Глава 25

Я задвинул раму, отсекая поток леденящего воздуха с улицы. Вокал Мика Джаггера тоже оборвался на полуслове – Гарри сдернул иголку с проигрывателя. Отворачиваясь от окна, чтобы посмотреть на Гарри, я все еще ощущал адреналиновый подъем. Его злость, похоже, быстро улетучилась, уступив место тревожной озабоченности.

– Надо выпить, – сказали мы хором.

Он плеснул на три пальца в грязный стакан, протянул мне. Стакан был мой. Не шел в дело с того самого дня, как я был здесь в последний раз – за вечер до того, как залег в клинику. Пошло хорошо, за грудиной сразу растеклось мягкое умиротворяющее тепло. Это было просто надо, сказал я себе. На те же грабли опять наступать не буду, это чисто нервишки подправить. Свой стакан Гарри нашел под столом. Налил от души, взял обеими руками, глотнул. Поставил обратно на колесики свое древнее крутящееся кресло, с привычным вздохом уселся.

– Что вообще творится, Эдди?

Еще глоток бурбона, и я ему все выложил. Все, что произошло за день с того момента, как в туалете закусочной «У Теда» Артурас приставил мне к спине пистолет.

Гарри просто слушал. Не перебивал – он в таких делах человек опытный. Сначала получи всю историю целиком, а всякие подробности и потом можно выспросить.

Когда я закончил, он посмотрел на меня, как на идиота.

– Господи, а тут-то ты что забыл? Звони копам!

Схватил телефон, нажал девятку для выхода в город. Я прижал рычаг рукой.

– Нельзя мне копов. У тех говнюков целый фэбээровец прикормлен, так что и свои копы наверняка имеются, это уж как бог свят. Если позвоню, то как знать, что не нарвусь на одного из их людей?

– Но я знаю нормальных… могу Филу Джефферсону звякнуть, к примеру.

– Мы сейчас говорим о жизни моей дочери. Я не хочу играть в орлянку – честный коп выпадет или нечестный. И мне плевать, кто там у него в дружках, пусть даже и ты. Система не работает – сам прекрасно это знаешь. И у меня никаких доказательств. Бомба-то на мне. Даже если я вдруг наткнусь на честного копа, то арестуют, скорее всего, меня, а не русских. И даже если копы или ФБР мне поверят – в чем я сильно сомневаюсь, – у Волчека уйдет ровно секунда, чтобы позвонить своим, и мою дочь убьют. Сегодня я еще раз убедился в одном: не следует пренебрегать собственными инстинктами. А интуиция подсказывает мне, что придется разруливать всю эту поганку самому – по крайней мере, на данный момент.

Гарри положил трубку. Взгляд его заметался по кабинету, и я заметил, что кожа у него на лице словно натянулась; грудь быстро вздымалась и опадала.

– Эми в порядке?

– Они ей грузят, будто они частные охранники, работают на меня – типа, я получал какие-то угрозы и теперь решил залечь на дно. Думаю, что поначалу она купилась. Но когда я говорил с ней, у меня сложилось твердое убеждение, что больше она всей этой брехне ни на грош не верит. Эми все знает, Гарри. Знает, что ее похитили. Надо мне ее как-то вытащить.

Гарри прикончил стакан, поморщился. Растопыренные деревянные ножки древнего кресла скрипнули, когда он вновь потянулся за бутылкой.

– Ну а что Кристина?

– Она уверена, что Эми на Лонг-Айленде, на трехдневной экскурсии. Насколько мне известно, она пока ни сном ни духом. Но сам же знаешь Кристину. Не хочу, чтобы она раскисла и стала звонить копам. Так что ничего ей рассказывать не собираюсь.

– Тебе придется позвонить в полицию.

– Если я позвоню в полицию, они убьют Эми. Говорю же тебе, в полицию мне нельзя, они подкупили даже федерала. А если они такое сумели, то копов могут купить хоть целый райотдел.

– А как ты узнал, что у них есть свой федерал?

– Говорю же, нашел визитку в бумажнике. А бумажник подрезал у одного из них тогда, в лимузине. Визитка фэбээровская. Вроде настоящая. На обратной стороне – телефонный номер.

– Ты свистнул бумажник?!

– Только не говори мне, будто это так тебя удивляет! Вроде ты в курсе, чем я раньше промышлял.

– Просто гадаю, насколько тут подходит прошедшее время…

Гарри сокрушенно повесил голову и вздохнул. А ведь он наверняка прав – ничуть не сменил я былую сущность. Как был мошенником, так и остался, только развожу теперь не страховые компании, а присяжных в суде…

Я выпил еще, потянул шею и спину. Пляски на карнизе сказались на шейном отделе позвоночника не лучшим образом – опять все признаки хронического спазма. Алкоголь в помощь, но главное – не увлекаться.

– Фамилия там есть на визитке?

– Нету.

– С равным успехом и тот русский может быть и нашим, и вашим… Может, эта визитка у него, чтобы стучать в ФБР.

– Исключено. Тот парень явно не стукач. Такой реально бандитской рожи в жизни не видел. Плечищи – во! Уделал меня, будто куклу… Нет. Да и какой ему смысл таскать с собой визитку, если он стукач? Это же надо быть полным дебилом – глядите, братва, вот сюда я стучу, а вот тут и номерочек записан! Хорош информатор!.. Не, не думаю. Он даже и не пытался заныкать ее поглубже. Номер на карточке – того, кто на них работает. Кого-то из ФБР, скорее всего. Не вижу иной причины, почему этот телефон записали на фэбээровской визитке, но готов выслушать любые другие предположения.

Других предположений у Гарри не нашлось.

– Хочу, чтобы ты глянул на эту штуку – нельзя ли ее обезвредить.

– Да я уже сто лет ничем подобным не занимался, Эдди! – сказал он, и в тот момент мне показалось, что по лицу его пробежала тень – хотя не знаю, может, это была просто причуда тусклого освещения. Гарри – один из первых афроамериканцев, которые сумели дослужиться во Вьетнаме до звания капитана. Он был в отряде так называемых «туннельных крыс» – ребят, которые воевали с вьетконговцами под землей, в полной темноте. У него было три таких спуска, о своих подвигах там он никогда не рассказывал – равно как не показывал никому целую связку полученных там медалей. В этом весь Гарри.

Я стянул пиджак, вывернул его наизнанку, разложил на письменном столе, отстегнул липучку. Лично мои познания относительно взрывчатых веществ сводились к нулю.

Гарри осторожно подошел к устройству, уперев руки в бедра. Низко наклонился над ним. Сперва я подумал, что он просто рассматривает его во всех подробностях, но потом заметил, что Гарри к этой штуке принюхивается.

– «Си-четыре». Внутри два подрывных капсюля, плюс весь набор причиндалов для активации, – сказал он.

– И все это ты определил по запаху?

– Не тупи, по запаху я определил, что это «Си-четыре». Сам нюхни.

Пластиковая взрывчатка действительно чем-то пахла, только с ходу я никак не мог сообразить, что мне этот запах напоминает.

– Бензин? – предположил я.

– Близко. Моторное масло. «Си-четыре» – это композитная взрывчатка, в состав которой входит множество разных веществ и химических компонентов. По какой-то причине туда добавлено и моторное масло. Вот потому-то она так пришлась ко двору во Вьетнаме. У нас там она была в огромном количестве, чтоб подрывать подземные ходы вьетконговцев. Но в основном на «Си-четыре» мы пайки разогревали.

– Разогревали?!

– Ну да. Воняло будь здоров, но в дождь – самое то. Лучше пусть повоняет, чем холодный паек жрать. Понимаешь, чтоб подорвать эту хрень, нужен еще один взрыв, только маленький. Можешь жечь ее, даже бить молотком, но без первичного детонатора, который этот маленький взрывчик обеспечивает, она не опаснее детского пластилина. Вон те цилиндрики, вроде карандашиков, – это и есть капсюль-детонаторы. Но тут еще какая-то схема присобачена. Лично я не взялся бы в ней ковыряться, потому что тут может быть встроена какая-нибудь ловушка – тронешь, и бабахнет. Так, говоришь, тиснул еще и дистанционный пульт к ней?

– Угу. – Я вытащил из кармана черный брелок, положил на кресло.

– Проще всего вытащить батарейку из пульта. Где-то у меня тут была отверточка… – И он отошел.

Минуту-другую Гарри копался в каких-то картонных коробках, потом перешел к книжному шкафу в углу, полки которого были заполнены в основном всякими инструментами вперемешку с маленькими рюмочками и бутылками с виски, а не юридической литературой. Вернулся с набором отверток. Пульт выглядел как обычный брелок, которым открывают гаражные ворота или ставят машину на сигнализацию – дюйма два длиной, где-то в дюйм шириной и с полдюйма толщиной. На одной стороне – две кнопки. С обратной стороны – три утопленных заподлицо винтика, скрепляющих обе половинки вместе. Я выбрал из набора самую маленькую плоскую отвертку, вытащил из прозрачной коробочки, попробовал вставить в головку винтика на пульте. Не подошла. Слишком широкая.

Гарри опять принялся открывать и закрывать ящики, хлопать дверцами шкафа и что-то бормотать про себя. Через несколько минут вернулся с канцелярским резаком – таким, что с многоразовым обламывающимся лезвием, только оно там почти закончилось. Острый кончик лезвия вошел в шлиц винтика как родной. Надо только поаккуратней – лезвие совсем тоненькое, если сломается, то кончен бал, другого нету.

Я взял пульт в левую руку, стараясь ненароком не коснуться кнопок, и принялся очень медленно и осторожно откручивать первый винт. Глаза заслезились – больно уж резкий переход вышел от полутьмы кабинета к яркому свету настольной лампы. Гарри заглядывал мне через плечо. Я прямо чувствовал его напряженное нетерпение.

Несмотря на теплый свет лампы и включенный обогреватель, в кабинете почему-то становилось все холоднее. Гарри врубил радиатор на полную, согрелся стаканчиком виски. Мне тоже налил. Голова слегка кружилась – все-таки многовато принял уже на пустой желудок.

Стряхнул первый винтик на ладонь, осторожно сгрузил на стол.

Гарри склонился над ним и принялся чесать голову – попеременно скрести затылок обеими руками до самой свой седой всклокоченной макушки. Мы уже достаточно долго были друзьями, чтобы я без труда расшифровывал такие маленькие «подсказочки». Когда он волнуется или напряженно что-то обдумывает, то всегда начинает скрести башку таким вот манером. На удивление многие делают то же самое. Словно пытаются ухватить какую-то навязчивую мысль прямо руками.

– Ну ладно, выкладывай, – сказал я.

– Волчек выдал тебе материалы дела?

– Да. Я почти все уже прочитал – по крайней мере, все, что стоило прочтения.

– А там есть что-нибудь насчет того свидетеля – ну, типа, на каких условиях была сделка?

Я уже знал, к чему он клонит.

– Ты хочешь сказать, с чего это он сдал Волчека только по убийству Марио? Понял. У самого такой же вопрос возник. Пытался спросить у Волчека. Тот сказал, что Бенни, мол, сохранил какие-то остатки верности и чести. У меня сложилось впечатление, что Малютка-Бенни просто не хочет впутывать таких же простых братков, как и он сам, что это им он хранит верность, а не боссу, которого подставил. Хотя все равно что-то не складывается. Малютка-Бенни выложил ФБР достаточно, чтоб свои его шлепнули, но слишком мало, что выйти сухим из воды. Мог бы и со срока соскочить с новым именем, жил бы себе поживал на воле…

Гарри кивнул, втянул в себя остаток виски из стакана – там оставалось еще где-то на палец. Спрятал бутылку обратно в ящик стола, затеял варить кофе. Наверное, обыденные дела вроде варки кофе помогали ему лучше соображать. Я знал, что в таких случаях лучше оставить его в покое – пусть спокойно поработает мозгами. Сам скажет, когда будет готов.

– Когда-нибудь слышал о Пендити? – спросил вдруг Гарри.

Моя мать была итальянкой; друг детства – глава нью-йоркской итальянской мафии. Еще бы не слышал.

– Естественно – «ренегаты». Так их прозвали в сицилийской полиции. Промышляли в основном заказными убийствами и рэкетом. Когда их переловили, все дружно дали показания против мафии. Все до единого. Это ты к чему, Гарри?

– Насколько мне известно, Пендити были одни из самых крутых ребят в мире. Полные беспредельщики. Но даже они сдавали своих. Я хочу сказать, что должна быть какая-то чертовски веская причина, по которой Малютка-Бенни предпочитает держать рот на замке насчет всей остальной банды.

Мирное побулькивание кофеварки сменилось свистом и клекотом, и Гарри налил нам обоим по большой кружке. Насколько же мне повезло, подумалось мне, что нас с ним свела судьба, и насколько же повезло тем, кто служил под его началом по Вьетнаме. Светлая голова, прирожденный лидер, и даже теперь, на седьмом десятке, ничем, похоже, его не испугаешь.

– Так не хочешь рассказать мне, что задумал? – спросил Гарри.

– Есть у меня один друг, который может помочь разыскать и вызволить Эми. Наверное, лучше, чтобы ты ничего про это не знал. Мне нужно как-то связаться с ним до того, как увидимся с глазу на глаз. История может выйти мутная, и я не хочу, чтобы из-за нее как-то на тебя вышли. У этого парня, типа, все телефоны на прослушке. Так что отсюда звонить ему не хочу. Но есть одна вещь, которую точно попрошу тебя сделать. Мне нужно кое-какое снаряжение. Все, что от тебя требуется, – это просто забрать его и спрятать где-нибудь в этом здании. Пожалуй, лучше всего в инвалидном сортире на этом этаже. Засунь все дела в такой закуток, где никто не увидит. На девятнадцатом туалетов нет. Так что просто спущусь на этаж и якобы им воспользуюсь. Там просто одна большая комната, без кабинок. То, что доктор прописал. Это ближайший туалет от нас, и русские останутся ждать снаружи. Со мной туда не полезут, раз кабинок нету. Напишу тебе список того, что мне нужно, и где все это достать. Лучше тебе не слишком влезать во все это, Гарри. Тот, кто удерживает Эми, вряд ли отдаст ее без боя.

Гарри почесал голову.

– А тот парень, который тебе будет помогать, – как ты собираешься встретиться с ним без ведома Волчека? – спросил Гарри.

– Без ведома не смогу, – согласился я. – Но, по-моему, я уже придумал, как убедить русских самим отвезти меня к нему.