История Гарриет

Среда, 18 мая 2016 года

Боюсь, я могу сделать что-то плохое.

Брайан вернулся с работы прошлым вечером и бросился вверх по лестнице. Он был в бешенстве.

– Почему ты оставила Алису в ванной одну?

– Я не делала этого, – возразила я в шоке. – Я бы никогда так не поступила.

Он посмотрел в своей манере – склонив голову набок и скользя по мне взглядом.

Это всегда обескураживает меня, потому что я знаю – это означает, что я сделала нечто, о чем не могу вспомнить.

– Тогда почему же она только что сказала мне, что это так? Алиса не стала бы лгать.

Он прав. Мы оба знаем, что она не лжет.

– Я беспокоюсь, Гарриет. – Брайан глубоко вздохнул и сжал губы так, что его подбородок сморщился, словно очищенный грецкий орех. – Если так будет продолжаться, Алиса может получить травму.

– Я не оставляла ее ни на мгновение, – произнесла я. Я представила ту картину – себя в ванной, сидящую на скамеечке для ног, облокотившись на ванну и подставив руку под кран, пока наливала больше горячей воды. Я наполнила кувшин и окатила Алису со спины, заставив завизжать от удовольствия, а потом повернулась и взяла с радиатора чистое полотенце, чтобы обернуть вокруг дочки, когда та вылезет из ванны. Я помнила всё это. Я не выходила из ванной. Но если Алиса говорит, что это так…

Моя проблема с памятью уже здесь. Это всегда начинается от середины. Появляется небольшая черная дыра и медленно распространяется к краям, как пролитые чернила, до тех пор, пока на картинке не появляется зияющая пустота, которую я больше не могу заполнить.

– Алиса немного напугалась, любовь моя, но с ней всё будет в порядке.

Когда Брайан продолжает поддерживать разговор со мной – дыра растекается быстрее. Интересно, знает ли он об этом.

– Эй, Гарриет, не плачь! – вытер он мои слезы большими пальцами.

– Я бы никогда не причинила ей вреда! – всхлипнула я.

– Я знаю, что ты не сделала бы этого, – сказал он мягко. – Я знаю. Но ей достаточно было всего лишь соскользнуть под воду, и… – муж покачал головой. – Алиса была бы мертва.

Я, зажимая уши, крикнула на Брайана, чтобы он даже не говорил такого. Я никогда не позволила бы этому случиться.

Но… что, если бы я это сделала?

Я сказала Брайану, что мы вернемся к доктору снова. Я позвоню ему сегодня и запишусь на прием. И он напишет обо мне еще больше в истории болезни. Напишет черным по белому – что моя дочь не в безопасности наедине со мной.

Может, это и не так. Всю ночь я не могла уснуть, потому что всякий раз, лишь стоило мне закрыть глаза, я видела Алису, исчезающую под водой. Рядом со мной умиротворенно посапывал Брайан, довольный своей чистой совестью.

Конечно, есть множество вещей, которые я забываю, но никогда раньше это не подвергало мою дочь опасности. Наутро я спросила Алису:

– Ты помнишь, как купалась вчера вечером?

– Да. – Она взглянула на меня странно, но это был странный вопрос.

– Расскажи мне об этом, – попросила я, щекоча ее за бока, пока она не захихикала. – Тебе понравилось?

Алиса пожала плечами.

– Всё было хорошо.

– Разве я оставляла тебя одну? – спросила я. – Потому что если это так, то мамочка очень об этом жалеет. Я не должна была так поступать.

– Нет, – ответила дочка. – Ты никогда не оставляешь меня одну.

– Это хорошо. – Мое сердце громко стучало. – Ты должна всегда говорить мне, если я это сделаю. Может, ты рассказывала что-то папе о том, как принимала ванну?

– Нет. – Она снова хихикнула, но на этот раз немного нервно. – Папа не видел меня прошлым вечером, потому что я пряталась за диваном.

– Правда? Он не разговаривал с тобой, когда вошел?

Алиса покачала головой.

– Я оставалась там, пока он не поднялся наверх, чтобы поговорить с тобой. – Она отвела взгляд в сторону. – Мамочка, я что-то не так сделала?

– Нет-нет, Алиса, вовсе нет. – Луч солнечного света проник в окно, дробясь на осколки, и заставляя меня прищуриться. – На самом деле я думаю, что никто из нас ни в чем не виноват.

Я должна не забыть спросить Алису, почему она пряталась за диваном. Это выглядит для нее очень странным поступком.

В тот день, когда я оставила Алису с Шарлоттой, я знала – если всё пойдет по плану, моя подруга не приведет ее обратно домой. Пока мы ехали к дому Шарлотты, я не могла оторвать глаз от Алисы, постоянно глядя на нее в зеркало заднего вида. Я хотела впитать каждую частичку ее образа, потому что не знала, сколько времени пройдет до тех пор, пока я снова ее увижу.

Левой рукой Алиса крепко сжимала бегемота. Она наклоняла к нему голову и то и дело тянула большой палец правой руки ко рту, но всякий раз спохватывалась и отдергивала его обратно. Мы недавно говорили с ней о том, что сосание пальцев плохо влияет на зубы. В какой-то момент на полпути бегемот выскользнул из ее объятий и провалился между сиденьем и дверью. Я не заметила, что она не держит его в руках, когда вела ее по дорожке к крыльцу.

Я позвонила в дверь и взглянула на окно спальни, где шторы всё еще были задернуты. Я искала какие-то знаки, могущие подсказать мне, что продолжать не следует. Что угодно, отчего я пойму – несмотря на то что я зашла так далеко, мой план является смехотворным и не сработает. Если Шарлотта забыла, что я приведу Алису, – подумала я, снова нажимая на дверной звонок, – тогда это будет знак. Я не смогу провернуть это без Шарлотты.

Алиса прильнула к моему боку, и я прижала ее к себе покрепче. С каждым вдохом я ощущала резь в груди, словно меня пронзали копьем.

– Ты будешь в безопасности, Алиса, – пробормотала я скорее себе, чем ей. Я делаю это для того, чтобы мы обе были в безопасности.

Когда появилась Шарлотта, еще одетая в пижаму, мое сердце екнуло от страха, что всё может пойти не так. Я захотела сказать ей, что передумала и пойду вместе с ними на праздник. Она бы и глазом не моргнула. Она, кажется, и ожидала, что я всё равно не оставлю Алису.

Шарлотта болтала что-то, не обращая внимания на крики Эви на заднем плане, пока Алиса вжималась в меня всё сильнее. Но если я отступлю сейчас – что мы будем делать? Я столько раз через это проходила. Других вариантов не оставалось.

Я наклонилась и снова сказала Алисе, что с ней всё будет хорошо. Я, наверно, выглядела очень дерганой для Шарлотты, но она попыталась разрядить обстановку, начав рассказывать мне, как они станут веселиться и как чудесно, что я решила пройти этот увлекательный курс бухгалтерии.

Я знала, что она сама не верит в то, что говорит. Никто из нас не верил.

Мои занятия в отеле в течение дня предназначались не более чем для алиби. Они также станут объяснением, на которое может купиться Брайан, когда захочет узнать – почему я не сообщила ему, что оставила Алису с кем-то. Полиция найдет красные долговые требования, которые он спрятал от меня в своем прикроватном ящике. Мне всегда хотелось вытащить их и предъявить мужу. Надеюсь, они увидят пачку квитанций, аккуратно сложенных под его штанами. Никто не усомнится, что я просто пыталась помочь. Чего они, надеюсь, не найдут – так это денег, припасенных мною на черный день, закопанных в коробке под кустом рядом с песочницей.

В конце концов я отпустила Алису и пошла прочь. Я не оглядывалась. Я не хотела, чтобы они видели, как я глотаю слезы, стекающие по лицу. Это была самая смелая вещь, которую я когда-либо совершала, но никогда я так сильно не боялась.

В час дня четверга, через двенадцать дней после праздника и за три часа до появления Ангелы, я вышла из дома, взяв с собой лишь самое необходимое: более чем скромную сумму наличных, бегемота Алисы, зубную щетку и свой блокнот. Я всё еще надеялась, что мне не придется совершать четырехчасовую поездку, чтобы найти свою дочь, потому что знала, как сильно рискую, покидая дом. Надеялась, что выйду с ними на связь до того, как выеду за пределы Дорсета. Мой телефон не работал благодаря погружению на дно ванны, поэтому я полагалась на остановки у таксофонов.

Я молилась, чтобы на мой следующий звонок ответили. Я не желала заострять внимание на том факте, что прошло уже двадцать четыре часа с начала моих попыток до него дозвониться, и думать – что же это могло означать.

Мои руки дрожали на руле, пока я ехала. В зеркале заднего вида бегемот улыбался мне с сиденья Алисы. Она была бы на седьмом небе от счастья получить его назад, но я не знала, смогу ли оставить его с ней. Вдруг Ангела заметит, что бегемот пропал?

– Дерьмо! – Я ударила руками по рулевому колесу, ощутив укол боли. Всё шло ужасно неправильно. Как бы я ни поступила, начиная с этого момента появится слишком много последствий, и, если я не смогу связаться с ним в самое ближайшее время, моя голова не будет достаточно спокойной, чтобы думать ясно.

Через тридцать минут я находилась почти на окраине Дорсета, когда заметила таксофон в переулке и притормозила. Пока я набирала предоплатный номер, который запомнила, я понимала, что, если ответа не будет, мне потребуется проехать весь путь до Корнуолла, чтобы отыскать коттедж, который я видела только на фотографии.

Гудки заполнили мое ухо, но они продолжались и продолжались, пока в конце концов резко не прекратились.

– О, Господи. Где же ты? – Я всхлипнула. Всё это было неправильно. Он так убедительно говорил мне, что всегда станет отвечать на мои звонки, что я поверила ему.

Было слишком поздно спрашивать себя – зачем я ему доверилась. Я знала его всего шесть месяцев. Я знала Брайана вдвое дольше, прежде чем вышла за него замуж и убедилась, как ошибалась насчет него.

– Ты глупая женщина! – Я привалилась к стене телефонной будки и постучала себя кулаком по лбу.

План побега от Брайана казался мне когда-то настолько продуманным в моем воображении, что хотя я и знала, что многое может пойти неправильно, но никогда не ожидала такого. Теперь план свисал кусками разорванной цепи, и, зажмурив крепко глаза, я поняла не только, что моя дочь может быть абсолютно где угодно, но и – что во всем этом виновата я.

Понедельник, 4 июля 2016 года

Брайану выдали премию на работе.

– Давно обещанная выплата! – просиял он. Я подумала, что это стыд и позор – что он не получал никакой благодарности за свою преданность раньше, но Брайан казался вполне удовлетворенным этой новостью, которой поделился со мной в выходной.

Сегодня утром он объявил, что хочет дать мне кое-какую мелочь, чтобы я могла побаловать Алису и себя в магазинах.

– Брайан, но это больше, чем мелочь! – ахнула я, наблюдая, как он отсчитывает двадцатифунтовые купюры и складывает их в длинный белый конверт.

– Здесь три сотни фунтов, Гарриет! – подмигнул он мне, лизнул конверт и запечатал его. – Ты можешь купить всё, что пожелаешь. Я оставлю это здесь, – он показал на верхушку холодильника. – Пойдешь сегодня за покупками?

– Конечно! – Я почти запрыгала на месте, как маленький ребенок. Я приобрету что-нибудь себе, а затем позволю Алисе самой выбрать новый наряд, и мы даже сходим в магазин игрушек. Возможно, всё, что нам было нужно, – это подтверждение успехов Брайана на работе? И всё может стать лучше?

Я поцеловала мужа на прощание и оставила его допивать кофе, а сама отправилась поднимать и одевать Алису. Когда мы с ней спустились вниз, Брайан уже ушел на работу.

– Сегодня мы пойдем по магазинам! – сказала я. – Хочешь купить себе новое платье?

– Как у Молли?

– Да, прямо как у Молли. Или что-нибудь еще, посмотришь, что тебе понравится. – Я протянула руку к конверту на холодильнике и бережно положила его во внутренний карман сумочки. В нем лежало больше денег, чем у меня когда-либо было на себя, и я прижимала сумку рукой, защищая ее, пока мы проходили через торговый центр.

На прилавке первого магазина я разложила два понравившихся мне джемпера и розовую юбку с оборками, от которой Алиса не могла оторвать рук.

– Можно, я попозже покажу это Молли? – спросила она, поглаживая вышитых птиц, разлетающихся по подолу. Юбка оказалась немного велика ей, но Алиса быстро росла, и я знала, что вскоре она станет впору. И она действительно была прекрасна.

Я потянулась к сумке за конвертом.

– Молли будет в школе, – ответила я. – Но, возможно, мы сможем показать Эви? – Я запустила пальцы под клапан и полезла внутрь. – Ох… Это не может быть правдой…

– Какие-то проблемы? – спросила девушка за прилавком.

Да, возникла проблема. Вместо трехсот фунтов, которые, как я видела, отсчитал Брайан, – теперь в конверте лежала только десятифунтовая купюра.

– Простите. – Я растерянно взяла Алису за руку. – Мне нужно вернуться. – Я повернулась и потянула Алису к дверям.

– Мамочка? – Ее маленькие ножки бежали за мной, пока я торопилась выбраться из магазина. – Это значит, что я не смогу взять юбку?

Как только мы вышли из торгового центра, я присела рядом с ней и взяла ее руки в свои.

– Глупая мамочка забыла деньги, – улыбнулась я. – Но я обещаю тебе, – сказала я от всего сердца, крепко сжимая ее ладони, – обещаю, что однажды я обязательно вернусь и принесу тебе эту юбку.

Понедельник, 8 августа 2016 года

Я сказала Брайану, что будет трудно готовить хорошую еду каждый вечер с таким сокращением моих денег на хозяйство.

– Тебе просто нужно стать немного более изобретательной, любовь моя. – Он улыбнулся и взъерошил мои волосы.

– Почему мы должны экономить? – Я отстранилась и пригладила свои волосы. – Я думала, на работе всё стало лучше.

– О, не используй это слово – «экономить». – Брайан потер пальцами свой нос и глубоко вздохнул. – У нас нет проблем с деньгами, Гарриет. Ты знаешь, почему я это делаю. Мне нужно снова научиться доверять тебе.

Я прикусила губу изнутри. Я не хотела повышать голос.

– Мне просто нужно больше на жизнь, – сказала я терпеливо. – Алисе нужна новая обувь и…

– Гарриет! – фыркнул муж. – Неужели ты правда думаешь, что я дам тебе наличные? Ты помнишь тот случай, не так ли? Я не хочу это повторять. Ты потеряла три сотни фунтов.

– Я ничего не теряла. Денег не было в конверте.

– О, пожалуйста, давай не будем проходить через всё это снова, – вздохнул он. – Деньги не исчезают сами. Просто веди подробные записи всех расходов, сохраняй все квитанции и чеки, и если Алисе нужна новая обувь, то мы вместе сможем сходить и купить ей в субботу. Хорошо? Хорошо? – повторил Брайан, когда я не ответила. – Это будет неплохо для нас – приятный семейный поход за покупками. Совместный. Как только я вернусь с рыбалки и ты будешь готова – идем и покупаем Алисе новые туфли. – Он протянул руку и снова взъерошил мои волосы. – Ну, видишь? Всё в порядке.

Я сидела в машине, уставившись остекленевшим взглядом на незнакомую дорогу впереди, сжимая сумочку на коленях и размышляя – есть ли у меня другие варианты. Выбора не было. Мне надо найти отдаленное убежище, в котором мы планировали спрятать Алису.

С этого момента придется платить наличными за то немногое, что мне нужно. Но я всё еще уповала на то, что не пройдет много времени, прежде чем я узнаю, что Алиса в безопасности, и смогу понять – что делать дальше.

Страх гнал меня к Корнуоллу, но я также была исполнена ужаса перед тем, что оставила позади. И чем дольше я отсутствую – тем будет хуже.

Брайан, наверно, уже вернулся домой?

Я представила его лицо, когда он входит в дом и понимает, что меня нет. Какое-то время он будет предполагать, что я выскочила на минутку, но как скоро он поймет, что мне пора бы уже вернуться? Через сколько времени он сообщит Ангеле о моем исчезновении? Как быстро он убедит их, что я настолько неуравновешенна и расстроена, как он и говорил, – что они должны незамедлительно меня разыскать?

Я положила сумку на сиденье рядом с собой и завела двигатель. Я не могла больше терять время – мне нужно добраться до места как можно быстрее.

Как только я увидела мигающие огни полицейской машины, припаркованной у моего дома в день праздника, я поняла, что мой план начал исполняться и Алиса исчезла. Брайану уже сообщили новость о пропаже дочери, и вскоре они расскажут мне. Теперь отступать было некуда, и я продолжала размышлять, наблюдая за ними через стекло.

Брайан вытащил меня из автомобиля и повел вверх по садовой дорожке; его удочки лязгали, как лодочные мачты на ветру. На очень короткий момент мое сердце кольнуло сочувствием к нему. Несмотря на всё, что он делал, я усомнилась – заслуживает ли он думать, будто его дочь похитили.

«Алиса пропала». Его слова прозвучали криком в неподвижном воздухе. Я осела на землю, когда ноги обмякли подо мной, словно мои силы забрали вместе с дочерью. Тогда меня на самом деле сразила мысль о том, что в этот самый момент я и правда не имею представления – где Алиса. Я могла бы показать на карте – где она должна быть, но в моем воображении каждая дорога и автомагистраль между нами представлялись растянувшейся бесконечностью, и я испугалась, что, возможно, действительно потеряла ее навсегда.

Неужели я совершила ошибку? Что, если кто-то другой забрал ее на празднике? Как мне знать, не попали ли они в аварию? Я выкрикнула имя Алисы, царапая ногтями бетон, пока меня не затащили внутрь и не заставили выслушать о ее последних известных перемещениях.

Когда Ангела предложила, что было бы неплохо поговорить с Шарлоттой, я знала, что это может стать моим провалом – я захотела бы рассказать ей всё. Как категорично я ни отказывалась, Брайан настаивал на этом, и в конце концов я уступила. Однако, как только моя подруга шагнула в гостиную – я не смогла на нее смотреть. Я хотела заморозить время вокруг себя, чтобы подползти к ней по полу и прошептать на ухо: «Я знаю, где Алиса. В этом нет твоей ошибки. Прости за всё, через что я заставляю тебя пройти, но я делаю это ради нее». Но пока каждое слово Шарлотты сочилось страхом и чувством вины, я поняла, как глупо было убеждать себя, что однажды она поймет – почему я совершила подобное.

До текущего момента я утешалась тем, что это ненадолго, до тех пор, пока моя дочь не появится снова. И Шарлотта сможет вернуться к своей жизни. Обилие подруг поможет ей пережить этот короткий срок, и никто не станет ее винить. Фактически я не только думала, что они не станут обвинять ее, больше того – я не сомневалась, что они начнут ей сочувствовать. «Как ужасно ей сейчас, должно быть», – скажут они. Их сердца раскроются ей навстречу. Ведь это могло бы случиться с кем угодно.

Однако я никак не ожидала, что Шарлотта будет писать в «Фейсбуке» в тот момент, когда заберут мою дочь. И что журналист подхватит это и вывернет так, что она окажется в глазах общественности слишком небрежной и невнимательной, и в конечном счете ответственной за пропажу моей дочери. Хуже того, каждый новостной репортаж об Алисе привлекал внимание незнакомцев, набрасывающихся на Шарлотту в комментариях и выставляющих ее плохой матерью. Все они были сосредоточены на ошибках Шарлотты, и я не могла представить, как она с этим справлялась. И всё же я продолжала успокаивать себя, что, как только Алиса вернется, все всё простят и забудут.

Но в глубине души я понимала – что с ней сотворила. Потому что от вида Шарлотты в гостиной, пытающейся собрать по кусочкам картину произошедшего и понять, как она могла потерять Алису, сердце мое разбивалось на осколки. Теперь ей никогда этого не изжить.

Потом Брайан расхаживал по гостиной, возлагая каждую унцию вины на плечи Шарлотты и умело оставаясь весь в белом, как и всегда. Конечно, на сей раз он мог невозбранно продемонстрировать свои чистые руки, хотя его никогда не останавливало, если это было не так. «Это ты совершил, Брайан, – думала я, наблюдая, как он рыскает по комнате и лупит себя кулаком по ладони другой руки, когда Ангела не смотрит. – Если бы ты не сделал мою жизнь такой невыносимой, я никогда не прибегла бы к такому».

Была какая-то ирония в том, что я никогда не рассказывала Шарлотте о своем муже из-за боязни ее потерять, а теперь понимала, что всё равно потеряла. Когда она пришла к нам домой тем вечером, стало ясно: нас уже слишком многое разделяет, чтобы суметь вернуть ее.

Однажды у меня была еще одна подруга. После Джейн и Кристи и до Шарлотты я работала в Кенте вместе с девушкой по имени Тина – администратором нашей школы.

Иногда мы с Тиной выскальзывали пообедать в местную пекарню. Ей было около тридцати, и она жила одна в перестроенной односпальной квартире с двумя котами, которых, как предполагалось для домовладельца, у нее нет. Она всегда интересовалась жизнью в браке и тем, что это с виду не делает людей такими счастливыми, какими, казалось, они должны бы быть.

«Я счастлива», – сказала я ей за обедом.

Тина фыркнула и небрежно провела салфеткой по носу, заставив меня задуматься – как она не зацепляет крошечный гвоздик пирсинга, сверкавший при движении. Она откусила большой кусок от бутерброда с креветками.

«Нет, это не так», – возразила она, капнув соусом на тарелку.

«Конечно, так!» – Я находилась замужем год, и муж часто говорил, как любит меня и как я прекрасна, и что только ради меня стоит жить. У нас имелось достаточно денег на скромную жизнь, и мне нравилась работа в школе на неполный рабочий день, даже если я не наилучшим образом использовала свое образование. Как такое возможно, чтобы я не была счастлива?

«В самом деле? – Тина широко раскрыла глаза. – Можешь, положа руку на сердце, сказать – что всё замечательно?»

Я заерзала на стуле и опустила глаза на свой нетронутый сандвич. Брайан, возможно, не являлся тем человеком, с которым я хотела бы прожить до конца своих дней, и, наверно, я не всегда ощущала, что всё идет правильно. Честно говоря, мне удавалось довольно регулярно его расстраивать. Только накануне вечером он спросил, почему я никогда не выказывала к нему особых чувств.

«Почему мы не видим Брайана? – не унималась Тина. – Он приезжает забрать тебя, но никогда не выходит. Да и ты избегаешь общества, впрочем».

«Вовсе нет, – возразила я. Я не могла рассказать Тине, что Брайан не переваривает ее дерзкое чувство юмора и его коробит от ее шумности. – На самом деле я приду в пятницу на вечеринку по случаю окончания семестра», – внезапно объявила я, зная, что мне это сойдет с рук, так как Брайан, вопреки обыкновению, уехал на конференцию и дома ночевать не будет.

В тот пятничный вечер, когда Тина выпила свой шестой стакан «Пино Гриджио», она невнятно произнесла: «Брайан странно держится с тобой. Он словно ставит себя выше».

Я отмахнулась от нее, но эти слова запали мне в голову. И несколько месяцев спустя, когда у нас с Брайаном случилась ссора, я завершила ее тем, что ушла из нашей квартиры и остановилась у Тины.

«Не могу поверить в то, что я только что сделала, – сказала я ей. Меня трясло. Я никогда раньше не сопротивлялась ему. Брайан хотел, чтобы я сократила свои часы в школе, однако в этот раз я не собиралась соглашаться. Я любила свою работу и даже только что получила шанс на повышение. – Мне предложили работу миссис Майер», – объяснила я Тине.

«Ну и в чем проблема с этим? – спросила она. – Ты однозначно должна на это пойти. Ты можешь выполнять эту работу с закрытыми глазами».

Я тоже так думала, вот только Брайан хотел, чтобы я больше времени проводила дома.

Тина поперхнулась вином, умудрившись выплюнуть полный рот обратно в свой стакан. «Ты ведь шутишь, правда?»

Я не шутила. Он сказал мне, что я должна быть больше домохозяйкой, чем карьеристкой. И спросил, хочу ли я, чтобы наш брак считался действительным, потому что если я поступлю по-своему, то изберу для этого неправильный путь.

Но когда Тина продолжила всячески поносить Брайана, я поймала себя на том, что отстраняюсь от нее, не в состоянии защитить своего мужа, но всё больше и больше стремясь сделать это. Он по-прежнему оставался Брайаном – человеком, которого я любила, и я была не согласна с тем, что он всё контролирует – как Тина выразилась. Мне хотелось верить, что беспокоясь и отговаривая, он лишь заботится обо мне, просто потому, что, думай я по-другому, – то что в нашем браке могло бы быть неправильнее этого?

К тому времени, как Брайан появился у двери Тины, я уже готова была броситься к нему в объятия и сказать, что люблю его. Я заверила его в том, что не пойду на повышение, но настаивала на своем: я не готова полностью отказаться от своих часов в школе.

Я пыталась не обращать внимания на его затянувшуюся одержимость идеей – что Тине слишком легко на меня повлиять. На то, как он расстроен, что я ставлю своих подруг и свою «так называемую карьеру» на первое место. В то время я просто радовалась, что сумела за себя постоять, хотя в глубине души знала – муж чувствовал себя преданным.

И я никак не ожидала, что три недели спустя, когда я вернулась в школу после пасхальных каникул, Брайан заберет меня после занятий и скажет, что мы больше не поедем домой в нашу квартиру.

«Сюрприз! Я купил тебе твою мечту, Гарриет!» – заявил он, хлопая в ладоши.

«Что-что ты сделал? – засмеялась я. – О чем ты говоришь?»

«Мы переезжаем, любовь моя», – пояснил Брайан, неприкрыто и внимательно следя за моей реакцией. – Всё уже упаковано, так что тебе не нужно беспокоиться о вещах».

«Не может быть, – я нервно хихикнула. – Но… мне нравится наша квартира, – сказала я, видя, как вытягивается его лицо. – Ты меня разыгрываешь, Брайан», – добавила я осторожно.

«Нет, это не так. Я купил нам дом на берегу моря в Дорсете. Мы начинаем всё заново. Новую жизнь», – произнес он, несколько более уныло, чем в начале разговора.

«Но… Ты хочешь сказать, что продал нашу квартиру и купил новый дом? Ты не мог так поступить. – Однако я понимала – именно это он и сделал, и оттого, что всё было оформлено на его имя, он не нуждался в моем согласии. – Но зачем?»

Брайан посмотрел на меня внимательно. «Это просто для того, чтобы быть вместе, только ты и я, Гарриет, – ответил он. – Разве это не то, чего ты хочешь?»

Мне потребовалось много времени, чтобы понять – Брайан почувствовал угрозу. Кто-то слишком близко подошел к тому, чтобы увидеть его таким, каким он и был на самом деле. Кто-то, на его взгляд, настраивающий меня против него. Я сопротивлялась ему. Я отказалась оставить свою работу. Это была вина Тины: это не могло быть моим решением. От других подруг оказалось легче избавиться, но одной из причин, по которым Брайан не любил Тину, являлась ее упертость. Когда Брайан перевез нас в Дорсет, он знал, что не позволит такому повториться. Он нуждался в дополнительном средстве убедиться, что я не ускользну от него. Иметь дочь было недостаточно. Он хотел, чтобы я поверила, будто я не выживу без него. И он делал это, поедая мне мозг, пока я не усомнилась в своем здравомыслии. Как я могла уйти, когда так полагалась на Брайана? Когда у меня не имелось собственных денег на жизнь? Как я могла сбежать, если он устроил всё так, чтобы безо всяких усилий суметь доказать: мне нельзя доверить присмотр за дочерью и ее очень легко у меня отобрать?

Пока я давила на газ, приближаясь к Корнуоллу, я гнала от себя тревожное чувство, что Брайан, возможно, оказался прав. Если бы мне можно было доверять, я бы знала, где сейчас Алиса. Но взамен этого я направлялась к месту, которое видела только на картинке в Интернете.

«Вот, дешевый, как грязи кусок, – сказал он мне, показывая на коттедж выходного дня на сайте аренды. – Он спрятан на дальней линии, почти пустынной, и это прекрасно. Там только три коттеджа, и никто не потревожит. Туда даже никто не доходит».

Я содрогнулась от фотографий разнокалиберной мебели и старомодной невстроенной кухонной техники. Вытянутый задний сад был значительно больше того, к которому привыкла Алиса, однако он также оказался заросшим и неопрятным, и я не представляла, что ей там делать после того, как ее привезут туда с праздника.

«Но, возможно, это и к лучшему?» – подумала я тогда. Мы нуждались в укрытии, где никто не заметит маленькую девочку и мужчину, которые появятся там в один из субботних дней прежде, чем они сами узнают, что вся страна ищет их. В месте, где никто не подумает их искать.

Однако теперь все эти особенности, которые, как я убеждала себя, хороши для нашей цели, – вызывали у меня болезненные чувства. Уединенная лачуга коттеджа казалась опаснее, чем просто конспиративная квартира, и я всё еще была больше чем в трех часах езды от нее.

Сейчас

– Есть какие-нибудь новости? – умоляюще спрашиваю я.

Мне так мало известно о том, что происходит. Единственное, что я знаю наверняка, – что Шарлотту допрашивают в другой комнате где-то дальше по коридору – детектив, которая приезжала на пляж. Но это не новости, так нужные мне.

Детектив Лоури качает головой и говорит, что нет. У него маленькие круглые очки в проволочной оправе, светло-рыжая щетина и невозмутимое выражение лица. Он представился, когда меня привезли в участок, торопливо перебирая короткими ножками по коридору, пока я следовала за ним.

Я отчаянно хочу уйти, чтобы вернуться туда и точно выяснить – что произошло. Я уверена, детектив что-то скрывает. Возможно, он думает, что, держа меня в неведении, он может манипулировать мной в своих интересах и использовать мой страх, чтобы сломить.

Я смотрю на часы, а затем на дверь, борясь с безумным желанием вскочить со своего стула и кинуться к ней. Она заперта? Я уверена, что нет. Смогу ли я выбежать? В конце концов, меня же не арестовали. Лоури сказал, что я здесь, чтобы помочь ему в расследовании. Однако он вышагивает вокруг меня, словно я могу сорваться с места в любой момент. Конечно, я могу физически выйти, но что дальше? Куда направиться? Если я сделаю это – уверена, они притащат меня обратно в наручниках. Итак, даже если я захочу убежать, я понимаю, что это невозможно.

Я смотрю на стену справа от себя и думаю – не по другую ли ее сторону Шарлотта? Она может говорить что угодно, и я не имею права просить ее не делать этого. Я потеряла эту привилегию в день праздника.

– Вы в порядке, Гарриет? – спрашивает детектив Лоури.

– Простите?.. – Я вскидываю взгляд на него, и он кивает на мое запястье. Я не заметила, что растираю его. Я отдергиваю руку. Кожа покраснела, но жгучая боль утихла и вместо нее осталась лишь тупая пульсация.

– Я думаю, всё в порядке, – отвечаю я, хотя никто и не проверял. Но сейчас запястье – наименьшая из моих проблем.

Лоури всё еще рассматривает меня, глядя на мое запястье. Он выглядит обеспокоенным, поглаживая пальцем щетину, прежде чем делает какой-то вывод и утыкается в свой блокнот. Теперь он продвигается дальше и интересуется моей дружбой с Шарлоттой. Я рассказываю, что она всегда была мне хорошей подругой.

– Шарлотте было известно, что я не знаю никого в Дорсете, – говорю я. – Она оказала мне радушный прием. – Я испытывала благодарность за это, большую, чем даже сама ожидала. Мне потребовалось три месяца, чтобы найти место на неполный рабочий день и устроиться в начальной школе Сент-Мэри, и у меня всё еще не было никого, кого я могла бы назвать другом. Я видела Шарлотту на игровой площадке, стоявшую в окружении своей компании из мам. Она выделялась на фоне остальных – длинными светлыми волосами, всегда собранными сзади в хвост, узкими джинсами, дорогой одеждой и блестящими босоножками. Я не могла оторвать глаз от Шарлотты, хотя для этого не было никакой иной причины, кроме той, что она просто привлекала меня, как летящего на свет мотылька.

Я приходила в школу по утрам и поглядывала, во что она сегодня одета. Я собирала свои спутанные волосы в хвостик и смотрела, могу ли выглядеть, как она.

Шарлотта была картинкой, которую вы вешаете на холодильник: для напоминания, что вам есть к чему стремиться. Для меня она олицетворяла всё, что я хотела иметь в жизни: свободу и возможность делать выбор без чужого влияния.

– Шарлотта ввела меня в компанию своих подруг, но, честно говоря, у меня было мало общего с остальными, – продолжаю я.

– Но много общего с Шарлоттой?

– Удивительно, но да. Мы обе были воспитаны нашими мамами. Мы потеряли образ отца в своей жизни с раннего возраста. Из-за этого между нами возникло взаимопонимание, а это не у всех получается.

Детектив Лоури смотрит на меня вопросительно, но я не хочу вдаваться в подробности.

Вместо этого я говорю:

– Это просто значит, что у нас имелось что-то общее. Что-то, о чем мы могли поговорить, – добавляю я, хотя я никогда особо о себе не говорила.

Я рассказываю ему о нашей дружбе, о том, сколько часов мы провели вместе, болтая на скамейке в парке.

– Ваша дружба выглядит немного… – детектив Лоури машет рукой в воздухе, подбирая нужное слово, – односторонней.

Я поднимаю на него глаза.

– Вам так не кажется? – спрашивает он, слегка постукивая ручкой по столу.

– Односторонней? Нет, я думаю, Шарлотта тоже этого хотела.

– Это как раз понятно, Гарриет. Я имею в виду, что она нуждалась в вас намного сильнее, чем вы в ней.

Я слегка улыбаюсь, потому что Лоури не мог допустить большей ошибки.

– Или, может быть, у меня создалось неверное впечатление, но, похоже, вы значили для Шарлотты гораздо больше, нежели она для вас.

Наверно, это правда, но только потому, что я сама создала его.

– Как вы думаете, в какой степени она понимает это сейчас? – спрашивает детектив, и его слова звучат пронзительным звоном в моей голове, долетая до меня через стол. Я знаю, к чему он клонит, но он не говорит об этом прямо.

– Дело не в том, что мы нуждались друг в друге, – лгу я, потому что именно в этом была суть нашей дружбы.

– Но почему вы никогда ничем с ней не делились, Гарриет? – спрашивает он. – Вы боялись, что Шарлотта вам не поверит?

Нет, не поэтому. Сначала я сама боялась поверить в происходящее, а потом боялась, что потеряю ее. Но меня также пугало то, что может случиться дальше, как далеко зайдет Брайан. Он легко избавился от Джейн, потому что я ему позволила. Он изменил всю нашу жизнь переездом из-за Тины, но теперь с Шарлоттой я не могла рисковать, потому что должна была думать и об Алисе.

Среда, 5 октября 2016 года

– Гарриет становится хуже, – сообщил Брайан доктору сегодня. – Когда я пришел домой вчера, я узнал, что она заперлась в чулане на бо́льшую часть дня. – Он выразительно вытаращил глаза.

– Вот как? – Доктор взглянул на меня из-под своих густых бровей. Возможно, я упоминала однажды о своем страхе перед замкнутыми пространствами. – И как вы с этим справились, Гарриет?

– Ужасная штука – клаустрофобия, – встрял Брайан. – Бедняжка даже двери туалета запереть не может. Однажды нам пришлось подняться на тринадцать лестничных пролетов, потому что она не садилась в лифт.

– А где была Алиса? Вместе с вами? – спросил меня доктор.

– Она была рядом, – снова вмешался Брайан, покачивая головой. – Крошка, должно быть, сходила с ума, пока ты сидела в этом шкафу. Меня беспокоит то, доктор Сойер, что вчера утром я прямо сказал жене не приближаться к нему, потому что замок неисправен.

Я закрыла глаза.

– Гарриет? – позвал доктор.

Какой был смысл отвечать? Брайан лишь стал бы мне противоречить. Я пожала плечами и сказала, что не могу вспомнить. Но я могла. Я всё хорошо помнила.

– Я думаю, моей жене нужно несколько больше таблеток, – заявил Брайан. Тем не менее я не стала утруждаться и что-то возражать. Легче плыть по течению вслед за ним. Если я так сделаю, ему не о чем будет со мной спорить. Я возьму эти чертовы таблетки и смою их в сортир.

Днем ранее

Я проснулась и испытала облегчение, когда поняла, что Брайан ушел из дома, не разбудив меня, и поэтому я смогу начать день без его мелькания перед глазами. Не важно, что на улице сильный дождь. Мы с Алисой останемся дома смотреть телевизор и играть в игры.

– Что ты ищешь? – спросила я Алису, обнаружив ее в гостиной среди перевернутых пластиковых коробок и разбросанных по полу игрушек. Мне нужно будет привести всё в порядок до того, как Брайан вернется домой.

– Игру с ракетами, – ответила она.

– Я поняла, о чем ты. С пришельцами и космическими кораблями? – Я присела рядом с ней, и мы вместе просмотрели ее игрушки, но она оказалась права. Ни ракетной игры, ни каких-либо других ее настольных игр не было.

– Странно, – сказала я. – Мы их куда-то убрали?

– Нет. – Алиса покачала головой.

– Нет, не думаю, что мы это сделали. Разве мы не играли в нее вчера? – спросила я, уже теперь по привычке проверять всё с ее помощью.

– Играли, – подтвердила дочка и засмеялась. – Я выиграла пять раз!

– Ох, моя умница, ты права. Ты абсолютно права. И мы положили ее сюда, не так ли? – Я стукнула по одному из пластиковых ящиков.

– Да, – кивнула она.

– Тогда это очень странно. – Я встала. – Единственное место, о котором я могу подумать, – это нижний чулан. Подожди минутку. Мамочка пойдет и посмотрит.

Я редко пользуюсь нижним встроенным шкафом, но, кроме него, нет никаких дополнительных мест хранения чего-либо в нашем маленьком доме. Я придержала открытую дверь ногой и потянула за шнурок выключателя, но свет не загорелся.

– Проклятье, – пробормотала я себе под нос, зная, что коробка с запасными лампочками в задней части чулана. Я прищурилась в темноте и смогла разглядеть стопку настольных игр, засунутых на полку в дальнем конце. Просунувшись поглубже, всё еще упираясь пяткой в дверь, я наклонилась, чтобы взять ракетную игру, но не смогла дотянуться. Я продвинулась еще немного, и, когда коснулась коробки, моя нога соскользнула и я провалилась вперед, а дверь захлопнулась.

Я вскрикнула в кромешной тьме. Но тут же выпрямилась, опираясь рукой на коробку, и нащупала путь обратно к двери. Она не открывалась. Я толкнула ее так сильно, как только могла, но дверь так и осталась заклинившей. Мое сердце билось всё сильнее и сильнее, и я всё толкала и толкала, колотила в дверь, хотя какая от этого польза, если в доме только я и Алиса?

– Мамочка! – услышала я хныканье с другой стороны двери. – Ты где?

– Алиса, дорогая! Глупая мамочка застряла в шкафу. – Я старалась изо всех сил сдержать страх, чтобы он не прозвучал в моих словах, но была серьезно напугана. – Ты можешь попытаться потянуть за дверь снаружи?

Я почувствовала, как дверь подалась немного, когда Алиса потянула, но всё равно не открылась.

– Поверни ручку, – попросила я.

– Я не могу! – крикнула дочка.

– Ох, Алиса, не кричи. Мамочка будет в порядке; нам просто нужно найти способ выбраться. Ладно, встань подальше, – сказала я ей. – Ты далеко от двери?

– Да! – пискнула она.

Я толкнула дверь, собрав все силы, которые у меня были, однако она по-прежнему оставалась на месте.

– Ладно. Алиса, то, что я хочу попросить тебя сделать, – это по-настоящему серьезное дело. Как думаешь, ты можешь выйти в задний сад и забраться на большое кашпо с цветами? Наклонись через забор к дому мистера Поттера и крикни, что нужна помощь.

– Нет! – воскликнула Алиса. – Мне слишком страшно.

– Я знаю, но тебе придется. Хорошо? Ты должна сделать это для меня. Пожалуйста, будь большой, храброй девочкой и сходи посмотри, сможешь ли ты привлечь его внимание.

Мистер Поттер перелез через забор в наш сад и вошел в дом вместе с Алисой. Когда он подергал и провернул ручку, наконец-то вызволив меня из шкафа, я кинулась к нему на грудь и зарыдала, притягивая к себе и Алису тоже.

– Как долго вы там просидели? – спросил мистер Поттер.

– По ощущениям – несколько часов.

– Ну, замок каким-то образом заклинило. – Он сделал еще один рывок, и вся ручка целиком осталась в его руках. – Хорошо, что это не случилось минуту назад; вы могли бы пробыть там намного дольше.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила я.

– Нет проблем.

– Пока вы здесь, не могли бы вы подождать? Я достану запасные лампочки – эти, должно быть, перегорели, – сказала я.

– Сомневаюсь, – отозвался сосед, глядя на потолок. – Там даже нет ни одной.

– Этого не может быть! Я меняла их всего несколько дней назад! – Я потрясла головой, хотя, конечно, понимание уже пришло ко мне.

Еще полгода назад, до прошлого ноября, я не осознавала, до какой степени Брайан держит меня под контролем. Но я просто понимала, что не стоит пытаться на это повлиять, если я не хочу потерять Алису.

Как-то утром, прошлой осенью, я взяла Алису в парк в Чидденфорде. У меня тогда случился приступ отчаяния. Брайан всех одурачил. В основном меня, но ему удалось преподнести всем остальным собственную версию реальности. Какой я имела шанс выстоять против него? Сумасшедшая жена, которая подвергает своего ребенка опасности. Кто поверил бы мне, если бы я рассказала правду?

Шарлотта уже сидела в парке, и я проскользнула на скамейку рядом с ней. Эви бегала вокруг, сжимая в своей маленькой ручке палочку для мыльных пузырей. Алиса стояла рядом со мной, не решаясь присоединиться к ней, пока не будет к этому готова. Шарлотта болтала о свадьбе своей сестры, и, как со мной часто случалось, я забылась в чудесной суете ее проблем, пока она не сказала: «До сих пор нет новостей о том мальчике, Мэйсоне».

«Я знаю. Родители, наверно, чувствуют себя ужасно. Ты только представь, через что они проходят. Это невозможно вообразить. – Я содрогнулась, и наши глаза непроизвольно устремились вслед Эви, бегавшей по парку, более внимательно. – Я не многое читала об этом», – призналась я. Несмотря на то что его исчезновение было тогда главной новостью, каждый раз, когда я думала о пропавшем мальчике, мне становилось плохо.

«Хмм. Я знаю, что скажу ужасную вещь, но как ты считаешь – родители замешаны?»

«Нет! Не может быть. А что, это правда?» – ахнула я.

«Я не думаю, но вот некоторые люди так говорят. Я читала статью в Интернете, и там перечислялись все странные причины, по которым дело не складывается, и это заставляет нас усомниться, разве нет?»

«Нет. Я не думаю, что это они, – ответила я. – Ни на минуту не поверю, что это так».

Шарлотта вздохнула. «Нет, я тоже, – согласилась она. – Но разве не ужасно, что это так искажается прессой? В жизнь его семьи вторглись. Они не могут ничего сделать без всеобщего внимания; это, должно быть, так трудно. – Она поиграла шарфом, лежащим у нее на коленях. – Но зато, полагаю, если им есть что скрывать – то они не смогут делать этого долго».

В тот же вечер я прочитала всё, что могла, о деле Мэйсона Харбриджа – «мальчика, который растворился в парке». Там была интересная мысль – никто не может исчезнуть совершенно бесследно. И Шарлотта говорила правильно: взгляды общества прикованы ко всему, что с этим связано. Родители Мэйсона шагу не могли ступить без того, чтобы кто-то не заметил.

Если бы люди заглянули за стены, которые Брайан так искусно выстроил вокруг нас, то что бы они увидели? Как долго он смог бы обманывать всех? Пресса влезла бы в нашу жизнь, полиция прочесала бы наш дом: проживая вместе с нами, наблюдая каждый момент, слушая всю ложь, которая исходит из его уст.

Всё, в чем я нуждалась, – чтобы каждый увидел то, что вижу я. Тогда мы с Алисой сможем сбежать от него. И Алисе не потребуется исчезать надолго. Только до тех пор, пока все вокруг не узнают о монстре, с которым я жила.

В конце концов – настолько ли в действительности хитер Брайан, как ему кажется?

То единичное высказывание Шарлотты о семье Харбриджа всё не вылетало у меня из головы, и несколько недель спустя, в конце ноября, я впервые увидела шанс превратить эту идею в реальность.

Одним дождливым утром, в понедельник, я делала уборку в доме, когда в дверь раздался звонок. Я улыбнулась Алисе, рисовавшей за кухонным столом, и с тряпкой в руке приоткрыла дверь, обнаружив стоявшего на пороге мужчину. Он казался таким же потрясенным, какой, вероятно, выглядела и я. Схватившись одной рукой за косяк, он слегка наклонился вперед, будто собирался что-то сказать.

Я скользнула взглядом по его лицу, нервно встряхнула головой и отступила на шаг. Я не узнала его, но эти большие зеленые глаза были так знакомы…

– Гарриет, – в конце концов произнес он. И это был не вопрос, а утверждение.

– Нет, – пробормотала я, всё еще покачивая головой. – Это не можешь быть ты. – Я взглянула вверх и вниз по улице, но вокруг больше никого не было, а затем снова на него, пока он неловко вытирал ноги.

Он уткнул взгляд в землю, предоставив мне возможность разглядывать полянку посреди редеющих седых волос.

– Что… – начала я, затаив дыхание. Слишком много вопросов проносилось в моей голове. «Что ты здесь делаешь? Какие-то плохие новости? Как ты меня нашел? Ты действительно тот, кто я думаю?»

– Как ты считаешь, я могу… эмм… войти?

Я снова покачала головой. Я не могла его впустить. Что мне сказать Алисе?

– Мне не нужно оставаться надолго. Я просто рад возможности поговорить с тобой.

И в конце концов я распахнула дверь и провела его на кухню, пообещав Алисе, что, если она посмотрит телевизор в гостиной и не будет нам мешать, мы испечем сегодня тортик.

Ей не нужно было повторять дважды, и, как только Алиса вышла из кухни, я жестом попросила мужчину сесть. А сама встала возле раковины и сказала:

– Все думают, что ты умер.

– Значит, ты тогда не поверила, что я умер? – Мой отец, Лесс, не знал, куда деть руки, и беспрерывно покручивал обручальное кольцо на пальце. Я внимательно наблюдала за этими руками, пытаясь вспомнить, как они подбрасывали меня в детстве или играли со мной, но ничего не приходило в голову.

– Нет, я знала правду, – ответила я тихо. Что я помнила, так это первый раз, когда мама сказала кому-то в магазине, что мой отец умер. Я посмотрела на нее в шоке, удивляясь, когда это могло произойти, но мама слегка покачала головой, и даже в таком юном возрасте я быстро сообразила, что она говорит неправду. Это была ее очередная выдумка.

«Значит, папочка не умер?» – спросила я ее позже, когда мы были одни.

«Нет, живехонек, – ответила мама, хлопая большой простыней, которую она отчаянно пыталась сложить. В конце концов она свернула ее в комок и сунула в сушилку. – Но он сбежал, и маме будет намного легче, если мы скажем людям, что он умер».

Мне не понравилось, как это прозвучало. Но я не стала спорить, потому что она была моей мамой. И я ни к кому не могла бы обратиться с вопросом – правильно ли мы поступаем.

Незаметно для себя я впитала ее ложь, и в какой-то момент с годами мне стало легче говорить людям, будто он умер, чем признать тот факт, что мать намеренно выдумала такую ужасную историю. К тому времени, как я встретила Брайана, я даже не рассматривала возможность рассказать иную версию.

Когда я стала старше, то узнала маму достаточно хорошо, чтобы понять – она не вынесла бы жалеющих взглядов, перешептывания соседей за спиной, вопросов и домыслов: что же заставило в конце концов моего отца уйти. Или даже, возможно, – почему он продержался так долго. Я не знаю, винила ли мама себя за его уход – внешне она винила его, – но она посчитала, что все вокруг обвинили бы в этом ее.

Всё, что у меня осталось на память о нем, – это старая измятая фотография. Мы прижимались на ней лицами друг к другу, широко улыбаясь. Отец держал меня на руках, и мы оба откусывали от фигурной макушки одного мороженого.

Теперь я искала в его лице черты, которые помнила. Они присутствовали там, но прятались под морщинистой кожей, словно наросшей слоями на его щеках. Ярко-зеленые глаза теперь выглядели водянистыми и глубоко запавшими под седыми бровями. Годы отняли у меня ту единственную картинку в моей голове и заменили ее сейчас на этого старика, выглядевшего так потерянно и неуместно на моей кухне. Мне никогда не вернуть эти годы, подумала я, резко отвернулась от него, чтобы мое лицо меня не предало, и засуетилась, наполняя чайник.

Его внезапное появление вызвало у меня прилив неожиданных эмоций, с которыми я не могла справиться. Неужели я действительно тосковала по отцу?

– Как ты меня нашел? – спросила я, наконец.

«И зачем?» Я еще не знала, готова ли услышать ответ на этот вопрос.

– Я сперва нашел тебя в этом вашем «Фейсбуке», около года назад. – В его голосе послышались мягкие успокаивающие нотки. – Ты была под своей девичьей фамилией, и там говорилось, что ты работаешь в школе Сент-Мэри в Чидденфорде.

Я действительно создала однажды страницу, чтобы держаться в курсе школьных новостей, пока работала там, но никогда не писала постов и даже не потрудилась обновить информацию о себе, когда уволилась.

– Потом случилась забавная история, – продолжал отец. – У меня есть двоюродный брат, который живет неподалеку отсюда. Он хорошо знает местность и рассказал мне, где находится твоя деревня. – Он сделал паузу.

– Ну? – поторопила я.

– В один прекрасный день я подумал, что надо приехать и осмотреться вокруг. Я не надеялся на самом деле, что у меня появится шанс увидеть тебя, но случайно проходил мимо парка за углом от школы, и… – Он запнулся. – Я тебя сразу узнал. Я никогда не забывал твое лицо. С тобой была маленькая девочка. Она выглядела так похоже на тебя, – улыбнулся он, глядя на меня. – Копия тебя в ту прежнюю пору.

– Итак, ты меня увидел. И что потом? – спросила я резко.

– И тогда я пошел за тобой, – ответил отец, опуская взгляд в стол.

– Ты проследил за мной?

– Я знаю, знаю, это ужасный поступок, я просто… ну, я должен был подойти и заговорить с тобой, но у меня не хватило смелости, – признался он. – Я колебался целую вечность, пока ты не встала и не собралась уходить, и я не хотел всё испортить. Я сам не знал, что я хочу сказать, и… – Он усмехнулся. – Теперь, когда я здесь, я всё еще боюсь, что поступаю не очень правильно.

Я притопила чайный пакетик в чашке, плеснула туда немного молока и повернулась обратно к гостю. Мой отец неловко ерзал за столом. Он пришел сообщить, что умирает? Я задумалась. Имеет ли это значение для меня?

– Это шок для тебя, я знаю, – сказал он. – Увидеть меня на своем пороге.

– Думаю, какая-то часть меня всегда представляла, что однажды это может случиться.

– Надеюсь, я не расстроил тебя? – Отец посмотрел на меня с проблеском надежды, пытаясь поймать мой взгляд, но не смог долго выдерживать его.

– Я более чем заинтригована, – отозвалась я ровным тоном, стараясь казаться отстраненной. Частенько я смотрела на Брайана и думала, что детям лучше вовсе без отцов, но мой собственный никогда не давал мне шанса это выяснить.

Я вручила ему чай, и он обхватил кружку своими большими ладонями, притянув ее к себе и внимательно изучая колебания жидкости внутри.

– Я сожалею, – сказал он просто.

– О чем ты сожалеешь теперь? – спросила я его, крепко прислонившись спиной к раковине и изо всех сил сжимая собственную кружку. Внезапное отчаянное желание услышать его извинения удивило меня.

– О том, как это случилось, – ответил он. – О том, что не виделся с тобой в дальнейшем.

– Я на самом деле не знаю, что произошло, – призналась я, наблюдая за ним и размышляя, каково было бы, если бы рядом находился отец. Если бы моя жизнь пошла иным путем. И хотела ли я бы этого в любом случае? Тихий звук включенного детского канала донесся через стену, и я поняла, что нет, несмотря на все, я бы ничего не изменила. – Очевидно, мама рассказала мне свою версию.

– Это не произошло внезапно, – начал отец. – Для меня это не было легким решением. Когда я впервые встретил твою маму, она была прелестной молодой женщиной. – В его глазах блеснуло воспоминание. – Полной энергии и планов, и я влюбился в нее по уши. Мы не имели больших денег, но были счастливы долгое время. По прошествии нескольких лет я начал замечать, что у нее много демонов, терзающих ее. Много проблем, с которыми я не очень хорошо справлялся. Она беспокоилась обо всем. Ненавидела меня, когда я выходил из дома. Была убеждена, что я не вернусь. Каждую ночь она заставляла меня вылезать из постели минимум трижды, чтобы проверить дверные замки. Всегда срывалась на мне из-за беспокойства о чем-то другом. Я начал много пить. – Отец помолчал и кивнул. – Да, мой способ отгородиться от этого. Однажды я понял, что больше не живу – я выживаю, и отныне не хочу, чтобы это продолжалось.

Я выдвинула стул и уселась напротив него.

– Я задыхался, Гарриет, – продолжал он. – Находиться в одном доме вместе с ней стало свыше моих сил. – Но я не ожидаю, что ты поймешь – что я имею в виду.

Я не ответила, но, должно быть, хмыкнула, потому что он взглянул на меня и сказал:

– Прости. Конечно, ты поймешь. Ты сама видела, какой она была. Я могу себе представить, хоть и не знаю точно, каково тебе пришлось после того, как я ушел.

– Мама была хорошей, – возразила я, и впервые подумала, что всегда кто-то да подавлял меня всю мою жизнь. – Она была такой, какой была, и я любила ее за это.

– Она тоже очень любила тебя. Больше всего на свете. Так что я не сомневался после своего ухода, что с тобой всё в порядке и что тебе лучше с ней. Я никогда не думал забрать тебя у нее.

– Безусловно, тебе не требовалось делать такой выбор, – сказала я резко. – Но тебе не нужно было исчезать из моей жизни полностью.

– Я мог бы бороться, – произнес отец напыщенно. – Хотя это была бы чертовски трудная битва. Но я встретил кое-кого другого, понимаешь. Мэрилин. Она оказалась светом в окошке, она спасла меня от… – он помолчал. – Ну, от многих вещей на самом деле.

– Так ты предпочел Мэрилин мне?

– Это выглядело по-другому. Твоя мама узнала о Мэрилин и очень ясно дала понять, что если я ее не брошу, то не буду допущен в твою жизнь. Я упрашивал ее, умолял, чтобы она не мешала мне видеться с тобой, но она была непоколебима. Если бы я остался, это прикончило бы меня, Гарриет. Как я тебе сказал, я уже слишком много пил, и только с помощью Мэрилин наконец остановился. Я пытался приходить, – продолжал Лесс. – Но твоя мама даже не пустила меня в дверь. Это происходило в семидесятые; тогда не было групп поддержки для пап. А через неделю или около того я узнал – она рассказала всем, что я умер. И я не возвращался после этого. Часть меня думала, что так будет лучше. – Лесс покачал головой. – Я не хотел совершать поступки, усложняющие тебе жизнь. Чтобы люди не задумывались – зачем твоя мать солгала им. Прости, Гарриет. Если бы я мог повернуть время вспять…

– Тогда ты, вероятно, поступил бы так же, – заметила я. – Вы с Мэрилин по-прежнему вместе?

– Она умерла полгода назад. Но да, мы были вместе. – Его глаза увлажнились, и я сама не заметила, как дотянулась через стол и взяла его за руку. И ощутила, как его огрубевшие пальцы сжали мои. Возможно, я не поступила бы, как он, на его месте, но, честно говоря – могу ли я обвинять его в том, что ему потребовалось уйти?

– Прости меня, – сказала я.

– Так как всё складывалось после моего ухода? – спросил отец.

– Ну, мне хотелось бы, чтобы мама не тряслась надо мной так сильно, как она это делала, но я никогда не испытывала недостатка любви. Почему ты начал искать меня сейчас?

– Я давно об этом поговаривал. Мэрилин поддерживала меня и побуждала к этому – это она подсказала попробовать «Фейсбук», но у меня всё духа не хватало. Потом ее не стало, и теперь всё в жизни выглядит иначе. Я старик, и у меня больше никого не осталось. Я не заслуживаю, чтобы ты вернулась в мою жизнь, однако мне захотелось использовать шанс увидеть тебя снова. И увидеть твою девочку, конечно.

– Алису.

– Какое красивое имя. Сколько ей лет?

– Только что исполнилось четыре.

Мой отец кивнул:

– Я пообещал себе, что сделаю всё, чего ты от меня захочешь. Если ты скажешь убираться прочь – я уйду. – Он грустно улыбнулся. – Мне просто нужно знать наверняка. Я не хочу больше никаких разочарований. – Лесс взглянул на меня вопросительно, но я не отвечала.

В конце концов он поднялся из-за стола и сказал мне, что ему, наверно, пора идти. Я не остановила его, так как не хотела рисковать, что Брайан, неожиданно вернувшись, обнаружит моего отца на нашей кухне, хоть это и являлось маловероятным. Но когда папа спросил, сможет ли он увидеть меня снова и провести некоторое время с Алисой, я согласилась, потому что мне было нечего терять. Я хотела узнать о нем побольше, а он хотел узнать поближе нас. И независимо от того, нравилось мне это или нет, между нами имелось много сходства.

Мы договорились встретиться на следующей неделе в кафе в Бридпорте, и я, провожая его ко входной двери, сообщила:

– Мой муж думает, что ты умер.

– Ох! – Он выглядел потрясенным. – Ты так ему сказала?

Я кивнула.

– Я всем так говорила, – призналась я. – И не думаю, что мне следует сейчас рассказывать ему обратное. – Отец вопросительно взглянул на меня, но я больше ничего не пояснила. – Так что лучше пусть это останется между нами, – продолжила я. – Я бы предпочла, чтобы никто больше не узнал о том, что ты здесь.

– Кроме моего кузена. – Он слегка улыбнулся.

– А, точно. – Я и забыла, что он упоминал о двоюродном брате.

– Но тебе не нужно беспокоиться насчет него. Он практически отшельник, – сказал отец.

– Ну, пожалуйста, не напоминай ему больше об этом.

– Конечно, не буду, раз ты не хочешь. – Лесс улыбнулся шире. – Ты можешь этому удивиться; но, возможно, если бы ты рассказала обо мне своему мужу, то оказалось бы, что он гораздо более понимающий человек, чем ты думаешь.

Я покачала головой. Нет, Брайан не был понимающим ни в малейшей степени.

Вторник, 8 ноября 2016 года

– Вы обе промокли насквозь! – Брайан схватил два полотенца из сушильного шкафа и велел мне снять одежду. – О чем ты только думала, Гарриет?

– Я не думала, что погода настолько плохая, – ответила я, крепче обхватывая влажную рубашку, прилипшую к моему телу. Я не ожидала, что небо разверзнется. Я не взяла зонтики, а наши плащи-дождевики лежали на самом дне чемодана.

– Ты стояла в нескольких дюймах от края платформы! – прошипел муж мне в ухо. – Ты хоть представляешь, что пришло мне в голову, когда я тебя увидел? – Я отвернула лицо от него, когда он силой развел мне руки в стороны и прижал полотенце к моей груди. – Тебе нужно раздеться!

– Я сейчас. – Всхлип застрял у меня в горле. Я хотела, чтобы он вышел из ванной. Мне не нравилась его манера наблюдать за мной в ожидании, когда я разденусь.

Брайан начал расстегивать на мне рубашку, обнажая старый серый бюстгальтер, облепивший мою грудь. Я отпрянула от его прикосновения, и это вынудило его остановиться.

– Ты это нарочно, Гарриет? Когда я стараюсь ради тебя, ты так со мной обращаешься? Ты бросила меня, забрав с собой мою дочь. Ты видела, как дрожала Алиса, когда я там появился? Она вымокла до нитки. Гарриет, ты полагала, что я смогу жить без тебя? – Брайан взял меня за руки, глубоко вдавив большие пальцы в мою кожу.

– Я больше не могу так! – вскрикнула я.

– Не можешь что?

– Жить так!

– А как, по-твоему, ты сможешь жить без меня, Гарриет?

У меня не было ответа на этот вопрос. Когда я собрала чемодан и привезла Алису на станцию, сказав ей, что мы едем в отпуск, я не задумывалась, что мы станем делать дальше. Я не планировала надолго вперед. Всё, что я знала, – нам необходимо уйти от Брайана.

– Я нашел тебя. Я всегда разыщу тебя. Ты ведь знаешь это, любовь моя, не так ли? – Он отступил на шаг. – Я не могу выбросить из головы эту картину – вы вдвоем, стоящие так близко к краю. Мне интересно – что ты собиралась сделать? Сомневаюсь, что ты понимала свои дальнейшие шаги. Конечно, мне надо будет поговорить об этом с доктором и посмотреть, что он предложит. Хотя мне и ненавистна мысль о том, что он может сказать. Что тебе необходимо остаться в больнице. Но… – Брайан тронул пальцем свою губу. – Я вижу, как ты превращаешься в свою мать, Гарриет. Вот что меня беспокоит.

– Ты не можешь поместить меня в больницу! – крикнула я.

Брайан посмотрел на меня с жалостью, а затем вышел из ванной, понимая, что вся власть у него.

После Рождества, пока Шарлотта была увлечена планированием свадьбы сестры, я поймала себя на том, что всё в большей степени полагаюсь на своего отца.

Мы встречались в разных уголках Дорсета, всякий раз на новом месте. Он жил в Саутгемптоне, достаточно далеко, чтобы Брайан не мог случайно с ним столкнуться, и достаточно близко, чтобы видеться с нами в течение дня. Я скрывала наши встречи от Брайана и всегда устраивала их, когда он был на работе. Лесс был рад сбежать из замкнутого круга своей домашней жизни, и я начала получать удовольствие, наблюдая за его расцветающей дружбой с Алисой.

Иногда я даже чувствовала какую-то обиду, особенно, когда он убегал от волн с визжащей Алисой или строил ей машинки из песка.

– Почему ты не появился раньше? – спросила я, когда он настоял на том, чтобы купить нам мороженое в середине января. Я потеряла столько моментов, подобных этому. Я жила, не понимая, чего мне не хватало, а теперь, когда отец вернулся в мою жизнь, в ней обнаружилась дыра, наличие которой я раньше не осознавала.

Потом я увидела, как Алиса свернулась у него на коленях, словно довольная кошка, в восторге от его карточных фокусов, и подумала – действительно ли имеет значение то, что произошло в прошлом. Куда важнее то, что я не позволила этому разрушить будущее. Теперь у Алисы был дедушка, и она в нем души не чаяла. И я тоже втайне радовалась, что мой отец снова со мной.

Лесс чувствовал, как моя настоящая жизнь далека от мира, и я начала рассказывать ему урывками о человеке, за которого вышла замуж, уверенная, что он никогда не встретит Брайана. Это было хорошо – наконец-то поделиться правдой с кем-то, тем более со своим отцом. В конце концов я рассказала ему, как Брайан заставляет меня поверить, что я сумасшедшая.

– Уверяю тебя, ты в здравом уме, – сказал отец.

– Он вбрасывает это в разговорах. Что я – как мама.

– Он никогда даже не знал твою мать, – заметил папа сердито. Мы потягивали горячий шоколад в кафе Национального трастового дома, наблюдая, как Алиса играет снаружи. – И она не была сумасшедшей. У нее просто было много тревог.

Я не стала говорить ему, что мы с мамой похожи больше, чем хотелось бы, но подумала об этом.

– Кроме того, – продолжил он, – быть похожей на нее неплохо. Она была очень хорошей матерью и всегда ставила тебя на первое место. По-своему.

Я опустила голову, чтобы отец не увидел слез, которые навернулись на мои глаза.

– Я не вижу выхода, – призналась я.

– Выход есть всегда.

– У меня нет денег. Ни одного собственного пенни. У меня нет своего банковского счета. Если я уйду, то даже не смогу купить Алисе и себе еду на следующий раз.

– Ну, я могу помочь, – предложил он.

– Спасибо, но из чего? Ты уже рассказывал мне, что твоей государственной пенсии едва хватает, чтобы протянуть неделю. – Лесс не имел собственного дома и по-прежнему жил в съемной квартире, в которой они с Мэрилин прожили долгие годы.

– Тогда тебе нужно идти в полицию, – продолжал он.

– И что я там скажу? У меня нет шрамов, чтобы показать им. – Я закатала рукава. – Нет синяков. У меня нет способа доказать, что он издевается надо мной.

– Но тебе как-нибудь надо просто уйти, забрать Алису и…

– Я пыталась! – воскликнула я. – Брайан находит меня. Он уже делал это раньше. Каким-то образом ему удается выследить меня и отвезти домой, и я знаю, что он отберет у меня Алису. Он докажет, что я сумасшедшая, в этом вся прелесть того, что он делает, – добавила я с сарказмом. – Брайан всё это прора-ботал.

– Ты действительно думаешь, что он хочет отобрать ее у тебя? – спросил папа. – У меня не сложилось впечатление, что он питает какие-то чувства к Алисе.

Я смотрела, как Алиса поднимает опавший листочек и бережно кладет в свой карман.

– Он любит ее, – сказала я. Но я тоже видела, как неуклюже выглядели их беседы и как он не всегда знал, о чем с ней разговаривать. Когда мы втроем находились вместе, Брайан частенько болтался где-то с краю, будто посторонний. Наверное, он и сам это замечал? – Я не сомневаюсь, он проследит, чтобы ее у меня забрали, – добавила я. – Если решит, что это то, что он должен сделать.

– Позволь мне помочь, – настаивал отец. – По крайней мере, приходи и оставайся со мной, пока ты всё не уладишь. Вы можете занять мою кровать, а я буду спать на диване. Позволь мне сделать это для тебя и Алисы, пожалуйста. – Он взял мою ладонь и крепко сжал. – Я хочу этого.

– Но все думают, что ты мертв! – воскликнула я. – Разве ты не понимаешь? Если я вдруг объявлю, что ухожу к своему покойному отцу, с которым встречаюсь последние несколько месяцев, это будет только на руку Брайану. Мяч окажется на его стороне. Я пишу «мать и отец умерли» во всех документах. Моя лучшая подруга думает, что ты умер, когда мне было пять. Если все узнают, что я лгала им всё это время, Брайан станет кричать с крыш, что именно об этом он и говорил.

– Но должно же быть что-то, что я могу для тебя сделать, – сказал отец.

– Возможно, есть один способ. – Я глубоко вздохнула и рассказала о семье Харбриджа и о мыслях Шарлотты, запавших мне в голову.

– Ты хочешь, чтобы я похитил Алису? – Он был явно ошеломлен этой идеей.

– Тссс! – Я оглянулась по сторонам, но кафе пустовало. – Давай-ка пойдем отсюда. – Мы схватили наши пальто и вышли на улицу, помахав Алисе, всё еще занятой набиванием своих карманов листьями и веточками, из которых потом она соберет какую-нибудь поделку. – Это будет временно, и ты ее не похитишь. Ты подержишь ее в безопасном месте до тех пор, пока я не найду способ разоблачить Брайана.

– Нет, Гарриет. Мне это совсем не нравится.

– Никто не заподозрит тебя, потому что тебя не существует, – продолжала я.

– Нет. – Лесс отрицательно покачал головой. – Слишком многое может пойти не так. Полиция взглянет на это с другой точки зрения.

– Если что-то пойдет не так, я скажу им, что это моя идея, – пообещала я.

– Это просто смешно. Ты отправишься в тюрьму. Ты когда-нибудь думала об этом?

– Да, – солгала я. Я думала только о том – как сбежать от мужа.

– И чем, по-твоему, это закончится, Гарриет? Что ты планируешь делать дальше? Ты сбежишь с Алисой и будешь жить за границей?

– Нет. – Я размышляла об этом, но не могла представить, что нам придется скрываться всю оставшуюся жизнь. В некотором смысле это было бы не лучше, чем то, как мы жили сейчас. – Нет, – осторожно повторила я. – Я думаю так – когда придет время, ты ее где-нибудь оставишь. В безопасном месте, где есть люди, и скажешь ей позвонить в полицию. – Я старалась говорить так убедительно, как только могла. Нам обоим требовалось верить в благоприятный исход. – К тому времени ты должен завоевать ее доверие, и она поймет – нельзя говорить, что это был ты. Всё, что они от нее получат, – описание какого-то человека, который ее забрал. Ей всего четыре года, они будут ожидать неточностей и противоречий и не станут полагать, что Алиса точно знает, где находилась.

– Да, ей четыре, – сказал отец. – И ты доверяешь четырехлетнему ребенку нести эту ложь? Это настолько неправильно, что я не могу поверить своим ушам.

– Алиса верит мне. И ты поверь, – ответила я. – Она умница, она поймет, если мы скажем ей, что это единственный путь оказаться в безопасности.

– Ох, Гарриет, – вздохнул папа, покачивая головой. – Боюсь, это неправильный путь.

– Сделай это для меня, – умоляла я, не обращая внимания на его колебания. – Если тебя больше ничем не проймешь, то хотя бы вспомни, что ты должен мне это.

– Не дави на меня.

– Но ты сам так говорил. Когда мы встретились первый раз, ты сказал, что сделаешь всё, что я захочу. Это – то, чего я хочу, – заявила я. – И ты сейчас можешь либо уйти, либо остаться в нашей жизни, – попыталась я использовать последнее средство.

Он ушел.

Я потеряла свою единственную надежду на будущее и своего отца. Он всё же появился в музее, где мы договорились встретиться на следующей неделе, как и планировалось, но между нами пролегла дистанция. Мы снова были больше похожи на незнакомцев, как два месяца назад, чем на отца и дочь, которыми мы стали.

В последующие недели разрыв увеличился. Лишь временами я видела черты прежнего отца, о котором уже так привыкла заботиться, – когда наблюдала, как он играет с Алисой. Он подбрасывал ее в воздух, кружил вокруг себя и щекотал, опустив на землю, до тех пор, пока она не начинала умолять его остановиться, потому что больше уже не могла так сильно смеяться. Только в эти моменты он выглядел так, словно почти забыл о моей просьбе.

Однажды в среду в середине марта мы переправились паромом на Браунси – остров в близлежащей бухте Пул. Я сидела на бревне, пока мой отец водил Алису показать ей павлинов, а когда они вернулись, у него было мрачное выражение лица.

– Нам нужно поговорить. – Папа присел на бревно рядом со мной, а я продолжала смотреть, как Алиса носится по траве. – Если ты твердо решила, что это единственный способ, – я сделаю это.

– Ты серьезно? – ахнула я.

– Нам надо многое обсудить.

– Да. Да, конечно! – Я придвинулась к нему и обняла за талию, хотя и почувствовала, как он напрягся. – Ты уверен насчет этого? – спросила я, вновь отслоняясь.

– Как бы то ни было, я думаю, это очень рискованно, Гарриет. Многое может пойти не так. – Папа взял меня за руки и мягко снял их с себя. – И если случится нечто плохое, пообещай мне кое-что.

– Что?

– Это я возьму всю вину на себя. Не ты.

– Не выйдет. Я не смогу этого допустить.

– Это одно из моих условий, – непреклонно сказал отец. – От тебя зависит, узнает ли кто-нибудь, что ты имеешь к этому отношение. Я не позволю отобрать у тебя Алису.

– Но…

– Я так решил. Если ты не можешь пообещать мне этого – дальше мы не продвинемся.

– Как я вообще смогу это сделать? – спросила я его. – Алиса скажет, что знает тебя, и тогда станет ясно, что мы встречаемся несколько месяцев.

– Я что-нибудь придумаю, – сказал он. – Но начиная с этого момента нам лучше больше не видеться.

Я уставилась на него, разинув рот.

– Почему мы не можем видеться?

– Мы не можем рисковать, чтобы кто-то запомнил нас вместе, пока мы разрабатываем план действий. И я говорю чертовски серьезно, Гарриет. Ты должна пообещать мне, что никогда никому не позволишь даже подумать, что как-то с этим связана, если всё пойдет не так.

Я внимательно взглянула на отца, не спускавшего глаз с Алисы.

– Хорошо, – прошептала я. – Я обещаю.

Он кивнул.

– Что заставило тебя передумать? – спросила я.

– Я просто так решил, – ответил папа коротко.

– Папа. Что произошло? – Я проследила за его взглядом до места, где играла Алиса, подбегающая теперь сзади к ничего не подозревающему павлину. – Алиса тебе что-то сказала?

Он заерзал рядом со мной, продолжая неотрывно смотреть на мою дочь.

– Если она что-то говорила, пожалуйста, расскажи мне.

– Я сказал, что сделаю это, Гарриет, так что давай сосредоточимся на том, как нам поступить сейчас.

С самого момента, когда мы согласовали этот план, я понимала, что существует много «что, если…». Я прекрасно сознавала, что всё могло развалиться при малейшей трещине, но к этому времени была уже в отчаянии. Я мысленно собирала рассыпавшиеся части плана, как кусочки пазла, и ставила их на место. Я скользила в своем воображении пальцами по критическим точкам, в которых всё могло пойти ужасно неправильно, и знала, что совершаю сейчас «прыжок веры». Но вера – это всё, за что мне оставалось держаться.

– Я доверяла тебе, папа, – громко сказала я вслух, приближаясь к Корнуоллу. Мои руки подрагивали на руле. – Я доверяла тебе.

А теперь, в глубине души, – я всё еще доверяю или уже нет?

Однако в любом случае всё, что мне оставалось, – изнуряющее беспокойство о том, что же могло произойти с ними. Что помешало оцу отвечать на мои звонки?

Через четыре дня после похищения Алисы я впервые позвонила на предоплатный мобильный, купленный моим отцом, как мы и договаривались.

Я сказала Ангеле и Брайану, что мне необходимо подышать свежим воздухом, и остановилась у таксофона в трех кварталах от дома, чтобы сделать звонок. Моя рука дрожала, когда я набирала номер и надеялась, что запомнила цифры в верном порядке.

Как только отец сказал «Привет!», четырехдневное напряжение схлынуло с моего тела.

– Алиса в порядке?

– Да, с ней всё хорошо. Она спрашивает о тебе, но она в порядке.

– Ох, слава Богу! – вздохнула я. – Могу я с ней поговорить?

– Она в саду, но я в любом случае не думаю, что это правильная мысль. Сегодня она более спокойна.

Я попыталась представить Алису в интерьерах дома, виденных мною в Интернете. Это была идея отца – отвезти ее в Элдерберри-коттедж, дом выходного дня в маленькой деревушке Вест-Олделл в Корнуолле. Они с Мэрилин останавливались там дважды, и нам обоим было удобно, что он знает местность. Папа заверил меня, что раньше их там никогда не беспокоили и оба раза они почти не видели никого вокруг, по крайней мере никого, кто бы заинтересовался ими.

– Но с ней всё нормально? – спросила я его еще раз. – Она хорошо себя чувствует?

– Алиса в полном порядке. Я сказал ей, что это маленькие каникулы. Она думает, что ты слегка прихворнула, как мы и договаривались.

– А как ей было на празднике? Она не испугалась?

– Нет. Она удивилась и растерялась, но я сказал ей, как мы условились, – что ты просила присмотреть за ней и что Шарлотта знает. А потом она просто беспокоилась о тебе, но как только я заверил ее, что ничего серьезного… – Отец замолчал. Я ощутила, как наш обман словно царапает мне кожу, и знала, что ему тоже.

– Как же хорошо наконец поговорить с тобой, папа, – сказала я.

– Это точно. – Его голос прозвучал безжизненно.

– Папа! У тебя странный голос. Что случилось?

– Ничего страшного, Гарриет.

– Скажи мне. В чем проблема?

Я услышала, как он запыхтел:

– С чего мне начать? Ты во всех новостях. Алиса тоже. Ее фотография повсюду. Я боюсь выходить из коттеджа – вдруг ее кто-нибудь увидит.

– Я знаю, но это всё ненадолго, – произнесла я более уверенно, чем себя чувствовала. – Ты должен сейчас продолжать делать, что делаешь; мы не можем повернуть назад.

– Я понимаю. Но это больше не кажется мне правильным. Черт, да что я такое говорю – никогда не казалось.

– Ты меня пугаешь, – сказала я, опираясь рукой о стекло телефонной будки.

– Это потому, что мне страшно, – прошептал отец. – И у меня очень плохое предчувствие, что всё сработает не так, как мы хотим. Слушай, нам нужно сделать эти звонки краткими. Просто позволь мне спокойно заниматься этим, и давай не будем высовываться.

– Хорошо, но я позвоню тебе в следующую среду, как договаривались.

– Ладно.

– Следи за ее безопасностью, папа. Не води ее никуда.

– Нам иногда приходится выходить из дома.

– Ну, вас никто там не видит.

Отец вздохнул.

– Мы ходим на пляж, но это всё. Как я уже говорил, большую часть времени здесь пустынно, а при коттедже есть рыбацкая лодка, которую я могу позаимствовать, так что я собираюсь взять ее покататься.

– Хорошо, но будьте осторожны. Алиса никогда раньше не каталась на лодке, – сказала я, думая, что по крайней мере их никто не заметит посреди моря. – Спасибо, папа. Ты же знаешь – я не справилась бы без тебя.

Я повесила трубку, но напряжение уже возвращалось ко мне обратно. Облегчением стало узнать, что Алиса в безопасности, но что, если отец не сможет там продержаться?

Мне нужно было теперь как-то жить в ожидании, когда мы свяжемся снова. Просто услышать, как папа говорит, что они оба в порядке, – это всё, что мне сейчас требовалось. Если бы я тогда знала, что, когда я позвоню в следующую среду, он не ответит, – я сразу помчалась бы к коттеджу, чтобы немедленно вернуть свою дочь.

Я только-только проехала отметку, указывающую половину пути до Корнуолла, когда на приборной панели вспыхнул предупредительный световой сигнал. Машина начала замедляться, и, нажав посильнее на педаль газа, я почувствовала, как она теряет мощность, пока совсем не заглохла и не остановилась в трехстах метрах от бензоколонки. Благодарная за такую близость, я спросила у заправщика, знает ли он номер экстренного вызова техпомощи, и ожидала ее прибытия в резком свете продуктового магазинчика в течение часа.

Механик предложил отбуксировать меня в местный гараж, добавив, что, конечно, никто не сможет посмотреть мою машину до завтрашнего утра.

– Я не могу ждать так долго! – воскликнула я.

Механик пожал плечами, вытер руки промасленной тряпкой и закрыл капот.

– Боюсь, у вас нет особого выбора. Сегодня вечером там уже никого не будет.

– Что же мне делать? – Я не могла оставить там свою машину, и уж точно не могла вернуться назад.

– Ну, если вы пожелаете поехать со мной, пока я отбуксирую машину в гараж, то я смогу отвезти вас в отель моего брата, – предложил механик. – Ночлег и завтрак. Я сейчас позвоню ему уточнить, есть ли там свободная комната, но уверен, что у них найдется, – добавил он мягко, увидев слезы, стекающие по моим щекам. – Вечер четверга, и поэтому у него не будет занято, и у него очень дешево. Утром брат отвезет вас забрать машину.

Это оказалось единственным реалистичным вариантом. Мы оставили мою машину на площадке перед гаражом, в дверь которого механик воткнул записку с номером своего брата. Затем мы проехали еще пару миль по узким проселочным дорогам до захудалого «отеля», который оказался обычным домом с написанной от руки табличкой «Комнаты посуточно», прилепленной на зарешеченное окно эркера.

В подкравшейся темноте эта идея остаться здесь – изолированной, без телефона – вызвала у меня физическую дрожь.

– Внутри будет тепло, – пообещал механик, перепутав мой страх с ознобом из-за холода, и нажал на дверной звонок.

Я никогда не смогла бы объяснить ему, что это нечто гораздо большее, чем просто неудобство, вызванное неисправностью автомобиля. Я понятия не имела, от чего ушла, и еще меньше – к чему иду, и мысль о том, что я застряла на полпути между этими двумя точками, была ужасающей.

В четверг вечером Шарлотта стояла у окна своей спальни и наблюдала, как Ангела выходит из машины и рассматривает дом напротив с табличкой «Продается», прикрепленной к столбу ворот. Она знала, о чем думает Ангела. В Чидденфорде имелось несколько престижных улиц, и эта была одной из них. Прекрасные отдельные участки с красивыми домами, куда более богатыми, чем в других частях деревни.

Наконец Ангела повернулась и по подъездной дорожке направилась к дому Шарлотты.

Шарлотта тепло улыбнулась, открыв дверь, и попыталась оценить выражение лица детектива.

– Дети всё еще играют в саду. Пора готовить их ко сну, но сегодня такой хороший вечер. – Она взглянула на часы. Было уже семь часов вечера. – Могу я предложить вам выпить?

– Просто воды будет достаточно, спасибо, – ответила Ангела, проходя в коридор. – Ух ты, это потрясающе!

– Благодарю вас, – Шарлотта слегка улыбнулась. Все обращали внимание на ее большой коридор, и обычно она гордилась этим. Но теперь это казалось таким незначительным.

– Итак, чем я могу вам помочь? – поинтересовалась Шарлотта, проведя Ангелу на кухню, где наполнила стакан водой и вручила ей. – Присаживайтесь, прошу вас! – кивнула она на барный стул. И Ангела уселась, поставив стакан воды на островок перед собой, продолжая восхищенно любоваться просторной кухней Шарлотты.

– Вы слышали что-нибудь новое от Гарриет? – спросила Ангела, сделав глоток воды и аккуратно поставив стакан обратно.

– Нет, с тех пор как я приходила к ней домой после праздника. А почему вы спрашиваете?

– Мне просто интересно, приходила ли она к вам и говорила ли с вами, – пояснила Ангела.

Шарлотта покачала головой.

– От нее ни разу ничего не было слышно.

– Просто ее нет дома, – продолжала Ангела. – Я договорилась, что буду там в четыре часа сегодня днем. Гарриет никогда не уходила, особенно если знала, что я приду.

Шарлотта выдвинула стул для себя с другой стороны островка. Очевидно, ее больше беспокоил приход Ангелы, чем отсутствие Гарриет дома. От мысли о вчерашнем госте в голове у нее начали раздаваться тревожные звоночки.

– Брайан был здесь вчера, – сказала она.

– Брайан? – Ангела выглядела удивленной.

Шарлотта вздрогнула, вспомнив, как он поджидал ее по другую сторону живой изгороди.

– Он стоял возле моего дома, когда я вышла. Брайтан хотел поговорить со мной в своей машине. Он не стал заходить в дом, я не знаю, почему.

– Так что же ему было нужно? – спросила Ангела, подавшись вперед на стуле.

– Это странный случай. Он только и говорил, что о Гарриет и как сильно он ее любит. Брайтан хотел знать, рассказывала ли она мне об их браке – чего Гарриет никогда не делала. Это был необычный разговор.

Ангела выглядела такой же сбитой с толку, какой чувствовала себя Шарлотта.

– Вы восприняли это как намек на то, что они поссорились?

– Меня это тоже интересовало, но он не сообщил таких подробностей. Брайан был просто немного… – Шарлотта помахала рукой в воздухе, подыскивая слово. – Не от мира сего. Я предположила, что это от стресса из-за Алисы и всего прочего – но, как я уже сказала, он говорил о Гарриет, а не об Алисе.

Ангела откинулась на спинку стула и дотянулась до сумочки рядом с собой, вытащив блокнот.

– Что-то еще случилось? – спросила Шарлотта, пытаясь разглядеть, что пишет детектив, однако ничего не смогла разобрать.

Ангела вскинула на нее глаза.

– Ничего особенного. Но в доме была небольшая разруха, когда я пришла туда сегодня днем.

– В каком смысле – разруха? – От этого слова Шарлотта похолодела. Дом Гарриет всегда содержался таким опрятным и организованным.

– Там был беспорядок; вещи находились не на месте, – пояснила Ангела, задержав ручку в воздухе. – Когда я заглянула в окно гостиной, то увидела, что все игрушки Алисы разбросаны по ковру.

– Но что сказал Брайан? – спросила Шарлотта. – Как он это объяснил? – Она всегда полагала, что он из тех людей, которые любят аккуратность. Гарриет никогда не возражала против небольшого беспорядка; достаточно было лишь заглянуть в ее сумочку, чтобы это понять. Но всё же это не в стиле Гарриет – разбросать вокруг игрушки Алисы.

– Вот это-то и странно, – сказала Ангела. – Его тоже там не оказалось. Там нет никаких признаков Гарриет или Брайана, и я понятия не имею – куда они делись.

Сейчас

Детектив желает знать, почему я никому не сказала, куда иду, когда вышла вчера из дома. Почему через двенадцать дней после исчезновения моей дочери я вскочила и уехала, ничего не сообщив ни мужу, ни Ангеле, ни своей лучшей подруге, которая сидит сейчас в другой комнате и допрашивается его коллегой?

Я рассказываю ему одну и ту же историю снова и снова, но каждый раз он опять спрашивает меня об этом, только формулирует вопрос немного по-другому в надежде, что сможет меня подловить. Боюсь, что скоро ему это удастся.

В итоге детектив предлагает сделать «перерыв для удобства». Кажется, я слышу, как он вздыхает.

– Есть еще какие-нибудь новости? – спрашиваю я на выходе из комнаты. – Не могли бы вы разузнать для меня?.. Пожалуйста. – Я не могу заставить себя произнести дальнейшие слова.

– Непременно, Гарриет, – отвечает он, и на мгновение я вижу в его глазах мимолетное выражение, напоминающее сострадание. Он колеблется у двери, как будто хочет мне что-то сказать. Я задерживаю дыхание, но в конце концов он ничего не говорит.

Есть новости. Есть кое-что, чем он не хочет делиться.

Детектив Лоури направляется в одну сторону по коридору, а я поворачиваю в другую, в направлении туалетов. Это тринадцатый день с тех пор, как я без Алисы. До праздника не проходило и тринадцати часов, чтобы я не имела возможности увидеть ее лицо и подержать ее на руках. Это то, что терзает меня больше всего: неспособность прикоснуться к ней.

Воздух в коридоре по ощущениям становится настолько истощенным кислородом, что мне трудно дышать. Я опираюсь на стену, чтобы успокоиться, пока острая боль раскалывает мою голову. Ярко мерцающие лампы тускнеют, поле моего зрения сужается. Я ничего не ела с завтрака, хотя мне и предлагали печенье час назад. Мне нужно было заставить себя его проглотить, но я не смогла и теперь жалею об этом, так как чувствую резь в пустом животе.

Мысль оставаться здесь еще хотя бы на мгновение дольше – невыносима. Одной рукой по стене я ощупываю свой путь, еще несколько шагов, оставшихся до двери туалета. Распахнув ее, я тянусь к умывальнику, прижимая обе руки к его прохладной белой эмали.

Наконец я поднимаю голову и фокусирую взгляд на своем отражении – до тех пор, пока оно не становится четким. Мне кажется, будто я только вчера выбежала с курсов и смотрела на себя в зеркало того отеля, ожидая новостей – как проходит мой план. С другой стороны, это было целую жизнь назад.

Я открываю кран с холодной водой и обливаю ладони, брызгаю на лицо до тех пор, пока острая боль не утихает. У меня нет другого выбора, кроме как взять себя в руки. Кроме как придерживаться своей версии, чего бы Лоури мне ни говорил.

Некоторое время назад

На следующее утро в восемь тридцать мне сказали, что звонил хозяин гаража и моя машина будет готова через два часа, как он надеется. Наконец-то всё поворачивалось в мою пользу. К обеду я буду в Корнуолле.

Я с волчьим аппетитом проглотила полную тарелку жирной яичницы с недожаренным беконом, поданную братом любезного механика-по-вызову, заплатила ему двадцать фунтов за жесткую постель и неудобоваримый завтрак, приготовленный из лучших побуждений, и приняла его предложение подвезти меня к гаражу. Там я и ожидала, пока мою машину не починили, как обещали. В десять тридцать я вернулась на дорогу.

По шоссе А30 я продолжила путь на запад. Пока солнце пыталось прорваться сквозь облака, я повернула громкость радио на деление выше и позволила своим мыслям колебаться между тем, что ожидало впереди, и тем, что оставалось позади меня.

В лучшем случае я найду Алису в безопасности, и если так, то сразу же вернусь в Дорсет. Ночью я решила, что сказать Брайану и Ангеле – что мне потребовалось уехать из дома. Что мне была необходима одна ночь в одиночестве, вдали от любопытных глаз и навязчивых вопросов, там, где никто не знал бы меня и мою историю. Я скажу, что уехала, не думая, куда направиться, и дам им имя владельца отеля, который сможет это подтвердить. Я не знала, поверят ли они мне, но это всё, что пришло мне в голову.

Оставшаяся часть пути прошла без происшествий, и вскоре я подъехала к маленькой деревушке Вест-Олделл, где ко мне вернулся знакомый, изматывающий нервы страх. Я понятия не имела, что меня ждет: будет ли там моя дочь или с ними что-то случилось.

Я свернула с главной дороги и поехала по извилистой улочке, которая в конце концов привела к короткому ряду обшитых с фасада досками магазинчиков и кафе. Проезжая мимо паба «Белая Лошадь», я сбросила скорость, чтобы не пропустить поворот направо, потому что в противном случае я оказалась бы на пляже.

Эта улица была даже более узкой, и по обе стороны тянулись заборы. Я увидела там два неухоженных дома с правой стороны, прежде чем наконец заметила указатель «Элдерберри-коттедж». Деревянная табличка с названием была приколочена к столбу и вжималась углом в изгородь. Я вспомнила, что если ехать по этой улице дальше, то она закончится тупиком на обрыве, как мне рассказывал отец.

Было двенадцать тридцать дня, когда я остановилась возле изгороди напротив коттеджа, поморщившись от веток, процарапавших борт машины. Там было мало места и сложно припарковаться так, чтобы машина не торчала до середины проезжей части.

Итак, я здесь. К сожалению, это место выглядело в точности так же, как на сайте. Мой отец был прав, рассказывая мне о Вест-Олделле; оно смотрелось идиллически, но я всё равно понятия не имела, что же такого они с Мэрилин нашли в Элдерберри-коттедже, из-за чего вернулись сюда во второй раз.

Не беспокоясь о проверке встречной полосы на предмет приближающихся машин, я перешла через пустынную дорогу. Покосившаяся калитка болталась на одной петле. От нее к дому вела вымощенная булыжником дорожка, поросшая выглядывающей из трещин травой. Звонок у входной двери подозрительно свисал на проводе. Я сделала глубокий вдох и постучала.

– Пожалуйста, папа, окажись здесь, – пробормотала я. – Господи, пожалуйста, пускай Алиса будет тут!

Я постучала снова, на этот раз громче. Всё равно – ничего. В окне справа от меня занавеска частично скрывала за собой гостиную, но я смогла разглядеть красное плюшевое кресло и выцветший коричневый двухместный диван, которые видела на сайте. Коттедж выглядел так, будто попал в ловушку времени. Я представила себе тонкий слой пыли, покрывающий китайские статуэтки, выстроенные в линию на каминной доске, как ряд солдат.

Я опять заколотила в дверь, до тех пор пока не почувствовала, что на руке сейчас появится синяк. Каждый удар по выкрашенной шелушащейся зеленой краской древесине отдавался эхом в моем сердце. Как я позволила Алисе скрыться с моих глаз? Да, она находилась со своим дедушкой, однако она знала его только шесть месяцев. Я сама его почти не знала.

– Где ты, папа? – крикнула я в закрытую дверь, в отчаянии прижимаясь к ней лбом. – Где Алиса?

Когда я отстранилась, то заметила, что боковая калитка приоткрыта. Дорожка от нее вела к задней части дома, извиваясь между кадок с растениями, печально стоявших на бетонной плите. Через стекло обшарпанной синей двери я увидела кухню с кружками, оставленными на столе, и несколькими тарелками, сложенными в раковине.

Попробовав ручку задней двери, я легко ее повернула. Дверь распахнулась, и я неуверенно шагнула внутрь.

– Папа?.. – позвала я. – Алиса?.. – Единственным ответом явилось громкое тиканье комнатных часов.

Мои ноги были как вареные макароны, когда я скользнула в глубь дома, шаг за шагом взбираясь по лестнице со скрипящими ступенями. Я снова выкрикнула их имена, поднявшись наверх. Теперь тиканье часов стало намного тише.

Их нет здесь; теперь я в этом убедилась. Но были ли они здесь вообще когда-нибудь? Были ли они здесь сегодня утром?

Я заглянула в спальню с двуспальной кроватью, аккуратно заправленной. Фиолетовое пуховое одеяло покрывало ее сверху. Рядом находилась небольшая комнатка, в половину размера домашней спальни Алисы. На односпальной кровати в ней лежало зеленое одеяло, тщательно выровненное по краям. Алиса ночевала тут?

Моя рука дрогнула, когда я потянулась коснуться простыни, боясь не найти здесь никаких доказательств пребывания Алисы. Одним рывком я сорвала покрывало.

– О, Боже. – Я прикрыла рот рукой, когда другой дотронулась до уголка ткани, выглядывающей из-под подушки. Медленно я отодвинула ее в сторону и обнаружила аккуратно сложенную ночную сорочку, усеянную симпатичными розовыми совами и с оборками по краям. Я прижала ее к лицу, вдыхая запах. Возможно, на ней и оставался слабый аромат Алисы, но я не была уверена, что не вообразила его.

Взволнованная этой маленькой находкой, я подошла к комоду и выдвинула ящики один за другим. Носки, свернутые комочками, новая упаковка девичьих трусиков, пара футболок. И затем, в последнем ящике – розовая шифоновая юбка Алисы с вышитыми птичками и засунутые рядом с ней маленькие голубые туфельки с дырочками в форме звездочек.

Я вскрикнула, когда от эмоций на меня нахлынула волна тошноты. Конечно же, это хороший признак, сказала я себе. Это означало, что она была здесь. Папа по крайней мере привез ее сюда, как и обещал. И он купил ей красивую ночнушку и другую новую одежду. Я должна немного успокоиться при виде этого, подумала я, набрав в руку горсть ракушек из кучки, лежавшей на комоде. И теперь я была убеждена, что знаю, где их искать. Мой отец повел Алису на пляж.

Кинувшись вниз по лестнице, я проскочила через кухню и выбежала через заднюю дверь, оставив ее незащелкнутой, как ее и нашла, на тот случай, если у них не окажется ключа. Я бежала по улице до тех пор, пока не остановилась резко на вершине обрыва. Только тогда я передохнула, набрав полные легкие воздуха.

За кромкой обрыва начинался абсолютно отвесный склон. Подо мной на берег накатывали волны, омывая песок белой пеной перед тем, как снова отступить. Сейчас был отлив, обнаживший дополнительный покатый кусок пляжа. Ветра не было, но казалось, что там проходит сильное течение.

Я отступила назад, испугавшись, что потеряю равновесие. И начала спускаться по крутой тропинке, поросшей травой, ведущей вниз с обрыва слева от того места, где я стояла. Шероховатые каменные ступени лежали кое-где на неровных участках почвы, и мне приходилось внимательно смотреть, куда поставить ногу. Алиса любила подобные прогулки.

Внизу тропинка сливалась с главной дорогой, которая бежала через деревню. Напротив находилась небольшая пустующая парковка, а справа – пологий спуск, ведущий на пляж, который выглядел отсюда шире, чем сверху, но тем не менее я задумалась, какая часть его исчезает во время прилива.

Он был почти безлюдным, как и говорил мой отец, за исключением маленького мальчика, играющего с рыболовной сетью на дальнем краю бухты, и наблюдавшей за ним семейной пары, увлеченной оживленной беседой.

Я посмотрела в одну сторону, затем в другую. Я действительно ожидала, что они будут здесь? Увиденная коробка с ракушками в коттедже придала мне уверенности, что я найду Алису и отца на пляже. Только их тут не было.

Я всё вертелась и вертелась в разные стороны, отказываясь признавать, что их тут нет. Наконец, у меня закружилась голова, всё поплыло и я свалилась на песок, излив поток отчаянных слез. Я услышала какой-то звук, но не была уверена, что он исходил от меня.

– Вы в порядке? – долетел до меня чей-то голос, однако я проигнорировала его, зарываясь руками глубже в песок. Никогда еще я не чувствовала себя такой испуганной и одинокой.

– Простите?.. С вами всё нормально? – снова донес слова ветер.

«Подите прочь».

Мысли роились в моей голове, как саранча, пока небо от них не почернело.

– Как думаешь, нам стоит вызвать врача? – Голос приближался. Всё ближе и ближе.

Я уткнулась головой в колени.

«Уходите. Уходите. Уходите».

– Вам нужна помощь? – Рука коснулась моего бока, заставив меня сесть. Солнечный свет показался резким и раздражающим, и мне пришлось защищаться от него своими ладонями.

– Всё в порядке. – Я перевернулась на колени. Мои ноги дрожали, когда я заставила себя встать. – Спасибо, – добавила я, смахнув песок с джинсов.

– Может, вам что-нибудь нужно? – спросила женщина. Мужчина подходил вслед за ней, мальчик с рыболовной сеткой неохотно тащился сзади.

– Нет, всё хорошо, – ответила я. – Может, я слишком много выпила прошлой ночью. – Я попыталась улыбнуться.

Женщина кивнула, но не улыбнулась в ответ. И в конце концов позволила мужчине взять себя под руку и сказала мальчику следовать за ними, когда они пошли прочь.

Я дождалась, пока они скроются из виду, а затем быстрыми шагами вернулась обратно вверх по пляжному спуску, миновала стоянку и начала подниматься по тропинке на обрыв. Слезы стекали по моим щекам, пока я не зарыдала в голос, всхлипывая и хватая воздух крупными глотками, отчего мне стало вдвойне больнее. Когда я достигла вершины, то взглянула на море, шепча имя своей дочери.

Что я натворила? Алиса теперь действительно пропала, но я никому не могла рассказать об этом. В полиции сказали бы: «Да, мы знаем, что она пропала, Гарриет. Она исчезла почти две недели назад из Дорсета».

– Алиса! – тихо вскрикнула я. – Малышка, где же ты?

На нетвердых ногах я побежала обратно в коттедж и снова вошла через заднюю дверь.

– Папа! Алиса! – крикнула я в холодный, молчаливый воздух, рухнув на деревянный стул на кухне. – Куда вы подевались?