Глава 48
Было уже поздно, и в темноте люди на улицах не узнавали ее. Да и кто бы решил, что Мать-Исповедница будет бегать по городу без обычного эскорта?
Как и говорила Кара, повсюду сновали мелкие торгаши. Одни призывали покупать у них снадобья, чтобы отразить чуму или вылечить близких, если те уже заболели. Другие прогуливались по улицам с лотками, на которых грудами были навалены магические амулеты против чумы. Кэлен помнила их лица: те же самые лоточники совсем недавно предлагали те же самые амулеты тем, кто желал найти мужа или жену или наставить на путь истинный неверного супруга. Старухи продавали деревянные дощечки, с гарантией защищающие от чумы, если их повесить над дверью.
Кэлен с радостью приказала бы армии очистить город от шарлатанов, но понимала, что такое вмешательство вызовет бурный протест со стороны покупателей. Она хорошо представляла себе, как после этого на всех углах начнут орать о властителях, которые хотят сгноить честных тружеников. Кэлен поражалась, почему люди всегда уверены в том, что стоящим у власти непременно выгодно, чтобы они умирали, но это заблуждение не в состоянии были рассеять ни очевидность, ни здравый смысл.
Кроме того, если бы Кэлен приказала прекратить продажу этих «лекарств», ими бы начали торговать из-под полы и за более высокую цену.
Первое Правило Волшебника: люди готовы поверить любой лжи, если хотят, чтобы это было правдой, или боятся, что это окажется правдой. Люди покупали эти «лекарства» потому, что хотели жить.
Кэлен представила, что бы делала она, если бы заболел Ричард. Наверное, в отчаянии тоже бросилась бы к знахарям и шарлатанам. А вдруг и правда поможет?
Но на самом деле помочь людям могли только она и Ричард.
Войдя во дворец, Кэлен сразу пустилась на поиски Ричарда. Возле открытых двойных дверей зала для официальных приемов она остановилась. Ее внимание привлек голос Дрефана.
Стол, за которым обычно сидели высокопоставленные гости, сейчас был уставлен зажженными свечами. По одну сторону стола стоял Дрефан, а по другую прямо на полу сидели слуги, человек пятьдесят или шестьдесят. Они слушали с большим вниманием, поскольку Дрефан говорил о том, как сохранить и укрепить здоровье.
Кэлен тоже послушала. Дрефан объяснял, что, засоряя тело нездоровыми мыслями и поступками, человек сам открывает дорогу болезни, говорил о том, что надо правильно жить, правильно питаться и стараться всегда быть в гармонии с природой, объяснял, что такое аура, как она взаимодействует с телом, что может ее повредить, а что, наоборот, укрепить.
Многое из того, что он говорил, показалось Кэлен вполне разумным, особенно когда он коснулся вопросов питания. Слушатели внимали с раскрытыми ртами. Кэлен поразилась, как ему удалось сделать столь сложные вещи доступными их пониманию. Люди благодарили его и говорили, что до этого они жили в слепоте и лишь теперь он подарил им зрение.
Эти люди слушали не брата магистра Рала, они слушали Дрефана Рала, верховного жреца Рауг’Мосс.
Потом Дрефан перешел к практике, и под руководством верховного жреца все как один послушно закрыли глаза и начали учиться правильно дышать. Пока они сидели, втягивая воздух через нос и выдыхая его через рот, — Дрефан объяснил, что через нос в человека вливается сила жизни, а через рот удаляются вредные вещества, — он повернул голову и, посмотрев на Кэлен, лучезарно и доброжелательно улыбнулся ей. Его синие глаза, глаза Даркена Рала, были исполнены доброты. Кэлен не удивилась, что его слушатели так верят ему. Она заставила себя улыбнуться в ответ.
Кэлен вспомнила, как Шота говорила о неприятных воспоминаниях, которые так трудно изгнать из памяти. Она жалела, что никак не может забыть руку Дрефана между ног Кары.
Дрефан старался помочь людям. Он делал все, что мог, чтобы остановить чуму. Он был искусный целитель — верховный жрец Рауг’Мосс. Кэлен попыталась заместить образ Дрефана, шарящего у Кары между ног, образом Дрефана, успокаивающего больных ребятишек.
Дрефан объяснил, зачем он тогда это сделал. Это было необходимо, чтобы спасти Каре жизнь. Морд-сит умирала, но Дрефан ее исцелил. Ричард доволен Дрефаном. Кэлен отвернулась и пошла дальше — искать Ричарда.
Тристан Башкар прохаживался по балкону и остановился, увидев Кэлен внизу. По привычке он упер руку в бок, откинув плащ, и на бедре у него блеснул кинжал, с которым он не расставался.
Кэлен часто встречала Тристана во дворце, и с каждым разом ей все меньше нравилось его присутствие. Она уже начинала жалеть, что не поселила его где-нибудь на окраине.
У дверей кабинета, где Ричард обычно переводил дневник Коло, Кэлен увидела Улика с Иганом. Они посмотрели на нее как-то странно, но она не придала этому значения, а лишь поздоровалась с ними и вошла в кабинет.
Ричард сидел за столом, подперев руками голову. Перед ним лежала открытая книга. Две свечи на столе и лампа освещали комнату, а в камине потрескивали березовые поленья. Плащ Ричарда валялся на стуле, но перевязи с мечом он не снял.
Ричард обернулся и, увидев Кэлен, вскочил на ноги. Без золотого плаща он был похож на большую черную тень, скользнувшую через комнату. Кэлен бросилась ему навстречу, обняла его и прижалась к его груди.
— Пожалуйста, Ричард, не кричи на меня. Пожалуйста, только обнимай меня. — Ее душили слезы. — Пожалуйста, ничего не говори, только обнимай меня.
Это было наслаждение — снова чувствовать, что он рядом. В его сильных объятиях Кэлен сразу забыла обо всех тревогах. Она слушала потрескивание огня и стук его сердца. В безопасности его объятий она почти верила, что все прекрасно и у них есть будущее.
Она вспомнила слова матери:
У Исповедниц не бывает любви, Кэлен. У них есть только долг.
Кэлен вцепилась в его черную куртку, стараясь не разрыдаться. Ричард обнимал ее и гладил по волосам. Она попросила, чтобы он обнимал ее и ничего не говорил, и он это делал. Но от этого ей стало еще больнее.
Он должен был задавать ей вопросы. Говорить, что рад видеть ее целой и невредимой, кричать, что беспокоился за нее, спрашивать, где она была и что узнала, рассказывать, что удалось узнать ему; но он молчал. Он делал то, о чем она попросила, ставя ее желания превыше всего.
Как она будет жить без его любви? Как будет дышать? Как заставит себя дотянуть до старости, пока смерть не положит конец ее страданиям?
— Ричард… Прости, что мое письмо было таким угрожающим. Я не хотела тебе угрожать, клянусь. Я хотела только, чтобы ты был в безопасности. Прости, что я причинила тебе боль.
Он обнял ее крепче и поцеловал в макушку. Кэлен жалела, что не может умереть в его объятиях прямо сейчас и избавиться от необходимости выполнять свой долг и делать то, что ей предначертано.
— Как твоя нога? — спросила она.
— Моя нога?
— Кара сказала, что ты повредил ее о стул.
— О, моя нога замечательно. Стул умер, но я не думаю, что он долго мучился.
Несмотря ни на что, Кэлен рассмеялась. Сквозь слезы.
— Ладно, по-моему, твои объятия привели меня в чувство. Теперь можешь на меня наорать.
Вместо этого он поцеловал ее. Это был восторг, какого Кэлен не испытывала даже в сильфиде.
— Так, — наконец сказал Ричард. — Что тебе сказали духи наших предков?
— Духи предков? Откуда ты знаешь, что я была в Племени Тины?
Ричард приподнял бровь:
— Кэлен, у тебя все лицо разрисовано глиной. Неужели ты думала, что я не замечу?
Кэлен провела пальцами по лбу и щекам.
— Я так торопилась, что совсем забыла об этом. Неудивительно, что все на меня так странно смотрели.
Пока она шла по дворцу, три разных служанки спросили, не хочет ли Мать-Исповедница принять ванну. Наверное, они решили, что она лишилась рассудка.
Лицо Ричарда стало серьезным.
— Так что же сказали тебе духи предков?
Кэлен набралась храбрости и показала на костяной нож у себя на плече.
— Дух деда Чандалена позвал меня с помощью этого ножа. Он сказал, что чума не ограничивается Эйдиндрилом. Она распространяется по всем Срединным Землям.
Ричард вздрогнул.
— Ты думаешь, это правда?
— У старейшины Брегиндерина я заметила пятна. Он, наверное, уже умер. Чандален сказал, что дети видели женщину возле деревни людей Тины. Она показала им что-то разноцветное и блестящее, точно как говорила Лили. Один мальчик уже умер. Сестра Амелия была там.
— Добрые духи! — прошептал Ричард.
— Положение ухудшается. Дух показал мне, что будет, если чуму не остановить. Смерть охватит всю землю. Выживут единицы. Еще дух сказал, что чума начата с помощью магии, украденной у Храма Ветров, но в самой чуме магии нет. Джегань использовал магию, не думая о ее мощи. Если чуму не остановить, она в конечном счете перекинется и на Древний мир.
— Слабое утешение. Дух не говорил, как Джегань украл эту магию?
Кэлен отвела взгляд и кивнула.
— Ты был прав насчет красной луны. Это было предупреждение, что Храм Ветров осквернен.
Кэлен рассказала ему о зале Предателя, о том, почему сестра Амелия смогла пройти через него, и о том, что Храм Ветров, как и подозревал Ричард, в какой-то степени разумен.
Ричард оперся рукой на каминную полку и уставился на огонь. Он закусил губу и внимательно слушал.
Кэлен рассказала ему, что для того, чтобы остановить чуму, они должны войти в Храм Ветров, который существует в обоих мирах одновременно, и о том, что принимать решения во всем, что касается этого, будут как добрые, так и злые духи.
— И дух предка не дал тебе никакого намека, как мы должны добраться до Храма Ветров?
— Нет, — сказала Кэлен. — По-моему, он и не знал. Он сказал, что храм в свое время откроет нам, что должно быть сделано. Шота говорила то же самое.
Ричард рассеянно кивнул и надолго задумался. Кэлен нервно ломала пальцы и молча ждала.
— А что Шота? — спросил наконец Ричард. — Что случилось с ней?
Кэлен заколебалась. Она понимала, что должна быть с Ричардом откровенна, но она была не в силах передать ему все, о чем говорила Шота.
— Ричард, мне кажется, Шота вовсе не пыталась доставить нам неприятности.
Он повернулся к ней.
— Она послала Надину, чтобы та стала моей женой, и ты считаешь, что этим она не доставила нам неприятностей?
Кэлен откашлялась.
— Шота не посылала Надину. — Ричард молчал, не сводя с нее хищного взгляда, и она продолжала: — Сообщение о том, что ветры охотятся на тебя, исходит не от нее. Храм Ветров послал его тебе через нее, так же как и через того мальчика, который умер. Шота не хотела причинять нам зла.
Ричард нахмурился.
— Что еще ведьма сказала тебе?
Кэлен сцепила руки за спиной.
— Ричард, я отправилась туда, чтобы положить конец посягательствам Шоты на нашу судьбу. Я была готова убить ее. Я была убеждена, что она желает нам зла. Я разговаривала с ней. Именно разговаривала. Шота не так… злонамеренна, как мне казалось. Она не хочет, чтобы мы имели ребенка, но вовсе не собирается нас разлучать. Она умеет видеть будущее и лишь сообщает о том, что видит, в надежде помочь нам. Она — только посланец. Она не управляет событиями. Она сказала то же самое, что и дух предка, — чума была наслана с помощью магии, а не началась сама по себе…
Ричард поднял руку, заставив ее замолчать.
— Она сказала Надине — иди и стань женой этого Ричарда! Она хочет нас разлучить! Она хочет вбить клин между нами, а ты поддаешься на ее фокусы!
Кэлен отошла от него подальше.
— Нет, Ричард. Ты, как и я, все неправильно представляешь. Духи послали тебе невесту. Шоте было дозволено повлиять лишь на то, кто это будет. Она выбрала Надину. Шота говорит, что она видела, как ты женишься на невесте, посланной духами, и хотела, чтобы это был кто-то, кого ты знаешь. Она всего лишь старалась, чтобы тебе не было так больно.
— И ты поверила? Ты сумасшедшая!
— Ричард, мне больно.
Он отпустил ее руку.
— Прости, — пробормотал он и отошел к камину. Кэлен услышала, как он скрипнул зубами.
— Ты говоришь, она сказала тебе то же самое, что и дух. Ты помнишь ее слова?
Кэлен отчаянно думала, как отделить то, что она знала, от того, что можно ему сказать. Она знала, как неблагоразумно скрывать что-то от Ричарда, но была не в силах сказать ему все.
— Шота сказала, что это было не последнее послание от ветров. Она сказала, что мы получим еще одно, связанное с луной.
— С луной? Что это значит?
— Я не знаю. И она, по-моему, тоже. Она сказала только, что мы ни в коем случае не должны им пренебрегать.
— Вот как? И она не сказала почему?
— Она сказала, что от этого зависит наше будущее — и будущее всех живущих. Она сказала, что это будет наша единственная возможность исполнить свой долг и спасти жизнь всех, кто зависит от нас.
Ричард повернулся к ней. Кэлен показалось, что над ней закружилась смерть. Его взгляд был таким же, как у Дрефана. Как у Даркена Рала.
— Она сказала тебе еще что-то, и ты пытаешься это скрыть! — прорычал он. — Что?
Это не Ричард с ней говорил. Это говорил Искатель. Теперь Кэлен поняла, почему Искателя так боялись: он сам был законом себе. Взгляд его серых глаз проникал ей прямо в душу.
— Ричард, — прошептала она, — пожалуйста, не спрашивай меня об этом.
Его взгляд вонзился в нее как стрела.
— Что Шота сказала тебе?
Кэлен сглотнула. Она задыхалась от страха. Горячие слезы потекли по ее щекам.
— Шота видела будущее. — Кэлен хотела промолчать и с удивлением услышала собственный голос. — Она видела, как ты женишься на другой. — Под его взглядом невозможно было молчать. — Она видела, как я выхожу замуж. Не за тебя.
Ричард застыл на мгновение. В нем бушевала ярость. Он сдернул через голову перевязь с мечом и бросил ее на стул.
— Ричард, что ты делаешь?
Не говоря ни слова, он пошел к двери. Кэлен загородила ему дорогу. Это было все равно что встать перед разъяренной горой.
— Ричард, что ты задумал?
Он поднял ее и отставил в сторону, как ребенка.
— Я собираюсь убить ее.
Кэлен обхватила его и потянула назад. Ричард, казалось, этого даже не заметил. Он оставил свой меч, потому что не мог путешествовать с ним в сильфиде.
— Ричард! Ричард, пожалуйста, остановись! Если ты любишь меня, остановись!
Он остановился и повернулся к ней. Его голос был похож на удар грома.
— Что?
— Ричард, ты думаешь, я безмозглая дура?
— Конечно, нет.
— Ты думаешь, что я хочу выйти за кого-то, кроме тебя?
— Нет.
— Ричард, тогда послушай меня. Шота сказала, что видела будущее. Она не творит будущее, она только видит его. И она рассказала мне о том, что видела, чтобы помочь нам.
— Хватит с меня ее «помощи». Она позволяет себе слишком много вольностей. Эта будет последняя.
— Ричард, мы должны подумать, что делать. Мы должны остановить эту чуму. Ты видел, как умирают дети. Ты хочешь, чтобы умерли все, потому что тебе лень сесть и пошевелить мозгами?
Он стиснул в кулаке какой-то амулет на цепочке, которого Кэлен раньше у него не видела.
Хотя он был без меча, смертельная магия плясала в его глазах.
— Мне наплевать на то, что говорит Шота. Я не женюсь на Надине. И не позволю тебе выйти замуж за кого-то еще.
— Я знаю, — прошептала Кэлен. — Ричард, я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое. Но надо думать. Если ты убьешь Шоту, это ничего не изменит. Ты всегда говорил, что на будущее можно воздействовать, потому что оно еще не осуществилось. Ты всегда говорил, что нельзя позволить Шоте заставить нас поверить ее словам и тем самым дать ей возможность направлять наши действия.
Его глаза сияли смертельным гневом.
— Ты веришь ей.
Кэлен сделала глубокий вдох, пытаясь восстановить самообладание.
— Я верю, что она видела будущее. Ричард, разве ты не помнишь, как она говорила, что я коснусь тебя своей властью? И чем это кончилось? Она оказалась права — но моя магия не повредила тебе, и мы получили возможность любить друг друга. Все обернулось к лучшему — а вспомни, как я боялась.
— Как твоя свадьба с кем-то другим может обернуться к лучшему?
Кэлен вдруг поняла, что это на самом деле: ревность. Ричард никогда раньше ее не ревновал. Она впервые видела его охваченным ревностью.
— Я солгала бы, если бы сказала, что знаю ответ на этот вопрос. — Кэлен положила руки ему на плечи. — Ричард, я люблю тебя, и это правда. Я никогда не смогу полюбить кого-то еще. Ты ведь веришь мне, Ричард? Я верю тебе и знаю, что ты не любишь Надину. Разве ты не веришь мне? Разве ты мне не доверяешь?
Ричард немного остыл.
— Конечно, я верю тебе. — Гнев в его глазах сменился печалью. Он разжал кулак, и амулет повис на цепочке. — Но…
— Но ничего! Мы любим друг друга, и это самое главное. Что бы ни случилось, мы должны верить друг в друга. Если мы не будем верить, то мы пропали.
Наконец он заключил ее в объятия. Кэлен знала, как он страдает. Она страдала не меньше. И ей было еще хуже, потому что на самом деле Кэлен не верила, что есть способ обойти предсказание Шоты.
Она взяла в руку незнакомый амулет. В центре, окруженный узорами из золотых и серебряных линий, горел рубин в форме слезинки и размером с ноготь большого пальца.
— Ричард, что это? Где ты его взял?
Он взял у нее амулет и посмотрел на него.
— Это часть моего костюма, как и все остальное. Я нашел его в замке.
— В анклаве Первого Волшебника?
— Да. Он принадлежал человеку, который во времена Коло был Первым Волшебником. Его звали Барах.
— Кара сказала, что ты нашел отчет о суде. Как тебе там понравилось?
Ричард посмотрел в сторону.
— Там было… красиво. Я не хотел уходить.
— Ты что-нибудь узнал из отчета?
— Нет пока. Он написан на древнед’харианском. Бердина работает над дневником Коло; мне придется заняться отчетом. Я только час назад начал его переводить, но далеко не продвинулся. Я беспокоился о тебе и ни о чем другом не мог думать.
Кэлен коснулась странного амулета.
— Ты знаешь, что этот символ значит?
— Да. Рубин означает каплю крови. Это символ первой заповеди.
— Первой заповеди?
Голос стал далеким, словно он говорил не ей, а себе самому:
— Это означает только одно и в то же время все: убивать. Однажды призванный к борьбе, ты должен убивать. Все остальное вторично. Убивать. Это твой долг, твоя цель, твой голод. Нет законов важнее и нет обязательств выше. Убивать.
От этих слов Кэлен охватил холод, а он продолжал:
— Линии — изображение танца. Убивай из пустоты и не мешкай. Заруби врага как можно быстрее. Убивай с уверенностью. Руби решительно. Врубись в его силу. Просочись сквозь брешь в защите врага. Убей его. Не позволяй ему дышать. Сокруши его. Убей его без милосердия к глубинам его духа. Это равновесие между жизнью и смертью. Это — танец со смертью. Это — закон жизни боевого чародея. Он следует ему — или он умирает.
