70
Завидев Ричарда, командующий Фистер поспешил к нему, желая поговорить.
– Все чисто, Лорд Рал. Воины осмотрели местность и никого не нашли. Нет даже следов, что здесь недавно кто-то побывал.
– Скорее всего, потому что перевал тут еще слишком близко, – сказала Никки. – Вы же знаете, как опасны здесь ущелья, не говоря уж о том, что нужно получать у прорицательницы разрешение пройти. Да и особых причин бывать здесь я не вижу.
– Похоже на то, – отозвался Ричард. – Этот черный ход в Сааведру явно почти не используется, иначе люди племени соломы не удивлялись бы путникам.
Командующий кивком выразил согласие.
– И я сомневаюсь, что полулюди смогут пройти там же, где мы.
Ричард посмотрел на воинов. Разложив тюфяки и оставив снаряжение, те разбрелись по усеянной листьями земле среди тонких стволов молодых деревьев, чтобы набрать дров для десятка небольших костров. Древесный дым, медленно плывущий над лагерем, успокаивал его утешительно знакомым ароматом тихих лесов.
Благодаря свету небольших костров ориентироваться не составляло особого труда, и весь подлесок просматривался на значительное расстояние. Земля была не вполне ровной, с небольшими спусками и подъемами, но для лагеря годилась. С правой стороны земля поднималась и вдали переходила в холмы и горы. Эта ночь наконец-то обещала путникам хороший отдых.
Ричард не представлял, хорошо ли защищена крепость и какие распоряжения оставил Ханнис Арк перед уходом, но отряду следовало быть готовым ко всему. Впрочем, он не думал, что защитники крепости могут представлять опасность для закаленных в боях воинов Первой когорты. Им нужно было добраться до сдерживающего поля, и никто из них не собирался задерживаться из-за каких-то глупостей. Любому, кто вздумал бы оказать сопротивление, лучше было передумать, пока голова не слетела с плеч.
Ричард с недоумением осознал, почему так озабочен. Крепость – часть провинции Фейджин, а та в свою очередь – часть Д’Харианской империи. Все в крепости были его подданными.
На некоторых кострах уже жарили крольчатину, оленину и пойманную в ручье неподалеку рыбу. Все проголодались и теперь должны были хорошенько поесть, чтобы набраться сил – предстоял решающий день.
И хотя Ричард понимал, что к нему это тоже относится, есть не хотелось. Жареное мясо пахло восхитительно, но он был слишком обеспокоен состоянием Кэлен. Кроме того, из-за отравляющего прикосновения смерти голова налилась свинцом, а желудок скрутило в узел. Приходилось прилагать усилия, даже чтобы просто оставаться в сознании. Еда не слишком его занимала.
Вдруг Кэлен подошла к ним и указала на скалистый участок неподалеку.
– Воины нашли безопасное уединенное место, где мы с тобой можем поспать. Я расстелила там тюфяки.
– Звучит заманчиво, – сказал Ричард, стараясь не выдать своего удивления, поскольку Кэлен заговорила впервые после встречи с прорицательницей. – Хочешь есть?
– Нет, – ответила она, развернулась и пошла к указанному месту.
Ричард и Никки переглянулись.
– Полагаю, тебе лучше согреть ее и позаботиться о ее уюте, – сказала колдунья. – Будь добрым, не задевай ее чувства, не бери с меня пример. Я слышала, это приносит хорошие плоды.
Ричард улыбнулся:
– Не позволишь мне забыть, да?
– Нет, – произнесла Никки, улыбаясь в ответ. – Иди и скажи, что любишь ее, Ричард.
Он кивнул:
– Спасибо, Никки. Скажу.
Он глубоко вздохнул. Ему очень хотелось побыть с Кэлен, но он вовсе не желал выяснять причину ее беспокойства. Больше всего ему хотелось, чтобы она снова стала собой. Хотя ни он, ни она не могли стать собой, пока не исцелятся.
– Доброй ночи, – сказал Ричард Фистеру и Никки. – И, командующий, пусть воины держатся подальше от нас. Мне кажется, сегодня Кэлен нужна некоторая уединенность.
Дюжий д’харианский офицер ударил себя кулаком в грудь.
– Не беспокойтесь, Лорд Рал. Прослежу.
Развернувшись, чтобы пойти к жене, Ричард заметил Айрин и Саманту. Они сидели рядышком на одеяле, поедая колбасу.
Айрин махнула рукой:
– Пожалуйста, передай ей: я надеюсь, что в ближайшее время ей станет лучше. Если понадобится какая-либо помощь колдуньи, я с радостью ее окажу.
Кивком поблагодарив ее, Ричард пошел через лагерь. Он переходил от костра к костру, чтобы посмотреть на воинов, улыбнуться им и пожелать хорошего отдыха. Многие предлагали ему еду, он благодарил, но отказывался.
Добравшись до указанного Кэлен места, он понял, что оно действительно отдалено от остальной части лагеря и защищено невысокой торчащей из земли скалой. Укрытие было уютным и уединенным.
Кэлен откинула одеяло и посмотрела на него снизу вверх мокрыми глазами.
Поняв намек, Ричард опустился рядом и полулежа приник головой к скале, чтобы смотреть вниз на жену.
– Кэлен, пожалуйста, объясни, что случилось.
Его слова вызвали поток слез. Она прижалась к нему, сунув плечо ему под мышку, а другую руку положив на грудь. Голову Кэлен опустила ему на плечо.
– Пожалуйста, Ричард, просто обними меня.
Он частично прикрыл ее одеялом, обнял и молча прижал к себе.
Ричард слушал доносящуюся издалека однообразную трель пересмешника, жужжание и стрекот насекомых и едва слышные голоса воинов. Кроме того, некоторое время он слушал, как тихо плачет жена, но потом не выдержал.
– Твое молчание и нежелание объяснить, что случилось, убивают меня.
Она не ответила, но, продолжая всхлипывать, постаралась взять себя в руки.
– Не понимаю, что со мной, – ответила Кэлен. – Всю жизнь меня учили быть сильной и носить маску Исповедницы, чтобы скрывать чувства. Но сейчас я не могу.
– Почему?
Пожав плечами, она вытерла платком нос.
– Прорицательница сказала что-то, что тебя расстроило? – спросил Ричард.
Кэлен снова пожала плечами:
– Просто заставила задуматься о жизни. Твоей жизни. Нашей.
– Ну, задумываться об этом, должно быть, приятно.
Она не ответила, и Ричард добавил:
– Правда же?
– Ричард, когда Никки вылечит нас завтра от ужасного прикосновения смерти – если вылечит, – мы сможем… ну… уйти?
Нахмурившись в темноте, он посмотрел на далекие лагерные костры, мерцавшие и разбрасывавшие искры.
– Ты о чем?
– Вот о чем: что мы делали с нашей первой встречи?
– Делали? Не знаю, мы делали много разного.
– Для других. Мы всегда сражались, чтобы могли жить другие. А когда нам пожить своей жизнью?
– Понимаю, о чем ты, правда понимаю, но не похоже, чтобы у нас был выбор. Людям, о которых мы печемся, и нам постоянно пытаются причинить вред.
– Выбор есть всегда.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что всегда будут те, кто пытается причинить вред и ненавидит мешающих им забрать власть, сокровища, жизни. Это постоянная угроза. Всегда что-то будет угрожать. В мире вечно существует угроза со стороны подобных варваров. На этот раз угроза нам не по зубам. Никому не по зубам. Ей невозможно противостоять. Она не ограничивается миром живых, а уходит в мир мертвых. Мы не сможем с этим бороться. Не сможем победить. Да и почему должны? И когда же придет наше время? Когда мы получим возможность прожить свою жизнь вместе?
– Наше время придет, Кэлен, – мягко ответил Ричард.
Уткнувшись в его плечо, она покачала головой:
– Нет, не придет, пока мы сами его не найдем. Пора освободиться, Ричард, и прожить остаток наших дней. Остаток дней всего человечества.
– Когда-нибудь, – сказал Ричард, – но не сейчас. Я не смогу жить для себя, жить для тебя, если не попытаюсь остановить их.
– Понимаю твои чувства и знаю, что у тебя на сердце, – я чувствую то же самое. Но сейчас тот, кому мы пытаемся противостоять, слишком силен. Ты не остановишь его, Ричард. Истинно мудрый знает пределы своих сил и понимает, когда надо признать поражение и перестать пытаться пересилить обстоятельства. Тебе пора выйти из борьбы и жить. Провести жизнь со мной. Ради меня.
Ричард проглотил ком в горле. Зедд сказал ему то же самое. Сердце ныло, когда он слушал, как Кэлен умоляет его жить ради них. Дед был прав: Ричард не просто посвятил всего себя борьбе, но вынудил к тому же Кэлен. Ему не удавалось подобрать слова, которые не прозвучали бы жестоко.
– Настала пора провести все оставшееся нам время вместе, пока это возможно. Умоляю, Ричард, не отказывай мне в той жизни, что осталась. Не покидай меня ради своего долга. Все свое время мы посвятили служению идее, плодами которой никогда не могли насладиться. Мы посвятили себя делу жизни, а на саму жизнь у нас времени не было. Давай жить, пока не поздно. Пожалуйста, Ричард. Это моя единственная просьба.
Теперь Ричард начал понимать, почему Кэлен так расстроила беседа с прорицательницей, хотя и не знал, о чем они говорили.
Почувствовав, что по его щеке течет слеза, он решил, что его, наверное, обуревают схожие чувства.
– Мудрейшая из известных мне женщин, в которую мне довелось влюбиться, – надменно изрек Ричард, – однажды сказала, что все мы способны быть лишь теми, кто мы есть. Ни больше ни меньше.
Протянув руку, Кэлен стерла с его подбородка слезу.
– Прости, Ричард. Прости за такую слабость. Уверена, завтра мне станет лучше.
– Ты не слабая, – прошептал он. – Ты – единственная, кого я люблю, и ты какая угодно, но не слабая. Ты сильнее всех, кого я знаю.
– Не переоценивай меня, Ричард. Я слабее, чем ты думаешь.
Он не мог не спросить:
– Что тебе сказала прорицательница?
Кэлен приложила палец к его губам:
– Ни слова. Нам нужно отдохнуть. Из-за прикосновения смерти у меня ужасно болит голова.
– У меня тоже жуткая головная боль, – признался Ричард.
– Завтра мы от нее избавимся. Отдыхай. Завтра Никки исцелит нас. А сегодня я вымотана, поэтому прошу, любовь моя, просто обними меня и позволь этой ночью оставаться слабой. А завтра, исцелившись, я снова обрету силу.
