Глава 62

– Миз Бланделл, сколько вы выпили в тот вечер четвертого апреля?

С этим неудобным вопросом я решил разделаться в самом начале.

Давая ответ, она подалась всем телом к присяжным, словно это была какая-то интимная материя, чисто для своих.

– Менеджер принес перед началом программы в раздевалку бутылочку шампанского, на всех девочек. Так что, может, разве что один бокал.

– Вы сказали, что находились приблизительно в семидесяти футах от тех двоих, когда увидели драку; а не могло это быть в восьмидесяти, девяноста, ста футах?

– Ну нет, не настолько далеко. Я бы сказала, в восьмидесяти максимум.

– Клуб «Сирокко», должно быть, такой же, как и большинство подобных ночных заведений в этой части города, – весь пышет огнями, ярко освещен?

Никки рассмеялась, прикрыв рот ладошкой, похлопала ресницами на жюри.

– Нет. Конечно, нет. Там было темновато.

– Но вы-то сами были хорошо освещены? Вы же там звезда – два-три прожектора-то на вас точно было направлено?

– Вообще-то четыре. Хотя нет, погодите… Да, по-моему, четыре.

– А сколько народу вмещает «Сирокко»? Две, три тысячи?

– Четвертое апреля – пятница, так что народу в клубе было битком. Угу, с пару тысяч запросто. Но я видела, что видела. Как я уже говорила, первым делом мое внимание привлекла фотовспышка. Я видела, как этот человек, подсудимый, напал на мистера Геральдо. Совершенно четко видела.

Это наверняка ей Мириам в голову вбила: ввертывать про то, как она опознала подсудимого, при каждом удобном случае.

– Давайте проверим, все ли я правильно понял: вы употребляли алкоголь, вы предположительно довольно-таки устали, поскольку как раз заканчивали свою программу, яркие прожекторы светили вам прямо в лицо, и в восьмидесяти футах от себя, в темноте, среди пары тысяч людей вы четко и ясно разглядели подсудимого?

Никки Бланделл, которая сидела нога на ногу, поставила на пол обе ноги, потом опять закинула одну на другую, быстро заморгала, поглядела на жюри…

– Да, – выдала она наконец.

Кое-кто из присяжных откинулся назад и скрестил руки на груди, – похоже, понемногу пересматривая свое первое впечатление от Никки.

– Тогда вы не придали этой драке особого значения – связались с полицией только после того, как прочитали статью в газете и наткнулись на снимок мистера Геральдо. Вы именно такое показали в ходе прямого допроса, верно?

– Верно.

– Вот эту статью? – уточнил я, поднимая на всеобщее обозрение экземпляр «Нью-Йорк таймс», который нашел прошлым вечером в одной из папок с делом. Газета была сложена пополам, так что свидетельнице и присяжным были видны лишь название газеты, фотка Марио и заголовок: «УБИЙСТВО В ГАНГСТЕРСКОМ СТИЛЕ».

– Да, эту самую статью.

– Во время прямого допроса вы сообщили, что в районном отделе полиции выбрали фото подсудимого и опознали на нем человека, который устроил с потерпевшим драку, но других причин выбрать ее, помимо ваших воспоминаний о том, что произошло четвертого апреля, у вас не было, верно?

– Верно.

– И до этого вы никогда не видели фотографий подсудимого?

– Нет. Конечно же, нет. До этого никаких фотографий подсудимого я не видела.

Я развернул газету, чтобы свидетельнице и присяжным было видно фото под сгибом – Волчек выходит из здания суда сразу после того, как ему предъявили обвинение в убийстве.

– Прошу занести в протокол, что в статье, которую свидетельница, по ее собственным словам, читала перед тем, как связаться с полицией, имеется фотография подсудимого, Олека Волчека, – объявил я, тщательно избегая напрямую задавать свидетельнице вопросы на эту тему, в ходе чего у нее появился бы шанс хоть что-то объяснить.

Зажав в руке первую попавшуюся фотку, вытащенную из папки со снимками с места преступления, я задал следующий вопрос:

– Когда вы увидели подсудимого в огромной толпе, в темноте, в восьмидесяти футах от себя и при четырех нацеленных вам в лицо прожекторах, была ли у него борода, как сейчас, или он был чисто выбрит?

Опять старый фокус моего папаши. Увидев у меня в руке тыльную сторону какой-то фотографии, она закусила губу. Наверняка просекла, что я мог раздобыть стоп-кадры с записей камер наблюдения за тот вечер – например, как Волчек выходит из клуба. Она не знала, брит он был или небрит, но кто ее в этом обвинит? Такие мелкие подробности частенько ускользают от глаз очевидцев, даже самых добропорядочных. Ей следовало быть поаккуратней – с той статьей я ее уже подловил.

– Не знаю. Он был слишком далеко.

Я наклонился и стал старательно записывать ответ в свой адвокатский блокнот, громогласно и медленно диктуя сам себе – естественно, для присяжных: «Не – знаю – он – был – слишком – далеко».

– Еще один вопрос, миз Бланделл. Не планируете ли вы после окончания обучения пристроиться на какую-нибудь должность в офисе окружного прокурора?

– Пока об этом не думала, – ответила она.

Даже если и не соврала, присяжным от спекуляций на эту тему уже не отвязаться.

– Благодарю вас, миз Бланделл.

Кое-кто из членов жюри посматривал на Мириам уже довольно неодобрительно – мол, и стоило на такое время тратить?

– Есть вопросы? – спросила у нее судья Пайк.

Мириам покачала головой. Спускаясь с трибуны, Никки нерешительно улыбнулась ей. Обвинительница не стала улыбаться в ответ.

– Ваша честь, мы вызываем свидетеля Икс, – объявила Мириам.