6
Пока что просто безликий заказчик
Из агентства позвонили, когда лето было на исходе. Мне давно никто не звонил. Днем все еще припекало по-летнему, но с закатом воздух в горах становился прохладным. Постепенно затихал стрекот надоедливых цикад, вместо него запевал сводный хор других насекомых. Раньше-то я жил в городе, а теперь меня окружала природа, и сменяющиеся времена года без стеснения господствовали весь положенный им срок.
Прежде всего мы вкратце обменялись новостями. Можно сказать, что обменялись, хотя мне говорить особо было не о чем.
– Кстати, как ваше творчество? Дела идут?
– Потихоньку, – ответил я, нагло соврав. Пошел пятый месяц, как я жил в том доме, а холст так и оставался нетронутым.
– Это хорошо, – сказал он. – Как-нибудь покажете? Может, и я чем-то смогу помочь.
– Спасибо. Как-нибудь.
Затем он перешел к главному.
– А я беспокою вас с одной просьбой. Нет ли у вас желания попробовать написать портрет хотя бы еще один раз?
– Я же вам вроде говорил, что портретами больше не занимаюсь?
– Да, ваши слова я помню. Но за эту работу обещали баснословные деньги.
– Баснословные?
– На редкость очень большие.
– На редкость – это сколько?
Он назвал сумму, и я от удивления чуть было не присвистнул. Но, разумеется, сдержался.
– А что, в мире никто другой с этим заказом не справится? – спокойным тоном спросил я.
– Ну почему? Несколько умелых есть.
– Ну вот к ним и обращайтесь. За такую сумму согласится любой.
– Клиент хочет заказать именно у вас. Это его условие – чтоб рисовали именно вы. Другие его не устраивают.
Я переложил трубку из правой руки в левую и почесал освободившейся рукой за ухом.
Агент продолжил:
– Он сказал, что видел несколько ваших работ, и они ему очень понравились. И что сложно требовать от других наполнить картину такой жизненной силой, как это удается вам.
– Погодите, ничего не понимаю. Вообще это возможно, чтобы простой человек увидел несколько картин из тех, что я написал до сих пор? Или что – я устраиваю ежегодные персональные выставки?
– Подробностей я не знаю, – растерянно ответил агент. – Я только передаю вам слово в слово все, что сказал мне клиент. Я его, конечно же, предупредил, что вы больше не пишете портреты. И не меняете своих решений. Так и сказал: «Вы можете попросить, но из этого ничего не выйдет». Однако он не отступал. Вот так и всплыла конкретная сумма.
Я задумался над предложением, не отрывая трубку от уха. Гонорар, признаться, заманчивый. Уже только одно, что кто-то готов выложить немалую сумму за мою картину – пусть даже коммерческую, выполненную машинально, – тешило мое самолюбие. Однако я поклялся впредь никогда не писать портреты на заказ. Раз уже меня бросила жена, я был полон желания начать все сызнова. И даже круглая сумма денег не могла так просто заставить меня отказаться от собственного решения.
– Интересно, с чего это клиент такой щедрый? – задал я наводящий вопрос.
– Видать, даже несмотря на кризис, непременно есть люди, которым некуда потратить деньги. Может, заработал на продаже акций в интернете? Или основал компанию информационных технологий? Таких теперь немало. И сумму на создание портрета могут списать как накладные расходы компании.
– Списать как накладные расходы?
– В бухгалтерском отчете портрет можно провести не как предмет искусства, а как рабочий инвентарь.
– От этих слов прямо теплеет на душе, – сказал я.
Будь он биржевой маклер или компьютерщик, пусть у него денег куры не клюют, пусть он может списать их с баланса, я представить себе не мог, что он захочет получить портрет, чтобы повесить его на стену кабинета как рабочий инвентарь. Большинство из таких преуспевших – молодые люди, которые гордятся тем, что работают в застиранных джинсах и сникерсах «Nike», изношенной майке под пиджаком из «Banana Republic» и пьют из бумажных стаканчиков кофе «Starbucks». Громоздкие портреты маслом никак не вписываются в их стиль жизни. Хотя мир полон людей самых разных натур. Под одну гребенку всех не причешешь. Не исключено, что кто-то из них захочет портрет с бумажным стаканом из «Старбакса» (или вроде того) в руке. Причем, чтобы кофейные бобы – разумеется, непременно из «Справедливой торговли».
– Однако есть одно условие, – сказал он, – клиент желает позировать, чтобы его писали с натуры. Время для этого он найдет.
– Но я так не работаю.
– Знаю. Вы встречаетесь с клиентом, беседуете, но как модель вы его не используете. Такой у вас стиль. Об этом я тоже сообщил. Это, разумеется, ваше дело, но на сей раз нужно, чтоб вы писали его прямо с натуры. Таково условие.
– И в чем смысл?
– Не знаю.
– Весьма странный запрос. Зачем ему это нужно? Наоборот, спасибо сказал бы, если можно часами не маяться неподвижно в одной и той же позе.
– Согласен, неординарный запрос. Хотя, я думаю, гонорар возражений у вас не вызывает.
– Я тоже думаю, что гонорар не вызывает у меня возражений, – согласился я.
– Решение за вами. Продать душу дьяволу никто не требует. Портретист вы известный. На то и упор.
– Будто какой-то мафиозный наемный убийца на покое, – заметил я. – Вроде как «завали напоследок еще одну цель».
– Но это не значит, что будет пролита кровь. Ну как? Возьметесь?
«Не значит, что будет пролита кровь», – мысленно повторил я. И представил себе картину «Убийство Командора».
– Какой он – этот заказчик?
– По правде говоря, я и сам не знаю.
– Ну хоть мужчина или женщина? Или вы не знаете даже это?
– Не знаю. Ни пола, ни возраста, ни имени. Ничего. Пока что это просто безликий заказчик. Позвонил адвокат, назвался его представителем, и разговор шел только с ним.
– А это вообще законно?
– Да, ничего подозрительного. Из приличной адвокатской конторы. Сказал: как только договоримся, сразу сделает предоплату.
Я вздохнул, не выпуская трубку из руки.
– Внезапное предложение, поэтому ответить сразу я никак не могу. Мне нужно время подумать.
– Хорошо. Думайте, сколько потребуется. Там так и сказали: спешить им тоже некуда.
Я попрощался и положил трубку. И, не придумав чем заняться, пошел в мастерскую, зажег свет и, усевшись на пол, стал бесцельно смотреть на картину «Убийство Командора». Немного погодя я проголодался, сходил за тарелкой с крекерами «Риц» и кетчупом и вернулся. Я ел крекеры, макая их в кетчуп, и снова смотрел на картину. Конечно, это совсем не полезно. К тому же очень невкусно. Но вкусно это или нет, тогда для меня было не важно. Утолить голод хоть немного – и то хорошо.
Картина и в целом, и своими деталями прямо-таки завладела моим сердцем. Можно даже сказать, я был ею пленен. Потратив несколько недель, чтобы рассмотреть ее досконально, теперь я пробовал рассматривать ее подробно, вблизи, вдаваясь в детали. Особенно мой интерес привлекало выражение лиц пяти персонажей. Я сделал эскизы карандашом, детально зарисовав лица каждого: и Командора, и Дона Жуана, и Донны Анны, и Лепорелло, и даже Длинноголового. Так читатели аккуратно выписывают понравившиеся фразы из книги.
Тогда я впервые попробовал сам набросать эскизы персонажей картины нихонга, и нужно признаться, с первых пробных штрихов понял, что это намного сложнее, чем я себе представлял. В нихонга главное – линии, и техникой исполнения этот стиль тяготеет ближе к плоскости, чем к объему. Реальности здесь предпочитается символизм. Картины, выполненные в таком ключе, перевести, так сказать, на язык европейского стиля живописи невозможно в принципе. Однако после многих проб и ошибок я научился справляться с этой задачей. Хоть от меня и не требовалось переделывать картину на свой лад, но без собственного толкования изображения, его перевода не обойтись, а для этого нужно понимать замысел, скрытый в оригинале. Иными словами, мне (в той или иной степени) нужно постичь точку зрения художника по имени Томохико Амада, его человеческую сущность. Образно говоря, примерить его обувь на свою ногу.
За работой я в какой-то миг подумал: «А что, если тряхнуть стариной и попробовать написать портрет? Замысел-то неплох». Все равно моя неначатая картина никуда не денется, и я пока даже не могу понять, что мне следует и что я хочу на ней рисовать? А взяться за портрет – пусть даже эта работа мне не по нраву – полезно, чтобы не терять навык. Ведь если я так и не смогу ничего созидать, то вовсе разучусь рисовать. Даже портреты. Конечно, прельщала и сумма предложенного мне гонорара. Ведь даже при самых скромных запросах, на доход от работы преподавателем изокружка не проживешь. Я долго путешествовал, купил подержанный универсал, запасы хоть понемногу, но неумолимо истощаются. И поступление солидной суммы, разумеется, было бы очень кстати.
Я позвонил агенту и сказал, что готов взять работу, но только – в этот раз. Он, конечно же, обрадовался.
– Вот только если рисовать клиента вживую, придется ездить к нему на дом? – заметил я.
– Не беспокойтесь. Он сказал, что сам будет приезжать к вам домой в Одавару.
– Так и сказал? В Одавару?
– Именно.
– Он знает, где я живу?
– У него дом поблизости. И он знает, что вы живете в доме Томохико Амады.
Я на мгновенье лишился дара речи. Затем сказал:
– Странно. О том, что я живу здесь, почти никому не известно. Тем более про дом Томохико Амады.
– Я тоже, разумеется, не знал, – сказал агент.
– Тогда откуда знает он?
– Мне это неизвестно. Однако стоит поискать в интернете, и можно узнать все что угодно. Для тех, кто в этом разбирается, частных тайн почти не существует. Таков уж современный мир.
– То, что он живет поблизости, – банальная случайность? Или причина, почему он выбрал меня?
– Этого я не знаю. Попробуйте спросить у него сами при встрече.
Я сказал, что так и сделаю.
– Когда сможете взяться за работу?
– Когда угодно.
– Тогда я передам это заказчику. Что делать дальше, сообщу отдельно, – сказал агент.
Положив трубку, я лег в шезлонг и задумался над стечением обстоятельств. И чем дольше думал, тем больше возникало вопросов. Прежде всего мне было неприятно, что заказчик знает, где я живу. Такое чувство, будто за мной беспрестанно следят, ведут наблюдение за каждым моим движением. И все же кто он таков и откуда, чтобы заинтересоваться таким человеком, как я? И для чего? Такое впечатление, что в этой истории все как-то слишком складно. О моих портретах действительно хорошо отзывались, да и сам я был за них спокоен, пусть это всего лишь обычный портрет. С какой стороны ни посмотри, назвать его «произведением искусства» язык не повернется. И я – никому не известный художник. Допустим, заказчик увидел несколько моих работ, и они ему понравились (хотя мне не хотелось принимать эту историю за чистую монету), неужели они стоят того, чтобы щедро раскошелиться на такую сумму?
«А может, он муж той женщины, моей любовницы?» – невзначай проскользнула и такая мысль. Определенных оснований нет, но чем больше я об этом думал, тем меньше такая возможность казалась мне маловероятной. Что еще может прийти в голову, если какой-то сосед инкогнито проявляет ко мне личный интерес? Однако зачем ее мужу платить баснословные деньги за собственный портрет только ради того, чтобы нанять художника – партнера его неверной жены? Какая-то бессмыслица. Конечно, если он не эксцентричный чудак.
Что ж, ладно, после всех сомнений подумал я. Посмотрим, что из этого выйдет. Если тот человек что-то задумал, проверю его замыслы на себе. Это куда разумнее, чем безвылазно сидеть в доме на горе. К тому же я сгорал от любопытства: что он за человек – тот, с кем мне предстоит в дальнейшем соприкасаться? Что ему нужно от меня за такой высокий гонорар? Мне захотелось убедиться, что именно?
После этого решения мне стало спокойнее на душе. В ту ночь я смог впервые за долгое время сразу же крепко уснуть, ни о чем при этом не думая. Казалось, я слышал, как посреди ночи шуршит филин. Хотя, возможно, то были обрывки из сна.
