Глава 42
Кэлен смотрела, как женщина-ведьма снова исчезает в мрачном лесу. Виноградные лозы, свисающие со скал, тянулись к хозяйке, как ручные зверюшки.
Она скрылась в саване тумана. Невидимые птицы щелкали и свистели там, куда ушла Шота.
Кэлен направилась к покрытому мхом валуну, который ей показала Шота, и увидела сильфиду. Ее серебряное лицо поднялось над парапетом. Кэлен едва не жалела, что сильфида здесь, как будто, если бы Кэлен не смогла вернуться, ничего из того, о чем говорила Шота, не произошло бы.
Как она сможет теперь смотреть в глаза Ричарду и не кричать от муки? Как она будет жить дальше?
— Вы желаете путешествовать? — спросила сильфида.
— Нет, но должна.
Сильфида нахмурилась, словно не понимая.
— Если вы желаете путешествовать, я готова.
Кэлен села на землю, спиной к сильфиде, и подобрала под себя ноги. Неужели она должна так легко с этим смириться? Подчиниться судьбе? Неужели нет выбора?
Думай о решении, а не о задаче.
Так или иначе, сейчас все это уже не казалось ей таким неотвратимым, как было совсем недавно. Решение должно быть. Ричард бы так легко не сдался. Он боролся бы за нее. И она будет за него бороться. Они любят друг друга, и это самое важное.
Разум Кэлен был затуманен. Она попыталась сосредоточиться и рассуждать здраво.
Кэлен знала, что ведьмы околдовывают людей. Не обязательно из дурных намерений; такова была их природа. Человек не в силах изменить свой рост или цвет глаз. Ведьмы околдовывали людей, потому что таким образом проявляла себя их магия.
Шота в известной степени околдовала и Ричарда — его спасла только магия Меча Истины.
Меч Истины.
Ричард — Искатель. Его предназначение — находить ответы на вопросы, докапываться до истины. Она влюблена в Искателя. Он бы не стал так легко от нее отказываться.
Кэлен механически сорвала листик и принялась отщипывать от него кусочки. Она размышляла над тем, что говорила Шота. Многому ли из всего этого она действительно верит? Разговор с ведьмой начал казаться Кэлен сном, от которого она только что пробудилась. Возможно, положение все же не такое отчаянное, как ей представлялось.
Ее отец говорил ей — никогда не уступай, борись с каждым вздохом, до последнего вздоха, если потребуется. И он бы на ее месте не уступил. Еще ничего не кончено. Будущее это будущее, и, несмотря на все, что говорила Шота, еще неизвестно, как будет.
Что-то пощекотало Кэлен плечо. Погруженная в мысли, она хлопнула по нему и снова принялась щипать листик. Есть решение, есть. Должно быть.
Когда она хлопнула по плечу снова, ее пальцы наткнулись на костяной нож. Он был теплым.
Кэлен вынула нож и положила себе на колени. Он становился все теплее и, кажется, слегка подрагивал. В конце концов он стал обжигающе горячим.
Кэлен смотрела, как черные перья зашевелились. Они качались и танцевали, словно под ветром. Кэлен оцепенела. Воздух был мертв. Не было никакого ветра.
Кэлен вскочила на ноги.
— Сильфида! — Серебряное лицо сразу возникло над парапетом. — Сильфида, я должна путешествовать.
— Хорошо, мы будем путешествовать. Куда вы желаете отправиться?
— Люди Тины. Я должна попасть к людям Тины.
По текучему лицу пробежала рябь.
— Я не знаю такого места.
— Это не место. Это люди. Люди. — Кэлен ударила себя в грудь. — Люди, такие, как я.
— Я знаю много народов, но люди Тины мне неизвестны.
Кэлен задумалась на мгновение.
— Они живут в степях.
— Я знаю места в степях. К какому месту вы желаете путешествовать? Назовите его, и мы отправимся. Вы останетесь довольны.
— Ну, это равнина. Плоское поле. Никаких гор, как здесь. — Кэлен повела рукой вокруг, но сообразила, что сильфида может увидеть только деревья.
— Я знаю несколько таких мест.
— Как они называются? Возможно, я узнаю названия.
— Я могу путешествовать к реке Каллисидрин.
— К западу от Каллисидрина. Люди Тины — дальше на запад.
— Я могу путешествовать к долине Тонделен, ущелью Харья, равнинам Кеа и Зилан, расщелине Геркона, в Андерит, Пиктон, к сокровищу Джокопо.
— Что? Что ты назвала последним? — Кэлен знала почти все названия, которые перечисляла сильфида, но все эти места были далеко от Племени Тины.
— Сокровище Джокопо. Вы желаете путешествовать туда?
Кэлен положила на ладонь теплый костяной нож. Чандален рассказывал ей, как племя джокопо напало на людей Тины, и духи предка научили дедушку Чандалена защищать от врагов свои земли. Чандален сказал, что до войны они торговали с Джокопо. Джокопо должны были жить близко к Племени Тины.
— Повтори последнее название, — попросила Кэлен.
— Сокровище Джокопо.
Черные перья снова принялись танцевать и вертеться. Кэлен убрала нож за полоску ткани вокруг плеча и вспрыгнула на парапет.
— Я желаю путешествовать к сокровищу Джокопо. Ты отнесешь меня туда, сильфида?
Серебряная рука сняла ее с парапета.
— Войдите в меня. Мы отправимся к сокровищу Джокопо. Вы останетесь довольны.
Кэлен вдохнула сильфиду — но на этот раз не испытала экстаза. Она была слишком опечалена тем, что услышала от Шоты.
Зедд закудахтал как сумасшедший. Он показал Энн язык и, надув щеки, издал непристойный звук.
— Тебе ни к чему притворяться, — рявкнула Энн. — Кажется, это твое естественное состояние.
Зедд поболтал ногами в воздухе, словно пытался идти вверх тормашками. Кровь прилила ему к голове.
— Ты хочешь жить или умереть, сохраняя достоинство? — спросил он.
— Я не буду изображать сумасшедшую.
— Именно изображать! Только не сиди без дела в грязи. Изображай!
Энн наклонилась к нему:
— Зедд, ты же не можешь всерьез думать, что это нам чем-то поможет.
— Ты же сама говорила. Слоняюсь повсюду с чокнутым стариком. Это были твои слова.
— Я же не предлагала этой затеи!
— Может, и не предлагала — зато ты меня вдохновила. Я не забуду об этом упомянуть, когда мы будем рассказывать всем нашу историю.
— Рассказывать всем! Во-первых, это нам не поможет. Во-вторых, я прекрасно понимаю, что ты будешь только счастлив всем раззвонить об этом. И поэтому тоже, кстати, я не буду играть в эту дурацкую игру!
Зедд взвыл, как койот, и упал, словно подрубленное дерево, расплескав навоз. Энн возмущенно утерла лицо.
Из-за забора часовые нантонгов мрачно смотрели на своих пленников. Зедд и Энн сидели в навозе спиной друг к другу и развязывали веревки, которыми были связаны их запястья. Часовые, вооруженные копьями и луками, по этому поводу не переживали: они знали, что пленникам все равно не сбежать. И Зедд знал, что они правы.
С утра у хлева собралась вся деревня. Нантонги были счастливы, что у них есть жертвы, которые умилостивят духов и передадут им послания от живущих. Они были уверены, что теперь их жизнь в безопасности.
Но теперь, глядя на пленников, часовые и жители деревни быстро теряли свой оптимизм. Они поспешно проверяли, плотно ли замотаны их лица, а охотники погуще обмазались белой золой.
Зедд просунул голову между колен и покатился по вонючей жиже. Он описал круг вокруг Энн и, остановившись, захохотал сумасшедшим хохотом.
— Перестал бы ты, старик! — проворчала она.
Зедд распростерся в грязи перед нею и, помешивая навоз, тихо сказал:
— Энн, у нас важное дело. И здесь его выполнить гораздо проще, чем в подземном мире, куда нас хотят отправить эти ребята.
— Я знаю, что мы ничего не сделаем, если умрем.
— Тогда не лучше ли постараться остаться в живых, так?
— Еще бы, — буркнула Энн. — Но я не представляю себе как.
Зедд шлепнулся лицом ей в колени. Она вздрогнула от отвращения и сморщилась, когда Зедд, вскочив, обвил грязными руками ее шею.
— Энн, если мы ничего не предпримем, то умрем как пить дать. Если попробуем драться — тоже. Без магии мы бессильны. Остается лишь сделать так, чтобы они сами нас отпустили. Их языка мы не знаем, и даже если бы знали, я сомневаюсь, что нам удалось бы их уговорить.
— Да, но…
— Как я понимаю, надежда у нас одна — убедить их, что мы сумасшедшие. Они хотят принести священную жертву духам своих предков. Взгляни на часовых — скажешь, у них радостный вид?
— Ну… нет.
— Если они решат, что мы чокнутые, им придется дважды подумать, прежде чем приносить нас в жертву духам. А вдруг духи обидятся? Сочтут проявлением неуважения, что им скармливают придурков. Ты поняла мою мысль?
— Но это… безумие.
— Взгляни на это с их точки зрения. Если они хотят, чтобы духи их уважали, значит, сами должны их уважать. Представь себе свадебную церемонию. Она, как и жертвенный обряд, символизирует единство, преемственность и надежду на будущее. Представь, что тебе предложили бы в женихи сумасшедшего? Разве тебя бы это не оскорбило?
— Если бы мне предложили тебя — оскорбило бы.
Зедд взвыл в небо. Энн вздрогнула и отпрянула от него.
— Это наша единственная надежда, Энн, — снова зашептал он ей в ухо. — Даю слово Волшебника первого ранга, что никому не расскажу, как ты себя тут вела. — Зедд отодвинулся и усмехнулся ей. — Кроме того, это забавно. Вспомни, разве в детстве ты не любила возиться в грязи? Это же было самое здоровское развлечение!
— Это нам не поможет.
— Пусть не поможет — давай хотя бы перед смертью повеселимся, вместо того чтобы сидеть и дрожать от страха и холода. Ну же, аббатиса, дай волю ребенку в себе. Делай все, что взбредет тебе в голову. Забавляйся. Будь как дитя.
Энн задумалась.
— И ты никому не расскажешь?
— Я же дал слово. Кроме меня, никто не узнает. Ну и нантонгов, конечно.
— Очередной твой отчаянный поступок, да, Зедд?
— У нас нет времени отчаиваться. Давай играть.
Энн улыбнулась хитрой улыбкой. Потом пихнула Зедда в грудь и опрокинула его в грязь. Хохоча, как безумная, она прыгнула на него сверху.
Они боролись, как дети, по уши в грязи. Не прошло и минуты, как Энн превратилась в кучу навоза с руками, ногами и двумя глазами. Навоз раздвинулся, обнажив розовый рот, когда Энн принялась выть в небеса.
Они сделали шарики из грязи и начали швырять ими в свиней. Они не давали свиньям покоя. Они шлепали их, толкали и катались на них. Зедд сомневался, что за девять столетий Энн хоть раз удавалось так перепачкаться.
Потом они начали толкаться, прыгая на одной ноге, и Зедд вдруг понял, что смех Энн изменился.
Ей было весело.
Они топали по лужам. Они гонялись за свиньями. Они бегали по загону и грохотали палками о забор.
Потом им пришла в голову мысль строить рожи часовым. Они разрисовали друг друга грязью самым причудливым образом и, подскакивая и хохоча, тыкали пальцами в часовых, которые мрачнели все больше.
Энн и Зедд хохотали так, что не могли стоять, и, словно два пьяных, покатились по грязи в разные стороны.
Толпа у хлева росла. Зрители взволнованно перешептывались.
Энн вставила в уши большие пальцы и шевелила ладонями, одновременно корча рожи нантонгам. Зедд стоял на голове и распевал все непристойные песенки, какие знал. Энн истерично смеялась, поскольку он неправильно произносил ключевые слова. Свиньи в ужасе сбились в кучу в дальнем углу.
Энн навалилась на Зедда и принялась его щекотать. Внезапно на них обрушился поток воды. Они вскочили. Охранники плеснули на них еще по ведру, торопливо вбежали в хлев и потащили пленников прочь. За изгородью их окатили еще раз. Зедд посмотрел на Энн. Она отвернулась, едва сдерживая смех. Он скорчил ей рожу, и она, не выдержав, прыснула. Толпа завопила.
Охотники толкали их копьями, а Зедд все никак не мог успокоиться. Копья напомнили ему о щекотке, и он снова расхохотался. Ему вторила Энн. Казалось, смех, выпущенный на свободу, зажил собственной жизнью. Ничто не могло его остановить. Да и то — если их сейчас принесут в жертву духам, какая разница? Последний раз в жизни можно и посмеяться.
Хихикая, Зедд поднял руку и приветственно помахал толпе.
— Помаши людям, Энни.
Она вместо этого скорчила рожу. Зедду это понравилось, и он сделал то же самое. Толпа отшатнулась. Многие женщины плакали. Зедд и Энн, смеясь, показали на них, и те побежали прочь, ища спасения от сумасшедших.
Наконец деревня осталась позади, и вскоре две грязные, вонючие, счастливые жертвы оказались в степи. Тридцать охотников духа подталкивали их копьями. Зедд заметил, что многие несут какие-то мешки и свертки.
Первый Волшебник Зеддикус З’ул Зорандер и аббатиса Аннелина Алдуррен подскакивали перед копьями, хохотали и громко спорили, кто может съесть больше лука и не заплакать.
Зедд не знал, где они находятся, но в это прекрасное утро был счастлив быть где угодно, лишь бы подальше от шеренги нантонгов.
— Это довольно забавно, магистр Рал, — сказал лейтенант Кроуфорд.
Ричард внимательно осматривал поверхность скал.
— Что именно?
Лейтенант запрокинул голову и посмотрел на утес.
— Странно, хотел я сказать. Я вырос в горах и знаю горы. Но здесь все как-то не так. — Он показал рукой. — Видите тот склон? Оттуда обрушился оползень.
Ричард приставил ладонь ко лбу. Гора, на которую указывал лейтенант, была утыкана скалами и покрыта деревьями за исключением самой вершины. Одна сторона у нее была словно обрублена, и у подножия громоздились огромные валуны.
— И что?
— Взгляните на гору и на валуны. Они никак не могли скатиться с нее. Гора имеет совсем другое строение.
Подбежал солдат и ударил себя кулаком в грудь, отдавая честь. Ричард повернулся к нему.
— Ничего, магистр Рал, — сказал солдат в ответ на вопросительный взгляд Ричарда. — Одни камни, и все.
— Продолжайте искать. Попробуйте с краю насыпи. Поглядите под валунами, которые сможете перевернуть.
Солдат отсалютовал и поспешно удалился. Солнце клонилось к закату. Ричард не хотел задерживаться здесь до утра. Кэлен, вероятно, вернется сегодня ночью или, может быть, утром. Ему нужно быть в Эйдиндриле.
Если она вернется. Если она еще жива.
От одной этой мысли его прошиб пот. Колени ослабли.
Ричард заставил себя не думать об этом. Она вернется. Обязательно. Она вернется. Усилием воли Ричард заставил себя вернуться к насущным вопросам.
— Так что вы думаете, лейтенант?
Лейтенант Кроуфорд бросил с обрыва камешек. Звук падения отразился от скалы у Ричарда за спиной.
— Возможно, раньше гора была очень скалистой. Но деревья росли, умирали и образовывали перегной. Она стала такой, как сейчас, а эти булыжники — ее старые кости.
Ричард знал, о чем говорит лейтенант. Лес часто захватывает старые оползни. Если рыть в лесу у подножия утеса, часто можно столкнуться с костями обрушившейся горы.
— Я не думаю, что в этом случае было именно так.
Лейтенант посмотрел на него:
— Могу ли я спросить почему, магистр Рал?
Ричард показал на трещины в скалах.
— Видите? Поверхность грубая и неровная. И скалы острые. То, о чем вы говорите, длилось бы долгое время. Ветер загладил бы кромки. Хотя, возможно, вода, попадая в трещины и замерзая, раскалывала камень. Некоторые скалы действительно острые, но многие сглажены. Мне представляется, что оползень произошел гораздо раньше, чем вырос лес.
Иган кашлянул и высказал свое мнение:
— Это северная сторона, здесь мало света, и поэтому, может быть, лес не стал расти на камнях.
В словах Игана был смысл.
— Но вот еще. — Ричард запрокинул голову и посмотрел на вершину нависающей над ними горы. — Половина этой горы обрушилась. Посмотрите на нее и попробуйте представить, на что это было похоже. Она раскололась от самой вершины до подножия, как полено. Все остальные горы довольно правильной формы, а эта — лишь половина конуса. Даже если я ошибаюсь и обрушилось меньше, чем половина горы, все равно — где она, эта часть? Камни, о которых мы говорим, ею быть не могут: их слишком мало. Должна иметься огромная груда щебня, а здесь вокруг только скалы. В том месте, где мы стоим, должна быть огромная насыпь, а ее нет.
Лейтенант кивнул:
— Похоже, что вы правы.
Ричард посмотрел туда, где солдаты обшаривали скалы и лес в поисках любого признака Храма Ветров. Вряд ли они что-то найдут.
Лейтенант Кроуфорд откашлялся.
— Магистр Рал, если половина горы Киммермосст, которая должна была упасть сюда, не здесь, то где же она?
Ричард обменялся с ним долгим взглядом.
— Это как раз то, что я хотел бы узнать.
Светловолосый лейтенант переступил с ноги на ногу.
— Ну, не могла же она встать и уйти, магистр Рал.
Придерживая ножны, Ричард начал спускаться вниз. Он понял, чего испугался лейтенант: в словах Ричарда он увидел намек на магию.
— Должно быть, вы были правы, лейтенант. Возможно, расселина между горами была тогда глубже и оползень просто заполнил ее, и все.
Лейтенанту понравилась эта мысль. Он сразу почувствовал себя увереннее.
Сам Ричард понимал, что это не так. Поверхность утеса выглядела весьма необычно. Она была слишком гладкой, словно от горы огромным мечом отрубили кусок.
— Тогда понятно, магистр Рал, — сказал лейтенант, — почему мы никак не можем найти этот храм. Он, наверное, захоронен глубоко под землей.
Ричард пошел к лошадям. Улик и Иган не отставали от него ни на шаг.
— Я хочу подняться на вершину. Хочу посмотреть развалины.
Их проводник по имени Энди Миллетт ждал с лошадьми. На нем была простая одежда из коричневой и зеленой шерсти, похожая на ту, которую имел обыкновение носить Ричард. Его спутанные каштановые волосы свисали на уши. Энди был очень горд, что магистр Рал попросил отвести его к горе Киммермосст.
— Энди, я хотел бы подняться к развалинам на вершине.
Энди вручил Ричарду уздечку.
— Конечно, магистр Рал. Там нет ничего интересного, но все равно я с радостью вам покажу.
Улик с Иганом сели в седла, и лошади качнулись под их весом. Ричард тоже запрыгнул в седло и нащупал ногой второе стремя.
— Мы успеем вернуться засветло?
Энди поглядел на солнце, которое уже почти касалось вершины горы.
— Учитывая, как вы ездите, магистр Рал, я сказал бы — намного раньше. Обычно важные персоны только помеха для меня, но сейчас мне кажется, что я — помеха для вас.
Ричард улыбнулся. Он помнил по своему опыту то же самое. Чем более важную персону он вел по лесу, тем медленнее они шли.
Когда они поднялись на вершину, небо окрасилось багровыми и золотыми красками. Окрестные горы утонули в глубокой тени, но развалины, казалось, пылали под лучами закатного солнца.
Изящные здания, ныне разрушенные, действительно казались частью какого-то большого сооружения, как и говорила Кэлен. Ричард спешился и бросил поводья лейтенанту Кроуфорду. Здание налево от широкой дороги было большим по любым меркам, но Ричард мысленно сравнил его с замками и дворцами, которые видел, и пришел к выводу, что оно никак не может быть частью храма.
Дверной проем был пустым. На косяке еще кое-где сохранилась позолоченная резьба. Ричард вошел. Шаги его гулко отражались от стен. В одной комнате стояла длинная каменная скамья; в другой стоял каменный фонтан, куда, вероятно, сливались талые воды с вершины.
Просторный коридор, где уцелел почти весь потолок, провел Ричарда мимо комнат, похожих на кроличьи садки, а потом разделился на два. Ричард повернул налево и дошел до последней комнаты.
Через пустые прямоугольники окон открывался захватывающий вид на утес и подернутые сизой дымкой горы вдали.
Здесь паломники ждали разрешения ступить в храм. И пока ждали, наслаждались его видом через окно. Если они даже не были бы допущены в святилище, все равно они уехали бы, унося в памяти его облик. Ричард почти наяву видел то, что видели те, кто стоял когда-то у этих окон.
Это его дар сказал ему об этом; память тех, кто владел Мечом Истины до него. Ричард знал это наверняка.
Он мог вообразить себе то великолепие, которое видели отсюда паломники. И волшебники древности, среди которых могли быть и предки Ричарда, спрятав в Храме Ветров магические предметы и талисманы, тоже, вероятно, стояли здесь и смотрели на храм.
Ричард прошел мимо величественных колонн, заглянул в окна казармы стражников, бросил взгляд на сад, который был когда-то разбит за полуразрушенной стеной. Даже притом что все теперь было в развалинах, он легко мог вообразить эти здания во всей их красоте и величии.
Он встал посередине широкой дороги, которая пересекала руины, и невольно поежился. Эта дорога еще острее, чем здания, заставляла почувствовать отсутствие Храма Ветров. Когда-то она вела прямо к нему.
Ричард пошел вперед, представив себе, что идет к храму — Храму Ветров, которые, как ему сказали, охотятся на него. Он шел, почти ощущая жизнь, которая когда-то кипела здесь.
Но куда же он делся? И как его теперь отыскать? Где же еще смотреть?
Храм был здесь; Ричарда влекло на то место, где он стоял, словно его дар тянул его вперед, домой.
Ричарда резко заставили остановиться.
Улик с одной стороны, Иган с другой схватили его под руки и оттащили назад. Ричард посмотрел вниз и увидел, что следующий шаг привел бы его прямо в бездну. Стервятники взмыли в воздух на двадцать футов прямо перед его носом.
Ему казалось, что он стоит на краю мира. У него закружилась голова.
Дорога должна продолжаться дальше от его ног; он знал, что должна. Но там ничего не было.
Храм Ветров исчез.
