Ломбок нашел Элли Темесвар в огромном древнем городе старой Земли – воздух в нем был чистым, естественным, наполненным живыми запахами планеты, совершенно не похожий на воздух в других мирах, в которых побывал Ломбок. И, наверное, очень полезный для человека, как подумалось Ломбоку.

Адрес Темесвар указывал на то, что она живет в той части города, которую можно на одну четверть счесть археологической площадкой. В частной собственности находились многие здания, в том числе и Храм Последнего Спасителя, на что указывал справочник. Стены Храма были сделаны из гранитных блоков, там и тут укрепленных стальными конструкциями. Стиль постройки очень походил на псевдоготику. Когда-то этот стиль был столь популярен, что в нем строили парламенты, храмы и даже жилые дома.

У порога, который переступил Ломбок, светилась информационная доска, сообщавшая посетителям, каким именно религиям был посвящен этот Храм в различные времена и эпохи. Ломбок долго читал написанное, прежде чем решился войти вовнутрь.

Здесь царил полумрак. Противоположный конец Храма терялся за множеством колонн и разнообразных переходов. Ломбок в нерешительности остановился под огромной аркой, украшенной величественной каменной скульптурой. Отсюда, у арки, открывался прекрасный вид на центральную часть Храма.

– Вы кого-то ищете? – откуда-то раздался голос.

Ломбок от неожиданности вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял древний старик с каким-то, как показалось Ломбоку, отрешенным взглядом. Одет он был в черную рясу.

Ломбок подумал, что это был монах, и сказал:

– Да, я ищу Элли Темесвар.

Монах кивнул, медленно повернулся и так же медленно удалился, оставив Ломбока одного.

Он прислушался. В Храме стояла необыкновенная тишина. Мягкий свет, льющийся откуда-то сверху, создавал полумрак. Глаза Ломбока постепенно привыкли к освещению, и он принялся разглядывать статуи, что стояли у прохода.

Через пару минут появилась молодая женщина, блондинка, с хорошей фигурой, которую скрывало от взглядов посторонних свободное серое одеяние. Она, словно по волшебству, возникла из складок темного занавеса.

– Это вы меня искали? – спросила женщина.

– Очевидно, да, – ответил Ломбок, откровенно разглядывая женщину.

– У вас есть ко мне вопросы? – ее тон был деловым. В нем не прозвучало ни грамма удивления по поводу того, что ее ищет незнакомец.

– Если вы Элли Темесвар, у меня есть один-два вопроса. Они касаются непосредственно вас. Серые глаза женщины глянули из-под вуали.

– Нет повода, чтобы я отказалась. Пройдите сюда.

Ломбок последовал за нею вдоль серых колонн, обрамляющих внутреннее сумрачное пространство. Свет пасмурного земного дня просачивался сквозь витражные окна в верхней части Храма. Где-то неожиданно запел невидимый хор на языке, который Ломбок не смог определить. Он крайне мало знал об этом месте, но откладывать визит с целью выяснить прежде что-либо еще, Ломбок не собирался. Храм не был внесен в секретный список возможных пособников берсеркеров. Хотя это мало о чем ему говорило.

Элли провела Ломбока по огромному церковному нефу; маленькие группки одетых в черное людей, казалось, застыли в размышлении. В дальнем конце Храма высился алтарь, которому явно требовался ремонт. Колонны участились, сумрак сгущался, и Ломбок не смог рассмотреть как следует алтарь.

Наконец, они очутились в небольшом пространстве, отделенном витыми колоннами от остального. Здесь стояло несколько стульев – с тех пор, как Ломбок вошел в Храм, впервые в поле его зрения появилось нечто, похожее на сидение. Стулья были весьма не новы, некоторые уже стали малопригодной рухлядью.

Когда Элли села, она тут же сняла вуаль, избавив Ломбока от необходимости обратиться к ней с этой просьбой. Ее внешность соответствовала той, которую Ломбок видел на снимках.

– Итак, что же вы хотели спросить, мистер...?

– Ломбок. Я – из отдела Обороны.

Он достал документы, но Темесвар махнула рукой.

– Я верю вам. Хотя это и не имеет значения.

– Да? А если я начну задавать вопросы религиозного толка?

Женщина улыбнулась.

– Но вы же не будете этого делать? Теперь улыбнулся Ломбок.

– Вы угадали. То, что вы знаете о религии, скорее всего уже устарело. По крайней мере, большая часть информации.

– Итак, перейдем к делу. Я слушаю вас, – повторила Элли.

– Видите ли, Элли, я провожу психологическое исследование некоторых удалившихся от дел ветеранов. Вы в прошлом году заполняли анкету, помните? Мы просто проверяем некоторых людей, выбранных наугад для анкетирования.

– Наугад? – это явно развлекло ее. – Если и бывают случайности, то в них всегда замешана я.

Ломбок взглянул на Элли почти сердито. Речь идет о некоторых официальных секретах, которые даже на Луне остаются секретами, не говоря уже о Земле.

Он посмотрел в какой-то листок, выглядевший вполне достойно – со штампами и таблицами:

– Ваша отставка, как я вижу, была добровольной. На вас не было оказано никакого давления, не так ли?

– У меня несколько изменилось мировоззрение, если это можно назвать давлением. В остальном же – все совершенно добровольно.

– Да. Это так, – он сделал паузу. – Но если вернуться в прошлое, то какова все же истинная причина вашего ухода со службы?

– Я уже указывала ее. Я начала осознавать, что все, что я делаю, не имеет для меня никакого значения.

Ломбок задумался, переваривая ее ответ. Не услышав продолжения, он стал задавать наводящие вопросы, чтобы все же понять настоящую причину.

– Не имело значения...

– Разве у вас нет подобных объяснений? Такой распространенный случай!

“Распространенный? Сколько интервью уже за ее плечами? Кто были эти люди?” – размышлял Ломбок.

– Если вы не возражаете, то я все же...

– Пожалуйста, пожалуйста.

Ломбок сделал вид, что включает крошечный магнитофон, который и без того уже работал:

– Итак, не могли бы вы немного остановиться на том, что же именно в Космических Силах потеряло для вас смысл и почему?

– Трудно сказать. Военная служба, исследования космоса... После моего последнего задания я начала это осознавать. Конечно, не сразу, постепенно.

– Защита жизни людей Галактики от берсеркеров. Для вас это потеряло смысл? – в голосе Ломбока чувствовалось изумление.

– Я знала, что вы зададите именно этот вопрос. Если говорить в общем, то нет, не потеряло. В нашем Храме нет сторонников берсеркеров. Если берсеркеры атакуют Землю, я буду среди бойцов, защищающих нашу планету. Я в этом убеждена. Естественная человеческая реакция – защищать окружающих тебя людей и самого себя. Хотя в общем, для меня служба в Вооруженных Силах не так важна.

Ломбок не мог понять, что же именно она имеет в виду:

– Если я вас правильно понял, то вы просто больше не видели смысла в тех поручениях, которые вам давали, не так ли?

Кажется, ей было приятно, что он старается понять ее.

– Что-то в этом роде.

– Так, может быть, вы расскажете о вашей последней миссии?

Она изменила позу, закинув ногу на ногу, красота и стройность ее ног четко обрисовывалась под серой материей.

– Если у вас есть время меня выслушать, то...

– Бесконечно много времени, – Ломбок сделал неопределенный жест рукой. – Куда вас направили, что именно вы делали? Как вы сработались с полковником Маркусом?

– Полковником? Как его дела? Я полагала, что он уже занимает более высокую должность. Или его уже нет, – последние слова были сказаны отрешенно, без тени насмешки.

– Я уверен, что вам уже приходилось рассказывать о своей последней миссии.

– Да. Все было записано. Вы можете просмотреть записи. Возможно, вы это уже сделали. Признаюсь, я несколько заинтригована. Почему вы приходите ко мне и задаете вопросы о том, что было одиннадцать лет назад?

Он уже не знал, придерживаться ли ему прежней версии – версии случайного выбора одного из анкетируемых, или же говорить начистоту. Так ничего и не решив, Ломбок продолжал свои расспросы:

– Это была необычная миссия, разве не так? Мне очень хотелось услышать все от вас лично, если вы не возражаете.

– Возражаю? Нет, – она достала из кармана сигарету, предложила закурить Ломбоку, но тот отказался. Голубой дымок взвился в воздух. – На кого вы работаете? На оборону?

– На Тупелофа.

Она какое-то время обдумывала информацию, затем кивнула головой, сделав знак, что ей это безразлично.

– Хорошо. Самое важное, касающееся последней миссии, конечно, связано с тем, что мы встретились с чем-то ранее неведомым. Явление было замечено однажды и до нас. Его даже сфотографировали. Но на Коресеке так много всяких таинственных вещей, что никто не проинструктировал нас подробно обо всех чудесах. Даже в самых общих чертах. Мы вернулись в штаб изучения Коресека с тем, что нам удалось обнаружить. Это место стали называть Тадж, что значит “высокая шапка дервиша”. Нечто огромное, величественное, таинственное. Постепенно “Тадж” превратился в официальное название. Я не знаю, как сейчас называют то, что мы обнаружили тогда.

– А что вы подумали о Тадже, когда увидели впервые?

Ее глаза, которые, казалось, устремились куда-то в пустоту, вновь взглянули на Ломбока.

– Вы должны знать, что наш корабль подвергался нападениям берсеркеров примерно в течение двадцати стандартных часов, и их силы значительно превосходили наши. Никто, кроме Фрэнка Маркуса, не смог бы... Ну, ладно. К тому времени, когда Тадж появился на горизонте, я была на грани нервного срыва. Теперь я это осознаю. Как вы, наверное, знаете, я попала в больницу сразу по возвращении в штаб изучения Коресека.

Ломбок это знал. Но он продолжал внимательно слушать, как что-то новое, неизвестное ему. На его лице появилось даже сочувственное выражение.

Элли глянула на сигарету, затушила ее.

– Несколько минут назад я говорила о том, что все случайности – мой бич. Знаете ли вы, что во время той миссии, казалось, все странное, необычное – наш удел?

– Что именно?

– Я даже не уверена, что смогу вспомнить все происходившие странности. До того, как на нас напали берсеркеры, мы обнаружили аминокислоты в открытом космосе – в том молекулярном варианте, в котором их не удавалось никому встречать вне атмосферы. Органика, в огромном количестве.

– Извините, но я не знаю, какова же была основная цель миссии.

– Обычный поиск разума. Не берсеркеров, конечно. Вряд ли стоило посылать двух людей на маленьком корабле на поиск этих мыслящих негодяев, – женщина замолчала, видимо, углубившись в личные воспоминания.

– Вы говорили об органической материи, – сказал Ломбок, стараясь вернуть ее в настоящее.

– Да. Мы все были удивлены. На этом участке – рядом с Коресеком – очень мало планет.

– Коресек. Я мало знаю о нем. Расскажите!

– Это район с очень высокой звездной плотностью – более тридцати планет на кубический парсек. Звездные тела очень тяжелые, сложного состава. Масса космических туннелей и “бутылочных горл”. Любой корабль сможет с легкостью попасть в ловушку. Многие так погибли. Поэтому они послали Фрэнка.

– И вас.

– Возможно. Я была на хорошем счету. Нам попадались даже сгустки бензина. Поверите ли вы – достаточно плотные! Почти как камни. А также газовые костры. Свободный кислород тоже – на участках, укрытых от яркого звездного света. Мы могли встретить участок сплошного огня длиной в биллион километров, а в середине – зону сжатия.

Она вновь замолчала. Ломбоку показалось, что, когда она только начала говорить, то у нее была какая-то цель, задача, но потом ее мысли потеряли точный ориентир. Потому что ей стало все безразлично?

– Ив эту поездку вы забеременели, – подсказал Ломбок.

– Да. Я не думала, что вы знаете это. Я использовала, конечно, контрацептивы. Если бы я хотела забеременеть, то вряд ли тогда было подходящее время и место.

– Согласен.

Но по какой-то причине противозачаточные средства не помогли. Во время этой экспедиции все шло наперекосяк.

Не желая фиксировать ее основное внимание на беременности, Ломбок спросил:

– Расскажите, как вам удалось избавиться от берсеркеров?

Теперь Элли вновь посмотрела куда-то вдаль, как будто на какой-то, одной ей видимый экран. Ломбок почувствовал, как нарастает ее напряжение. Сильные пальцы ее руки нетерпеливо теребили ткань хитона.

– Берсеркер преследовал нас. Он был совсем рядом – всего в нескольких километрах. Я думаю, он считал, что легко справится с нами и захватит нас живыми. Потом мы вошли в территорию Таджа, и внезапно – удар, шок – не спрашивайте меня, что это было, я точно сама ничего не поняла. Мы словно выпали из времени. Фрэнк потерял сознание, а я же все время была в сознании, все время. По крайней мере, когда меня загипнотизировали в Центре изучения Коресека, то никаких провалов в памяти не обнаружили.

– И что же вы видели, чувствовали, ощущали, когда были там? – Немедленного ответа не последовало, и Ломбок изменил свой вопрос: – Как долго длилось это... погружение?

Элли быстро взглянула на него:

– Как долго? Корабельные часы в отсеке Фрэнка указали, что прошло четыре часа – столько, видимо, длилось это “погружение”, как вы назвали его. Часы на моей руке отмерили одиннадцать лет.

Ломбок уже слышал об этих цифрах, но он сделал вид, что слышит их впервые. Он прокашлялся:

– Какой-то релятивистский эффект?

– Конечно, – она быстро улыбнулась, – или я вернулась бы из зоны Таджа уже со взрослым ребенком.

– Значит, некое неведомое нам поле или что-то еще убыстрило бег хронометра. У вас были обычные часы на 133 камнях?

– Да. Хотя сециумные камни изменили свои энергетические состояния в наших с Фрэнком отсеках по-разному. Если бы вы были специалистом, то вы бы удивились еще больше.

– Я и так удивлен. Но в этом нет для меня ничего нового.

Они немного помолчали. Потом Ломбок неожиданно спросил:

– А повлияло ли на вашу беременность происшедшее? Шло ли потом развитие плода обычным путем?

– Честно говоря, я не знаю. Об этом заботились другие. Те, кто лучше, чем я разбираются в этом вопросе. Первое место, где мы остановились, был Элиайн, – выражение лица Элли смягчилось, но на нем так и не появилось то, что можно было бы назвать улыбкой.

Ломбок откинулся на спинку стула, лениво потянулся. Он посмотрел вверх, над его головой в полумраке терялись какие-то росписи.

– А кто этот Последний Спаситель? Если вас, конечно, не смутил мой вопрос...

– Нет, не смутил. Мы узнаем Его, когда Он придет?

– Его?

– Когда мы говорим так, то люди почему-то думают, что мы боготворим берсеркеров. Что в корне неверно. Спаситель – он вне каких-либо человеческих или нечеловеческих расовых классификаций.

– То есть тот, кого можно назвать Всемогущим? Создателем?

– Я не вижу смысла в подобных вопросах. Ломбок без усилия сменил тему.

– Вы собирались рассказать мне, что пережили пока находились в зоне Таджа.

– Да, – Элли заметила, что ее руки теребят ткань хитона и сделала усилие, чтобы они замерли в неподвижности. – Описания вряд ли о чем-нибудь расскажут вам. Я старалась вести дневник, фотографировать. Но из этого тоже нельзя было много извлечь, когда мы вернулись домой, на Землю.

– Я знаю. Если бы не те две вещи, которые вы привезли с собой, то вам скорее всего вообще никто не поверил.

В глазах Элли сверкнула насмешка:

– Я бы не хотела распространяться об этих артефактах. Разглашение тайны, видите ли...

– Я думаю, что для вас вся эта секретность не так уж и важна.

– Но для вас? Теперь я знаю точно, что вы из системы Обороны. Скажите, посылали ли еще людей в зону Таджа? Конечно, там должны были побывать люди после нашего возвращения. Мне очень интересно, что же они там обнаружили?

– Мне – тоже, – хмуро подумал Ломбок. Обе посланные в зону Таджа экспедиции пока не вернулись. На настоящий момент это не было знаком того, что они не вернутся никогда, но через еще один стандартный год, можно считать, что так оно и есть. Вслух же он сказал:

– Я не связан напрямую с этой сферой исследования.

Элли вновь посмотрела поверх его плеча:

– Вы хотели услышать, что же я пережила там. Ну, хорошо. Было такое впечатление, что корабль вывернули наизнанку, сжали до размеров гигантского надувного мяча – такими иногда играют на пляжах. Корабль сохранил сферическую форму, но стал только немногим больше человеческого тела. Я же странным образом оказалась сидящей на этой штуковине – словно гарцующей на лошади. Мое тело... Нет, я не знаю, было ли мое тело тоже вывернуто наизнанку. Но я точно знала, что все это не сон. Моя голова выросла до гигантских размеров и, незащищенная, высилась над моим “конем”.

– А на вас был скафандр?

– Да. В самом начале – был. Но потом он исчез.

– Полковник Маркус был все это время без сознания?

– Да. Тогда еще капитан Маркус. Я не могла переместить его, связаться с ним. Панель связи превратилась в непонятную тонкую изогнутую проволоку. Я глянула вокруг себя, но не смогла узнать интерьер корабля, так все изменилось.

– А что было снаружи? Я имею в виду, что вы видели?

Установилась очень долгая пауза. Элли словно решала в уме сложное математическое уравнение.

– Порядок, – сказала она наконец. – И хаос тоже. Или же хаос только казался мне таковым, а просто это был порядок иного вида, иного, может быть, высшего ранга.

– А можете ли вы сказать что-либо более конкретное?

– Да. Но я не думаю, что это поможет осознать главное, – она глубоко вздохнула. – Когда снится сон, то вначале возникают чувства, понятия, которые потом генерируются в видимые картины – как комментарий, дополнение. Нет, то был не сон. Это – точно. Хотя некоторое сходство все же было. Вначале я ощутила чувство соразмерности, порядка, затем я увидела эти структурные странные образования, окружившие наш корабль. Я могла рассматривать их, оценивать их объем, форму. Было такое впечатление, что мы внутри геодезической станции, которая размером больше любой звезды. Я никогда не ощущала раньше ничего подобного. И не думаю, что мне предстоит это вновь ощутить. Теперь я ощущала хаос, очевидный хаос, все, что было вокруг меня, не имело смысла. Тут я увидела дымку, больше похожую на обыкновенный водяной туман, чем на пылевое созвездие. Он плыл справа от корабля. И были еще звуки – я не смогла бы воспроизвести их или описать. Но они влияли на меня, я это ясно ощущала. Порядок и хаос продолжались в них. Музыка, которую трудно было назвать музыкой – у меня было такое чувство, что, если я задержусь в этом тумане, то, стоит мне зачерпнуть горсть проплывающей мимо дымки, пыли, я обнаружу там столько тайн, что разгадывать их я смогу всю оставшуюся жизнь.

Руки Элли лежали неподвижно, но сжатые в кулак пальцы побелели от напряжения. Ее лицо было скорее задумчивым, чем встревоженным, но Ломбок с глубоким удивлением заметил, что в ее отрешенных, смотрящих в даль, глазах навернулись слезы. И эта глубина ее чувств взволновала его. Он ощутил в себе сочувствие к этой женщине, но и одновременно раздражение.

– Во время предыдущего собеседования, – сказал Ломбок, – вы не отметили, что пережитое столь глубоко задело вас.

Элли посмотрела на него:

– Я тогда словно онемела, – напряжение явно стало спадать с нее, – мои чувства, они как бы нарастали с тех самых пор, как это случилось.

Ломбок не был удовлетворен таким ее объяснением:

– То, что вы называете Таджем, всего лишь в двух часах сверхскоростного полета от ближайшей гигантской звезды. Я имею в виду звезду, излучающую плазменный поток, в который вы могли бы спрятать свой корабль.

– Да.

– Тогда не кажется ли вам, что мы встречаемся с явной непоследовательностью? Может быть, то, что так повлияло на вас, не имеет физической природы?

Ломбок не особенно доверял всяким мистическим опытам. Особенно, когда люди приобретают этот опыт, вдохнув какого-нибудь наркотического курева.

– Может быть, – спокойно ответила Элли. – Мне казалось, что Тадж – физическое образование размером с небольшую звезду. Приливные факторы и другие параметры сделали подобное предположение сомнительным. Но я могу отчитываться только за то, что видела и ощущала.

– Или за то, что вам показалось...

– Вы сами упомянули, что мы привезли два артефакта. Доказательство того необычного, о чем я говорю.

– Конечно, – у Ломбока были свои предположения по этому поводу, но он ничего не сказал. Не стоит отвлекаться сейчас. – Простите, что я прервал вас. Продолжайте, пожалуйста. Итак, вы вошли в зону Таджа, и берсеркер вошел, видимо тоже...

– Я видела его внутри зоны, преследующего нас. Подождите. Вначале, да, вначале он сказал нам по радио что-то о том, что новое оружие нам не поможет. Затем... я не знаю. Наверное, он был уничтожен. Или потерял нас. Или отказался от погони.

– Отказался? Разве берсеркер..?

– Я не знаю. Я... наверное, это забавно прозвучит, но когда мы вошли в зону Таджа, я очень быстро забыла о берсеркере.

– А кто управлял кораблем внутри зоны?

– Я взяла на себя управление, когда Фрэнк потерял сознание. Какое-то время использовался и автопилот. Я хорошо помню, что когда мы выбрались из Таджа, то я выключила автопилот и перешла на ручное управление.

– И вы вышли в обычный космос?

– Тот, что считается обычным в Коресеке. Фрэнк очнулся, когда Тадж был уже далеко позади. Когда он полностью пришел в себя, мы даже долго иронизировали по поводу его отдыха. Когда я попыталась рассказать ему, что случилось, он подумал, что я брежу. Потом мы нашли два артефакта – астрагалус в его каюте и кольцо в моей. Они лежали на видных местах. Мы подобрали артефакты, не знаю для чего они и откуда. И только потом, на базе Изучения Коресека, было обнаружено их странное происхождение.

– Да, – Ломбок на секунду задумался. – Знал ли Фрэнк, что вы беременны?

Элл и не стала тратить время на обдумывание ответа:

– Честно говоря, я не знаю. Он никогда ничего не спрашивал. У него есть дети в разных местах Галактики, иногда он упоминал о них, но так, как будто речь идет о рядовом случае удаления аппендицита. И не говорите мне, что у него вдруг появился какой-нибудь особый интерес...

– Я не знаю.

В это время в Храме появилось несколько туристов, ведомых гидом, одетых в серый хитон. Один из туристов нес довольно тяжелый ящик, предназначенный, по всей видимости, для изготовления художественных голограмм.

Элли зажгла еще одну сигарету.

– Что-то случилось? – спросила она резким тоном, требуя немедленного ответа. – Связанное с ребенком? Ломбок на мгновение задумался, а потом сказал:

– Ему сейчас где-то около десяти, не так ли? Вам интересно знать детали?

– “Ему” одиннадцать. Вы сказали “ему”...

– Вы не спросили даже о поле ребенка в Агентстве Усыновления?

В разговоре возникла долгая пауза...

Сзади Ломбока появились туристы, он повернулся в их сторону – одна из туристок подошла очень близко, словно желая что-то спросить. Почему она собирается задавать вопросы ему, когда у них есть гид? В руках у женщины был какой-то предмет. Неожиданно странный холод коснулся всего тела Ломбока.

“Какая глупая шутка!” – были мысли Ломбока. Он собирался приподняться, но только успел ощутить, что падает, падает...