Глава 46
Хардин

Открыв дверь на стук, я даже не пытаюсь скрыть разочарование при виде неловкой улыбки Кена вместо девочки, которую я жаждал увидеть.

Он замирает в нерешительности, явно ожидая разрешения войти.

– Я хотел поговорить с тобой о ребенке, – неуверенно произносит он.

Я знал, что рано или поздно это случится, и, к моему большому разочарованию, способа избежать этого разговора нет.

– Ну входи.

Я освобождаю ему дорогу и сажусь на стул у стола. Понятия не имею, что он, черт возьми, собирается сказать, что я отвечу и как это все закончится, но начало мне уже не нравится.

Кен не присаживается, а остается стоять у комода, засунув руки в карманы своих свободных серых брюк. Цвет брюк сочетается с полосками на галстуке, картину дополняет черный вязаный жилет, и весь его вид просто кричит: «Я ректор уважаемого университета!» Но помимо этого я вижу тревогу в его карих глазах и нахмуренные брови. Он не знает, куда деть руки, и это выглядит так жалко, что мне просто хочется избавить его от мучений:

– Все нормально. Наверное, ты думаешь, что я начну ломать мебель и устрою истерику, но, если начистоту, меня не слишком волнует, что у тебя будет ребенок, – наконец говорю я.

Он вздыхает, но, по всей видимости, не испытывает того облегчения, на которое я рассчитывал.

– Ничего страшного, если ты немного расстроен. Конечно, это неожиданно, и я знаю, как ты ко мне относишься. Я просто надеюсь, что твоя неприязнь не вырастет еще больше.

Он переводит взгляд на пол, и я понимаю, что хочу, чтобы Тесса была здесь, со мной, а не с Карен. Мне необходимо увидеться с ней до ее отъезда. Я обещал держаться от нее подальше, но не ожидал, что на меня свалится этот разговор между отцом и сыном.

– Ты понятия не имеешь, что я о тебе думаю.

Черт, да я сам не знаю, что я о нем думаю.

Его терпение со мной просто безгранично.

– Надеюсь, это ничего не изменит и не повлияет на прогресс в наших отношениях, – говорит он. – Разумеется, мне нужно многое исправить, но я очень надеюсь, что ты позволишь мне продолжить начатое.

Услышав эти слова, я чувствую между нами родство, неведомое прежде. Мы оба облажались, оба принимали глупые решения и шли на поводу у своих слабостей, и меня просто бесит, что я унаследовал у него эту черту. Если бы меня вырастил Вэнс, я стал был другим человеком. Не был бы таким придурком. Не боялся бы, что отец придет домой пьяным, и мне не пришлось бы столько часов просидеть на полу рядом с мамой, пока она рыдала, истекая кровью, и пыталась не потерять сознание после того, как ее избили из-за его ошибок.

Внутри закипает злость, она бурлит в венах, и я уже на волосок от того, чтобы позвать Тессу. Она необходима мне в такие моменты – вернее, необходима всегда, но сейчас особенно. Мне нужно, чтобы ее мягкий голос произнес ободряющие слова. Нужно, чтобы ее свет разогнал тени в моей голове.

– Мне бы хотелось, чтобы ты участвовал в жизни ребенка, Хардин. Мне кажется, это было бы хорошо для всех нас.

– Нас? – усмехаюсь я.

– Да, всех нас. Ты часть нашей семьи. Когда я женился на Карен и взял на себя роль отца Лэндона, ты подумал, что я начал забывать о тебе. Поэтому я не хочу, чтобы ты чувствовал то же самое из-за ребенка.

– Начал забывать? Да ты забыл обо мне задолго до того, как женился на Карен.

Бросая ему в лицо эти жестокие слова, я все же не чувствую былой дрожи, потому что теперь знаю правду о его прошлом и о маме с Кристианом. Мне жаль его за то, во что эта парочка его втянула, но в то же время я чертовски зол: до прошлого года он был дерьмовым отцом. Даже если он не приходится мне биологическим отцом, ответственность за нас лежала на нем, – он принял эту роль, а затем взял и променял ее на алкоголь.

Так что я не могу ничего с собой поделать. Должен, но злость клокочет во мне, и мне необходимо знать. Мне нужно знать, почему он пытается наладить отношения со мной, если даже не уверен, что он мой отец.

– Когда ты узнал, что мама трахается с Вэнсом за твоей спиной? – спрашиваю я, швыряя слова словно гранату.

В комнате нечем дышать, и Кен выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.

– Откуда… – Он замолкает и проводит ладонью по щетине на подбородке. – Кто тебе рассказал?

– Давай не будем. Я все о них знаю. Это и случилось в Лондоне. Я застукал их вместе. Он поимел ее на кухонной стойке.

– О боже, – сдавленно произносит он. Его грудь тяжело поднимается и опускается. – До или после свадьбы?

– До, но она все равно вышла замуж. Почему ты остался с ней, если знал, что она хотела его?

Он пытается отдышаться и блуждает глазами по комнате. Затем пожимает плечами.

– Я ее любил. – Он смотрит мне прямо в глаза, и неприкрытая искренность словно сближает нас. – Другой причины нет. Я любил ее и любил тебя. Надеялся, что когда-нибудь она его разлюбит. Этот день так никогда и не наступил… и это словно пожирало меня заживо. Я знал, чем она и он – мой лучший друг – занимались, но всей душой надеялся. Думал, что в итоге она выберет меня.

– Но она не выбрала, – замечаю я.

Возможно, она выбрала его, чтобы выйти замуж и провести с ним всю жизнь, но не выбрала в том смысле, в котором только и есть смысл.

– Безусловно. Мне следовало сдаться задолго до того, как я начал пить. – В его глазах смирение и стыд.

– Да, следовало. – Все было бы иначе, если бы он это сделал.

– Знаю, ты этого не понимаешь, а мои неверные решения и ложные надежды разрушили твое детство. Я не жду ни прощения, ни понимания. – Он складывает ладони, будто в молитве, и прикрывает ими рот.

Я молчу: не знаю, что сказать. Мое сознание взбудоражено ужасными воспоминаниями и пониманием того, насколько облажались эти трое моих… так называемых родителей. Даже не знаю, как их называть.

– Наверно, мне казалось, что она рано или поздно поймет, что он в отличие от меня не может предложить ей стабильность. У меня была хорошая работа, и я был не таким безответственным, как он. – Кен замолкает. От тяжелого вздоха жилет на его груди натягивается, и он переводит взгляд на меня. – Думаю, если Тесса выйдет замуж за кого-то другого, он будет чувствовать себя так же. Он всегда будет соревноваться с тобой, и даже если ты уйдешь от нее в сотый раз, он будет соревноваться с воспоминаниями о тебе. – Он не сомневается в своих словах, это видно по его тону и по тому, как он смотрит мне прямо в глаза.

– Я больше никогда ее не оставлю, – цежу я сквозь стиснутые зубы. Мои пальцы сжимаются на кромке столешницы.

– Он тоже так говорил, – вздыхает он и прислоняется к комоду.

– Я не он.

– Да. Я и не утверждаю, что ты похож на Кристиана или что Тесса – на твою мать. Тебе повезло, Тесса видит только тебя. Если бы твоя мать не боролась со своими чувствами к нему, они могли бы быть счастливы вместе. Вместо этого они позволили своим разрушительным отношениям испортить жизнь всем, кто был рядом. – Кен снова потирает щетину. Раздражающая привычка.

На ум приходят Кэтрин и Хитклифф, и меня тошнит от такого сравнения. Возможно, как персонажи Тесса и я – самая настоящая катастрофа, но я не позволю, чтобы наша судьба закончилась так же.

Но все, о чем говорит Кен, не имеет для меня смысла. Почему он вытерпел от меня столько дерьма, если было хотя бы слабое подозрение, что я вообще не его проблема?

– Значит, это правда? Он твой отец, да? – спрашивает он, словно теряя живительную силу, которая поддерживала его существование. Сильный устрашающий мужчина из моего детства исчез, превратившись в человека с разбитым сердцем, готового разрыдаться.

Мне хочется сказать ему, что он идиот, если пытается примириться со мной, и что мы с мамой никогда не забудем тот ад, в который он превратил мое детство. Это его вина, что я подружился с демонами и сражаюсь с ангелами и что теперь меня ждет теплое местечко в аду, а в рай дорога закрыта. Это его вина, что Тесса не хочет быть со мной. Его вина, что я причинял ей боль столько раз, что и сосчитать трудно, и его вина, что только теперь я пытаюсь исправить ошибки, которые совершал двадцать один год.

Но вместо того чтобы высказать все это, я не произношу ни слова. Кен выдыхает.

– С самой первой минуты, как я тебя увидел, я знал, что ты его сын.

Его слова буквально вышибают воздух из моей груди вместе со злыми мыслями из головы.

– Я это знал. – Он пытается не заплакать, но тщетно. Я с досадой отворачиваюсь от слез на его щеках. – Знал. Как я мог не знать? Ты был вылитый он, просто копия, и с каждым годом твоя мать все больше плакала и все чаще ускользала к нему. Я знал. Я не хотел это признавать, потому что ты – все, что у меня было. Твоя мать никогда не принадлежала мне по-настоящему. С той минуты, как я ее встретил, она принадлежала ему. Ты – все, что у меня было, но, позволив злости одержать верх, я и это разрушил.

Он умолкает, чтобы перевести дыхание, и я сижу в неловком молчании.

– С ним тебе было бы лучше, я это знал, но любил тебя – и до сих пор люблю как родного – и могу только надеяться, что ты разрешишь мне остаться в твоей жизни.

Он все еще плачет, слезы градом катятся по его лицу, и я понимаю, что жалею его. С плеч словно спала часть груза, и я чувствую, как годы, полные злости, растворяются во мне. Не знаю, что это за чувство, но оно сильное и дарует свободу. Когда он поднимает на меня глаза, я уже сам не свой. Я – уже не я, и это единственное объяснение, почему мои руки тянутся к его плечам и обнимают его, чтобы утешить.

Он начинает дрожать, а затем рыдать, сотрясаясь всем телом.