В Мухе по левой стороне парадной лестницы несётся туда-сюда толпа студентов и абитуриентов, а на правой – никого.

Там ходит муза, предупредили нас. Не рискуй, можно наступить музе на ногу. Потом не поздоровится. Музы обидчивы.

А путти на фонарях очень любят цветы, конфеты и банты, их ладошки и пятки заласканы до блеска – это идолы всех абитуриентов и сдающих экзамены. Языческие отголоски.

Я хотела поступать на книжную графику, потому что с восьми лет работала иллюстратором маминых книг. Это было легко: рисуешь, тебя хвалят, а потом в издательстве выходит настоящая книга. В книге были мамины слова и мои рисунки.

– Прости, я плохо подготовила мир к твоему приходу, – говорила мне мама на одной из страниц.

Это правда. Мир был подготовлен плохо. Можно сказать, что в 1995 году я застала его врасплох.

– Жить можно только в воображаемом мире, – говорил папа.

Так и жили. Писали, красили, иллюстрировали.

И поэтому я решила поступать в Муху на книжную графику. Но после того как на консультации меня попросили стереть у русалки хвост и дорисовать две ноги, я поняла, что тут у меня не заладится.

На монументалку идти по папиным стопам? Не женское это дело, сказал папа.

Мебель? Но ничего личного у меня к мебели не было, разве что дома у нас на баночках гороха «Бондюэль» покоился старинный стол – ещё от прабабушек… Это было странное сочетание, и гости не понимали, что это – дизайн или наш стратегический запас: в случае стихийного бедствия кто куда, а мы к баночкам «Бондюэль». На самом деле – стол был просто низкий, и баночки гороха его «возвышали»; это была временная опора, которую позже сменили баночки с персиками.

Как-то раз (дело было ещё в школе) ко мне пришёл Артём – помогать с алгеброй («Любовь – это помогать ей перед экзаменом». Значит, то была всё же любовь?). Он увидел эти баночки с персиками и сказал:

– О, у вас перестановка!..

В общем, перебрав все факультеты, я остановилась на художественном текстиле.

– Будешь работать на заводе – ковры ткать.

– Не буду.

– Будешь шторы расписывать.

– Не хочу.

– А чего ты хочешь?

Хотелось рисовать русалок.

– Художнику всё равно что портить, были бы краски. А рисовать можно на чём угодно: на дереве, на бумаге, на ткани…

Это правда.

Между прочим, кузнецы сегодня называют себя художниками по металлу, столяры – художниками по дереву, портные – стилистами.

И все вместе – дизайнеры. Блин.

А вот во времена Штиглица нас бы называли «учёными рисовальщиками»…