Когда Чен пришел в себя после обморока, командира Базы уже не было. Теперь его окружали совсем другие, одетые в форму Темплары, тащившие его куда-то по коридору. Как только Чен пришел в себя, он сразу же стал громко возмущаться.

– Вы только послушайте, это же безумие считать, что я убил Императрицу! Зачем мне это делать? Я просто хотел заставить ее вернуть из ссылки Принца! Я даже не знал, что ее убили, пока не попал сюда.

Никто с ним не спорил ни по этому, ни по какому другому вопросу. Однако, никто с ним ни в чем и не соглашался. Похоже, они вообще его не слушали. В данный момент они просто хотели его куда-то запихнуть. По коридору они втащили Чена в небольшую комнатенку и бросили его на солдатскую койку.

Там он и лежал под бдительным взглядом своих немых стражей, пока в комнату не вошло еще двое людей. Это были медики, и они спешно обследовали подозреваемого. Осмотр занял не более пяти минут, и очевидно, не выявил ничего, требующего врачебного вмешательства, ибо тотчас же обвиняемый продолжил свой путь, все под той же усиленной охраной, и обращались с ним ничуть не лучше и не хуже прежнего.

Чен был почти уверен в том, что теперь его швырнут прямо в какую-нибудь военную тюрьму.

"Интересно, называют ли до сих пор Темплары свои подземелья – “складом”, как пишут об этом в приключенческих историях?"

Но комната, в которой он вскоре оказался, была гораздо уютнее, чем он предполагал, и, явно, не относилась к какому-либо тюремному комплексу. Более того, окружающая обстановка скорее напоминала комфортабельный отель. Наконец один из младших офицеров нашел время объяснить Чену, что впредь до особого распоряжения он будет содержаться здесь.

– Что это значит? Я арестован?

– Я не ясно сказал – содержаться здесь.

– Я понимаю, но означает ли это, что... Офицеры, включая того, что говорил с ним прежде, уже успели покинуть помещение. Чену ответил сержант:

– Формально вы еще ни в чем не обвиняетесь. Команда которая привезла вас сюда, не может обвинить вас, потому что все, что им стало известно, они услышали уже после того, как стартовали с Салютая.

– Но когда же я смогу отсюда выйти? – обратился он, теряя надежду, глядя вслед уходящему военному.

– Я не знаю, – теперь ушли все, кроме ответившей Чену молодой женщины в темпларской форме. Она оставалась у дверей, очевидно охраняя доверенный ей пост. Ответ ее был крайне неуверенным, что подтверждало ее неосведомленность в таких делах и неопытность, которую она даже не пыталась скрыть.

Небольшого роста, с фигурой, достойной восхищения, она, явно, имела в роду предков из черных рас. Именная бирка на груди гласила, что ее зовут Ольга Хазар. Она все еще стояла в проходе и было очевидно, что Ольга тоже собирается выйти и закрыть за собою дверь.

Чен выпрямился на стуле и спросил:

– Вы собираетесь меня здесь запереть? – одновременно подумав: “Странно, что на посту они оставили лишь одного неопытного солдата, а дверь до сих пор еще не закрыта..."

Она не замедлила с ответом:

– Да, таков приказ. Вы ведь не собираетесь покончить с собой? Если вы суицидны, то за вами нужен глаз да глаз.

– Убить себя? – на мгновение Чен лишился дара речи. Он сразу не нашел нужных слов, чтобы прокомментировать подобное предположение.

– О, если б я хотел умереть, поверьте мне, я не стал бы так далеко забираться.

Внезапно Чен заметил, как в проеме двери что-то промелькнуло, и за спиною Ольги Хазар остановился какой-то крохотный экипаж на воздушной подушке. Видно, никто и не собирался оставлять ее здесь одну, как могло показаться на первый взгляд.

Ольга повернулась, чтобы посмотреть кто прибыл, и через секунду вытянулась по струнке, отдавая честь. Чуть позже в дверном проеме показалась светлая головка командира Бленхайм. Чен вскочил и попытался вытянуться по стойке смирно. Она спросила:

– Ну что, лучше себя чувствуете?

– Да, мэм, благодарю. Но, послушайте, командир, я никого не убивал, тем более Императрицу! Отчего все думают, что это дело моих рук?

Бленхайм обеспокоено покачала головой:

– Призывник, мне трудно угадать с такого расстояния были ли вы замешаны хоть в чем-то из того, что произошло на Салютае. Все, что мне известно, это то, что тамошние власти желают допросить вас по поводу совершенного преступления. Очевидно, кое-кто на Салютае считает вас причастным к этому. Поэтому вы будете содержаться здесь, пока не поступит дополнительная информация. Прежде вы ни в чем не обвинялись?

– Похоже, кому-то там выгодно, – прошептал Чен, – чтобы все считали преступником именно меня.

– Не исключена и такая возможность, – глубокомысленно согласилась командир Бленхайм. – И кому бы это могло быть выгодно?

– Я не знаю, мэм, не знаю, кому и зачем это понадобилось.

Но вдруг его осенило, причина стала для него очевидной.

– Все это, наверняка, как-то связано с Принцем, не так ли? Мне кажется, что некоторые из его врагов не остановятся ни перед чем.

Если у командира и были какие-то политические симпатии или определенное отношение к Принцу, она все равно оставила их при себе. Она пристально смотрела на Чена, словно ожидая, что он скажет еще что-то.

Чен не знал – повредило или помогло ему то, что случайно сорвалось у него с языка. Он смотрел по сторонам. Несколько ободренный ее вниманием, Чен спросил:

– Мэм, пожалуйста, скажите, неужели мне не удастся из всего этого выпутаться?

– Мы собираемся провести здесь что-то вроде маневров, так что вам придется провести здесь не один день. Ведь военная подготовка обязательна для всех, находящихся на Радианте. Вы не будете исключением. В противном случае, я не смогу вам помочь, по крайней мере, сейчас.

За пределами комнаты звучал механический радиоголос. Похоже он исходил из переговорного устройства на машине, которая стояла по ту сторону двери, и когда командир Бленхайм повернулась, чтобы уйти, курсант Ольга Хазар вновь отдала ей честь. Вскоре до Чена долетел приглушенный голос командира, запрашивающей:

– Это что, другой корабль? – Последовал радиоответ, который практически тонул в шуме и треске. А затем дверь комнаты с шумом захлопнулась, но прежде Ольга Хазар бросила на Чена прощальный, исполненный некоторого сочувствия взгляд, после чего решительно повернула ключ в замке с другой стороны.