Татьяна давно приметила возле дома странного старика. По утрам, когда она шла на работу, он сидел на лавочке у подъезда и делал вид, что читает, а сам следил за проходящими из-за приспущенных век. Каково же было её удивление, когда однажды, вернувшись домой в разгар рабочего дня за забытыми бумагами, она застала его на кухне. Вот, Танюша, – смущённо произнесла мать, – познакомься, Валерий Иванович любезно согласился помочь отремонтировать кран. Татьяна взглянула на него, ожидая увидеть старчески блеклые невыразительные глаза и неожиданно встретилась с насмешливым, по юношески вызывающим, взглядом.

С этого дня, когда Татьяна возвращалась с работы, мать больше не пересказывала ей ни дворовые сплетни, ни сериалы, ни свои походы за покупками, все её разговоры крутились вокруг нового знакомого – и слив в ванне пробил, и дребезжащее стекло в окне укрепил, и ходики починил и вообще прекрасный мужчина…

Татьяна подозревала к чему эти нахваливания. Она давно заметила с каким интересом следит он за ней и как старается понравиться, проявляя заботу и оказывая мелкие услуги. Его внимание смешило и смущало её, и она делала вид, что ничего не замечает. И вот сегодня должен состояться неприятный разговор, которого она так не хотела и боялась.

– Доченька! – сказала Татьяне мать, когда она собиралась на работу. – Вечером Валерий Иванович придёт поговорить с тобой. Мне немного неудобно просить тебя, но я буду очень огорчена и разочарованна, если ты не ответишь ему согласием. Подумай хорошо. Вот уже почти 8 лет как я овдовела и мы живём с тобой вдвоём. Ты сама видишь какой это человек. Дети во дворе в нём души не чают, а уж детей не обманешь. Он и в доме всё что нужно починит, да и материально намного легче станет, а если сумеем ужиться в одной квартире, так ещё и на съёме второй деньжат соберём. Ты же давно машину хочешь. А выйдешь замуж, при желании, сможешь с мужем в отдельной квартире жить.

Татьяна автоматически выполняла работу, двигалась, отвечала, говорила, а в голове теснились мысли о предстоящем вечере. Маму можно было понять, она переживала, что в свои двадцать восемь дочка ещё не замужем. Да и если подумать, этот Валерий не самая плохая партия – сильный, моложавый и руки на месте, опять же своя квартира… и с мамой сумел поладить… Вот! В этом то всё и дело! Сговорились за моей спиной, словно я им коза какая, или сучка для вязки! «Материально станет легче» – вспомнила она слова матери и ей стало горько до слёз, она же и так во многом себе отказывала, принося в дом почти все заработанные деньги. Чего ж ей не хватает то?! Ну да, они живут не шикарно, но ведь не голодают и одеваются прилично. А без машины я как-нибудь проживу. Она вспомнила его открытый взгляд с добродушной улыбкой и злорадно рассмеялась: посмотрим как Вы будете улыбаться сегодня вечером, Валерий Иванович. Решение было принято и ей сразу полегчало. Она представляла в лицах – свой надменный вид и менторский монолог, растерянность матери и подавленность униженного претендента.

После работы Татьяна уложила волосы и сделала макияж в парикмахерском салоне, а затем засела в кафешке напротив дома, ожидая чтобы Валерий, как она теперь про себя его называла, зашёл в квартиру первый и ей не пришлось объясняться с матерью. Он не заставил себя долго ждать, появившись из-за угла с пакетом и огромным букетом тёмно-вишнёвых и белоснежных роз. Девушка непроизвольно залюбовалась его стройной подтянутой фигурой и короткой молодёжной стрижкой, чуть припорошенных серебром седины, густых чёрных волос. «Эх, был бы он лет на десять моложе, – вздохнула она и вновь заставила себя разозлиться, – или хотя бы действовал не через маму!»

Дома Татьяна засела в своей комнате подбирая наряд и украшения. Ей хотелось быть неотразимой, чтобы ещё больше подчеркнуть разницу в возрасте и неуместность происходящего, и она вполне достигла желаемого эффекта.

– Танечка! – воскликнул Валерий Иванович, когда она вышла в салон, неприятно удивив её и ещё больше разозлив этим уменьшительно-ласкательным именем. – Я даже не замечал, что Вы такая красавица!

– Обыкновенная… – пожала она плечами, а про себя подумала: «Ну что, теперь заметил, козёл!»

– Это Вам! – протянул он букет лизиантусов.

– Спасибо! – ответила она, удивлённо подумав: «А розы?!»

– Уважаемая Татьяна, – между тем продолжил Валерий Иванович, – я хочу просить Вашего согласия…

– Вы?! Моего согласия?! – деланно смеясь, сквозь нервную дрожь, перебила она его. – Сколько Вам лет?!

– Я на пять лет младше Вашей мамы, – ответил он с таким простодушием, что ей стало действительно смешно и даже немного жаль этого красивого, стареющего в одиночестве, мужчину.

– И Вы с моей мамой уже заранее всё обсудили, прежде чем спросить меня?!

– Да!

– И что?! Она согласилась?!

– Конечно! Иначе бы я не просил у Вас….

– Вот и женитесь с ней! – опять перебила она, уже опасаясь, что, дослушав его до конца, может сдаться. – Я то Вам зачем?!

– Ниночка! – неожиданно для Татьяны, повернулся он к её матери. – Вот видишь, ты зря боялась, я же говорил, что у тебя умная и хорошая дочь и она не будет против. – Я так благодарен Вам! – повернулся он к ошарашенной девушке, целуя ей руку. – Девочки, подождите меня, я сейчас! – и выскочил в коридор, а через минуту вернулся с букетом роз.

– Ниночка! – опустился он на одно колено перед матерью Татьяны. – Теперь, надеюсь, ты не отвергнешь моего предложения! – и протянул ей букет и открытую красную коробочку со сверкающим золотым перстнем на белом атласе.