20
В сцене 421 камера все время наезжала то на меня, то на Уоллеса. Такую сцену монтажисты потом не смогут перемонтировать. Поэтому она вся должна получиться без брака.
Кроме того, сцена эта была довольно длинная. Где-то в середине я должен был бросить в лицо Уоллесу: «Вы думаете, что на ваши богопротивные деньги можете всех купить!»
Пока мы репетировали, я увидел, что в павильоне появился хромой Альбрехт и начал шептаться с Косташем. Потом Косташ стал шептаться с Ситоном. Потом Ситон отвел нас с Уоллесом в сторону:
– Так, мелочь, ничего особенного. Альбрехт только что обратил внимание Косташа на то, что в диалоге встречается выражение «богопротивные».
Этого выражения терпеть не мог составитель Производственного кодекса Союза американских кинопромышленников, своего рода добровольной самоцензуры.
– Наше счастье, что господин Альбрехт так бдителен, – сказал я.
– Я всего лишь исполняю свой долг, мистер Джордан, – прошипел он и посмотрел на меня рыбьими глазами.
– Ох уж это мне дерьмовое крохоборство! – вздохнул Уоллес.
– Вы и сами знаете, чем это пахнет, – заметил Ситон. – Если мы не заменим это выражение, потом придется ради цензуры наговаривать другое. Питер, скажи вместо «богопротивные» – «паршивые». О'кей?
– О'кей.
– Тогда сделаем еще одну репетицию и отснимем всю сцену.
– Ты просто чудо, мой мальчик, – сказал Косташ и похлопал меня по плечу. Тогда я еще не обратил внимания на то, что он хвалил меня что-то уж слишком часто.
«17.00–17.25: Репетиция 421».
Потом стали снимать сцену 421. Все было хорошо, пока я не дошел до той фразы: я выучил ее со словом «богопротивные», теперь надо было сказать «паршивые», а это оказалось мне не по силам. Я воскликнул:
– Вы думаете, что на ваши богопротивные паршивые…
– Стоп, – сказал Ситон.
– Извини, – смутился я.
– Ничего страшного. Повторим еще раз. Камера – в исходное положение.
– Тишина! Тишина в павильоне! Звук!
– Звук готов!
– Камера!
– Камера готова!
– Хлопушка!
– Сцена четыреста двадцать один, второй дубль!
– Мотор!
На этот раз я воскликнул:
– Вы думаете, что на ваши деньги вы можете купить всех паршивых…
– Стоп!
– Мне в самом деле очень жаль. В следующий раз получится.
– Пустяки! – отмахнулся Ситон.
Потом мы снимали сцену 421 в третий раз, и я правильно произнес ту фразу, но уже на следующей сбился.
– Стоп!
Мне стало жарко.
Гример отер мне пот с лица, Ситон подошел и вполне дружелюбно сказал:
– Спокойно, мальчик мой, спокойно. Плевать. Пусть даже нам придется снимать десять дублей!
Часом позже секретарь записала: «17.30–18.05: Сцена 421. 10 дублей. Все 10 брак по вине м-ра Джордана (ошибки в тексте)».
