Ричард настолько глубоко задумался, что не полностью осознавал трудный подъем по крутой скале прочь из Предела Агаден. Внизу в золотом сиянии долины длинные тени деревьев протянулись через зеленые поля; но спокойная красота пейзажа заботила его все меньше по мере того, как солнце исчезало за пограничными горами. Ричарду хотелось оказаться далеко от долины и болота, прежде чем полностью стемнеет. Он пытался сосредоточиться на этой задаче, этой цели, на переставлении ног, на движении вперед.

К тому времени, как они достигли вершины обрыва и обширного болота, хранящего подступы к дому Шоты, сумерки слегка сгустились в глубоких расщелинах высившихся гор, которые окружали долину. Из-за того, что скальные стены рано отсекали солнечный свет, небо над головами стало темно-синим. Этот свет не способен был глубоко проникнуть под полог листвы, так что вечерами обширное зеленое болото словно тонуло в вечном туманном полусвете. Глубокие тени здесь были совсем другими, чем в долине Шоты. Тени в болоте скрывали осязаемые, но по большей части обычные угрозы; тени вокруг Шоты таили опасности, которые было не так просто уловить — но, подозревал Ричард, гораздо более губительные.

Звуки затхлого болота окружали его — щебет, свист, крики сов, щелканье, далекие крики. Ричард с трудом воспринимал все это — он глубоко погрузился в свой внутренний мир, где отчаянье и целеустремленность сплелись в титанической борьбе.

Шота довольно много рассказала Ричарду о звере крови, который охотился на него. Но Никки уже прежде говорила волшебнику, что на него охотится зверь, созданный по воле Джеганя. Визит к Шоте не стоил тех деталей, которые он узнал о звере. Важны были несколько поистине бесценных слов, сказанных Шотой в самом конце беседы. Ради этого он и приехал сюда. За них заплатил цену столь высокую, что только теперь начинал до конца понимать ее значение. Пальцы сами тянулись к эфесу за утешением, но столь любимое и верное оружие было утрачено.

Он пытался не думать об этом — тщетно. Он чувствовал, что добыл важнейшую информацию, но в то же время испытывал сокрушающее чувство личной неудачи.

Он едва замечал, куда ступает. Впрочем, у него хватило сноровки не наступить на черно-желтую полосатую змею, свивавшую кольца под корнями, не позволить мохнатым паукам, державшимся за изнанку листьев, тихо спустить шелковые нити и сползти на него. Он обходил кустарник, когда что-то шипело изнутри.

Ричард следовал по темнеющей тропе быстро, как мог, не забывая об осторожности, и вновь обдумывая каждое слово Шоты, сосредоточившись на сокровище, за которое он заплатил столь ужасную цену. Кара шла за ним по пятам, отмахиваясь от туч насекомых, вьющихся вокруг ее лица. Время от времени из темноты вылетала летучая мышь и хватала десяток-другой мошек.

Продираясь сквозь густые заросли, Ричард отталкивал лианы и ветви и осторожно ступал на сплетения корней — некоторые из них начинали извиваться, словно змеиное гнездо, когда Ричард и Кара подходили слишком близко. Когда волшебник был здесь впервые, Самюэль показал ему, как эти корни могли схватить за лодыжку, если подойти слишком близко. Ричард был настолько поглощен попытками постичь, что может означать эта Огненная Цепь или чем она может являться, что едва не вступил в черную воду, с трудом различимую в сумраке. Кара, схватив за руку, удержала его как раз вовремя. Он огляделся кругом, заметил бревно, по которому они переходили в прошлый раз, и направился к нему.

Он рылся в памяти, пытаясь вспомнить, слышал ли он когда-нибудь об Огненной Цепи, но надежды его гасли, словно последние солнечные лучи. Это выражение было довольно странным, и он наверняка вспомнил бы его, если бы слышал раньше. Ричард предпочел бы, чтобы Шота знала его источник или значение, но он был уверен — она говорила правду о том, что ответы приходят к ней без объяснения либо понимания.

С другой стороны, он боялся, что правильно понял слова Шоты: «То, что ты ищешь, давно захоронено».

Это предупреждение отозвалось болью в сердце. Он боялся, что это вполне может означать: Кэлен давным-давно мертва и похоронена.

Он страдал от одиночества с того самого утра, когда проснулся и обнаружил, что она исчезла. Без Кэлен мир казался блеклым и бессмысленным.

Он не мог позволить себе смириться с ее смертью. Вместо этого он думал о ее прекрасных понимающих глазах, неповторимой улыбке, о том, какой живой и настоящей она была.

Однако слова Шоты вновь и вновь всплывали в памяти. Он должен был разгадать значение этих слов, если собирался найти Кэлен.

Последняя часть, гласившая, что он должен «опасаться змеи о четырех головах», сначала показалась бессмысленной. Но чем больше волшебник раздумывал над этим, тем больше ему казалось, что он должен понять это, словно стоит как следует подумать — и он поймет смысл. Напрашивался вывод, что эта четырехголовая змея — чем бы она ни была — как-то связана с исчезновением Кэлен.

Он задавался вопросом, пришло ли это подозрение к нему только потому, что звучало зловеще. Он не собирался позволять себе ошибаться и поддаваться беспочвенным импульсам. Это лишь впустую потратило бы бесценное время. Он опасался, что и так уже потерял его слишком много.

— Куда мы идем? — спросила Кара, выдергивая его из водоворота мыслей.

Он осознал, что это первая фраза, сказанная ею с момента ухода от Шоты.

— За лошадьми.

— Вы собрались пройти перевал ночью?

Ричард кивнул.

— Да, если получится. Если буря стихла, лунного света будет достаточно.

Впервые он пришел к Шоте, когда ведьма забрала Кэлен к себе в долину. Ричард шел по ее следу через перевал ночью. Это было нелегко — но возможно. Он очень устал от дневного перехода и знал, что Кара устала тоже, но не собирался останавливаться, пока еще может сделать хоть шаг.

Судя по тому, как Кара стиснула челюсти, ей не нравилась идея пройти такой путь ночью, но вместо возражений последовал новый вопрос:

— А когда мы заберем лошадей? Дальше куда?

— Искать смысл ответов, которые я получил так поздно.

Вокруг них туман неспешно плыл среди сучковатых деревьев, свисающих лиан, озер стоячей воды. Он словно подбирался ближе, чтобы подслушать их беседу. Не было ветра, способного всколыхнуть гирлянды мха, и они неподвижно свисали с кривых деревьев. Тени мелькали в сумраке под лианами и мхом. Что-то невидимое плескалось в черной неподвижной воде.

Ричард не слишком-то хотел обсуждать предстоящий долгий и трудный путь. Поэтому прежде, чем Кара успела что-нибудь сказать, он спросил:

— Ты когда-нибудь слышала выражение «Огненная Цепь»?

Кара вздохнула.

— Нет.

— А можешь предположить, что это может означать?

Она отрицательно покачала головой.

— А место костей в Глубокой Пустоте? Это тебе о чем-то говорит?

Кара мгновение помолчала.

— «Глубокая Пустота» мне как будто знакома. Я вроде бы слышала об этом месте раньше.

Ричард подумал, что это обнадеживает.

— Можешь вспомнить, где слышала, или еще что-нибудь об этом?

— Боюсь, что нет, — она протянула руку и мимоходом сорвала лист в форме сердца с лианы, идя рядом с ним. — Единственное, что приходит на ум — я могла слышать это в детстве. Я пытаюсь вспомнить, но не могу. Быть может, я и впрямь что-то слышала… а может, мне так кажется оттого, что эти слова — и «глубокая», и «пустота», — довольно распространены.

Ричард разочарованно вздохнул. То, что это обычные слова, и поэтому их сочетание кажется знакомым, приходило в голову и ему.

— Как насчет змеи о четырех головах? — спросил он.

Кара снова покачала головой и шагнула назад, едва не упав за его спиной, чтобы обойти нависшую над дорогой ветку. Небольшая лиственно-зеленая змея свернулась на ветке. Она наблюдала, как подходят люди, и пробовала языком воздух, чтобы почуять их запах.

— Мне это ни о чем не говорит, — сказала она, вертя лист за черенок. — Никогда не слышала о таком создании — чем бы оно ни было. Может быть, четырехголовая гадюка живет в месте, называемом Глубокой Пустотой?

Ричард и сам думал о такой возможности, но сомневался — ведь Шота упомянула эти вещи раздельно. Они будто бы пришли к ней из разных источников. И все же, если они связаны с его вопросом о том, что может помочь ему узнать правду, то между ними может все-таки найтись связь, как считает Кара.

На опушке Кара остановилась.

— Хорошо, если Никки вскоре присоединится к нам. У нее глубокие познания в магии — и вообще во всем. Она может знать, что такое Огненная Цепь — и, возможно, сумеет помочь с остальным. Никки с радостью сделает все, чтобы помочь вам.

Ричард заложил большие пальцы за пояс.

— Не хочешь ли рассказать, что вы там с Никки затеяли?

Ему и так все было ясно, но он хотел услышать от Кары, насколько далеко все зашло.

— Никки здесь ни при чем. Это была моя идея.

— А в чем именно состояла твоя идея?

Кара отвела глаза и устремила взгляд на перевал. На почти безоблачном небе начинали появляться звезды. В вышине неслись рваные облака, влекомые безмолвным ветром. Вскоре должна была взойти луна.

— Когда вы исцеляли меня, я почувствовала всю глубину и горечь вашего одиночества. Я думаю, вы могли придумать эту женщину, Кэлен, чтобы заполнить душевную пустоту. Я не хочу, чтобы вы и дальше страдали от ужасной тоски, которую я тогда ощутила. Несуществующая любовь никогда вам не поможет.

Кара умолкла, и заговорил Ричард.

— И ты хочешь, чтобы эту пустоту заполнила Никки?

Она вновь посмотрела ему в глаза. В чертах ее лица читалось разочарование:

— Лорд Рал, я лишь хотела помочь вам. Я считаю, что вам нужен кто-то, кто будет делить с вами радость и горе — так же, как хотелось Шоте. Ведьма хотела, чтобы вы остались с ней. Но вы с Шотой — не пара. Я считаю, что Никки — именно та женщина, которая вам нужна. Вот и все.

— Значит, ты думала, что можешь распоряжаться моим сердцем вместо меня?

— Ну… по вашим словам это кажется неправильным.

— Так и есть.

— Нет, не так, — возразила Кара, уперев кулаки в бедра. — Вам нужен кто-нибудь. Я знаю — прямо сейчас вы страдаете от одиночества. И вам становится все хуже. Господи, вы так просто отдали меч! Меч истины!

Она до боли закусила губу.

— Я же знаю — вам трудно. Вы кажетесь неполным. Я знаю вас долго — и вы никогда не были таким. В жизни бы не подумала, что у лорда Рала когда-либо может быть женщина — тем более жена, — но вам, похоже, крайне необходима родственная душа. А Никки подходит на эту роль лучше всех. Она умна — достаточно, чтобы говорить с вами на равных о магии и всем прочем. Я видела, как вы говорите друг с другом, как улыбаетесь друг другу. Вы отличная пара. Оба умны — и оба одарены. И она красива. Вам нужна красавица — и Никки как раз такова.

— А какую роль играет Никки в твоем маленьком заговоре?

— Она точно так же протестовала — что по-своему лишь доказывает, что вы великолепно подходите друг другу.

— То есть ей тоже не нравится, что ты планируешь ее жизнь?

Кара дернула плечом.

— Нет, я не об этом. Она точно так же заботилась о вас — не о себе. Ее заботило только, как будет лучше для вас. Она, похоже, знала, что моя идея вам не понравится.

— Что ж, в одном ты права — она умна.

— Я только пыталась заставить ее задуматься над этим. Я не советовала ей вешаться на вас. Я думала, что, возможно, вы сможете дополнить друг друга, взаимно заполнить пустоту. Я посчитала, что если после разговора со мной она будет учитывать такую возможность, природа в конце концов возьмет свое. Вот и все.

Ричарду хотелось задушить Кару, но он сдерживался. Пусть она не права, но ее забота была так трогательна, что Ричарду в то же время хотелось сжать ее в объятиях. Кто бы мог подумать, что морд-сит может заботиться о любви и товариществе! Впрочем, он ведь так думал. И тем не менее…

— Кара, ты пытаешься сделать то же, что и Шота — решить за меня, что я должен чувствовать, как должен жить.

— Нет, это не то же самое.

Ричард нахмурился.

— Ой ли?

Кара сжала губы. Он ждал. Наконец она прошептала:

— Она ведь вас по-настоящему любит. И я люблю. Только иначе, — быстро добавила она.

Ричард был не в настроении спорить. Он знал, что Кара желает ему только добра, пусть и действует неверно. Более того, ему с трудом верилось, что Кара сказала это вслух.

Что бы ни случилось, он был очень обрадован.

— Кара, я женат на женщине, которую люблю.

Она грустно покачала головой.

— Простите, лорд Рал, но Кэлен попросту не существует.

— Если так, то почему Шота смогла дать мне ключи к постижению истины?

Кара снова отвела взгляд.

— А потому! Правда в том, что никакой Кэлен нет. Ее ответы только помогут узнать горькую правду. Вы когда-нибудь думали об этом?

— Только в кошмарах, — сказал он, направляясь к перевалу.