25
Я лежала на боку, на дощатой палубе. Гектор лежал рядом, будто защищая меня своим телом.
Было очень тихо и светло, так светло, что резало глаза. Легкий ветерок с ароматом гибискуса овевал лицо. Кричала чайка, то громче, то тише.
Чайка!
Я поднялась и села.
Матросы лежали на палубе вокруг меня. Я подумала, что все они мертвы, но тут заметила какое-то движение у штурвала. Это был Феликс. Его огромная борода зашевелилась, он что-то проворчал и приподнялся с пола. Остальные тоже задвигались.
Живы. Все остались живы.
Я посмотрела на Гектора. Лицо его было таким спокойным во сне. Таким мирным. Таким молодым. Прежде чем я осознала, что делаю, я провела пальцами по его бровям, вниз по щеке, вдоль скулы, где выступила капля крови. Его задело обломком, и щепка вонзилась в щеку, должно быть, когда налетел торнадо.
Я встревожилась и нагнулась ближе к нему, чтобы проверить, что он дышит. Вдруг его ранило обломками. Вдруг его пронзило…
Его ресницы затрепетали.
— Гектор?
Увидев меня, он вздохнул с облегчением.
— Мы живы, — прошептал он.
— Ну ведь я же приказала вам жить.
Он сел и огляделся кругом.
— Как?
— Понятия не имею. Мне кажется, это как-то связано с молитвами, переданными через мой амулет. Не двигайтесь. Я вытащу вот это. — Придерживая одной рукой его подбородок, я другой потянула занозу. Она торчала ровно настолько, чтоб я могла ее ухватить. Я тянула осторожно, под тем же углом, под каким она вонзилась.
Он даже не вздрогнул.
Заноза оказалась длиннее, чем я думала — с фалангу моего указательного пальца. Когда я вынула ее, выступила кровь.
Я хотела было стереть кровь пальцами, но он взял мою руку, поднес к губам и поцеловал.
— Я думал, что мы умрем, — сказал он. — В тот самый момент.
Я вспомнила, как он держал меня, как он молился. Я помнила, как он прижимал руку к моему амулету, помнила его пальцы на своей коже. И я помнила, что он сказал.
Я едва сдерживала слезы.
— Вы спасли меня. Спасли всех нас. Я пока не знаю, как действует сила амулета и как мы выжили, но вы не давали мне потерять надежду.
Он посмотрел на мои губы.
— Мне не следовало этого делать…
— Следовало, — и я оказалась рядом с ним.
Его губы, такое сладкие, нежные, будто пробовали меня на вкус. Изучали меня. Он поцеловал уголок моих губ, затем щеку, кончик носа. А потом он отклонился назад, чтобы посмотреть на меня. Спокойно и открыто глядя на меня, он сказал:
— Я не сожалею о том, что сказал вам.
— Это хорошо, потому что вы ведь уже сказали, и я это знаю.
Он приподнял одну бровь, будто я сказала что-то забавное, и я поразилась, что при всей его замкнутости он не стыдится такого искреннего, личного признания.
— А я это чувствую, и не могу не чувствовать, — сказал он. — Я не позволю этому помешать выполнению моих обязанностей. Хотя и понимаю, что все будет… сложно.
— О да, — согласилась я. — Очень сложно.
— Земля! — крикнул кто-то. — Прямо по курсу!
Мы вскочили на ноги. Люди сновали вокруг нас. Не было ни следа шторма. Ясное и чистое небо, по спокойной воде шла легчайшая рябь от слабого ветерка. Я готова была поверить, что все это мне почудилось.
Однако «Арацелия» сильно пострадала, особенно левый борт, в котором зияла огромная неровная пробоина, там где торнадо поломал доски обшивки. Уцелел лишь один парус, а кроме того, корабль сильно опустился в воду. Вдали на горизонте виднелись голубоватые очертания гор, и амулет тянул меня еще сильнее, чем прежде, тянул прямо к ним. Я лишь надеялась, что корабль сможет преодолеть это расстояние.
— Надо посмотреть, как остальные, — сказала я.
Он кивнул.
— Зайдите к Маре. Я посмотрю, как Шторм и Белен.
Мы пошли в разные стороны: я в капитанскую каюту, Гектор — на нижнюю палубу.
В каюте царил хаос. Картины и мелкие предметы мебели валялись на полу, на стенах виднелись потеки воды, стекло в одном из иллюминаторов было разбито, острые осколки сверкали на солнце.
Мара лежала на боку посреди огромной кровати, прижимая колени к груди.
Когда я вошла, она подняла глаза, но не шевельнулась.
— Вы живы, — сказала она, будто всхлипнула.
Что-то случилось. Я бросилась к ней.
— Что такое, Мара? Ты ранена? — Я убрала волосы с ее лица. — На нас налетел торнадо, и…
— Белен? Он цел?
— Гектор пошел проверять. Мара, скажи мне.
— Мой шрам. Рана снова открылась. Корабль так качало, что я не удержалась на кровати, и…
— Дай посмотреть.
— Я боюсь пошевелиться, Элиза. Мне кажется, все плохо. — Она подняла руку, которую прижимала к животу, и показала мне. Рука была в крови.
У меня сердце упало.
— Может быть, я смогу наложить швы. Я много раз видела, как Космэ это делала. Или Белен! Он делал это много раз. Ты взяла свою мазь?
Она кивнула.
— В мешочке.
Я принялась лихорадочно искать его. Кто знает, где он оказался после шторма и уцелело ли его содержимое. Я заметила свой собственный рюкзак между упавшим стулом и сломанной полкой. Я с беспокойством подумала о статуэтке, надеясь, что она не разбилась.
— Ты помнишь, когда видела его в последний раз? Я не могу… — И тут я кое-что придумала.
Я глубоко вздохнула, поражаясь собственной дерзости. Могу ли я исцелить ее? Так, как я исцелила Гектора? Это произошло случайно. На самом деле все, что я когда-либо делала с амулетом, было случайностью. Но я выбралась сюда, подвергнув всех вокруг невероятному риску, в надежде, что смогу понять, как целенаправленно использовать его силу.
— Мара, дай мне руки. Я попробую кое-что сделать.
Она доверчиво протянула мне руки. Я схватила их, пытаясь не обращать внимания на то, что они холодные и скользкие от крови.
— Э… закрой глаза и расслабься. Гектор был без сознания, когда я это делала с ним.
Она закрыла глаза.
Думай, Элиза!
Когда я исцелила Гектора, сила собралась во мне, проникнув извне через мой амулет. Я пыталась представить себе это ощущение, будто что-то вливается в меня, наполняет меня. Господи, пожалуйста, помоги мне.
Сила хлынула мощным потоком, и я застыла в восхищении. На этот раз так просто. Так естественно и правильно.
Я сказала:
— «Ибо благая Десница божья несет исцеление, блажен ищущий обновления, ибо ему воздастся».
Ничего.
В прошлый раз это случилось от отчаяния и необходимости. И от любви. Может быть, в любви все дело.
Я сосредоточилась, думая том, что Мара значит для меня. Я думала о том, с какой храбростью она разделяла с нами опасность, о ее твердой решимости научиться всему, что должна уметь фрейлина королевы. Я видела весь путь, какой она прошла от робкой несчастной девочки, чью деревню уничтожила инвирны, до веселой смешливой девушки, твердо намеренной наслаждаться новой жизнью.
Мара дорога мне. Я люблю ее.
Я прошептала:
— «Ибо любовь прекраснее рубинов, слаще меда, лучше королевского вина. И никто не знает любви величайшей, нежели тот, кто отдает жизнь за друга».
Сила хлынула в меня прежде, чем я успела закончить.
Мара вытянула ноги, выгнула спину, лицо ее исказилось в агонии, и я бросилась к ней, боясь, что сделала только хуже. Но тут ее тело обмякло. После нескольких прерывистых вздохов она расслабилась и улыбнулась.
— Кажется, подействовало, — сказала она и осторожно потрогала пальцами живот. — Больно, но подействовало.
Я вздохнула с облегчением. На этот раз получилось намного проще. Может быть, сказывается близость зафиры. Или может быть, я наконец научилась использовать силу камня.
— Хорошо, — сказала я. — Это очень… — Перед глазами все поплыло. — Надо прилечь… — И я без сознания повалилась на кровать.
Очнувшись, я увидела множество лиц. Я всмотрелась в них и узнала Гектора, Феликса, Мару, Белена.
— Хватит глазеть, — сонно проворчала я. Они отступили, все, кроме Гектора, который сказал:
— Как вы себя чувствуете?
Волосы у него были взлохмачены, он смотрел на меня огромными глазами. Он вдруг показался мне таким молодым, таким неуверенным в себе. Определенно это была плохая идея — обнять его за шею и заставить поцеловать меня на глазах у всех.
— Хорошо. Я устала, но мне хорошо. — Я села и свесила ноги с кровати. — Как Мара?
— Рана совсем затянулась, — сказала она голосом, хриплым от восторга. — И шрам… он на месте, но он стал мягче. Лучше, чем был.
От волнения у меня дрожали колени. А может быть, от усталости.
Капитан погладил свою бороду и спросил:
— Думаете, вы могли бы вылечить всех на борту? У нас тут сломанная нога и несколько серьезных царапин. Один из матросов не может выкашлять воду из легких.
— Это невозможно, — сказал Гектор. — Вы же видели, сколько сил это у нее отнимает.
— Я не уверена, что смогла бы, — сказала я. — Мне кажется, это работает только когда… с людьми, которых я… — Которых я люблю. Я не могла сказать это прямо, потому что, если признать, что чувство Гектора взаимно, будет только хуже, в конечном итоге. — Это работает только с людьми, которые мне очень дороги, — закончила я.
Но в глазах Гектора вспыхнула надежда, такая явная и неприкрытая. Может быть, надо было сказать ему. Я могла бы солгать, сказать, что нас ждет счастливое будущее.
Вместо этого я встала с кровати и отошла в сторону.
— Как Шторм? — спросила я, стараясь не смотреть на Гектора.
— Он не пострадал, — сказал Белен. — И что еще интереснее, я уже несколько часов не слышал от него ни одной жалобы.
Несколько часов.
— Как долго я была…
— Несколько часов, — ответила Мара. — Мы очень беспокоились. Мы почти у самого острова.
Я бросилась вон из комнаты, вверх по лестнице, перескакивая через две ступени.
От того, что я увидела, меня охватил трепет.
Мы вошли в серповидную бухту, где аквамариновое море окаймлял кристально-белый песок. На берегу зеленел лес кокосовых пальм, их листья развевались на ветру. А еще дальше возвышались невероятно крутые горы, или башни, или, может быть, это были пальцы божества, указующие в небо и касающиеся облаков. Они были зеленые, живые, покрытые растительностью, испещренные реками и ручьями с шумящими водопадами. Белые птицы с остроконечными крыльями парили среди гор, подчеркивая их громадность.
Тянущее чувство у меня в животе было сильно, как никогда. Я прижала руку к амулету, который, казалось, готов был выпрыгнуть и упасть в море.
— Я никогда прежде здесь не был, — сказал кто-то сзади меня, и я вздрогнула. Это был Феликс. Он облокотился о перила. — И никто из нас. Этого места нет ни на одной из моих карт. Можно только предполагать, что мы где-то к югу и немного к западу от Сельварики, но я не уверен, что смог бы еще раз найти сюда дорогу.
— Может быть, — сказала я, — путь сюда лежит только сквозь магический ураган.
— Возможно. Остается надеяться, что на обратном пути мы не встретим тех же трудностей.
Я посмотрела вниз на воду, такую чистую и красивую. Серебристые рыбы бросались врассыпную от плывущего корабля, темно-зеленые водоросли покачивались от течения. Казалось, они у самой поверхности воды, но я знала, что у корабля низкая посадка, и это лишь иллюзия.
— Как «Арацелия»? — спросила я. — Ее можно починить?
— Вода больше не заливает в трюм, и мы скоро всю ее откачаем. Когда встанем на якорь, пошлю ныряльщиков осмотреть днище. Бушприта нет. Остался только основной парус. У меня есть небольшой запасной, можно развернуть и использовать как бизань. Похоже, на острове есть дерево, так что мы сможем залатать левый борт. Это займет пару недель, но я надеюсь, мы кое-как сможем отплыть отсюда, если погода позволит. Еще один шторм прикончит нас, так что будем молиться солнцу.
Пара недель. Это слишком долго. Химена и Тристан не могут вечно притворяться, что сопровождают королеву. Наш обман вскоре раскроется, и раз королева пропала, это очень скоро обернется хаосом, и амбициозные конде — как Эдуардо — начнут борьбу за власть после моего исчезновения.
— Наша главная проблема, — сказал Феликс, — это припасы. Похоже, пресной воды будет предостаточно, но мы потеряли целую бочку соленой свинины и один мешок с мукой. Придется искать продовольствие, рыбачить, не только чтобы прокормиться здесь, но и чтобы запастись на обратную дорогу.
Я хотела спросить о раненых членах экипажа, когда наверх вышел Гектор и тоже оперся о перила.
— Красиво, правда? — сказал он.
Я кивнула, глядя на сверкающую на солнце речку, что вытекала из леса и впадала в море. С корабля она была похожа на серебряную ленту на зеленом бархате.
— Какая здесь вода! Это место выглядит живым. Как-то странно.
Он рассмеялся.
— Вы слишком долго прожили в пустыне.
Я усмехнулась.
— Я смотрю на эти водопады и вижу богатство тысяч народов.
— Может быть, это и так. Вы что-нибудь чувствуете? Амулет все еще ведет вас? — Он посмотрел на мой живот, и по коже у меня пробежала дрожь при воспоминании о его пальцах у меня на коже.
— Да, и сейчас тянет очень сильно, — сказала я ему. — И когда я лечила Мару, это оказалось намного проще. Как только потребовалось, сила появилась, даже несмотря на то… на то…
Он молча смотрел, как я пытаюсь подобрать слова. Потом подсказал:
— Несмотря на то, что не было такой острой необходимости? Она не была смертельно ранена.
Я кивнула.
На лестнице появилась голова матроса.
— Капитан! — кричал он. — Восемь с половиной миль по лоту.
— Бросить якорь! — загремел Феликс.
— Готовы сойти на берег? — спросил Гектор.
Я смотрела на остров, такой дикий, чужой и пугающий.
— Готова, — солгала я.
