Шар приближался. Это оружие было создано с единственной целью — убивать. Его волшебство было смертоносным. Магия лорда Рала.

И больше не осталось сестер Света, способных противостоять ей.

В последнее мгновение перед тем, как огонь коснулся ее, Дженнсен уже знала, что делать. Она бросилась на императора Джеганя. Ей потребовались доли секунды, чтобы прикрыть его, лежащего на полу, своим телом.

Даже сквозь опущенные веки она видела ослепительный свет. И слышала страшное завывание пламени, бушующего вокруг нее.

Однако ничего не почувствовала.

Она услышала, как огонь с ревом пронесся мимо. Приоткрыв глаза, девушка оглянулась. В конце зала живое пламя со взрывом пробило стену, разлетевшись снопом живых искр. Обломки пылающего дерева и камни вылетели на газон.

После того как стена разрушилась, в зале стало намного светлее. Дженнсен приподнялась на локтях.

— Император, вы живы? — прошептала она.

— Спасибо тебе! — Джегань был ошеломлен. — Как это тебе удалось? Почему ты не…

— Тише, — прошептала Дженнсен. — Лежите, иначе он вас заметит.

Нельзя было терять ни минуты. С этим надо кончать. Дженнсен вскочила на ноги и рванулась вперед с ножом наготове. Вскоре она разглядела мужчину, стоящего в луче мутного света в начале следующего зала. Человек повернулся, вглядываясь в коридор. Приблизившись, Дженнсен поняла: это не брат. Это был старик, истинный мешок с костями. На нем была темно-бордовая с черной отделкой мантия, манжеты украшены серебряными полосами. Волнистые седые волосы в беспорядке торчали во все стороны, однако это не нарушало впечатления о его могуществе.

Старик был явно ошеломлен, увидев, что к нему бежит девушка. Было трудно поверить, что она смогла выжить в его волшебном огне. Для него она была дырой в мире. По выражению карих глаз волшебника Дженнсен поняла, что тот начинает догадываться, в чем дело.

Несмотря на вполне добросердечный вид, перед нею был человек, который только что, выполняя приказание лорда Рала, убил несметное число людей. Это был человек, который мог убивать еще и еще, пока не будет остановлен. И Дженнсен должна его остановить.

Она занесла руку с ножом. И будто со стороны услышала собственный яростный крик, подобный тем, какие она слышала на поле боя. Теперь ей стало ясно значение боевого клича. Она бросилась вперед. Она жаждала крови.

— Остановитесь! — крикнул старик. — Дитя мое, вы не понимаете, что делаете! Мне нельзя терять ни минуты! Остановитесь! Дайте мне…

Слова волшебника значили для Дженнсен еще меньше, чем сам звук его голоса. Она мчалась по обломкам со всей быстротой, на которую была способна, ощущая ту дикую ярость, какая овладела ею в день, когда погибла мать. Она знала, что нужно делать, и знала, что лишь ей одной удастся это совершить. Потому что она была неуязвима.

Однако прежде, чем она приблизилась, волшебник выставил вперед руку. Пламя на этот раз не появилось. Но Дженнсен потуги старика не волновали — она не собиралась останавливаться. Ее просто невозможно остановить. Она неуязвима…

Обломки, усыпавшие пол, вдруг шевельнулись и ринулись под ноги Дженнсен. Не успела она и глазом моргнуть, а правая нога уже увязла в щепках и разбитой штукатурке. Изодранный ковер и порванная мебельная обивка, как в ловушку, поймали ее левую ногу. И Дженнсен растянулась на полу, подняв облако пыли и грязи.

На спину дождем посыпались мелкие камушки и щепки. Голова закружилась.

Голос принуждал ее немедленно подняться, но мир перед глазами сузился до крошечной точки, будто она смотрела сквозь качающуюся трубу. И не было сил даже откашляться от забившей рот пыли.

Наконец, застонав, Дженнсен заставила себя встать. Зрение быстро возвращалось. Кашляя и чихая, она попыталась отдышаться. Правая нога была зажата обломками, но, кажется, цела. После некоторых усилий ее удалось высвободить.

И тут Дженнсен обнаружила, что в руках у нее ничего нет. Нож исчез. Встав на четвереньки, она, как безумная, стала разрывать обломки дерева и штукатурки, обрывки драпировок, разбрасывая их во все стороны. Потом пошарила рукой под перевернутым столом.

И нащупала кончиками пальцев что-то гладкое. Провела по нему рукой, пока не наткнулась на выгравированную литеру «Р». Крякнув от усилий, уперлась плечом в ножку стола. Со скрипом, кроша мусор на полу, он чуть-чуть пододвинулся. После долгих усилий Дженнсен удалось, наконец, освободить нож.

Когда она поднялась на ноги, волшебника уже и след простыл. Тем не менее она отправилась искать его. Когда девушка добралась до места пересечения коридоров, все они оказались пусты. Дженнсен понеслась туда, куда, как ей показалось, пошел старик, заглядывая в двери, проверяя ниши, отодвигая тяжелые занавеси…

Откуда-то издалека донеслись голоса солдат, призывавших следовать за ними. Она попыталась расслышать среди них голос Себастьяна, однако его не было. То и дело раздавались громоподобные звуки — это срабатывало магическое оружие. Иногда вздрагивал весь дворец, слышались громкие стоны умирающих.

Дженнсен пошла на звук, пытаясь найти людей, пострадавших от волшебного огня, но ей попадались лишь пустые залы и коридоры. В некоторых лежали мертвые солдаты. Было невозможно сказать, стал ли виновником их гибели волшебник.

Где-то недалеко пробежали солдаты. Топот их сапог гулко отдавался в коридорах. Наконец послышался голос Себастьяна:

— Туда! Это она!

Дженнсен добежала до угла и свернула в зал, откуда ей послышался голос Себастьяна. Звук ее шагов тонул в мягком зеленом ковре с золотыми кистями, разостланном во всю длину огромного помещения. По контрасту с разрушенными залами здесь было особенно великолепно. Расположенное высоко под потолком окно освещало колонны из белого мрамора с черными прожилками, ставшие молчаливыми свидетелями ее стремительного бега.

Дворец представлял собой лабиринт коридоров, залов и небольших комнат. В некоторых стояла изысканная мебель, декорированная в приглушенных тонах. В других ковры, стулья и драпировки являли собой буйство красок. Все внимание девушки было сосредоточено на том, чтобы не заблудиться, однако она отмечала удивительно прекрасные интерьеры. Дворец представлялся девушке огромным лесом, и она запоминала приметы, чтобы потом можно было найти путь обратно. Ведь надо будет еще помочь императору Джеганю.

Дженнсен неслась по широкому коридору, по обеим сторонам которого располагались ниши, в которых стояли изысканные скульптуры. Открыв огромные позолоченные двери, девушка ворвалась в просторный зал. Двери с грохотом захлопнулись, в соседней комнате отозвалось эхо. Размер и великолепие зала заставили Дженнсен на мгновение забыть обо всем. Огромный куполообразный потолок был расписан фигурами в мантиях. Чуть ниже купол обрамляла анфилада круглых окон, ярко освещавших зал. С одной стороны стоял полукруглый помост, на котором располагался изящный резной стол и кресла. Перекрытые арками проходы по периметру зала открывались на лестницы, ведущие на балконы, огороженные резными перилами красного дерева.

По тому, насколько впечатляющей была архитектура зала, Дженнсен поняла, что именно отсюда Мать-Исповедница правила Срединными Землями. Сидячие места на балконах, должно быть, предназначались для посетителей или почетных гостей, наблюдающих за заседаниями.

Между колонн на противоположной стороне зала мелькнул какой-то человек. И в тот же миг через дверь справа в зал вихрем ворвался Себастьян. Его сопровождала группа солдат.

Себастьян поднял меч:

— Вот она!

Стратег императора с трудом переводил дыхание, а его голубые глаза пылали яростью.

— Себастьян! — бросилась к нему Дженнсен. — Мы должны выбираться отсюда! Мы должны увести императора в безопасное место! Появился волшебник, сестра погибла. Он один, поспеши!

В зал продолжали врываться люди — темная масса, звенящая кольчугами и бряцающая оружием, распределялась по периметру огромного зала подобно волкам, окружающим оленя. Себастьян махнул мечом:

— Сначала я возьму ее. Джегань получит хотя бы Мать-Исповедницу.

Дженнсен проследила направление его взгляда и увидела высокую женщину, одетую в грубый льняной светло-желтый балахон. Ее черные с проседью волосы, остриженные на уровне широких скул, были расчесаны на прямой пробор.

— Там Мать-Исповедница, — взревел Себастьян, пронзая женщину взглядом.

Дженнсен даже отшатнулась:

— Как Мать-Исповедница?..

Она представить себе не могла, что лорд Рал женился на женщине, годящейся ему в матери.

— Себастьян, что ты видишь?

Себастьян посмотрел на Дженнсен с раздражением:

— Мать-Исповедницу.

— Как она выглядит? Что на ней надето?

— Она одета, как всегда, в белое платье, — возбужденно проговорил он. — Неужели ты ее не видишь?

— Красивая сучка, — с улыбкой заметил стоящий рядом солдат, не в силах отвести взгляда от женщины на другом конце зала. — Но ее получит только император.

Все остальные тоже смотрели на нее возбужденными и похотливыми взглядами. Дженнсен схватила Себастьяна за руку и отвела в сторону:

— Себастьян, это не она!

— Ты в своем уме? — спросил он, уставившись на девушку. — Ты думаешь, я не знаю, как выглядит Мать-Исповедница?

— Я тоже ее раньше видел, — сказал стоящий рядом солдат. — Все правильно.

— Это не она, — настойчиво прошептала Дженнсен, держа Себастьяна за руку. — Это заклинание или что-то в подобном роде. Себастьян, там старуха. Это чудовищный обман. Мы должны разобраться…

Солдат, стоявший рядом с Себастьяном, издал странный звук. Схватившись за грудь, он выпустил меч, и оружие со звоном упало на пол. А солдат рухнул, как подрубленное дерево. Затем упал другой солдат, третий, четвертый. Бух… бух… бух… — раздавалось по залу. Будто валились деревья…

Защищая Себастьяна, Дженнсен встала перед ним и обняла его руками.

Раздался взрыв. Испепеляющие осколки со свистом пронеслись в воздухе, поражая заметавшихся по залу солдат. Дженнсен глянула через плечо. Старуха выставила перед собой руку, а к ней через зал летела сестра Света. Солдаты, сраженные невидимой силой, продолжали падать один за другим.

Сестра выставила вперед обе руки. Дженнсен увидела, что на кончиках ее пальцев засиял неяркий свет, начал накапливаться. Солдаты продолжали падать замертво.

Вот упал последний, и старая ведьма повернулась к сестре. Распростертыми руками волшебница отразила атаку: сорвавшийся с пальцев сестры луч света отразился от старухиных ладоней.

— Ты знаешь, что тебя ждет, — проскрипела старуха. — Принеси присягу, сестра, и ты станешь свободна от сноходца.

Дженнсен не поняла, о чем идет речь. Но сестре, похоже, все было предельно ясно.

— Нет! Я не боюсь такого конца! Возможно, Создатель и забудет обо мне, но для всех нас будет лучше, если я убью тебя.

— Если ты сделать выбор, то быть так! — отрезала ведьма. Сестра попыталась снова использовать свое волшебство, но вдруг с криком упала на пол. Руки ее начали судорожно царапать гладкий мрамор. Между приступами судорог она пыталась шептать молитвы. Так и не поднявшись и оставляя на мраморе кровавые разводы, она издала последний долгий вздох и, ударившись головой об пол, затихла.

С ножом в руке Дженнсен рванулась к смертоносной старухе. Себастьян ринулся за нею, но не успел сделать и нескольких шагов, как ведьма повернулась и направила на него мерцающий луч. Дженнсен бросилась под луч, и только это спасло Себастьяна от прямого удара. Луч разбился об нее снопом искр, а Себастьян с криком упал.

— Себастьян! Нет! — девушка ринулась к своему возлюбленному.

Тот держался руками за ребра и корчился от боли. Но по крайней мере он был жив.

Дженнсен повернулась к старухе. Та стояла неподвижно, с высоко поднятой головой и прислушиваясь. Было заметно, что она в замешательстве.

Ведьма не смотрела на девушку — она повернулась к ней ухом. И только теперь Дженнсен увидела, что оба глаза у старухи совершенно белые. Сначала девушка удивилась, но внезапно к ней пришло понимание.

— Эди?! — выдохнула она. Вздрогнув, старуха повернула голову, прислушиваясь другим ухом.

— Кто быть здесь? — скрипуче и требовательно спросила она. — Кто быть здесь?

Дженнсен не ответила: она боялась выдать себя. В комнате повисла жуткая тишина. На обветренном лице ведьмы лежала печать беспокойства. Потом старуха подняла руку, поняв, видимо, что происходит.

Дженнсен сжимала нож в руке, не зная, что делать. Если это действительно Эди — колдунья, о которой рассказывала Алтея, — то для нее Дженнсен должна быть невидимой. Так говорила Алтея… Но Себастьян для нее невидимым не был. Дженнсен шагнула вперед.

Старуха повернулась на звук шагов:

— Детка? Ты есть сестра Ричарда? Тогда почему ты быть с Орденом?

— Наверное, потому что я хочу жить!

— Нет! — Старуха тряхнула головой, выражая твердое несогласие. — Если ты быть с Орденом, то ты выбрать смерть, а не жизнь.

— Это у вас цель — убивать!

— Ложь! — сказала Эди. — Вы прийти ко мне с оружием и убивать, я к вам не приходить.

— Ну конечно! — выкрикнул Себастьян. — Но только потому, что вы изуродовали жизнь заразой магии! Вы задушите человечество, поработите весь мир вашими безнравственными древними методами.

— Вот! — произнесла Эди, кивая. — Вот кто обольстил детку.

— Он спас мою жизнь! Без Себастьяна я бы ничего не добилась! Я была бы никем! Я бы просто умерла! Как моя мать!

— Детка, и это ложь, — тихо проскрипела Эди. — Уходи от них, иди со мной.

— Тебе нравится одно, а мне другое, — отрезала Дженнсен. — Моя мама умерла у меня на руках, потому что так приказал лорд Рал. Я знаю правду. Правда в том, что ты хочешь принести лорду Ралу мою голову.

Эди махнула рукой:

— Детка, не знаю, что за ложь быть в твоей голове, но у меня нет времени. Ты пойдешь со мной, иначе я тебе не помогу. Нельзя ждать и минута.

Пока она говорила, Дженнсен неслышно продвинулась на несколько шагов вперед. Она должна была использовать возможность и выполнить задуманное.

Девушка прекрасна понимала, что перед нею старуха беспомощна. Всего несколько телодвижений и навык обращения с ножом, и желаемое будет достигнуто. Волшебство ведьмы бесполезно для того, кто неуязвим, — для Столпа Творения.

— Джен, дай ей! Ты можешь! Отомсти за мать!

Дженнсен уже преодолела четверть расстояния между Эди и Себастьяном. Крепко сжимая нож, она шагнула вперед.

— Если ты сделала выбор, то быть так! — услышав звук шагов, проскрипела Эди.

Ведьма протянула руки по направлению к Себастьяну, и девушка с ужасом поняла, что имела в виду колдунья: за свой выбор Дженнсен заплатит дорогой ценой — жизнью Себастьяна.