Глава 14

Я стояла у входа в ритуальный дом с корзиной, доверху наполненной тысячелистником. С неба валил снег. В просторной арке, вырезанной в скале, виднелось искусное изображение Торы, изрыгающей огонь, вокруг нее косыми полосами отпечатались ветви деревьев. Ее огромные, пронзительные глаза смотрели прямо на меня, зубы были обнажены в яростном оскале. В каждой вытянутой руке она держала по медвежьей голове.

Стены были сложены из огромных древесных стволов, они казались гораздо больше тех деревьев, что окружали деревню. В центре храма пылал яркий огонь, и с потолка свисали массивные рога лося, к которым крепились зажженные свечи. Изнутри веяло жаром, и спину согревало теплом в то время, как снежинки налипали на платье. Издалека к Феле приближалась снежная буря, спрятав в своих темных тучах еще более сильный снегопад. Тот, что до весны запрет меня в этой деревне.

Еще одна рабыня с корзиной, полной тысячелистника, стояла с другой стороны от арки. Она устремила взгляд в землю, застыв на месте. На ней было серое шерстяное платье, похожее на мое, волосы заплетены в тугие косы. Ошейник потускнел после долгих лет, и то же самое произошло с ее безразличным, абсолютно пустым лицом.

Воины Рики поднимались вверх по склону, утопая в снегу, и мой взгляд тут же метнулся к лесу. Толпа вооруженных до зубов врагов приближалась, а я стояла, держа корзинку с цветами. Что могло помешать кому-нибудь из них схватить меня и бросить в огонь?

Мое плечо ныло под тяжестью корзины, слабые мышцы напрягались под кожей, и я поежилась, пытаясь пристроить корзину на другой бок.

Они приходили целыми семьями, мужчины и женщины с детьми или стариками. Первая группа остановилась у входа, каждый взял по цветку тысячелистника и, положив его в ладони, осторожно выставил перед собой. Я старалась избегать их недоброжелательных взглядов, в которых ясно читалась ненависть. Но ее быстро сменяло нечто, похожее на удовлетворение, что-то вроде торжества справедливости, когда они замечали мой ошейник.

Они ненавидели меня так же сильно, как и я их. Но они победили. И прекрасно об этом знали.

– Добрый вечер, – послышался за моей спиной ласковый голос, и мужчина, стоявший рядом со мной, обернулся, и на его суровом лице расцвела улыбка.

Я тоже обернулась и увидела пожилую женщину в янтарном платье, державшую плетеную клетку. Из нее таращила на меня огромные желтые глаза белоснежная полярная сова. Длинные связки ожерелий из деревянных бусин, украшавшие шею женщины, означали, что передо мной была Тала, верховная жрица, объявляющая волю Торы.

Дети окружили ее со всех сторон и принялись совать в клетку пальцы, а она увлекла их за собой в теплый ритуальный дом. Они по очереди входили внутрь, семья за семьей, и по открытому проходу шли к сиявшему огню, где некоторое время безмолвно стояли, глядя на языки пламени, а затем бросали в огонь тысячелистник. Эти подношения наполняли воздух запахом жженых цветов. Аромат долетал до дверей, окутывая меня с ног до головы.

Рабы сновали вокруг, подсыпая в мою корзину новые порции тысячелистника, помогая заносить вещи внутрь для прибывших Рики, пока наконец тропа не опустела. Деревня, раскинувшаяся внизу, выглядела покинутой, кроме одного дома через тропинку от Инге. Из отверстия в крыше шел дым, а в окне был виден свет.

Ко мне подошла Инге и забрала корзину, кивком указав на дверь. Я помедлила, снова взглянув на изображение перед входом. Вход в их ритуальный дом казался мне ужасным святотатством.

– Аска, – подтолкнула меня Инге, и я двинулась следом за остальными рабами под арку, где было очень шумно и так жарко, что мою замерзшую кожу стало пощипывать. Двери, скрипнув большими железными петлями, захлопнулись, и Рики стихли. Мужчины и женщины расселись на длинных скамьях, окружавших огонь рядами, доходившими до стен храма, а дети сгрудились впереди, устроившись прямо на земле. Я прислонилась к задней стене вместе с другими рабами, сжимая ладонью пульсирующую от боли руку и чувствуя на себе еще больше злых взглядов.

Все затихли, когда встала женщина в янтарном платье, проведя пальцами по золотистым волосам, в которых поблескивали серебристые ленточки седины.

– Видр, выходи.

Крупный мужчина с густой черной бородой встал, и все расступились. Он улыбнулся, заняв место рядом со жрицей, сжимая рукоятку меча. Когда головы всех Рики повернулись к нему, стало понятно, что это глава деревни.

– Добро пожаловать, – громогласно произнес он. – Добро пожаловать домой. – Он дал знак садиться, и все повиновались, почти одновременно опустившись на скамьи.

Тала вручила ему клетку, и он кивнул в ответ, установив клетку на алтарь около огня. Мужчина поднял крышку, засунул внутрь руку и вытащил сову. Птица захлопала крыльями, женщина поставила перед ней большую деревянную чашу и положила бронзовый кинжал.

Она занесла клинок, глядя птице в глаза.

– Мы приносим тебе благодарность, Тора, за то, что наши воины вернулись домой. – Ее голос прозвенел над головами Рики, добравшись и до меня.

Видр держал птицу, а Тала прижала кончик кинжала к груди совы и осторожно надавила между костями. Пронзительный крик вспорол тишину, и птица обмякла. Видр держал ее тело над чашей, куда стекала кровь.

Рики принялись стучать костяшками пальцев по своим скамьям. Этот звук напомнил мне биение множества птичьих крыльев в моей груди. Когда кровь иссякла, он положил мертвую птицу на стол и занял свое место.

– Добро пожаловать на Адалгилди. – Голос Талы эхом разнесся под сводами ритуального дома. Но вместо того, чтобы обратить свое внимание на мужчин и женщин на скамьях, она наклонилась над каменным алтарем, вглядываясь в лица детей. Они распрямили спины и начали перешептываться.

– Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы выразить уважение нашим воинам Рики. – Она обвела всех взглядом, ее глаза сияли от гордости. – Мы жгли тысячелистник в память о тех, кто не вернулся домой. Мы возносим хвалу Торе за их жизни и их отвагу. – Вокруг снова послышался громкий стук множества кулаков о скамейки, и, казалось, комната вдруг стала теснее. – Чтобы понять, что такое заслуженный почет, мы должны вспомнить историю Торы. Должны вспомнить, почему сражаемся.

– Тора появилась на свет из горы, во время великого извержения, создавшего наш дом, – начала она, раскинув руки в стороны. – Она родилась из огня и пепла. Из расплавленного камня она создала своих людей и поселила их на горе. Она назвала свой народ Рики за его силу и мощь. Но мир был недолгим. – Она понизила голос. – Сигр, бог фьорда, увидел, что сделала Тора, и его сердце преисполнилось зависти. Он отправил свой народ на гору, чтобы разрушить то, что создала Тора. Так началось кровавое соперничество, и Тора поклялась в вечной мести Сигру. Она отправила Рики вниз, в узкие заливы великого моря, чтобы уничтожить Аска. И с тех пор каждые пять лет мы должны встречаться с ними на поле боя, чтобы восславить Тору. – Она хлопнула в ладоши.

Эта история отличалась от той, что рассказывали у Аска, но конец оказался таким же. Наша ненависть к Рики переполняла мой народ. Ее вдохнул в нас сам Сигр. То, что началось как ссора между богами, превратилось в жажду мести – в кровную вражду. Через каждые пять лет мы теряли тех, кого любили. И следующие пять лет проведем, считая дни до того момента, когда сможем отплатить Рики за причиненную нам боль. Это был бесконечный огонь, бушевавший в душах.

– В этот сезон сражений наши воины воздали честь Торе. Они сокрушили врагов нашего бога. И однажды каждый из вас совершит то же самое. – Она выпрямилась, подол ее юбки всколыхнулся над камнем. – Тора осталась довольна.

Крики наполнили храм, и я вжалась в стену, наблюдая за происходящим из-под опущенных ресниц.

– Да, Тора довольна, и теперь мы должны воздать должное воинам, которые подарили ее благосклонность нашему народу. Пойдемте же.

Дети вскочили и бросились по проходам вдоль скамеек, пытаясь отыскать свои семьи.

Когда толпа немного рассеялась, воины Рики ушли вперед, их семьи последовали за ними, я заметила Ири, который стоял рядом с Фиске и другими воинами в противоположном конце зала. Рики, не отрываясь, смотрели на них, многие со слезами на глазах. Рабы подносили корзины с кедровыми гирляндами из задней части зала и опускали их у ног жрицы. Она наклонилась, выбрав один венок, и вытянула перед собой.

– Мы воздаем вам честь, Рики, как вы воздали честь Торе. Lagmund. – Рука судьбы.

Мужчина, стоявший перед ней, наклонил голову, чтобы она могла повесить гирлянду ему на шею. А затем жрица обмакнула палец в чашу с совиной кровью и коснулась им точки между его ключицами. Воин поклонился ей и направился обратно к своему месту, а со всех сторон к нему тянулись люди, чтобы прикоснуться. На его шее блестела ярко-красная полоска крови.

Жрица повторила слова, глядя на женщину, которая стояла следующей в очереди и так же повесила ей на шею гирлянду. После того как Тала благословила ее жертвенной кровью, вперед вышел Фиске. Жрица коснулась его лица и ласково заговорила с ним.

– Мы воздаем тебе честь, Рики, как ты воздал честь Торе. Lagmund. – Он взглянул на жрицу и наклонился, чтобы она смогла надеть венок и окрасить его кожу жертвенной кровью в раскрытом вороте рубахи. Но вместо того, чтобы вернуться на свое место, он отошел в сторону, пропуская вперед Ири.

Улыбка жрицы стала еще шире, когда она увидела прекрасное лицо Ири.

– Мы воздаем тебе честь, Рики, как ты воздал честь Торе. Lugmund. – Эти слова обожгли меня, словно вонзившийся глубоко в плоть кинжал.

Потому что Ири не был Рики. Он принадлежал клану Аска.

И он не принадлежал ей. Он был моим.

Я задержала дыхание, так сильно стиснув руки, что кожу обожгла боль.

Я вспомнила, как отец смотрел на нас с Ири, когда проводил погребальный ритуал, провожая душу мамы в иной мир. Помню, как прочитала в его глазах, что мы для него важнее всего на свете. Мы были важнее всего на свете, пока Ири не ушел. И тогда солнце над миром отца снова потускнело, но по-прежнему вставало, а вечером заходило для меня. Я стала для него и сыном, и дочерью, воплощением его имени и чести. Это была нелегкая ноша, но я должна была вынести. И я знала, хотя он никогда этого не говорил, что отчасти отец считал меня виноватой в смерти Ири. Потому что так и было.

Он был моим боевым товарищем, и потому я несла ответственность за его жизнь. Я должна была защищать его жизнь. И, если понадобится, отдать за него свою. Мои сны были пронизаны чувством вины. Ири появлялся в ночных кошмарах. Я отправилась сражаться в этот сезон, чтобы отомстить за брата. Но в Аурвангере меня ждал Сигр, готовясь излить на меня свой гнев. И теперь я несла наказание за свою слабость.

Я проиграла. Я знала это в тот момент, как Ири шагнул на край скалы.

Тала смахнула завиток волос с его лица, и он двинулся вперед по проходу. Я смотрела, как его лицо сияет от гордости, словно залитое лучами солнца. Я смахнула слезу со щеки, и внезапно мне почудилось, будто кто-то провел кончиком пальца по моей коже. Я взглянула на жрицу, и на мгновение мне показалось, что она пристально посмотрела на меня.