Ранним утром второго дня Лерос – главный жрец – повел тридцать двух оставшихся участников турнира в легкий поход примерно на пять километров: от равнины у реки, где прошел первый круг, до луга, расположенного гораздо выше, у самого подножья горы Богов. На этой новой площадке уже трудилась прибывшая ранее группа жрецов и работников – слуг, подготавливая новый ринг для поединков на очищенной и плотно утоптанной земле, и новый полевой алтарь для образа Торуна, привезенного на телеге как раз перед приходом Лероса и воинов.

Занятые трудом рабы обливались потом, зарабатывая свой суточный корм, ибо число их сильно сократилось и многих отправляли на другие задания. Всего половина от первоначального количества воинов нуждались в прислуге и, как обычно, было много другой работы наверху в городе-крепости и внизу на подчиненных землях.

План турнира, переданный Леросу верховным жрецом Андреасом и его Внутренним кругом советников требовал, чтобы каждый следующий круг поединков происходил все ближе к вершине горы. В этом заключался символический смысл, как объяснил Андреас. Но Лерос усмотрел в этом плане также и практические достоинства. Быстрее удается избавиться от отбросов каждого лагеря – уборных, мусора из кухонных палаток, останков погребального костра.

Работы по подготовке нового лагеря были закончены вскоре после прибытия бойцов. Прислужник вручил Леросу новые списки для поединков на пергаменте.

Лерос созвал мужчин на сбор и после выполнения некоторых формальностей огласил списки для всех:

Брам Безбородый из Консиглора

Брун из Бурзо Чарльз Прямой

Кол Ренба Ефим Самдевятов

Фарли из Эйкоска Джофф Симболор

Жиль Коварный Глэдвин Вануччи

Хэл Медник

Гомер Гарамонд из Бегущей воды

Джуд Исакссон

Канрет Джон из Джонсплейса

Ле Нос из Хайленда МТамба Мим

Местль из Винди Вэйла Октане Бук из Пачуки

Омир Келсумба Отис Китамура

Пернсол – погонщик мулов из Уэфф Плэйна Полидорус Грязный

Рафаэль Сандовал Рахим Сосиас

Рудольф Тэдбери Шан Ти Грозный

Синию из Вечнозеленых склонов Томас Граббер

Трэверс Сандакан из Дороги грабителей Ванн Кочевник

Владерлин Бэйн из Санфа-тауна Вул Нарваэз

Перед тем, как подать сигнал о начале первого поединка во втором круге, Лерос мгновение помедлил и посмотрел по сторонам на свой мир. Многое в нем удовлетворяло его. С высокого луга, где он возвышался, виднелись длинные полосы обработанной земли. Внизу километр за километром тянулись поля и пастбища, кое-где сады или группки домов, лоскут голого леса или строчка деревьев вдоль русла реки. Это был мирный и послушный мир, мир крестьян, ремесленников и урожая. Это был мир, покорно служащий жестокому хозяину, живущему высоко вверху. Конечно, все это несколько портило Братство. После вчерашнего подброшенного оскорбления от них больше ничего не появилось. Был еще один, более неприятный факт – Внутренний круг, похоже, был закрыт для Лероса. Отсюда следовало, что кабинет Верховного жреца навсегда останется недостижимым. Ну почему такой жрец, как Лашез, например, который был больше ремесленник, нежели воин, может быть членом Внутреннего круга, в то время как Лерос и другие более достойные люди удерживаются на расстоянии?

Во всяком случае турнир проходил хорошо. А это было самое главное. Возможно, в случае большого успеха его, наконец, ждет повышение. А пока нет никаких оснований опасаться, что турнир не сможет и дальше идти гладко. В конце состязания большие крота города откроются для победителя, а девушки будут устилать перед ним дорогу цветами и он торжественно будет проведен по улицам к самому храму. И храм тоже откроется перед ним, а потом внутренние занавеси из кольчуги раздвинутся – никогда подобное не делалось для Лероса – и тайные двери тоже. И победитель будет впущен туда, где Лерос сам не был ни разу, туда, где боги гуляют вместе с павшими героями, ранее бывшими простыми смертными, где только Верховный жрец и Внутренний круг служили связующим звеном между ними и миром людей.

Для Лероса его религия была не просто вера. Однажды, когда в воздухе бесновалась гроза, сверкая молниями, ему удалось во внутреннем дворе храма взглянуть на Торуна, прогуливавшегося вечером с Верховным жрецом. По росту Торун был намного выше любого смертного.

Лерос склонил голову для своей молитвы, но затем, вспомнив свои обязанности, вернулся к ожидавшим его людям и объявил имена участников первого сегодняшнего боя:

– Артур из Чеспа – Брам Безбородый из Консиглора!

Артур был мужчиной средних лет и среднего роста. На фоне других воинов он выглядел низковатым. Плотный, сурового вида, с густыми усами, он вошел на ринг с видом абсолютной и спокойной уверенности. Неподвижно и не мигая, он наблюдал за тем, как Брам Безбородый приближался к нему с намерением убить его. Безбородость Брама объяснялась, очевидно, его явной молодостью. Хотя он был высок и широкоплеч, лицо его выглядело не старше одного года планеты Охотников, то есть на пятнадцать или шестнадцать шестидесятых частей от жизни старого человека этой планеты. Брам не выглядел спокойным, но его волнение было скорее радостным, чем испуганным, и он начал атаку энергичным взмахом длинного меча. Артур уверенно отбил удар и не слишком спешил сам переходить в наступление.

Брам усилил натиск, его молодость и энергия не допускали возможности того, что его могут победить. Он наносил удар за ударом, но Артур продолжал обдуманно отступать, очевидно, выжидая удобный момент для контратаки. Брам ударял вновь и вновь со всевозрастающей скоростью и страшной силой. Артур не решил еще, как лучше вести поединок дальше, когда последовал сокрушительный удар – рука и плечо были отсечены. И сразу же, без промедления, Брам нанес и окончательный удар.

– Брун из Бурзо – Чарльз Прямой!

Брун был тяжеловесный, русоволосый, весь какой-то выжженный солнцем. В одной широкой ладони он так держал короткое копье, что было ясно – этот будет изредка колоть, но рискнет поставить все на один решающий бросок. Он сразу захватил инициативу боя, но кружился осторожно, медленно двигаясь вокруг Прямого Чарльза против движения солнца. Чарльз переступал подобно неуклюжей птице, как будто для него было лучше опираться на одну ногу, и возвышался над своим противником, держа двуручный меч наготове против всего, чтобы ни задумал сделать Брун. Когда же последовал первый укол копьем, – сильный и быстрый, – то ответ Чарльза оказался еще искуснее: срубленный наконечник копья противника оказался на земле. Вскоре туда же свалилась и русая голова Бруна.

– Кол Ренба – Ефим Самдевятов!

Эти двое внешне были похожи, немного выше среднего роста, с коричневыми взлохмаченными волосами. Кол Ренба вращал на конце короткой цепи, укрепленной на деревянной ручке, усеянный шипами шар. Самдевятов приготовил для боя меч и кинжал. Оба разом бросились в атаку, но шипованное ядро сразу же выбило меч из державшей его руки, а затем вышибло на землю мозги, управлявшие мечом.

– Фарли из Эйкоска – Джофф Симболор!

И на этот раз соперники были похожи, правда уже не внешностью, а манерами. Оба участника были хорошо одеты и богато вооружены. В рукоятках меча и кинжала Джоффа даже красовались драгоценные камни. Фарли был светловолосый, с почти рыжей бородой. Его голые руки с рельефно выступавшими венами и мышцами были сплошь усеяны веснушками. Джофф Симболор, темноволосый, на полголовы ниже Фарли, выглядел равным ему по весу и силе. Их бой был медленным. Они не уступали друг другу ни в чем до тех пор, пока более длинные выпады Фарли не позволили ему рассечь мускулы на плече Джоффа. Фарли не соблазнился поспешностью и его противник ослабел от потери крови еще до того, как Фарли всерьез навалился и прикончил его.

– Жиль Коварный – Глэдвин Вануччи!

Жиль имел средний рост, но крепкое жилистое сложение, загорелое лицо, волосы песочного цвета и бледные невинные глаза. Если он действительно отличался коварством, то сегодня оно ему не понадобилось. Своим длинным мечом он быстро достал приземистого и массивного Глэдвина, выбравшего себе в помощь боевой топор.

– Хэл Медник – Гомер Гарамонд!

Хэл Медник был очень высок, с покатыми плечами и длинными ручищами, обвитыми густой татуировкой. Его длинный меч беспокойно дрожал в руке подобно усикам какого-то насекомого, следящего за движениями своего врага. Гомер Гарамонд выглядел печальным от предстоящего ему занятия, хотя на вид казался таким же юнцом, как и Безбородый Брам, просто сиявший от радости убийства. Своими мощными руками Гомер держал меч и кинжал почти небрежно до тех пор, пока Хэл не набросился на него. Быстрота, с которой при этом двинулся Гомер, оказалась недостаточной для продолжения поединка.

– Джуд Исакссон – Канрет Джон!

Джуд – вспыльчивый низенький человек с необычайно длинными черными усами – проворно вступил на арену с круглым металлическим щитом, укрепленным на левой руке. В правой он держал короткий меч. Канрет, возможно, старейший из воинов, переживших первый круг, ожидал его с терпением, естественным для своего возраста. Он был вооружен коротким копьем на толстом древке. Канрет держал его так, что мог использовать копье и как дубинку с железным наконечником. Когда настал решающий момент, копье ударилось в щит Джуда, но Канрет Джон был опрокинут ударом меча в колено. После этого конец его был скорым.

– Ле Нос из Хайленда – МТамба Мим!

Все лицо Ле Носа было покрыто шрамами. А на ринге оказалось, что он двигается как зверь, а не человек – гибкими длинными шагами в полу-присяде. С мечом и кинжалом он наступал на МТамба, массивного и чернокожего, вооруженного таким же оружием. Кровь обоих соперников уже пролилась на землю, когда Ле Нос сумел взять верх. А потом – все еще по-звериному – он рычал на рабов, подбежавших для ухода за его ранами.

– Местль из Винди Вэйла – Октане Бук из Пачуки!

Лоб Местля был покрыт морщинами, словно у грамотея или ученого от частых размышлений. Одетый в крестьянские одежды, он и сражался фермерской косой. Октане был худощав и выглядел в своих потрепанных одеждах, как голодный разбойник. Но его меч оказался менее проворным, нежели коса, которая подсекла его.

– Омир Келсумба – Отис Китамура!

Широкое черное лицо Келсумбы выражало яростную решимость. Наблюдавший за поединком Лерос вспомнил, что именно этот человек спрашивал о получении божественного дара исцеления. Когда бойцы сблизились, Келсумба взмахнул массивным боевым топором с необычайной силой. Взмахнул и тут же развернулся для обратного взмаха – как будто его оружие было не тяжелее обыкновенной палки. Меч Китамуры отлетел в сторону, а за ним упала отрубленная челюсть его хозяина. Он опустился на руки и колени, да так и остался в этом положении. Келсумба предоставил право прикончить соперника свинцовым кувалдам похоронной команды.

– Пернсол – погонщик мулов – Полидорус Грязный!

Погонщик мулов был старше своего противника. Он основательно взялся за дело, вооруженный коротким копьем и длинным ножом. Полидорус – мужчина неопределенного возраста и не более грязный, чем его соперник, вступил в борьбу, держа старый меч, изрядно поцарапанный и зазубренный. Старый меч послужил его владельцу и на этот раз. Пернсол умер спокойно, будто бы довольный покончить с жизненными перипетиями и занять свое скромное место за столом Торуна.

– Рафаэль Сандовал – Рахим Сосиас!

Сосиас походил более на портного, чем на бойца. Был он не слишком рослый и имел небольшое, но заметное брюшко. Однако его кривой меч столь же естественно лежал в его ладони, как и сама ладонь завершала покрытую волосами руку. Сандовал был очень безобразен, но не от шрамов, а от природы. Он пренебрежительно вращал булаву с ядром, усеянным шипами. Цепь булавы захлестнула меч Рахима и вырвала его из руки. Но не успел еще Рафаэль распутать свое собственное оружие, как Рахим выхватил из укромного места нож и перерезал противнику горло.

– Рудольф Тэдбери – Шань Ти!

Тэдбери имел воинственный и бойцовский вид. Лерос подумал, что в этом человеке есть нечто такое, что делает его похожим скорее на генерала, чем на простого воина с мечом. Но о прошлом этого человека он ничего не знал. Большинство участников были столь же неизвестны Леросу и другим жрецам, сколь и незнакомы друг с другом.

Широкоплечий, с огромными ручищами и грубыми тупыми пальцами, Рудольф Тэдбери излучал силу и уверенность. А его противник Шань Ти своим видом внушал страх. Его довольно маленькая голова сидела на таком гигантском туловище, что недоразвитость головы придавала всему его облику совсем нелепый вид. У Шань Ти и меч по размеру соответствовал фигуре. Однако меч Рудольфа имел лезвие потолще обычного и оказался также достаточно длинным, чтобы поразить Ти в самое сердце.

– Синию из Вечнозеленых склонов – Томас Гоаббер!

Синию был костлявого телосложения, самый худой из всех оставшихся в живых воинов. Он держал двуручный меч, на вид слишком тяжелый для него. Но вскоре он показал, как быстро и умело может им орудовать. Томас оказался крупным и злым на вид воином. Свое копье он противопоставил длинному двуручному мечу, но именно копье оказалось все же длиннее.

– Трэверс Сандакан – Ванн Кочевник!

Сандакан вышел, вооруженный топором, представлявшим из себя тонкое лезвие, посаженное на твердую обитую железом рукоятку. Лицо его носило следы времени, полного невзгод и было отмечено шрамами от многочисленных боев. Ванн-кочевник, одетый в длинный бесформенный свитер, который обычно носят пастухи на высокогорных равнинах, с демонической энергией работал своим длинным мечом. Сандакан явно уступал кочевнику... Когда Трэверс уже был мертв, Ванн отрезал ему ухо, приговаривая: – Я ему это отдам в зале Торуна – если он настоящий мужчина, то пусть примет это от меня! – Поступок был для Лероса невиданным. Поразмыслив, он изобразил неуверенно одобрительную улыбку. Как только последний труп убрали с ринга, Лерос формально провозгласил имена участников последнего на сегодня поединка.

– Владерлин Бэйн – Вул Нарваэз!

У Бэйна вокруг пояса был обвернул длинный кнут, о назначении которого никто не счел нужным расспрашивать. В руках он держал меч и кинжал. Нарваэз с его приветливо-дурацким лицом и крестьянскими вилами в качестве единственного оружия, смотрелся действительно как крестьянин, только что вернувшийся с полевых работ. Как умелый работник на уборке урожая, он направил зубья вил точно туда, куда хотел и Владерлин был мертв еще до того, как рухнул на землю. По какой причине он держал при себе свернутый кнут, так и осталось для всех загадкой.

Солнце не достигло еще точки полудня, когда закончился второй круг поединков. Шестнадцать оставшихся в живых бойцов направились вкусить приготовленную им пищу. Большинство разговаривали, по-дружески шутили, некоторые шествовали молча. Они также внимательно рассматривали ранения друг у друга, прикидывая, где завтра может проявиться слабость. Все они знали, что в бою нужно уметь воспользоваться самым незначительным преимуществом. Каждый из уцелевших воинов был чрезвычайно опасен – но каждый из них мог и среди жертв своих назвать высококлассных мастеров убийства.

Отдыхая после полуденной еды, они увидели посланца, торопливо спускавшегося с горы. Доставленная им новость заставила Лероса резко вскинуть голову и пристально вглядываться в небо. С места расположения лагеря под кронами деревьев невозможно было разглядеть многого. Воины тоже проявили интерес, но не слишком большой. Турнир, в котором они принимали участие, был важнее любого события, которое они могли себе вообразить.

Позже, когда какой-то жрец из Внутреннего круга спустился для важного разговора с Леросом, среди бойцов прошел слух, что круглый серебристый корабль прилетел с визитом из-за пределов мира прямо на гору Богов. Большинство из них все же были любопытны и пытались разглядеть корабль, едва видимый на своей стоянке на дальней высоте среди деревьев.

На следующий день после встречи Суоми с ледниковым зверем Оскар Шенберг в сопровождении Афины и Де Ла Торре снова отправились на охоту. Барбара и Селеста впервые рискнули испытать на себе, что такое охотничья прогулка. Суоми предпочел остаться на корабле. В первый день Шенберг, Афина и Гус были несколько возбуждены предстоявшей охотой, однако вернулись с пустыми руками. На этот раз они принесли голографические трофеи – снимки крупных хищников, надежно записанные на маленьких кристаллических кубиках для последующего воспроизведения и показа.

Расположившись в гостиной, Афина растирала утомленные ступни ног и сетовала, что ей трудно будет найти подходящее место для демонстрации своего ледникового трофея. – Тебе хорошо, Оскар. А у меня только маленькая квартирка. Придется передвинуть половину мебели, чтобы высвободить место для этого, если, конечно, я вообще осмелюсь его показывать.

– Только потому, что он был добыт без разрешения? – рассмеялся Шенберг. – Если кто-нибудь тебя начнет беспокоить, скажи просто, будто я дал тебе это. Пусть идут разбираться со мной.

– Мне придется держать его почти все время выключенным и включать только по особым случаям. Не хочу, чтобы он отпугивал моих гостей. Тут она спохватилась, бросила умоляющий взгляд в сторону Суоми, но тут же быстро его отвела.

Когда вчера все вернулись с охоты на корабль, они с некоторым замешательством выслушали рассказ Суоми о том, как он в испуге потерял контроль над собой и как Шенберг хладнокровно спас ему жизнь. Афина при этом смутилась, пожалуй, более, чем сам Суоми. Де Ла Торре, казалось, внутренне был даже доволен и лишь Барбара проявила явное сочувствие.

Суоми подумал, будут ли его спутники, в особенности Афина, ожидать, что он потребует ружье, чтобы еще раз пойти на охоту и оправдать свое поведение. Если это так, то им придется ждать очень долго. Да, тогда он испугался. Но, может быть, если бы он снова оказался на охоте и на него напал бы зверь, то больше он не проявил бы страха. А может быть, снова испугался бы. Ему вовсе не хотелось выяснять все это. По крайней мере, он не обязан никому ничего доказывать! Он сидел на откинутом трапе Ориона, наслаждаясь воздухом, в то время как другие где-то там охотились. На всякий случай под рукой у него было заготовлено ружье. Однако в случае появления какой-либо опасности, он вовсе не собирался пускать его в дело, а собирался просто забраться внутрь корабля и закрыть люк.

Шенберг не стал больше тратить время в северной зоне видя, что каждый желающий получил свой охотничий трофей. Сезон охоты продлится еще долго, а вот таинственный турнир явно будет совсем кратким. Его не хотелось бы пропустить. Когда Суоми заговорил о турнире с девушками, оказалось, что ни одна из них не имеет об этом никакого понятия. Сам Суоми предполагал, что это какое-то спортивное состязание.

Шенберг явно знал путь к горе Богов, хотя сказал, что не бывал там прежде. Направляясь на юг, он летел гораздо медленнее и ниже, чем при полете в северном направлении, внимательно вглядываясь в ориентиры на поверхности планеты. В основном он шел над долиной какой-то реки, сначала с помощью радара из-за густого тумана у поверхности земли, потом, когда видимость улучшилась, ориентируясь визуально. Через несколько часов они достигли своей цели. Гора Богов возвышалась, впечатляюще доминируя над окружающей местностью. Ее покрытая лесом громада была практически изолирована от лоскутного одеяла окружавших ее равнинных крестьянских угодий, садов и пастбищ. С виду гора была широкая и довольно высокая, но в целом не очень крутая. На безлесной вершине располагался комплекс сооружений из белых каменных стен и зданий, размером с небольшой город. И стоял этот город настолько открыто и на виду, как будто служил маяком для воздушной навигации.

Облетев один раз гору на почтительно удаленном расстоянии, Шенберг еще более снизил скорость и начал опускаться к горе, но держал курс совсем не к городу-крепости. Он старался вообще не пролетать над ним.

В нескольких сотнях метров ниже стен белого города над лесом возвышался усеченный скалистый выступ, словно крошечный голый палец, торчащий сбоку огромной горы-рукавицы. Заметив этот выступ, Шенберг медленно приблизился к нему, облетая его почти вплотную. Затем на какое-то время завис прямо над ним, внимательно исследуя его находящимися в корпусе Ориона чувствительными приборами. Пик имел высоту между двадцатью и тридцатью метрами и, по-видимому, взобраться на него можно было только с большим трудом. Не было видно явных признаков, что когда-либо человек или зверь взяли на себя труд достигнуть его плоской вершины.

Повиснув над стойкой за креслом пилота, Де Ла Торре, предложил: – Оскар, мне кажется, эта вершина достаточно велика и сможет нас удержать. Даже еще останется место погулять возле корабля. – В ответ Шенбер пробормотал: – Я как раз и хотел сделать здесь посадку. Быть может, потребуется вырубить несколько ступенек или протянуть веревку для спуска вниз. Но зато уже никто не заявится к нам без приглашения.

После окончательного тщательного осмотра с расстояния всего нескольких метров небольшой плоской верхушки пика, Шенберг посадил на нее Орион. Посадочные опоры осторожно нащупали поверхность и самонастроились для выравнивания корабля. Действительно, ровной поверхности оказалось на скалистом столе вполне достаточно для надежной стоянки корабля. Осталось даже несколько квадратных метров для того, чтобы размять ноги. Именно с этой целью все без промедления покинули корабль. Даже на такой высоте погода в этих тропических широтах была совсем теплая, однако девушки были одеты полностью, что объяснялось их неуверенностью в отношении местной морали и обычаев. Шенберг приказал оставить все оружие внутри звездолета.

Близкий осмотр подтвердил, что только одна сторона пика теоретически была пригодна для попыток взобраться наверх. Но и на этой стороне были такие места, где понадобилось бы несколько крюков или искусственных ступеней и, вероятно, нужна была также веревка, чтобы позволить даже весьма ловким скалолазам совершить подъем или спуск с достаточной степенью безопасности.

– Ну где же они все? – громко удивилась Селеста, разглядывая над вершинами деревьев белые стены города на вершине горы, оказавшейся немного выше места их высадки. Де Ла Торре вытащил бинокль и изучал совсем другое направление – подножие горы. – Там внизу находится что-то типа лагеря, я вижу тридцать или сорок человек. Вон там. Я даже иногда могу различить некоторых из них среди деревьев.

Не обнаруживалось пока никаких признаков того, что было замечено прибытие Ориона или его появление на стертом пальце пика над окружающим ландшафтом. Хотя, конечно, густой лес, покрывавший большую часть горы, мог спрятать даже самое оживленное движение. Суоми заметил, что деревья на этой планете выглядели близкими аналогами обычных земных пород. Можно было предположить, что какие-то видоизмененные саженцы были привезены еще первыми поселенцами. Стволы были заметно толще по сравнению с земными деревьями, а ветви отрастали почти под прямым углом.

После их посадки прошло около половины земного часа и шестеро прибывших, вооружившись биноклями, все еще были заняты изучением окрестностей, когда внезапно в высокой стене города распахнулись ранее закрытые ворота и оттуда вышла небольшая группа людей в белых одеяниях. Войдя в лес, они сразу же исчезли из вида.

Шенберг имел инфракрасный прибор, которым он мог бы проследить их продвижение под покровом деревьев, но не захотел. Вместо этого он спрятал бинокль в футляр, откинулся назад и зажег сигару. Люди из города появились совсем близко на несколько минут раньше, чем ожидал Суоми. Они внезапно вышли из леса прямо на поляну, образованную обломками той самой скалы-башни, на вершине которой стоял Орион.

Шенберг вмиг отбросил сигару и подошел к краю площадки, затем поднятыми руками приветствовал подошедших внизу людей. Глядя вверх, они довольно небрежно повторили жесты приветствия. Их было шестеро. Белые одежды двух или трех были украшены разными вариантами пурпурной отделки. Расстояние было слишком большим, чтобы вести разговор, не прибегая к крику, и жители планеты Охотников неспешно приблизились. Идущий впереди высокий туземец достиг подножья пика и начал взбираться вверх. Вначале он поднимался спокойно и без больших трудностей. Примерно на половине высоты его заставил остановиться почти отвесный участок. Гости могли теперь рассмотреть, что по виду туземец был не молод, несмотря на легкость, с которой он передвигался. Он поднял голову, глядя на Шенберга, все еще стоявшего с распростертыми руками в десяти метрах над ним, и промолвил: – Инопланетяне! Торун и другие боги планеты Охотников приветствуют вас и будут рады принять у себя!

Шенберг медленно поклонился. – Мы благодарим Торуна и других прославленных богов вашей планеты. Будем счастливы выразить нашу благодарность в самой почтительной форме. А также мы благодарим вас, прибывших сюда в качестве посланцев.

– Мое имя – Андреас. Я – Верховный жрец королевства Торуна в этом мире.

Шенберг представил членов своей команды, а Андреас назвал своих людей. После дальнейшего обмена любезностями, в ходе которого Шенберг дал понять о намерении поднести некоторые дары Торуну, когда выяснит, что именно подойдет для этого наилучшим образом, он перешел к цели своего визита. – Как всем известно, Охотничья планета славится по всей вселенной мастерством своих бойцов. Нам сообщили, что лучшие из лучших воинов планеты как раз собрались здесь у горы Богов на большой турнир.

– Все именно так и есть, – сказал в ответ Андреас. Его речь для инопланетян звучала гораздо понятнее – в ней не было такого сильного акцента, как у Кестанда.

Шенберг продолжил: – Мы просим благосклонности Торуна, его разрешения присутствовать на этом турнире, хотя бы на некоторое время.

Андреас не взглянул на своих спутников, спокойно ожидающих его внизу, но посмотрел в сторону города за верхушками деревьев, как бы пытаясь получить оттуда какое-то сообщение. Но этот взгляд был мимолетным и Андреас быстро ответил: – Я буду говорить от имени Торуна. Он охотно выполнит вашу просьбу. Турнир уже идет, но важнейшие его этапы еще впереди. Завтра состоится следующий круг поединков.

Андреас еще немного задержался с пришельцами и пообещал утром прислать сопровождающего, чтобы отвести их к месту состязаний, где они сколько угодно смогут наблюдать за происходящими там событиями. Он также заверил, что во время их пребывания здесь они будут приглашены посетить город и принять участие в пиршестве в храме Торуна в качестве почетных и знатных гостей. Верховный жрец оценил также намерение Шенберга преподнести подарок Торуну. После этого жрецы и инопланетяне обменялись вежливыми знаками прощания.

Во время краткого перехода обратно в город Андреас был задумчив и более обычного отчужден от других. Идущие рядом подчиненные заметили это настроение и тактично не беспокоили его. По меркам Охотничьей планеты, Андреас был уже старик, отмеченный дюжиной шрамов от серьезных ранений и выживший в сотне боев. Он уже больше не был доблестным воином, его мускулы одряхлели от естественного старения и отсутствия практики. Проворное лазание по скалам стоило ему гораздо больших усилий, чем он позволил себе показать. Череп все более отчетливо выступал с каждым прожитым отрезком времени в одну шестидесятую часть жизни старого человека, которую инопланетяне называли обычным, земным или стандартным годом. Но ему доставляло удовольствие это постепенное изменение его облика.

Несмотря на усталость в ногах, Андреас поддерживал быстрый темп ходьбы и скоро привел свой отряд назад в город.

Там он сразу отогнал от себя подчиненных, ожидавших его, чтобы забросать сотней вопросов и вовлечь в бесконечные дискуссии о пришельцах. Эти люди были ниже уровня Внутреннего круга и ничего не понимали. Оставшись один, Андреас быстро пошел по лабиринту ярко освещенных узких улиц. Слуги, ремесленники, солдаты, аристократы – все сторонились, уступая ему дорогу. На ступенях перед высокими наружными дверями храма Торуна два аристократа из Внутреннего круга, облаченные в одеяния, украшенные пурпурными блестками, прервали свою беседу, чтобы почтительно поклониться Верховному жрецу. Но на это приветствие Андреас ответил едва осознанным кивком головы. Выходившая из своих носилок куртизанка сделала более глубокий поклон. Она явно принадлежала какому-то жрецу, не дававшему обета безбрачия и не достигшему Внутреннего круга. Жрец не ответил и на это приветствие.

Внешний храм был хорошо освещен. Солнце заливало его своим светом через отверстие в крыше. Слышалась тихая военная песня, исполняемая послушниками под приглушенные звуки военного барабана. Они застыли на коленях перед алтарем, заваленным черепами вражеских воинов и боевыми трофеями. Вооруженный страж, стоявший перед входом во внутренний храм, приветствовал Верховного жреца и отступил в сторону, распахивая перед ним большую дверь. Вниз вела широкая лестница. Комната, в которую спускалась лестница, была просторная и располагалась она ниже уровня залитых солнцем улиц за стенами храма.

Здесь во внутреннем храме свет, прошедший через множество маленьких порталов, был рассеянный и тусклый. Привычными движениями Андреас отодвинул один за другим все занавесы, сделанные из кольчуги, и пошел по огромному залу. Он миновал место, где склонился на колени единственный благочестивый поклонник – воин со щитом и мечом в руке, это был жрец-генерал, весь в белом, молча молившийся перед высокой каменной статуей. Статуя, очень стилизованная, изображала мужчину в гладком, плотно облегающем инопланетном костюме. Ее завершал круглый без каких-либо деталей шлем. Лицо было мрачное и безбородое. Это был Карлсен – полубог древних времен, с мечом в правой руке и палкообразным оружием инопланетянина в левой. Лицо Андреаса сделалось каменным. Но если убрать эту статую, могут возникнуть беспокойства. Карлсен был все еще популярен среди многих людей.

Начиная с этого места путь, по которому двигался Андреас, не был доступен или вообще известен никому, кроме очень немногих. Он оставил позади еще несколько кольчужных занавесей и направился в угол, откуда начинался едва приметный проход. Там опять были ведущие вниз ступени, но уже гораздо более узкие и темные. Внизу в стенном углублении горела небольшая масляная лампа, света от которой едва хватало только на то, чтобы можно было идти не ощупью. Отсюда начинались массивные высокие двери, которые вели в зал Торуна. Временами из-за этих дверей доносились звуки арфы, барабана и трубы, раскаты смеха, можно было видеть вспыхивающие отблески света. Послушникам-новичкам дозволялось в такие минуты стоять у подножия лестницы. И они стояли с широко открытыми глазами, смотрели и слушали, на короткое время становясь очевидцами того, как внутри празднуют боги и герои.

Андреас носил при себе один из двух ключей, открывавших двери зала Торуна. Главный ремесленник храма и, разумеется, член Внутреннего круга Лашез был хранителем второго ключа. Когда Андреас повернул надлежащим тайным способом свой ключ, дверь тотчас же открылась и он быстро шагнул вперед, плотно прикрыв ее за собой.

Великий зал Торуна, выдолбленный из цельной скалы под храмом, был примерно пяти метров длиной и по три метра в ширину и высоту. Конечно, для повелителя всего мира это было совсем скромно. Стены, пол и потолок были вытесаны из грубого камня – зал Торуна не был полностью готов. Видимо, он никогда и не будет закончен. Андреас предполагал, что работы начались почти двадцать лет планеты Охотников назад, то есть впятеро больше длительности жизни старого человека. При его предшественнике кое-какие работы еще велись. Но с тех пор планы изменились. Дворец уже был поста точно велик для своего единственного предназначения– одурачивания новообращенных послушников. Вверху располагалось отверстие для тока воздуха, чтобы ярко горящие факелы отбрасывали свои отблески под дверью и сквозь щели. Были здесь и музыкальные инструменты, сваленные в углу. Ну, а рокочущий божественный смех – это могли изобразить либо Торун, либо Мжолнир.

Торун находился в своем зале, восседая за столом, почти занявшим слишком тесную комнату. Торун был так огромен, что даже сидя, он оказался вровень с высокими жрецами, стоявшими перед ним. Голова Торуна с копной темных волос была повязана золотой лентой, на гороподобных плечах наброшена меховая мантия. Знаменитый меч, настолько огромных размеров, что ни один человек не смог бы его удержать в руках, висел у его пояса. Громадная правая рука, по обыкновению, упрятанная в кожаную перчатку, покоилась на столе, сжимая массивный кубок. При тусклом свете лицо Торуна над окладистой темной бородой можно было принять за человеческое – если бы оно не было настолько неподвижным и чрезмерно большим.

Торун не пошевелился. Остался неподвижен и полубог Мжолнир, сидевший по другую сторону стола, с серебряной лентой вокруг головы, и завернутый в темную мантию. Он был примерно таких же размеров, как и бог войны и охоты. Так они и сидели вдвоем на мрачном празднестве без кушаний и напитков.

Войдя в комнату, Андреас выждал немного, стоя неподвижно и наблюдая, желая убедиться, что его появление не приведет в движение ни одного из этой пары. А это иногда случалось. Тут надо было быть осторожным. Наконец, успокоенный, он обошел вокруг высоченного стола и прошел позади кресла Торуна. Именно там в стене была устроена небольшая потайная дверца, для которой ключ был не нужен. Андреас отворил ее, лишь нажав в нужном месте. За дверью начиналась еще одна узкая каменная лестница, ведущая вниз.

На этот раз спуск был более долгим. В конце последнего пролета Андреас сразу повернул налево. Сделав три-четыре шага в этом направлении, он вышел из узкого туннеля и оказался на дне большой шахты, вырубленной в скале позади храма. Работы над этой шахтой начались во времена правления пятого по счету перед Андреасом Верховного жреца и длились уже на протяжении целых жизней многочисленных рабов. Насколько велико было предвидение и величие планов настоящего бога, планов, которые уже близились к осуществлению! В верхней части шахта была окружена белыми каменными стенами и покрыта крышей. Со стороны это выглядело просто одним из множества строений в комплексе храма, которое ничем не выделялось среди лабиринта однотипных построек.

Андреас снова вошел в туннель и двинулся по нему, но на этот раз в правую сторону от лестницы. Перед тем, как войти в помещение, куда вывел его правый проход, он помедлил некоторое время и, закрыв глаза в почтительном подражании Смерти, пробормотал свою короткую молитву. Но, конечно, он молился не Торуну. Торун был всего лишь вещью, орудием, частью необходимого обмана, внушаемого толпе, обмана, который Андреас оставил позади, в храме. А вот то, что предстояло ему сейчас, было для него окончательной и единственной реальностью.

Комната, в которую вошел Андреас, была столь же древняя, как все самые старинные постройки, сделанные людьми на планете Охотников. Сейчас она освещалась тусклым светом, проходящим и рассеивающимся через находившуюся наверху шахту, открытую в каком-то месте на досягаемой высоте для солнечного света. Лучи света проходили еще и через множество тяжелых решеток по всей глубине шахты. По сравнению с верхним залом Торуна это помещение было немного просторнее. Здесь можно было тесно разместить сотню людей, но такого еще здесь не бывало. Сейчас даже о существовании этой комнаты знали менее десяти людей.

Вплотную к стене, напротив единственного входа стоял низкий деревянный стол, заставленный полудюжиной коробок из светлого металла. Каждая коробка отличалась особой формой и была помещена в специальное углубление или гнездо, вырезанное как раз под эту форму в темной панели верхней части стола. Судя по внешнему виду, поверхности коробок были изготовлены точно и обработаны, определенно, с помощью куда более высокой технологии, чем та, основой которой было кузнечное ремесло для изготовления мечей. Трубы и кабели мягкого серого и черного цвета перевивались внутри коробок настоящим лабиринтом соединений.

При более внимательном взгляде деревянная основа, поддерживающая коробки, была вовсе не столом, а скорее чем-то похожим на носилки или паланкин, хотя и не предназначенный для человеческой формы тела. С обеих концов этого приспособления выступали пары крепких рукояток с вырезанными углублениями для рук с таким расчетом, что шесть или восемь человек вполне могли переносить все это сооружение. Ручки носилок были изношены от долгого использования, однако сами носилки, как и все в этой комнате, отличались чистотой.

Бледный камень пола слабо отсвечивал в тусклом свете. Только низкий каменный алтарь в центре комнаты был темным от застаревших и неустранимых пятен от ржавчины вделанных железных колец, к которым иногда привязывались руки и ноги жертв, и пятен засохшей крови в тех местах, где извлекались органы из тел жертв. Перед носилками стояла чаша, наполненная доверху, как фруктами, черепами младенцев. Тут и там были разбросаны охапки цветов – и ни одного в вазе. Почти все цветы были искусственные.

Переступив порог комнаты, Верховный жрец опустился на колени, потом еще ниже и полностью распростерся на полу, головой и раскинутыми руками в сторону алтаря и того, что было за алтарем – на носилках, наполненных металлическим грузом.

– Встань, Андреас! – раздался ровный нечеловеческий голос. Он доносился откуда-то из металлических коробок, где на боку стояла небольшая деревянная рама с натянутой на ней кожей для барабана. В центре ее поблескивало что-то металлическое. Голос, издаваемый этой рамой, очень редко бывал громким, хотя подобное устройство, помещенное внутри Торуна, позволяло тому громко кричать и хохотать. Этот спокойный голос Смерти больше всего походил на звук барабана, чем на что-либо слышанное ранее Андреасом – и все же оно звучало не так, как барабан.

Андреас поднялся и, обойдя алтарь, приблизился к носилкам, затем снова сделал почтительный поклон перед коробками, припав на этот раз только на одно колено. – О, Смерть! – промолвил он тихим и почтительным голосом. – Это, действительно, звездолет и его командир выбрал для посадки скалу, которую ты своим мудрым предвидением предназначил как раз для такой возможности. Сейчас я намерен подготовить Мжолнира для его работы и отобрать солдат ему в помощь. Другие твои приказания я уже выполнил с точностью до мелочей.

Барабанный голос спросил: – Сколько инопланетян прибыло на корабле?

– Я видел только шестерых и нет никаких признаков того, что на борту может быть еще кто-нибудь. О, Смерть! Удивительна мудрость твоих предсказаний, что такие люди должны спуститься с небес, привлеченные интересом к нашему турниру. Удивительно и...

– Был ли упомянут человек – это скверное существо – по имени Карлсен?

– Нет, Смерть, – Андреас был немного удивлен. Определенно, Карлсен давно уже умер. Но мудрость бога Смерти была за пределами человеческого понимания. В этом Андреас давно уже убедился. С благоговением он ожидал нового вопроса. И он прозвучал после краткого периода молчания. – Так они частные охотники? По их законам, браконьеры?

– Да, лорд Смерть. Их главный сказал, что они уже побывали на охоте. Никто из инопланетных правителей не узнает, что они здесь. – Отвечая на дальнейшие вопросы, Андреас продолжал рассказывать в подробностях все, что ему удалось пока что узнать о пришельцах и их космическом корабле.

Он был уверен, что корабль не настолько велик, чтобы не поместиться в шахте возле замка.