12
Гектор вернулся в мою комнату с предсказуемой новостью, что инвирн отказался подчиниться моему требованию и был арестован. Я лишь сняла корону, переоделась в более простое платье и тут же снова вышла из комнаты. Я была даже рада этой спешке — не было времени думать о прошедшей порке.
Я никогда прежде не бывала в тюремной башне. Она была самой высокой во дворце, и я думала о том, что из ее верхней камеры увижу все — от великой песчаной пустыни и стен Бризадульче, торговых улиц и Ям до доков и бесконечной морской сини.
Башня была сложена из серого известняка, мрачного и грязного по сравнению с коралловым песчаником ее более низких сестер. Она угрожающе поднималась к самому небу, не оставляя сомнений, что бежать из нее невозможно. Вниз вел только один путь — узкая винтовая лестница внутри.
Странная компания собралась на допрос нашего пленника: однорукий священник, престарелая няня, лорд кворума и — неожиданно — семилетний принц. Гектор отменил его ежедневный урок фехтования, и маленький Розарио был решительно настроен идти с ним, когда узнал причину отмены.
Компания оказалась исключительно запоминающейся, и я отругала себя за легкомыслие. Новость о том, что какая-то исключительно важная персона заключена в башне, обойдет весь дворец к вечеру.
Прежде чем войти в башню, я наклонилась и положила руку на плечо Розарио.
— Вы уверены, что хотите пойти, ваше высочество? Там наверху инвирн. Он похож на… — На анимага, который убил твоего папу. — Э… на тех инвирнов, что ты раньше видел.
Он взялся за рукоятку деревянного учебного меча, что висел у него на поясе. Взглянув мне прямо в глаза, он сказал:
— Я не боюсь.
Так же серьезно я ответила:
— Да, но я боюсь. Немного.
— Я буду защищать тебя. Как Гектор.
Мальчик всегда идеализировал моего охранника, особенно после смерти отца.
— Это для меня очень важно. Спасибо.
Я выпрямилась и встретилась взглядом с Гектором, он пожал плечами. Я кивнула в ответ. Если Розарио решил, что готов снова встретиться с инвирном, было бы жестоко ему запрещать.
Как только из солнечного двора мы вошли под темные своды башни, в нос мне ударил запах пота, мочи и гнилой соломы. Стражники поднялись из-за грубо сколоченного стола, на котором валялись игральные карты, и навострили уши. Это были солдаты Луз-Мануэля, не королевской охраны, они проводили нас настороженными взглядами. Я надеялась, они послушаются приказа и не станут болтать о новом пленнике.
Гектор повел нас по скрипучей лестнице, извивавшейся вдоль каменной стены. Изнутри строение состояло из деревянных помостов, каждый был закреплен огромными балками и меньшими деревянными поперечинами. Лестница через равные промежутки проходила через эти помосты, и в слабом свете, проникавшем сквозь длинные узкие прорези в стенах, я видела людей, по десять на каждом помосте. Они были оборваны, худы, грязны и растрепаны. Невозможно было по виду определить их возраст. Каждый был прикован к стене, дальней от лестницы.
Одна из заключенных, женщина с всклокоченными волосами, натянув свои кандалы, плюнула в меня. Плевок упал на дощатый пол у моих ног. Химена шагнула к ней, но я схватила ее за руку.
— Она и так достаточно страдает, — сказала я.
Другой заключенный, мужчина с седой бородой, закрывавшей почти все его лицо, ударил женщину по ноге.
— Некоторые из нас помнят, — сказал он мне грубым говором портовых рабочих. — Мы помним, что вы сделали для нас, ваше величество.
Гектор увел меня, а я жалела, что не хватило самообладания поблагодарить этого человека, сказать, как много эти слова значат для меня.
Я могла только догадываться, что все они сделали, чтобы попасть в это отвратительное место. Несомненно, что-то ужасное. Когда мы добрались до верха, меня тошнило, я задыхалась и была полна сомнений. Может быть, не стоило приводить инвирна сюда. Он всего лишь отказался подчиниться королевскому приказу.
Последний, верхний помост был наименее грязным, с несколькими дополнительными щелями для света и воздуха, узкой койкой и помойным ведром вместо удобств. Но Шторм явно не оценил преимуществ. Он метался из угла в угол, как тигр в клетке, с той же кошачьей грацией и хищной яростью. Кандалы у него на ногах были скрыты под длинным плащом, но гремели при каждом шаге.
Увидев нас, он издал глухое рычание, выходившее откуда-то из груди, отчего у меня по спине побежали мурашки. Я никогда прежде не слышала, чтоб человек издавал такие звуки.
Маленькая ручка схватила мою, и я взглянула на Розарио. Но его рука, крепко сжимающая мою, оказалась единственным знаком его страха. Он наклонился вперед, прищурился, пристально глядя на врага. Я слегка сжала его ладонь.
— Здравствуйте, Шторм, — сказала я спокойно.
Он повернулся и взглянул на меня своими болотно-зелеными глазами.
— Ты вонючая корова, — прошипел он, и Гектор выхватил меч из ножен. — У нас был договор.
Не сводя с него глаз, я положила руку Гектору на грудь, успокаивая вспышку гнева.
— И вы нарушили его. Вы отказались прийти.
— Я с радостью принял бы вас.
Я рассмеялась, искренне восхищаясь его отвагой.
— Да вы понимаете, в каком я положении? На мою жизнь покушались дважды. Один раз — неподалеку от подземной деревни, которую вы зовете своим домом. Конечно, я не могла рисковать.
— А теперь вы рискуете моей жизнью, приводя меня сюда. Я буду мертв через два дня. Вы убиваете меня.
Я решила ответить ему с честностью, которую, по его словам, его народ ценит превыше всего.
— Если надо будет выбирать между моей жизнью и вашей, я выберу свою. И так будет каждый раз. Без колебаний.
Глаза его горели уже не так злобно.
— Я сделал бы то же самое, — признал он.
— Я собиралась отпустить вас или переместить в другое место. Я еще не решила.
Резко подняв свой острый подбородок, он оглядел моих спутников.
— Кто эти люди? Калека и старуха? Я узнаю только командующего и принца.
— «Калека» — это мой друг Алентин, «старуха» — Химена.
— Они, должно быть, важны для вас, раз вы привели их. — Поняв, что я не собираюсь ничего о них рассказывать, он пожал плечами и сказал: — Что мне сделать, чтобы меня отпустили?
— Расскажите о вратах, ведущих к жизни.
Он вытаращил глаза. Подняв руки, он заправил за уши свои медово-золотистые волосы, и это движение поразило меня своей нормальностью, человечностью. Он повернулся к нам спиной. Хотела бы я видеть его лицо.
Все еще глядя в стену, он сказал:
— Возьмите меня с собой.
— Что? Куда взять?
— На юг. Когда отправитесь на поиски.
— Поиски чего? Мы не собирались никуда…
Он развернулся, сверкнув зелеными глазами.
— Вы поедете. Не ошибитесь. Такова божья воля.
Количество людей, провозглашавших мне божью волю, становилось просто нестерпимым.
— Мое терпение на исходе, Шторм. Расскажите все, что вы знаете об этом, или вы никогда не выйдете из этой башни.
Он сжал губы, взвешивая варианты.
— Врата, ведущие к жизни, — это место тайной силы за морем. Но туда невозможно доплыть. Только божьи избранники могут отыскать их, и не все, кто найдет, войдут внутрь.
— А зачем входить?
— Потому что они ведут к зафире.
Мой амулет рванулся. Я согнулась пополам, задыхаясь, а от камня по телу волна за волной шел невыносимый жар.
— Элиза! — Гектор обхватил меня рукой за талию. — Химена, помоги мне…
— Все нормально, — выдохнула я. — Просто дайте мне минутку. — Такое случалось со мной лишь однажды — когда я уничтожила анимагов своим амулетом. Что это, Господи? Что ты хочешь сказать мне?
Гектор осторожно убрал руку и медленно отступил. Я глубоко дышала, пока не смогла снова выпрямиться. Амулет продолжал пульсировать, хотя и с меньшей силой, моя сорочка, пропитавшись потом, жгла кожу. Рука Розарио теперь так крепко сжимала мою, что у меня онемели пальцы.
Инвирн рассматривал меня прищуренными глазами сытого, довольного кота.
— О да, вы поедете.
Химена спросила:
— Что такое зафира?
Он бросил на нее презрительный взгляд.
Она повторила вопрос на древнем языке, добавив:
— Если не скажешь, мы оставим тебя тут гнить или ждать наемного убийцу, если он успеет прежде.
Если он и был удивлен, что она знает древний язык, то не показал этого. Он сказал:
— Зафира — это душа мира, тайна, что лежит у нас под ногами. Анимаги используют ее, чтобы управлять своими амулетами. Но те, кто проходит через врата, могут использовать силу зафиры непосредственно, без барьера материальной оболочки. И силу эту невозможно себе представить.
Меня трясло от жара амулета, а может быть, от любопытства. Невозможно представить.
— Откуда вы об этом знаете? — спросила я. — Об этом сказано в Писании? Это легенда?
— Мой народ всегда это знал. Но мы были лишены такой возможности. Более тысячи лет мы были вынуждены пробираться к зафире сквозь панцирь материи, и от нашей былой силы осталась лишь крошечная часть.
— Так вот оно что, — сказал Гектор. — Именно это нужно инвирнам.
Я посмотрела в его глаза, прищуренные и холодные.
— Гектор?
— Они годами добивались прав на владение портом. Они хотят искать зафиру.
— Это правда? — спросила я Шторма.
— Да.
— Зачем открывать мне эту тайну сейчас?
— Все так, как я говорил. Я верный подданный вашего величества.
— Должно быть, ужасно быть верным подданным вонючей коровы.
Он кивнул, соглашаясь:
— Да.
Я задумалась. Он был слишком ценной находкой, чтобы рисковать.
— Я отпущу вас. Велю стражникам незаметно провести вас отсюда. Но в следующий раз вы обязаны исполнить мой приказ.
Он открыл рот, собираясь возразить, но тут же захлопнул его. Молча поклонился.
— Да, ваше величество.
Я повернулась, чтобы уйти, и мои спутники двинулись за мной. Я была уверена, что Химене и Алентину уже не терпится вернуться в архив и поискать упоминания о зафире. Но Розарио потянул меня за руку, не давая уйти. Он умоляюще смотрел на меня, нижняя губа у него тряслась.
— Что случилось, ваше высочество?
Он собрался с силами, захлопал глазами, повернулся к инвирну и проговорил:
— Ты очень, очень плохой человек.
Он отпустил мою руку и выскользнул на лестницу.
Мы с Гектором удивленно переглянулись. Он сказал:
— Я думаю, Розарио просто хотел… что-нибудь сказать?
— Вы же знаете, что это не так, — сказал Шторм. — Я не плохой человек. Я всегда старался все делать правильно, следовать пути Господнему.
Я пожала плечами. «Устами младенцев глаголет истина». Я вышла на лестницу, не утруждая себя ответом. Мы поспешили вниз, мимо удивленных солдат, игравших в карты, за нашим принцем.
Мы нашли его одного во дворе. Солнце сверкало в каплях слез у него на щеках. Он порывисто вытирал их, и мы остановились, чтобы дать ему время успокоиться.
Самым обыденным тоном, на какой я была способна, я сказала:
— У меня сейчас урок с Гектором, но отец Алентин мог бы отвести тебя на кухню — съесть по кусочку кокосового пирога.
Он со вздохом кивнул. А потом быстро обнял меня, обхватив обеими руками за талию. Я потрепала его волосы, а потом он подошел к Алентину и взял его за руку. Я посмотрела, как они вдвоем шли в сторону кухни.
— Он замечательный мальчик, — сказала Химена.
— Да. Но иногда я думаю, что внутри он… ущербный, что ему слишком много пришлось пережить. Он видел, как сожгли его отца.
— Алехандро тоже был ущербным, — сказал Гектор, нахмурившись. Он потер большим пальцем рукоятку меча. — Может быть, это плата за престол.
По дороге в свою комнату я обдумывала его слова, боясь спросить, не считает ли он и меня ущербной.
Как я и ожидала, Химена, вместо того чтобы присутствовать на моем уроке самообороны с Гектором, поспешила в монастырский архив. Фернандо встал у двери королевской спальни снаружи. Остальные заняли свои посты у меня в спальне. Как и в прошлый раз, я надела свое мужское платье: мягкие брюки, широкую блузу и кожаные ботинки.
Гектор, все еще хмурый, беспокойно шагал из угла в угол. Я растерялась, не зная, как заговорить с ним.
— Сегодня… мне снова придется наступать вам на ноги?
— Нет, — выпалил он, и я чуть машинально не отшатнулась. — Сегодня вы узнаете, какими частями тела можно пожертвовать, чтобы защитить остальные, — слова его звучали резко и жестко, глаза потемнели от напряжения.
— Например, — продолжал он, — лучше блокировать удар меча предплечьем и позволить раздробить кости, чем дать подобраться к своему горлу. И я покажу вам, какую часть предплечья подставлять, чтобы не истечь кровью. После этого я покажу некоторые точки пережатия — места на теле, где вы минимальным усилием можете причинить максимальную боль. А потом…
— Гектор.
— …мы сделаем несколько упражнений на растяжку, которые помогут вам расширить пределы перемещения, особенно в области рук и плеч. Если вас схватили, проще вырваться, если…
— Гектор!
— …мышцы гибкие и сильные. Надо будет подумать о локтях, о короне у вас на голове, даже о подбородке как потенциальном оружии самозащиты. После этого…
— Гектор! Хватит!
Он замолчал.
— Вы не сможете научить меня всему этому за один урок.
Он продолжал ходить.
— В таком случае, сделаем то, что успеем. Я думаю, лучше всего начать с точек пережатия, и потом…
Я быстро подошла к нему и взяла его лицо в свои ладони.
Он замер, судорожно вздохнув.
Бесконечно долгое мгновение мы смотрели друг на друга. Я чувствовала ладонями тепло его кожи. Пальцами правой руки я касалась его волос. Я смотрела, как одержимость в его глазах постепенно исчезает.
— Мне нужна ваша ясная голова, Гектор. Мне нужно это от вас больше, чем от кого бы то ни было.
Он прошептал:
— Я должен защитить вас. Я не могу ошибиться. — Он осторожно убрал мои руки со своего лица. — Он был моим лучшим другом. Я позволил ему умереть. Я вижу во сне… — голос его сорвался.
— Это тот ваш кошмар, да? Который вы не расскажете мне? Вам снится смерть Алехандро.
— Нет. Не его.
Я думала, он отпустит мои руки, чтобы, как всегда, отдалиться от меня. Но он просто сменил тему.
— Элиза, вы слишком много рискуете. Каждый день. Как и сейчас, когда лично допрашивали инвирна. Анимаг, который сжег себя, мог ранить вас, если бы захотел. Мы не смогли бы его остановить. Вы чуть не погибли в катакомбах. И яд…
— Вы спасли мне жизнь в катакомбах.
— Я мог не допустить этого.
Нет, не мог. Краска стыда залила мне лицо. Гектор — самый благородный человек из всех, что я знаю, преданный своей стране, своему долгу, мне. А я мешаю ему делать то, что для него важнее всего.
— Вы советовали мне отменить парад. Вы советовали не ходить в катакомбы одной. Вы не виноваты в моем упрямстве.
Он опустил глаза, посмотрел на наши переплетенные руки и пробормотал:
— И все же мне нравится ваше упрямство.
И вдруг он отпустил их. Они упали, отозвавшись глухой болью в боку.
Он сказал:
— Увольте меня.
— Нет.
— Я не смог защитить вас. Кто-нибудь другой…
— Мне не нужен никто другой, — собственные слова разлетелись эхом вокруг, оглушив меня правдой, и я вздрогнула. Мне не нужен никто другой.
Он провел руками по волосам, пряча от меня свой взгляд. Воцарилось молчание.
— Я была глупа, — признала я наконец. — Я так боялась показаться слабой. Боялась быть… как Алехандро. Я принимала неверные решения. Гектор, я доверяю вам так, как никому на свете. Я буду следовать вашим советам. С этого момента — буду. Но я обещаю… — Я с трудом улыбнулась. — Если я умру? Тогда вы точно будете свободны. — Я, затаив дыхание, ждала его ответа. Я знала, что мой нездоровый юмор или разозлит его, или поможет расслабиться.
Через секунду он печально покачал головой. Он ответил мне той же вымученной улыбкой:
— В таком случае сегодня я только научу вас нескольким упражнениям, которые делают королевские стражники. Они помогают не только укрепить и потянуть мышцы, но и расслабиться и успокоиться.
Я вздохнула с облегчением.
— Хорошо. Давайте расслабимся и успокоимся.
— Повернитесь. — Он взял мою правую руку и осторожно поднял на высоту плеч. — Я покажу вам, как двигаться.
Но что-то изменилось в воздухе. Я слишком остро чувствовала тепло его тела, запах алоэ на его щеках, прикосновения мозолистых, но нежных пальцев. Приходилось признать, что медленные размеренные движения упражнений королевской стражи с Гектором в качестве партнера совсем не помогали расслабиться.
