Ричард гадал, сумеет ли подобраться к ней достаточно близко, чтобы воспользоваться мечом. Это исключало использование меча как щита прежде всего потому, что тогда он будет открыт ей слишком долго. Прикидывая в уме, что ему предстоит сделать, он решил стремительно выбежать из укрытия, чтобы привлечь ее внимание. Она изменит направление удара по нему. На это изменение у нее будет доля секунды, и атака станет менее точной. Как только Саманта метнет молнию, Ричард бросится на пол, перекатится и вскочит прямо перед нею. Если он окажется достаточно близко, то, несомненно, успеет пронзить ее мечом прежде, чем она успеет отреагировать.

Однако, если она не промахнется, то все будет кончено. Он погибнет. Сулакан и Ханнис Арк победят. Пророчества останутся – по крайней мере до тех пор, пока мир живых не прекратит свое существование.

Он крепче сжал меч обеими руками и стиснул зубы, готовясь броситься на молодую колдунью.

Саманта остановилась. Она зарычала от гнева, трясясь от ярости. Кинув на нее быстрый взгляд, Ричард заметил очертания демона в том же месте, которое занимала она: почти таким же образом дух Сулакана занимал его иссушенный труп – в том же месте, в то же время.

Но Саманта не была невинной жертвой, одержимой злым духом. Она сама из-за своих нелогичных и неуправляемых гнева и ненависти призвала к себе этот злобный дух. Сейчас их объединяла общая цель. Сейчас они оба были настроены убивать.

Темная тварь использовала ее, подстегивала, и Саманта охотно давала полную свободу своему необузданному гневу.

Она тряслась от гнева, и скалы пещеры отвечали ей дрожью. Ричард понимал, что она делает. В конце концов, он сам научил ее этому.

Ричард знал, что у него нет ни единого лишнего мгновения. Если он хотел остановить ее, это необходимо было сделать сейчас же, пока она не обрушила на них потолок. У него не оставалось сомнений в том, что теперь ее нужно убить. Если танец со смертью и научил его чему-то, так это тому, что его жизнь и жизни ни в чем не повинных людей не должны подвергаться опасности из-за сентиментальности. Смертельную угрозу нужно признать тем, что она есть. Подобные опасности следует немедленно устранять.

Но Ричард не успел пойти в атаку: ему пришлось пригнуться к полу, когда позади них взорвалась толстая каменная плита. Острые осколки просвистели в воздухе, и один из них едва не задел его склоненную голову.

Затем в туннеле перед ним за пересечением проходов грянул новый взрыв. Со всех сторон в проходах с громовым грохотом начали взрываться каменные плиты. Пещеру стрясала неизмеримая мощь, которую Саманта обрушивала на скалы, заставляя их взрываться. Судя по эху взрывов, это происходило во всех пещерах.

Взрывы следовали один за другим, и их грохот в ограниченном пространстве вызывал болезненные ощущения. Ричарда посекло отскочившими от стен камешками. Вся гора тряслась. Ему пришлось зажмуриться и прикрыть лицо – мимо пролетало облако мелких осколков. Звук всего этого был оглушительным.

А потом, прежде чем он успел кинуться на Саманту, уворачиваясь от того, что она в него метнет, по всему своду пещеры раскатился гул и треск и он с оглушительным грохотом вдруг просел. Массивная секция горы над ними внезапно обрушилась.

Это обрушение встряхнуло гору так сильно, что Ричард, Кэлен, Никки, Кассия и Вэйл не удержались на ногах. И морд-ситы, и Ричард мгновенно приподнялись. Опираясь на руку и колено, а другой ногой на пол, он был готов вступить в сражение. Кэлен, оказавшаяся на четвереньках, глядела ошеломленно. Они все отвернулись от волны воздуха, порожденной падением потолка во множестве проходов и комнат. Эта ударная волна опрокинула Никки на спину. Обеих морд-ситов стена воздуха тоже свалила с ног.

Ричард приготовился к новому взрыву, оглядываясь в поисках убежища, куда они могли бы скрыться от каменных осколков, но дальше никаких пересечений не было. Быстро спастись они не могли. Кассия и Вэйл поднялись на ноги и подхватили с пола свои факелы.

Факелы шипели и трещали, но все прочие звуки стали затихать. Летящие осколки оседали на пол, катившиеся камни останавливались. Грохот и сотрясение прекратились. Взрывы стихли. Эхо постепенно замерло.

Ричард задался вопросом, что же дальше, какую силу Саманта выпустит на волю? Нужно успеть остановить ее раньше.

Во внезапно наступившей тишине он наконец выглянул из-за угла и там, чуть дальше почти пустого красного кожаного облачения морд-сита, что-то увидел. Он забрал у Вэйл факел и осторожно, медленно выдвинулся из-за каменного выступа, чтобы посмотреть, то ли это, что ему показалось.

Он встал и выпрямился во весь рост, когда понял, что не ошибся. Из-под массивной гранитной глыбы, обрушившейся сверху, торчала окровавленная рука Саманты. Обвалившийся потолок раздавил молодую колдунью.

– Что ж, недурно, – сказала вставшая рядом с Ричардом Кассия, держа в одной руке факел, другой отряхиваясь от пыли.

Зыбкий свет их факелов вырвал из тьмы окровавленное предплечье и кулак Саманты – все, что было видно. Остальное было погребено под несметными тоннами камня, рухнувшего на нее.

– Она так разозлилась, так сосредоточилась, – заметила Кэлен, – что забыла о собственной безопасности. Когда мы были в ущелье, где нас преследовала армия полулюдей, она обрушила на них горы, но мне пришлось подхватить ее и унести, иначе ее саму завалило бы.

Никки кивала, соглашаясь.

– Я видела в ней эту незрелость. Она с самого начала пугала меня. Ее сила превосходила ее умение с ней управляться.

У окровавленной руки было призрачное дополнение – темная тень, которая шевелилась, словно живая, тогда как рука оставалась мертво неподвижной. Пока Ричард наблюдал, эта тень растаяла. Демон, который был с Самантой и помогал ей, растворялся, уходил обратно за завесу. Без тела, земной оболочки, удерживавшей его в мире живых, он не мог помешать скринам вернуть его в мир мертвых.

Пока что некоторые из этих сил еще действовали. Хотя бы отчасти.

– Не могу поверить, что она так расчетливо и намеренно убила тех людей, – сказала Кэлен. – Она их знала. Они ей нравились. По крайней мере когда-то. Она помогала им. С трудом верится, что она так легко их убила.

Ричард ощутил легкий укол грусти – ему стало жаль девочку, чьи способности оказались несоразмерны ее месту в жизни, девочку, которая так старалась стать женщиной. У нее был огромный потенциал! Он решил, что в итоге потенциал и талант не пошли ей впрок: она позволила ненависти руководить ею. И ненависть уничтожила ее.

– Она убила всех жителей своего поселения, – сказал Ричард. – Людей, с которыми выросла и которых когда-то надеялась защитить.

Никки недобро глянула на окровавленную, размозженную руку.

– Я говорила тебе, что она опасна, что ее гнев опасен.

– Одно из Правил Волшебника, утвержденных мною давным-давно, – сказал Ричард, – гласит: «Страсть правит разумом». Жаль, что я не заметил в ней это раньше. Если бы я уделял больше внимания знакам, то, возможно, смог бы склонить ее к положительным действиям, а не к бесчестью ненависти. Наверное, я был слеп, полагая, что ей просто надо немного повзрослеть.

– Все значительно хуже, – проворчала Никки. – Ты не мог помочь ей, Ричард. Она изначально была такой. Такой уродилась. Возможно, никто из нас не мог бы изменить ее.

Ричард присел на корточки и коснулся красной кожи, оставшейся от Лорен.

– Она пожертвовала жизнью, чтобы защитить вас, Лорд Рал, – тепло сказала Кассия. – Любая из нас сделала бы то же самое. Она приняла благородную смерть.

– И все те воины тоже, – сказал он. – Но ведь теперь все они мертвы.

Он забрал эйджил из кучки черных кристаллов – того, что осталось от Лорен, – встал и показал его Вэйл.

– Теперь тебе и Кассии следует носить эйджил храброго морд-сита, сестры по эйджилу, и черпать от него силу.

Она наклонила голову, и он надел цепочку ей на шею.

– Жаль, что воинам и Лорен пришлось сегодня умереть.

– Эти воины Первой Когорты и Лорен отдали жизнь за вас, Лорд Рал, – сказала Кассия. – Это был их осознанный выбор. Они погибли, совершая то, чего им хотелось больше всего. Для них честью было оправдать ваше доверие. Они героически погибли, стремясь обеспечить безопасность вам и Матери-Исповеднице.

Ричард благодарно улыбнулся.

– Однако сейчас мы не в полной безопасности, – сказал он, поднимая взгляд на каменные стены. – Боюсь, мы здесь в ловушке.