ГЛАВА 18

Кирана я заметила лишь после того, как утолила голод, съев все до последней крошки. Он находился неподалеку и, орудуя большими садовыми ножницами, приводил в порядок заросшие кусты, не знавшие человеческого внимания как минимум десяток лет.

Из-за миссис Эртон он не делал попыток ко мне приблизиться, и разговор на некоторое время откладывался. Я предполагала, что Киран намеревается проникнуть в скрытую магией комнату и попытается это сделать как можно скорее, ведь времени до ритуала осталось совсем мало.

Экономка не собиралась выпускать меня из поля зрения, поэтому смысла задерживаться в саду не было. В ее же сопровождении я вернулась в комнату и, как только вошла внутрь, услышала звук поворачивающегося ключа.

Меня заперли.

Это стало последней каплей, перевесившей чашу моего терпения и, заколотив в дверь, что есть силы, я крикнула:

— Немедленно откройте!

Ответом мне была тишина, в которой очередные стуки прозвучали словно раскаты грома. Совсем некстати вспомнились руки Лилианы — в ссадинах и с обломанными ногтями. Негодование, испуг и отчаяние захлестнули меня настолько, что я была готова царапать тяжелую дверь, биться в нее, как трепыхающаяся птица, тщетно надеющаяся вырваться.

— Откройте! — продолжала кричать я, охваченная немыслимой паникой. — Выпустите меня!

Время исчезло, застыло точно ртуть, и я увязла в нем, полностью выпав из реальности. Осталась наедине со своими страхами, и впервые одиночество не радовало, а обратилось против меня. Как никогда отчетливо я ощутила, что осталась совсем одна, что нет никого, кто мог бы мне помочь. Что во всем огромном мире нет ни единого человека, который бы переживал за меня и по-настоящему любил. Что, умри я здесь, никто не станет скорбеть, разве что делать вид, как это было в случае с моими родителями.

— Откройте, — прошептала я, обессиленно опустившись на пол.

Глаза оставались сухими, хотя все внутри дрожало от невыносимого напряжения.

«Бездушная» — так называли меня те, кто ожидал, что стану плакать, потеряв близких людей.

Что, если они были правы? Что, если у таких, как я, нет души?

«Бороться не нужно, Амина, — прозвучали в голове слова, сказанные Виктором. — Просто прими эту часть себя. Одно твое слово — и я избавлю тебя от участи умереть в „Круге“».

Боже, ну почему я должна проходить через это? За какие грехи? Уж лучше бы с начала и до самого конца пребывала в блаженном неведении, не имея возможности сделать неправильный выбор.

Поднявшись с пола, я добрела до стоящего у окна кресла и, опустившись в него, устремила взгляд на хмурое, затянутое тучами небо. Тяжелое и беспросветное, оно, казалось, вот-вот обрушится на землю, погребя под собой все существующее.

Я не знала, сколько так просидела, но, когда ощутила позади себя чье-то присутствие, обернулась мгновенно. Киран вошел бесшумно, и, не обладай я повышенной чувствительностью, вызванной магическим даром, ни за что бы не почуяла его.

Увидев нежданного гостя, я на несколько секунд опешила, не понимая, как он сумел войти. Но уже в следующий миг бросилась навстречу и, не задумываясь о том, что делаю, крепко обняла его. Вцепилась так, словно этот мужчина остался последним надежным якорем в бушующем море. И он не отстранился, не удивился, просто молча обнял в ответ — спокойно и уверенно, как мне было нужно. Я так хотела почувствовать рядом живое тепло, хотя бы на миг разрушить свое одиночество, что забыла и о приличиях, и об этикете, и о том, что знаю этого человека считаные дни.

Удивительно, но мне в самом деле стало легче.

Отстранившись, я испытала запоздалое смущение из-за своего порывистого поступка и нерешительно посмотрела в лицо Кирану. Его взгляд был мягким и не выдавал ничего, из-за чего я могла бы смутиться еще больше.

— Простите, — все-таки произнесла я, почему-то не в силах оторваться от его глаз.

Киран едва заметно усмехнулся и сделал то, к чему я оказалась совершенно не готова. Подавшись вперед, снова привлек к себе и коснулся уголка губ легким поцелуем.

— Мы квиты, — выдохнул он, смотря в глаза и не спеша отпускать.

Ощущая его близость, горячее дыхание и прикосновение рук, я снова вспоминала недавний сон. Представить Кирана в роли того мужчины, что целовал меня, прижав к стене, оказалось до смешного легко. Сердце бешено забилось, что-то внутри вспыхнуло жарким пламенем, и я растерялась перед наплывом незнакомых чувств.

— Вот так гораздо лучше, — произнес Киран, безошибочно угадав мое состояние. — И теперь, когда безнадежность в ваших прекрасных глазах исчезла, можно поговорить.

В отличие от меня он прекрасно сумел сделать вид, что ничего не было. Спокойно устроился в кресле и сразу перешел к сути:

— Есть несколько путей, чтобы предотвратить ритуал и обличить графа. Для осуществления одного из них необходимо попасть в потайной зал. И вы мне в этом поможете.

В очередной раз справившись с собой, я заставила голос прозвучать ровно:

— Каким образом?

— Я сумею открыть дверь, но мне необходимо точно знать ее расположение, поэтому вы покажете, где именно она находится.

Разумеется, я была согласна оказать любую помощь, однако существовало несколько «но», способных этому помешать.

— Полагаете, мне удастся покинуть комнату? Судя по всему, меня намереваются держать взаперти, не упускать из виду и контролировать каждое действие.

— Но я ведь здесь? — Киран выразительно приподнял бровь. — Я охотник, Амина, и оказываться на шаг впереди магов — моя работа. Вы единственная, кто понимает, что происходит, и граф об этом знает. Но, если бы лорд хотя бы на минуту сомневался, что не может вас контролировать, его действия были бы куда более жесткими. Мне известно о том, что ваша горничная пропала, но если вас станут ею шантажировать, постарайтесь не поддаваться. Едой я вас обеспечу, поэтому голодать не придется.

Это обнадеживало, но пока я слышала лишь слова, не подкрепленные делом, и поверить в благополучный исход было сложно.

— Когда вы намереваетесь проникнуть в комнату? — спросила, присев в стоящее напротив кресло. — И что собираетесь сделать, чтобы помешать ритуалу?

«И зачем вам это нужно?» — хотелось добавить еще один вопрос, но он так и остался неозвученным.

— Через неделю, — последовал ответ на первый из вопросов. — Хотел сегодня, но ввиду понятных обстоятельств это слишком рискованно. Частью ритуала, без которой его успешное проведение станет невозможным, является сама комната. Я просто кое-что в ней подправлю. Помимо этого необходимо вывести всех находящихся здесь девушек до тринадцатого июня. В силу некоторых обстоятельств я не могу рассчитывать на поддержку своего центра, в связи с чем придется обходиться своими силами. — Он на несколько мгновений замолчал и, посмотрев мне в глаза, добавил: — Поэтому мне нужна ваша помощь. Понимаю, насколько вам сейчас тяжело, и пойму, если вы откажетесь лишний раз рисковать. Если покажете дверь, этого будет вполне достаточно, я не стану на вас давить.

В свою очередь я тоже выдержала недолгую паузу и, осмыслив сказанное, ответила:

— Если в моих силах оказать помощь в спасении девушек, я сделаю все, что потребуется. Мне тяжело не больше, чем остальным. Не больше, чем тем, кто умер в этих стенах десять лет назад. Не больше, чем…

Мой голос дрогнул и, не выдержав, я закрыла лицо руками. Сегодня я не сломалась, но была к этому близка. Просто не могла примириться с мыслью, что весь этот ужас происходит на самом деле.

Происходит со мной.

Я услышала тихий шорох, прежде чем ощутила прикосновение к тыльной стороне ладоней. Присев передо мной, Киран отвел мои руки от лица и, сжав пальцы, твердо произнес:

— Ты не умрешь, Амина. Не сейчас и не здесь, не в этом доме, наполненном тьмой, болью и призраками. Поверь. Однажды я не смог спасти дорогого мне человека, но с тобой все будет по-другому. Как и с остальными.

— Среди тех девушек… — хрипло высказала я посетившую меня догадку, — что погибли во время прошлого ритуала, была та, кто вам дорога? Это из-за нее вы оказались здесь в прошлый раз?

Киран напрягся. Я подумала, что он не ответит, но ошиблась.

— Это была моя сестра.

— Сейчас вы хотите спасти нас, чтобы погасить чувство вины за то, что не сумели спасти ее тогда? — Понимала, что, возможно, лезу не в свое дело, но мне хотелось об этом говорить.

В этот момент передо мной был не один из охотников, которых я до ужаса боялась в детстве и опасалась сейчас, а человек, в котором видела нечто близкое. Мне казалось, он способен меня понять, и точно так же я хотела понять его. Узнать, что им двигало и почему он находился в Сторм-Делле.

Снова подумала, что Киран не ответит, и снова ошиблась.

— Когда сестра пропала, я сам начал ее поиски, которые в итоге привели в это поместье. Мои попытки привлечь к происходящему внимание центра оказались бесплодными. Поместье уже осматривалось ранее, и никто не хотел верить, что уважаемый лорд Баррингтон является черным магом. Заявлений о пропаже дочерей никто не подавал, и мое — о похищении сестры — было единственным. Я докопался до правды слишком поздно и начал действовать всего за день до назначенного дня ритуала. Погибли все, а я долгие годы жил с жуткой тяжестью на сердце. Хотел изучить всю подноготную Баррингтона и вывести его на чистую воду, но это ни к чему не привело. Он переехал в наше королевство в семнадцатилетнем возрасте, и все это время его репутация была безупречной. О его семье известно немного, как и о детстве. В сущности, о его жизни до переезда не известно вообще ничего.

— Целых десять лет, — прошептала я. — Никто ничего не делал целых десять лет, и все это время граф находился на свободе, собирая силы для нового ритуала. Киран… — назвав его по имени, я замялась, но лишь на мгновение. — Я сочувствую вашему горю. И повторю: сделаю все, что в моих силах, чтобы на этот раз исход был иным.

Теперь окончательно стало понятно, почему он действовал в одиночку и не мог рассчитывать на поддержку своего центра. Так же, как и тогда, сейчас специалисты по сверхъестественному отказывались реагировать на происходящее. Повлияли ли на них весомые взятки, именитость графа или что-либо еще, в сущности, было не важным и положения вещей не меняло.

— Это я сделаю все, что в моих силах, — поправил меня Киран и, прищурившись, бросил долгий взгляд куда-то за мою спину. — В этот раз Баррингтон за все ответит.

Перед тем как Киран ушел, я рассказала ему о Габи, а точнее, о ее вменяемости. Приняв информацию к сведению, он ободряюще улыбнулся напоследок и покинул комнату, снова оставив меня одну.

Следующая неделя мучительно медленно тянулась в томительном ожидании. Как я и предполагала, из комнаты меня выпускали только в столовую, которая превратилась в самое кошмарное место в доме. Девушки окончательно стали походить на бездушных кукол, и смотреть на это было невыносимо. После трапезы миссис Эртон провожала меня до покоев, избегая при этом смотреть в глаза, и запирала на ключ.

Так повторялось изо дня в день, и я была готова лезть на стены. От бессилия что-то изменить, от страха и злости, которая все разрасталась. И я приняла ее, даже радовалась ей, потому что злиться в моем случае значило бороться, выражать протест обстоятельствам и не сдаваться.

Я думала о Бекки, которая так и не появилась, о несчастной Делоре и о Киране. Думала и о Викторе. У меня вообще появилось много времени, чтобы думать и анализировать, чем я и пользовалась.

Сопоставив некоторые факты, пришла к выводу, что живущая в лесу ведьма являлась прямым потомком дочери виконта Палмера, выжившей во время пожара. Если верить приблизительным подсчетам — внучкой, а возможно, и дочкой. Кроме того, я все чаще мысленно возвращалась к образу женщины с девочкой на руках, увиденной на старом кладбище, и висящему в комнате графа портрету. Но чем больше пыталась понять, что за ними кроется, тем дальше становилась от разгадки.

Киран, как и обещал, приходил примерно раз в два дня, чтобы принести еду. Фиону ко мне больше не пускали, вместо нее приставив совершенно потерянную Оливию. После того случая, когда я требовала от нее ответов, горничная стала меня опасаться и походила на побитого, запуганного зверька.

В один из вечеров в мою комнату кто-то постучал. Я встрепенулась, поняв, что это не миссис Эртон, которая сразу отпирала дверь ключом. Вслед за стуком послышался тихий щелчок вскрытого замка, и через несколько мгновений вошла Банни.

— Ты что здесь делаешь? — удивленно спросила я. — Как вошла?

Девочка приложила указательный палец к губам, а другую руку вытянула вперед, демонстрируя лежащий на ладони ключ.

— Взяла у мамы, — тихо произнесла она. — Мне Габриэлла помогла.

Банни подошла ближе и посмотрела мне в глаза сосредоточенным, совсем не детским взглядом и нараспев произнесла:

Девочка замолчала, но пробирающего до дрожи взгляда не отвела и смотрела так, словно ждала от меня ответа. Я же стояла, не в силах шелохнуться и не зная, что на это ответить. Уже завтра нам с Кираном предстояло идти в скрытую магией комнату, и весь вечер я морально на это настраивалась. Слова Банни всколыхнули в душе нечто большее, чем простое беспокойство, и это было совсем некстати.

Заметив, что с ответом я не тороплюсь, она снова заговорила:

— Я не чувствую Оливии… никогда не чувствовала. Она любит меня, но как-то не так. Помоги мне узнать правду, завтра у тебя будет такой шанс.

Больше не дожидаясь от меня каких-либо слов, Банни бесшумно выскользнула за дверь, в замочной скважине повернулся ключ, а я так и осталась стоять в центре комнаты — ошарашенная и растерянная.

Промучившись кошмарами всю ночь, утром я проснулась абсолютно разбитой. Послушно позволила Оливии сделать все необходимое, а после так же послушно проследовала за ней в столовую. Невзирая на плохое самочувствие, я была спокойна и уверенна. Окончательно осознав простую истину, что бояться бесполезно, я отогнала отчаяние и приняла реальность как факт.

Даже на девушек за столом смотрела по-другому, тоже воспринимая их состояние как факт. Главное, убрать чувства и не позволять им брать верх. Стать такой бездушной, какой меня долгое время считали, и не показывать слабости, что бы ни происходило. Хватит. Больше принижать себя не позволю.

Когда-то в далеком детстве я читала сказку, где принцессу взяли в плен, держали в темнице и кормили лишь хлебом да водой. Ее хотели сломать, унизить, но она держала себя так, словно стояла гораздо выше удерживающих ее людей. Благодаря этому и выжила. Я решила поступать так же. Ведь недаром говорят, что в простых сказках кроется великая мудрость.

Поймав взгляд Габи, я едва заметно улыбнулась одними уголками губ, и она ответила тем же. Это послужило дополнительной поддержкой, и я преисполнилась решимости попасть в скрытую комнату.

Такая возможность представилась через пару часов после завтрака, когда в мою ставшую темницей комнату вошел Киран.

— Готова? — спросил он, внимательно всмотревшись в мое лицо.

— Готова, — подтвердила я, спокойно встретив его взгляд.

Мы вышли в коридор и стали медленно спускаться вниз по черной лестнице. Когда я услышала впереди негромкие шаги, сердце ухнуло куда-то вниз, но Киран тут же обернулся и покачал головой. Я не сразу поняла, как расценивать этот жест, и, лишь когда увидела Фиону, поняла, что горничная нам помогает.

Оказавшись на первом этаже, мы свернули в нужный коридор, и в этот же момент совсем рядом снова раздался звук шагов. На сей раз Киран не показал, что все в порядке, и напрягся. Взяв меня за руку, одним рывком оттащил за угол и вынудил вжаться в стену.

— Снова бродишь по особняку? — спросил дворецкий, в голосе которого отразилась тень недовольства.

— Простите, господин Дженкинс, — проговорила Фиона. — Я шла на кухню.

— Не испытывай моего терпения, девочка. Будь рядом со своей леди, большего от тебя не требуется.

Я замерла, забыв дышать. Второй раз я находилась в подобной ситуации. В прошлый раз в кабинете все обошлось, но сейчас я вовсе не была уверена, что Дженкинс нас не заметит.

К счастью, обошлось и сейчас.

Когда дворецкий скрылся из виду, Киран снова взял меня за руку, только теперь его вела я. Мы миновали длинные коридоры, которые за прошедшее время будто стали еще мрачнее, проходили по пустым галереям и скользили мимо множества темных дверей.

Оказавшись перед нужной комнатой, я указала Кирану место, где находилась массивная, украшенная ковкой дверь, невидимая обычным зрением.

— Покажи, где тут замочная скважина, — попросил он, бросив быстрый взгляд в конец коридора. — Чтобы отпереть, мне нужно знать точно.

Я ткнула пальцем туда, где находилось отверстие для ключа. Киран сосредоточился и положил ладонь на то место, где находилась дверная ручка. К моему изумлению, ладонь прошла сквозь нее. Но охотника это не остановило: прикрыв глаза, он замер и словно превратился в каменное изваяние. Как и в случае с оградой, потребовалось несколько минут на то, чтобы появились какие-то заметные изменения.

Воздух завибрировал, дверь подернулась рябью, и пальцы Кирана обхватили материализовавшуюся ручку. Еще через несколько мгновений темно-вишневое деревянное полотно проявилось полностью, но замок поддаваться не спешил. Киран действовал осторожно и предельно аккуратно. Хотя я не понимала его манипуляций, но предполагала, что он старается не оставлять следов. Магия сокрытия — тонкая материя, подобная завесе. Можно приподнять резко и одним рывком, а можно плавно и практически незаметно.

Щелчка не было, но я сразу поняла, что у Кирана получилось.

Бесшумно отворив дверь, он пропустил меня вперед, и в следующую секунду мы оказались по другую ее сторону.

Стоило нам войти, как на стенах сами собой загорелись свечи в изящных кованых подсвечниках, но их не хватало, чтобы в полной мере разогнать мрак. Окон в помещении не было вовсе.

— Черт возьми, — выдохнул Киран, устало привалившись к дверному косяку.

Нас обоих постигло глубокое разочарование. За таинственной дверью скрывалась заваленная старыми вещами комната, вовсе не походящая на ритуальный зал.

Тем не менее Киран все же принялся проверять ее на предмет еще одной двери. И она действительно отыскалась — вот только за ней обнаружилось совсем небольшое помещение с тремя односпальными кроватями. Там же стояли покрытые давней пылью тумбочки и стол с несколькими фарфоровыми чашками.

— Они держали их здесь, — сказал Киран, обращаясь не то ко мне, не то к самому себе.

— Кого — их?

— Лилиану и еще двух девушек. Их привезли сюда первыми.

— Но почему здесь? — Я не смогла сдержать удивления. — Почему не вместе с остальными?

Продолжая осматривать помещение, Киран ответил:

— Лилиана — родная сестра Кэтлин Баррингтон, родившаяся девятого сентября. Их мать скончалась вслед за графиней, и после девушка переехала сюда. Граф в какой-то мере испытывал к ней теплые родственные чувства, поэтому позволил жить рядом с собой. Тогда она была слишком мала, но сейчас ее возраст как раз подходит для ритуала, да и граф, вероятно, сильно изменился, утратив остатки сентиментальности. Кроме того, Лилиана была свидетельницей происходящего здесь десять лет назад. Будучи фактически ребенком, она могла всего не понимать, но с возрастом, вероятно, стала о чем-то догадываться.

Я слушала и изо всех сил старалась сохранять присутствие духа, потому что это было слишком страшно. Только теперь я в полной мере понимала и видела на наглядном примере, насколько несовершенен наш мир и власть. Как такие преступления, столько загубленных жизней все это время могли оставаться незамеченными? Как?

В столице и областях дела наверняка обстояли иначе, но здесь, в окрестностях маленького провинциального городка, все творили что хотели.

— А почему граф ждал целых десять лет? — спросила я и тут же сама ответила: — Требовалось время, чтобы все улеглось. Должно быть, желал все продумать и не допустить прежней ошибки. Вот только в таком случае нужно было тщательнее отбирать жертвы. И не останавливать выбор на тех, кто обладает магией.

К последней категории я относила и себя, и Делору. Впрочем, девушке-лани ее дар не очень-то и помог.

Киран вернулся в смежную комнату, где принялся осматривать старые вещи, и я занялась тем же. В первую очередь мое внимание привлекла левая от двери стена, увешанная портретами-миниатюрами. Я бы не удивилась изображению на них графа и графини, но на всех был нарисован один и тот же молодой человек. Светловолосый, с правильными и выразительными чертами лица, кого-то смутно напоминающий. На этой же стене под стеклом висели разноцветные бабочки: синие с крупными кружочками на крыльях, желтые и черные, белые капустницы и прекрасные адмиралы.

Мне стало не по себе. Никогда не понимала людей, их коллекционирующих. Такие бабочки — красота, за которой скрывается смерть.

— Черт возьми, — второй раз выругался Киран, чем привлек мое внимание.

Приблизившись, я увидела, что он держит в руках два абсолютно одинаковых детских платьишка. Внутри каждого имелись вышитые надписи: Б. Баррингтон на одном и С. Баррингтон — на другом.

Перед моими глазами в очередной раз пронесся образ, явившийся на кладбище — женщина с ребенком на руках… Но это была не графиня. Глядя на детские платья, я отчетливо сознавала, что и ребенок — не тот.

«Я не чувствую Оливии… никогда не чувствовала, — прозвучали в мыслях слова Банни. — Она любит меня, но как-то не так. Помоги мне узнать правду, завтра у тебя будет такой шанс».

— Девочка, похороненная рядом с графиней, — не ее дочь, — потрясенно прошептала я, переведя на Кирана немигающий взгляд. — Она жива… Это Банни.

Судя по выражению лица, Киран тоже это понял.

— Не понимаю, — задумчиво проговорил он, — для чего графу выдавать одну дочь за другую? Какой смысл говорить, что законный ребенок умер и выдавать его за ребенка любовницы?

— Может, чтобы у девочки была мать? — неуверенно предположила я. — Банни выжила, а дочь Оливии умерла, как и законная супруга графа. Они обе нашли друг друга.

— Насколько мне удалось узнать, у графини начались преждевременные роды именно из-за того, что она узнала об измене мужа, — неожиданно поделился Киран. — До этого считалось, что служанка беременна от садовника, но, когда правда вскрылась, Кэтлин этого не вынесла. У Баррингтона со служанкой была незначительная интрижка, о которой он вскоре пожалел, но для графини это стало роковым ударом. Он чувствовал вину за смерть жены, поэтому и помешался, решив любым способом ее вернуть.

— Человек не имеет права решать, кому жить, а кому умирать, — тяжело дыша от всего открывшегося, проговорила я. — Не нам воскрешать мертвых. Поэтому иначе как помешательством действия лорда действительно назвать нельзя.

Мы некоторое время помолчали, думая об одном и том же, а после я негромко спросила:

— Если не эта комната является залом для ритуала, то какая?

Ответа не было ни у кого из нас, и мы оба испытывали тягостное разочарование.

Киран с силой стукнул кулаком о стену, выпуская наружу досаду и злость, и опустил голову. Ему, как и мне, было по-настоящему плохо. Времени на поиски практически не оставалось.

— Киран… — несмело приблизившись, я подняла руку, чтобы коснуться его плеча, но так и не решилась. — Не все еще кончено, мы можем…

— Ни черта мы не можем! — резко развернувшись, зло отрезал тот. Но уже в следующую секунду устало выдохнул: — Прости.

Повторяя мой так и не случившийся жест, он мягко провел рукой по моей щеке. Его глаза в этот момент отражали такую муку, что впервые в жизни мне по-настоящему захотелось заплакать.

— Прости Амина, — тихо повторил он. — Это моя вина. Узнав о подготовке нового ритуала, я поклялся, что не допущу этого — и я не допущу. — К Кирану вновь вернулась привычная уверенность, и он решительно добавил: — Ты права, это не конец. У нас в запасе три недели, и я вывезу вас отсюда. Чего бы мне это ни стоило.

В следующий момент нас двоих одновременно захлестнуло огромной волной. Отчаяние, страх, надежда, жажда жизни и справедливости — все слилось воедино. Притянув к себе, Киран властно впился в мои губы, вынуждая подчиниться и податься навстречу. Я устремилась к нему, обняла за шею и ощутила, как вскипает кровь.

Все было в сотни раз ярче, чем во сне. Холодная стена за спиной и горячее, прижимающее меня к ней мужское тело. Играющий внутри адреналин и понимание того, где мы находимся, только добавляли остроты и без того кружащим голову ощущениям. Я не думала ни о правильности или неправильности, ни о запретах — ни о чем, полностью отдавшись во власть естественных чувств. Я нуждалась в этом, нуждалась до потери пульса. Жаркие поцелуи, покрывающие лицо и шею, вместе с фейерверком ощущений приносили неожиданный покой и защищенность, веру в то, что я больше не одна. Что вот он — человек, понимающий меня и поддерживающий. Пусть даже на время…

Волна схлынула так же внезапно, как накатила. Киран на мгновение отстранился, всмотрелся в мои глаза и, глубоко вдохнув, медленно отступил.

— Я не стану приносить извинения, леди, — глухо произнес он, едва заметно улыбнувшись.

— Если бы вы принесли извинения, — так же глухо и с вымученной улыбкой ответила я, — я бы вас убила.

Он негромко засмеялся и посмотрел на меня как-то по-новому — тепло и с неуловимой нежностью, которой я никак от него не ожидала.

А в следующую секунду меня потрясло очередное открытие. Неотрывно глядя на Кирана и воспроизводя в памяти не так давно услышанные слова, я уже знала, где находится ритуальный зал.