Глава 65
Далтон поднял взгляд и увидел вплывавшую в его кабинет Хильдемару. На ней было довольно откровенное платье из золотистого атласа, отделанное кружевом, будто кого-то здесь могли заинтересовать ее прелести.
Далтон поднялся из-за своего нового, очень дорогого стола. В свое время он и помыслить не мог, что такая роскошь окажется в его распоряжении.
— Хильдемара, рад, что ты нашла время зайти.
Она улыбнулась, глядя на него, как гончая на еду. Обойдя стол, она подошла к Далтону и уперлась задом о край так, чтобы оказаться с Далтоном чуть ли не нос к носу.
— Далтон, в этом наряде ты просто великолепен! Новый? Наверняка. — Она пробежала пальцами по расшитому рукаву. — И в кабинете ты тоже хорошо смотришься. Гораздо лучше, чем мой ничтожный супруг. Ты привнес сюда… стиль.
— Благодарю, Хильдемара. Должен сказать, что ты тоже выглядишь потрясающе.
Ее улыбка стала шире. Только он не мог понять — от искреннего ли удовольствия, или издевательски. С тех пор, как старый Суверен внезапно преставился, она не больно-то стеснялась демонстрировать Далтону свое восхищение. Но с другой стороны, Далтон достаточно хорошо ее знал, чтобы не подставлять ей спину, фигурально выражаясь. Он никак не мог решить, действительно ли она дружелюбна, или прячет за спиной топор палача. Но в любом случае предпочитал оставаться настороже.
— В городе подсчет голосов закончен, и с периферии результаты тоже поступают.
Далтон подумал, что теперь понимает причину ее улыбки и знает результаты голосования. Впрочем, в некоторых вещах никогда нельзя быть уверенным.
— Ну и как же ответили добрые граждане Андерита на предложение Магистра Рала присоединиться к нему?
— Боюсь, Магистр Рал нас не устроит, Далтон.
На его лице начала вырисовываться неуверенная улыбка.
— Правда? И насколько убедительно? Если отказ недостаточно мощный, Магистр Рал может посчитать, что у него есть повод настаивать на своем.
Хильдемара лукаво пожала плечами.
— Жители города, естественно, не верят Магистру Ралу. Семеро из десяти отказали ему в доверии.
Далтон откинул голову, закрыл глаза и облегченно вздохнул.
— Спасибо, Хильдемара, — ухмыльнулся он. — А остальные?
— Результаты только начали поступать. Солдатам нужно время, чтобы доскакать сюда…
— Но на данном этапе? Как идут дела в целом?
Она поводила пальцем по крышке стола.
— Удивительно.
Далтон озадачился:
— Удивительно? Это как?
И тут она подняла сияющее лицо:
— В худшем раскладе только трое из четырех проголосовали так, как нужно нам. В некоторых местах восемь-девять из десяти проголосовали против Магистра Рала.
Прижав руку к груди, Далтон испустил еще один облегченный вздох.
— Я примерно так и предполагал, но в таком деле никогда нельзя сказать наверняка.
— Просто поразительно, Далтон! Ты чудо! — Она взмахнула рукой. — И даже не понадобилось ничего фальсифицировать. Только представь!
Далтон восторженно потряс кулаками.
— Благодарю, Хильдемара! Спасибо за новости. А теперь извини, я хочу немедленно пойти сообщить Терезе. Я был так занят, что почти не видел ее последние недели. Она будет очень рада таким новостям.
Он было двинулся к двери, но Хильдемара уперла палец ему в грудь. В ее улыбке снова появилось что-то хищное.
— Уверена, что Тереза уже в курсе.
— А кто мог ей сообщить раньше, чем мне? — нахмурился Далтон.
— Бертран.
— Бертран? С чего это он станет сообщать Терезе такого рода новости?
Хильдемара жеманно улыбнулась:
— Ах, ну ты же знаешь, каким болтливым становится Бертран, когда находится между ног женщины, которую считает привлекательной.
Далтон застыл. В голове забили тревожные колокола. Он начал припоминать, как редко видел Терезу с тех пор, как Бертран стал Сувереном. Вспомнил, как восторженно Тереза относилась к персоне Суверена. Вспомнил, как она провела всю ночь в молитвах после встречи с прежним Сувереном. И с каким восторгом смотрела на Бертрана, когда Сувереном стал он.
Усилием воли Далтон заставил себя остановиться. Такого рода размышления — враг, разъедающий изнутри. Наверняка Хильдемара, зная, насколько он занят в последнее время, просто решила учинить ему неприятности или припугнуть. Очень на нее похоже.
— Это вовсе не смешно, Хильдемара.
Хлопнув рукой по столу, она наклонилась к нему и провела пальцем по скуле.
— А я тебя и не смешу.
Далтон молча стоял, стараясь избежать неверного шага, пока не выяснит все досконально. Это вполне может быть одной из ее мерзких шуточек, просто для того, чтобы рассорить его с Тэсс и подтолкнуть в ее, Хильдемары, объятия. Или она что-то не так поняла. Но Далтон отлично знал: в таких вещах Хильдемара никогда не ошибалась. У нее свои источники, не менее надежные, чем у самого Далтона.
— Хильдемара, не думаю, что тебе следует распространять клеветнические слухи.
— Это не слухи, мой дорогой Далтон, а голые факты. Я видела твою жену выходящей из его комнаты.
— Ты же знаешь Терезу. Она любит молиться…
— Я слышала, как Бертран хвастался Стейну, что заполучил ее.
— Что?! — Далтон едва не отшатнулся.
На лице Хильдемары расплылась ядовитая улыбка.
— Исходя из того, что Бертран рассказывает Стейну, она очень раскрепощенная куртизанка и обожает изображать скверную девочку в его кровати.
Далтон почувствовал, как к лицу горячей волной хлынула кровь. И подумал, не убить ли Хильдемару прямо на месте. Коснувшись пальцами рукояти меча, он всерьез взвесил эту мысль, но в конечном итоге полностью овладел собой, хотя и чувствовал, как подрагивают колени.
— Я просто подумала, что тебе нужно об этом знать, Далтон, — добавила она. — Мне показалось это весьма печальным: мой муж пользует твою жену, а ты ничего об этом не знаешь. Это может оказаться… неловко. Ты по незнанию мог бы невольно попасть в затруднительное положение.
— Почему, Хильдемара? — только и прошептал Далтон. — Почему ты так этому радуешься?
И тут наконец ее улыбка расцвела искренним удовольствием.
— Да потому, что я ненавидела твою самодовольную гордыню по поводу ваших обетов верности! Ненавидела то, как ты смотрел на всех свысока, считая себя со своей женой лучше всех остальных!
Чудовищным усилием воли Далтон сдержался. Во время судебных процессов он всегда мог заставить себя расчетливо и хладнокровно мыслить, чтобы найти наилучший выход из положения.
Сейчас он с жесткой решимостью сделал то же самое.
— Спасибо за информацию, Хильдемара. Это действительно могло создать некоторые затруднения.
— Сделай мне одолжение, Далтон, — не устраивай из этого трагедию. У тебя есть все поводы быть довольным. Мы ведь с тобой о Суверене толкуем. В конце концов, для любого мужчины большая честь — предоставить свою жену такой уважаемой и почитаемой особе, как Суверен Андерита. Отныне все будут любить и уважать тебя еще больше за то, что твоя жена помогает Суверену снимать напряжение, вызванное его высочайшей миссией. Тебе следовало бы догадаться, Далтон. Ты же сам сотворил из него то, чем он стал: представителя Создателя в этом мире. Твоя жена лишь верная подданная. — Хильдемара хихикнула. — Ну просто очень верная, судя по тому, что я слышала. Н-да, с такой женщиной состязаться трудновато. — Наклонившись, она поцеловала его в ухо. — Но я бы охотно попыталась, Далтон, солнышко. — Хильдемара выпрямилась и пристально поглядела ему в глаза. — Ты меня всегда привлекал. Ты самый опасный и непредсказуемый мужчина из всех, кого я знала, а мне попадались весьма качественные образцы.
Уже от двери она обернулась снова:
— Когда ты смиришься, Далтон, то поймешь, что все пустяки. Вот увидишь. Да, помнишь, ты сам мне как-то сказал, что, если решишь нарушить свои обеты, я буду первой, к кому ты придешь? Не забудь, ты обещал.
Далтон остался один в своем кабинете. Мысли его неслись галопом. Он пытался сообразить, что же ему делать.
Кэлен положила Ричарду руки на плечи и прижалась к уху щекой. Это было приятно, хотя и отвлекало. Она поцеловала его в висок.
— Как дела?
Ричард, зевнув, потянулся, размышляя, с чего начать.
— Этот малый был крепко не в себе.
— То есть?
— Переводить осталось еще много, но я уже примерно представляю, как было дело. — Ричард потер глаза. — Этого типа отправили сюда изгнать шимов. Он приезжает, досконально изучает проблему и находит простое решение. Волшебники в замке сочли это просто гениальным, о чем ему и сообщили.
— Он наверняка был горд похвалой, — сказала Кэлен, явно подразумевая обратное.
Ричард уловил иронию и согласился с ее оценкой.
— Ты права. Здесь он об этом не пишет, но из того, что мы читали прежде, я понял его образ мыслей. Он не гордился собой за то, что понял, а презирал тех, кто не смог понять.
— Итак, он нашел решение. И что дальше? — поинтересовалась Кэлен.
— Они велели ему немедленно заняться этим. Похоже, у них возникли из-за шимов те же неприятности, что и у нас, и они хотели, чтобы угрозе был немедленно положен конец. Андер жалуется, что раз уж у них хватило здравого смысла послать его сюда, то им заодно уж следовало бы прекратить указывать, что ему делать.
— Не самый лучший способ обращения с руководством в замке.
— Они умоляли его остановить шимов, потому что гибли люди. Судя по всему, они достаточно хорошо знали этого малого, чтобы не прибегать к угрозам. Во всяком случае, пока шла война. Итак, они попросили Андера все сделать так, как он сочтет нужным, но только пусть будет любезен поторопиться, чтобы избавить людей от страшной угрозы. Андер был весьма доволен этим посланием, однако незамедлительно воспользовался им как дубинкой и начал читать нотации волшебникам в замке.
— На тему?
Ричард взъерошил пятерней волосы. Было довольно трудно облечь в слова то, что имел в виду Андер.
— Еще много не переведено. Медленно идет. Но я сомневаюсь, что в этой книжке сказано, как изгнать шимов. У Йозефа Андера просто не тот склад ума, чтобы это записать.
Кэлен выпрямилась и встала перед Ричардом спиной к столу.
— Да ладно тебе, Ричард! — скрестила она руки на груди. — Я тебя слишком хорошо знаю. О чем ты умалчиваешь? — Ричард встал и, сжав пальцами виски, повернулся к ней спиной. — Ричард, ты что, мне не доверяешь?
Он мгновенно обернулся и взял Кэлен за руку.
— Нет-нет, что ты! Просто дело в том, что кое в чем из того, что он говорит, я не могу разобраться, где кончается истина и начинается безумие Йозефа Андера. Это выходит за всякие рамки того, о чем я когда-либо слышал, чему меня учили или чему я верю о магии.
Кэлен встревожилась. Ричард подумал, что напрасно ее пугает, и попытался объяснить.
— Йозеф Андер, — начал он, — считал себя лучше других волшебников.
— Нам это уже известно.
— Да, но вполне возможно, что он был прав.
— Что?!
— Иногда в безумии кроется гениальность, Кэлен. И я не знаю, где проходит граница. С одной стороны, то, что я слабо разбираюсь в магии, это слабость, но с другой стороны, это означает, что я не ограничен рамками прописных истин, как те волшебники из замка, и поэтому в отличие от них вижу правильность его слов. Видишь ли, Йозеф Андер рассматривал магию не как набор требований — взять щепотку того, это слово повторить трижды, вращаясь кругом на левой ноге, и все такое прочее. Он считал магию разновидностью искусства — способом самовыражения.
— Не понимаю, — нахмурилась Кэлен. — Либо ты произносишь заклинание так, как надо, либо оно не срабатывает. Как я вызываю мою силу прикосновением. Или как мы призвали шимов, выполнив определенные требования и заставив работать магию.
Ричард понимал, что с ее магическими способностями, с ее подготовкой и тем, чему ее учили, у нее возникнут те же трудности, что и у волшебников прошлого. И ощутил всплеск раздражения, как наверняка в свое время ощутил и Йозеф Андер. И в этом он тоже понимал Андера — понимал то раздражение, которое испытываешь, когда люди начинают говорить тебе частности по вопросу, в котором ты разбираешься куда лучше, но никак не можешь заставить их понять абстрактную концепцию всей картины в целом, которая лежит у них прямо перед носом.
И как когда-то Йозеф Андер, Ричард решил попытаться объяснить еще раз.
— Да, знаю и не говорю, что это не действует, но он считал, что это не все, а есть нечто большее. Что магию можно поднять на более высокий уровень — на порядок выше того, на каком пользуются даром большинство волшебников.
Теперь Кэлен совсем помрачнела.
— Ричард, это безумие.
— Не думаю. — Он взял дорожный журнал. — Тут есть ответ на какой-то не связанный с шимами вопрос, заданный из замка, но ты должна его услышать, чтобы понять образ мыслей Йозефа Андера. «Волшебник, который не может действительно уничтожать, не может и действительно творить», — прочел он основную мысль и постучал по журналу. — Он говорит о волшебнике, который, как и нынешние, обладает лишь Магией Приращения. Как Зедд. Андер даже не считает, что человек обладает волшебным даром, если он не владеет обеими сторонами магии. Он считает такого человека всего лишь аберрацией и беспомощно никчемным.
«Волшебник должен знать самого себя, — продолжил чтение Ричард, — иначе рискует творить неверное волшебство, которое вредит его собственной доброй воле». Это он говорит о том, что созидательный аспект магии вне ее структуры. «Магия усиливает страсти, и не только лишь такие, как радость, но и разрушительные страсти тоже, которые в конечном счете могут перерасти в одержимость и стать совершенно невыносимыми, если их не выплескивать».
— Похоже на то, что он пытается оправдать свои разрушительные наклонности, — заметила Кэлен.
— Не думаю. Я считаю, что он говорит о чем-то более значительном, о более высоком равновесии, чем принято считать.
Кэлен помотала головой, явно не улавливая то, что было совершенно ясно Ричарду, но он не видел способа ей растолковать, а потому продолжил чтение.
— А вот это важно. «Воображение — вот что делает волшебника великим, ибо благодаря ему он может выйти за рамки традиций и за пределы структуры того, что существует ныне, в более высокую область творения самой ткани магии».
— Так ты об этом толковал? Когда говорил, что он считал магию видом искусства? Способом самовыражения? Будто он сам Создатель — ткет полотно магии из ничего?
— Совершенно верно. Но послушай вот что. По-моему, это самое важное из того, что сказал Йозеф Андер. Когда шимы перестали творить зло, другие волшебники осторожно поинтересовались у Андера, что именно он сделал. Их слова так и дышат тревогой. И вот что он ответил на вопрос о том, что он сделал с шимами: «Благодать может покориться изобретательному заклинанию».
Кэлен потерла плечи, явно встревоженная этими словами.
— Добрые духи, что это могло значить?
— Мне кажется, он что-то изобрел, — наклонился к ней Ричард, — новую магию, выходящую за рамки изначального заклинания, призвавшего шимов в этот мир. Магию, которая одновременно и решала задачу, и удовлетворяла его собственные интересы. Иными словами, Йозеф Андер стал творцом.
Кэлен широко распахнула глаза. Ричард знал, что она осмысливает степень отклонения от нормы того, с чем они имеют дело. С сумасшедшим, который в конечном итоге обрушил шимов им на голову.
— Мир разлетается вдребезги, — прошептала она еле слышно, — а ты говоришь о том, что Йозеф Андер использовал магию как вид искусства?
— Я просто передаю тебе то, что написал этот человек. — Ричард перевернул последнюю страницу. — Предыдущее я пропустил. Хотел посмотреть его самое последнее послание в замок.
Ричард еще раз перечитал древнед’харианский текст, чтобы убедиться, что перевел правильно, а затем зачитал вслух слова Йозефа Андера.
— «Под конец я пришел к выводу, что должен отринуть и Создателя, и Владетеля. И создал собственное творение, собственное возрождение и смерть, и этим своим деянием навсегда защитил мой народ. Итак, прощайте, ибо я упокою мою душу в тревожных водах и таким образом буду вечно присматривать за тем, что так тщательно соткал и что отныне в полной безопасности и неизменно». — Ричард поднял глаза: — Видишь? Ты поняла? — И увидел, что она ничего не понимает. — Кэлен, я не думаю, что он изгнал шимов, как должен был. Вместо этого он использовал их в личных целях.
— Использовал? — Она сморщила нос. — Для чего можно использовать шимов?
— Домини Диртх.
— Что?! — Кэлен сжала пальцами переносицу. — Тогда как же мы ухитрились выполнить столь четко очерченные жесткие условия и неумышленно призвать их? Такого рода конструкция в точности соответствует той, за рамки которой, как ты говоришь, вышел Йозеф Андер — или считал, что вышел.
Именно этого аргумента Ричард и ждал.
— Все дело в равновесии. Разве не видишь? Магия должна уравновешиваться. Чтобы сделать что-то созидательное, он должен был уравновесить это чем-то несозидательным, причем по очень жесткой формуле. И жесткость требований к заклинанию по высвобождению шимов сама по себе подтверждает созидательность того, что он сотворил.
Ричард достаточно хорошо знал жену, чтобы видеть: она не согласна с ним, но не в настроении спорить.
— Так как же нам тогда изгнать шимов? — лишь спросила она.
Ричард покачал головой, признавая полное поражение.
— Не знаю. И боюсь, что ответа на этот вопрос не существует. Волшебники — современники Йозефа Андера — тоже злились на него. И в конечном итоге просто решили считать эту страну потерянной. Я начинаю верить, что Йозеф Андер состряпал несокрушимую магию внутри неразрешимой головоломки.
Кэлен взяла книгу у него из рук, закрыла и положила на столик.
— Ричард, по-моему, ты тоже немножко спятил, читая бредни этого психа. Магия действует совсем не так.
Именно это и говорили волшебники в замке Йозефу Андеру — что он не сможет перестроить и контролировать элемент, изначально неконтролируемый. Однако Кэлен Ричард этого не сказал. Она не готова думать о магии в таких понятиях.
Как и все другие волшебники.
Йозефу Андеру совсем не понравилось то, что его идеи отвергли на корню, отсюда и его последнее прости.
Кэлен обвила руками его шею.
— Извини. Я знаю, ты делаешь все, что можешь. Я просто нервничаю. Скоро должны сообщить результаты голосования.
— Кэлен, — обнял ее за талию Ричард, — люди увидят правду. Должны увидеть.
— Ричард, — прошептала она, опустив взгляд, — давай займемся любовью.
— Здесь? Сейчас?
— Мы можем завязать полог. Хотя все равно никто сюда без разрешения не войдет. — Она улыбнулась. — Обещаю вести себя тихо и не смущать тебя. — Она приподняла ему подбородок. — И ничего не скажу твоей второй жене.
Последняя реплика вызвала мимолетную улыбку.
— Кэлен, мы не можем.
— Ну, а я бы смогла. Спорим, я и тебя могу заставить передумать?
Ричард приподнял маленький темный камешек, висящий у нее на шее.
— Кэлен, магия исчезла. Эта штука не сработает.
— Знаю. Потому и хочу. — Она уцепилась за его рубашку. — Ричард, мне наплевать. Ну, сделаем мы ребенка. И что из этого?
— Сама знаешь, что из этого.
— Ричард, разве это будет так уж плохо? Разве? — Ее зеленые глаза наполнились слезами. — Разве будет плохо, если у нас с тобой будет ребенок?
— Нет-нет, Кэлен! Конечно же, нет! Дело не в этом. Ты же знаешь, что мне бы очень хотелось. Но сейчас мы не можем себе этого позволить. Нам не по силам высматривать Шоту в каждом углу, поджидающую удобного момента, чтобы выполнить обещание. Мы не можем позволить себе отвлекаться от наших обязанностей.
— Наших обязанностей… А как насчет нас? Насчет наших желаний?
Ричард отвернулся.
— Кэлен, ты действительно хочешь принести ребенка в этот мир? В безумие этого мира? В мир, где разгуливают шимы и маячит чудовищная война?
— А если я скажу «да»?
Ричард снова поглядел на нее и улыбнулся. Он видел, что только расстраивает ее. Наверное, то, что Дю Шайю ждет ребенка, вызывает у Кэлен желание завести собственного.
— Кэлен, если ты хочешь, то я согласен. Хорошо? В любой момент, как захочешь, мы так и сделаем. А с Шотой я разберусь. Но сейчас… Не могли бы мы подождать, пока не увидим, будет ли вообще существовать мир живых — или мир, где существует свобода, — в который мы можем принести наше дитя?
Она наконец улыбнулась.
— Конечно. Ты прав, Ричард. Я просто… замечталась. Нам нужно разобраться с шимами, Имперским Орденом…
Ричард обнял ее и привлек к себе, и тут снаружи раздался голос капитана Мейферта.
— Вот видишь? — шепнул Ричард.
Кэлен улыбнулась.
— Да, капитан, войдите.
Офицер нехотя вошел в палатку, тщательно избегая смотреть Ричарду в глаза.
— В чем дело, капитан?
— Э-э… Магистр Рал, Мать-Исповедница… Голоса в Ферфилде подсчитаны. Наши солдаты вернулись с результатами по стране. Но еще не все, — быстро добавил он. — Большинство еще не вернулись. На обратную дорогу им требуется несколько дней.
— Ну и какие же результаты, капитан?
Офицер протянул листок. Ричард прочитал — и недоуменно замер.
— Семь из десяти против нас, — прошептал он.
Кэлен ласково забрала у него бумагу и заглянула в нее. Затем молча положила на стол.
— Ладно, — кивнул он, — мы знаем, что в городе они распространяли всю эту ложь. По стране результаты будут иными.
— Ричард, — шепнула Кэлен, — они распространили эту же ложь по всей стране.
— Но мы ведь разговаривали с людьми! Проводили с ними много времени. — Ричард повернулся к капитану Мейферту. — Какие результаты с периферии?
— Ну…
— Какие результаты в этом местечке, как его… Вестбрук! — прищелкнул пальцами Ричард. — Где мы осматривали вещи Йозефа Андера. Какие результаты в Вестбруке? Оттуда вести есть?
Офицер отступил на шаг.
— Да, Магистр Рал.
— Ну и?..
— Ричард, — тронула его за руку Кэлен, — капитан на нашей стороне.
Сжав виски, Ричард сделал глубокий вдох.
— Каковы результаты голосования в Вестбруке, капитан?
Капитан, чуть побледнев, откашлялся.
— Девять из десяти против нас, Магистр Рал.
Ричард ошарашенно уставился на него. Он ведь разговаривал с этими людьми! Некоторых помнил по именам, помнил их чудесных детишек.
Ричарду показалось, что земля ушла у него из-под ног и он проваливается в какое-то безумие. Он не спал ночами, стараясь помочь этим людям получить право жить так, как они хотят, сохранить свободу. А они отринули ее.
— Ричард, — с мягким сочувствием сказала Кэлен, — это не твоя вина. Они внушили этим людям ложь. Запугали их.
— Но… — растерянно повел рукой Ричард. — Я ведь разговаривал с ними, объяснял, что это ради них самих, ради их же будущего, ради свободы их детей…
— Я знаю, Ричард.
Капитан Мейферт неловко переминался с ноги на ногу. Кэлен жестом отпустила его. Офицер поклонился и тихо попятился из палатки.
— Пойду прогуляюсь, — шепотом проговорил Ричард. — Мне нужно побыть одному. — Он махнул на одеяла. — Ложись без меня.
И ушел один во тьму.
