проголосовали за Трампа, и я считаю, что это благодаря его воодушевляющему имиджу, рэперам и актёрам, с которыми он был дружен. За такую явку я получила высокую оценку кампании и руководства. У меня не было целой команды, как у кампании Клинтон, в которой было двадцать пять штатных сотрудников, работавших над охватом афроамериканцев. У меня не было низовой инфраструктуры демократов. Я была признательна Брюсу, Дарреллу и Майклу за усилия Коалиции национального многообразия.

Наши взгляды были прикованы к ключевым штатам — в частности, Флориде и моему родному штату Огайо. Традиционно, если вы выигрываете Огайо и Флориду, вы выигрываете президентство, так что когда эти штаты оказались за нас, в зале началось ликование и полный хаос. Хотя мы всё ещё ждали Пенсильванию и Миссури. Я не хотела быть самонадеянной.

Но штаты просто продолжали падать к нашим ногам. Энтузиазм в зале был осязаем. Можно было почувствовать, насколько взволнованными и оптимистичными были люди, и этот импульс просто продолжал расти. Довольно интересно, что СМИ всё ещё не оглашали результаты выборов. Казалось, они тянут с этим, словно всё ещё могло измениться. Их нежелание сменилось отчаянием, как только стало ясно, что Дональд Трамп приближался к 270. Каждый раз как он завоёвывал очередной ключевой штат, мы думали, они объявят об этом, но казалось, они с этим тянут. Ради рейтингов? Потому что было болезненно принять правду? Скорее всего и то и другое.

Около 2:00, уже в оперативном штабе, Келлиэнн приняла звонок от Клинтон, которого мы все ждали.

Признание Клинтон ещё не дошло до остального мира. Сотрудники её кампании до 2:00 не говорили тысячам пришедших в «Джейвитс-центр» расходиться по домам. Я подумала о тех девушках, которых ранее видела на улице. Я не понимала, зачем они всё это время держали там тех детей. Было жестоко поддерживать в них надежду, когда борьба была уже окончена.

Вскоре нам сообщили, что старшие сотрудники и семья Трамп направляются в «Хилтон». Нам пришлось переместиться через службу безопасности из VIP-зала к грузовому лифту, на котором они должны были подняться. Довольно интересно, что мы с нашей маленькой свитой из Линн, Катрины и меня подобрали случайную попутчицу. Сара Пэйлин узнала, что мы собираемся встретить Трампов, и присоединилась к нам, когда мы двинулись к грузовому лифту. Она хотела быть там, когда группа прибудет на место, чтобы затесаться между нами, когда мы выйдем на сцену в главном зале.

Они начали движение в 2:30. Зал был забит до отказа; сотни кричащих сторонников просто сошли с ума, когда Дональд вышел на сцену.

И я была прямо там с ним. Для меня это было просто невероятно потрясающий момент. Это был прилив, всплеск адреналина. И это было эмоционально, кульминация всего нами проделанного. Всей тяжёлой работы, поездок, митингов, интервью, смертельных угроз. В тот момент всё это того стоило.

Дональд в обрамлении Майка Пенса и Бэррона Трампа произнёс свою победную речь. Я была на сцене вместе с членами семьи, Келлиэнн, Стивом Бэнноном, Стивеном Миллером, Линн, со всеми, сыгравшими важную роль в этой победе. Закончив, Дональд прошёл по сцене, пожимая руки и обнимая всех присутствовавших. Когда он дошёл до меня, то обнял и поцеловал в щёку. Тот момент был запечатлён на камеру, и весь мир видел его.

Тот момент был одним из ярчайших в моей жизни. Я отметила его как доказательство того, насколько прекрасной и замечательной была для меня эта страна. В тот момент я жила американской мечтой. У меня в жизни было много тяжёлых моментов: нахождение на государственной социальной помощи, походы в миссионерскую организацию для получения еды из продовольственного банка, убийства отца и брата. А теперь я стояла на сцене с избранным президентом Соединённых Штатов, который вскоре станет самым могущественным человеком страны, если не мира. Казалось невероятным и унизительным, что для того, чтобы попасть туда, кто-то смог преодолеть столь гигантские препятствия, так много преград и барьеров. Мне пришлось пройти через СМИ, подлость, брань в сети со стороны мелких людишек и представителей прессы, выставивших меня на посмешище с клоунским носом на первой полосе газеты. Я справилась со всем этим, проявила твёрдость в своей целеустремлённости и преданности — как и Дональд — и вот, вопреки всему, мы были вместе вдвоём на той сцене.

Я вышла к кортежу автомобилей вместе с ним и его семьёй в 3:20. Я поздравила его и пожелала доброй ночи, когда он отправился обратно в «Башню Трампа». Это была хорошая ночь, сумасшедшая ночь. Камеры TMZ застали меня, когда я рано утром возвращалась в «Трамп Интернешнл», всё ещё празднуя нашу победу. Заголовок видео гласил: «Омароса с вечеринки после победы Трампа».

«Это было потрясающе. Поверить не могу, что мой наставник, мой друг — теперь президент Соединённых Штатов!», — сказала я им. Я выглядела уставшей. Мне было всё равно. Я была очень довольна.

Отдохнув несколько часов, я проснулась на следующий день, приняла душ, оделась и отправилась обратно в «Башню Трампа» на встречу в 10:00 со старшими сотрудниками. Я также планировала зайти поздравить избранного президента. Войдя в вестибюль того здания на Пятой авеню 725, где для меня всё начиналось, я поняла, что сделала полный круг. Тринадцать лет назад я впервые вошла в то же здание с чемоданом, планом игры и решимостью победить. Теперь я снова вошла внутрь, поднялась на том же лифте на тот же этаж, чтобы в том же лобби подождать возможности войти и увидеть теперь уже избранного Президента Трампа.

Никто не смог бы выдумать такую историю.

Верите или нет, мы проработали весь день 9 ноября. К тому времени, как я отправилась обратно в свой отель, протестующие наводнили Мидтаун и окружили «Башню Трампа». Мы с Катриной воспользовались машиной студии Fox, и когда мы доехали до того места, где нам надо было сворачивать, чтобы подбросить меня до входа в отель, я сказала, что просто вышла бы и прогулялась. Я люблю гулять, и всё ещё была полна энергии. Небольшая милая прогулка через шесть кварталов до «Трамп Интернешнл» вдоль Централ Парк-Саус казалась идеальной.

«Ты уверена?» — спросила она. — «Тебе нужно быть осторожной, там опасно».

«Всё будет в порядке», — ответила я.

Движение встало. Теперь я видела, почему: протестующие перекрыли Колумбус-Сёркл. По мере приближения я начала понимать, как много их там. Должно быть, по меньшей мере несколько тысяч.

Я не переживала — я довольно хорошо маскируюсь, когда гуляю и передвигаюсь. Но когда толпа сдавила меня, и пришлось замедлиться, я начала нервничать, что кто-нибудь приглядится ко мне. Я продолжала думать: «Ладно, просто сосредоточься на том, чтобы добраться до боковой двери». Передняя дверь была полностью блокирована разгневанной толпой.

Все швейцары и персонал отеля знали меня, потому что я несколько месяцев жила там. Они бы позволили мне войти через вход в зону разгрузки. Идя по переулку, я поняла, что протестующие тоже узнали, что был альтернативный вход, который можно заблокировать, и переключили своё внимание.

Я просто продолжала идти, и оказалась в нескольких метрах от двери.

Какой-то человек крикнул: «Это Омароса! Та предательница! Схватим её!»

Они ринулись ко мне. Там стоял охранник Трампа, и весьма вовремя он открыл дверь, схватил меня, швырнул внутрь и захлопнул за мной дверь, запирая её.

Всё было, как в тот раз, когда мама схватила меня с сестрой подальше от того наркодилера и стрелявшего копа на игровой площадке в «Уэстлейк Терис».

Вся дрожа, я поднялась в свою комнату, включила телевизор и была шокирована увиденным. Воздушная съёмка показывала кварталы и кварталы людей. Новостные репортажи оценивали число протестующих в десять тысяч, с режиссёром и активистом Майклом Муром во главе.

Это было ужасно. Из-за той картины, что я наблюдала, ощущение победы быстро сменилось отчаянием. Я не подумала: «Ого, так много людей недовольны результатами выборов». Извините. Я подумала: «Я не хочу умирать из-за выборов!».

На следующий день «Башня Трампа» оказалась в осаде. Было невозможно войти в здание. Когда я позвонила договориться насчёт последней встречи с ДДТ, меня отговаривали, так как считали это небезопасным. Как всегда, опасность не отпугнула меня, и я всё равно отправилась в «Башню Трампа». Я хотела в последний раз поговорить с ним, прежде чем улететь домой. Протесты нарастали, и с каждым разом гнев только усиливался. Снежный ком беспорядков.

Мой жених Джон накануне вечером сказал по телефону: «Тебе нужно уехать из Нью-Йорка. Это просто небезопасно».

Я была очень узнаваема, ассоциировалась с Трампом, изображения меня с избранным президентом были выжжены в умах у людей. Я знала, что подавляющее большинство протестующих находились там, чтобы изложить свою точку времени. Но некоторые из них были жестокими. Прошлым вечером они ринулись ко мне со словами: «Схватим её!». (Полагаю, не ради селфи со мной или автографа).

«Вот и всё», — думала я. — «Уезжаю из Нью-Йорка».

Тем утром 10 ноября служащие отеля помогли мне собрать вещи и донести до поджидавшего внедорожника. Я поехала к «Башне Трампа», где охрана провела меня в здание. Я добралась до встречи с Трампом. Он сказал: «Ты отправляешься со мной в Белый дом, верно? У меня там прекрасный новый отель. ‘Трамп Интернешнл’».

Я всё знала об этом. Я ответила: «Было бы интересно вернуться в Белый дом».

«Всё должно быть намного лучше, чем в твой прошлый раз. Мой Белый дом должен стать великим, лучшим. Эй, Омароса, я хочу тебе кое-что дать». — Он вытащил коробку с галстуками «Трамп». — «Передай их своему жениху. Они ему понравятся».

Я поблагодарила его за подарок.

Прежде чем отправиться в аэропорт, чтобы встретиться со своим женихом Джоном, я присела для интервью с 20/20. Я была истощена эмоционально. Я не стала сдерживаться.

«Меня называли всеми существующими расовыми оскорблениями, которые афроамериканцы могут использовать в отношении афроамериканца. Я получала смертельные угрозы», — рассказала я. — «Это было долгое время одиночества… я никогда не забуду людей, повернувшихся ко мне спиной, в то время как всё, что я старалась сделать, это помочь чернокожему сообществу. Это было так невероятно тяжело».

У большинства людей есть возможность разобрать свои сильные эмоции с глазу на глаз с другом, членом семьи или терапевтом. У меня не было такой возможности. Я несколько месяцев провела на чистом адреналине. Я боялась за свою безопасность. Когда я начала говорить в том интервью, мои эмоции и уязвимость просто выплеснулись наружу.

Я гордилась тем, что на телевидении демонстрировала лишь собранную, способную работать под давлением личность. Всё это вылетело в окно.

В любом случае, как только интервью закончилось, у меня было немного времени на его обработку. Мне нужно было нестись в аэропорт, чтобы успеть на последний рейс из Ла-Гуардии в Джексонвиль, где меня ждал Джон.

В день выхода в эфир этого куска по 20/20, я получила сотни звонков и сообщений от людей со словами: «Мне так жаль. Надеюсь, ты не думаешь, что я тебя бросил. Я не знал, что тебе так одиноко; я не знал, что ты страдаешь. Ты всегда такая сильная».

Если меня ранить, если кто-то наносит мне порез, я истекаю кровью. Я человек, как и все. Я была в такой изоляции с тех пор, как присоединилась к кампании. Это была та тишина, что ранит сильнее всего. Давние друзья перестали говорить со мной и перестали приглашать меня. Просто всё стало так плохо, а затем вылилось в прямом эфире по национальному телевидению.

Дональд был в Вашингтоне, встречаясь с Бараком Обамой. Конечно, даже если он был очень занят, всё равно потреблял новости. Он видел 20/20 и попросил Лару позвонить, чтобы проверить, как я. «Эй! Мы просто звоним убедиться, что ты в порядке!», — сказала она.

К тому моменту я уже была с Джоном и всё стало намного, намного лучше. Я поблагодарила её за беспокойство и заверила, что я в порядке. Я не хотела, чтобы Трамп подумал, что стресс, через который мы прошли, повлиял на меня. Дональд ненавидит слабость. Выборы прошли, и теперь настало время собрать команду и возглавить страну. Я была взволнована, готовясь сыграть в этом большое участие.